Псина, всё ещё осоловевшая от лекарств, долго соображала, но потом, тихо порыкивая, опустив морду и шатаясь из стороны в сторону, пошла к скрученному покрывалу, где и шумно уронила свой зад. Я думал, что она вообще не послушается имбецила. Как-то странно она себя вела, но Туру было всё равно по-ходу – он, как бронепоезд Потёмкин, тянул упирающегося меня в комнату.
- Имбецил, пусти!- зашипел-зашептал я упираясь.
Меня отпустили. Ага. Боров толкнул меня на диван, который опять мерзко заскрипел от моего веса.
- Какого фига ты вообще к себе не валишь? – вскочив с дивана, не обращая внимания на боль и общее состояние, старой развалиной засипел я.
Тур, голый, встал надо мной, почти упираясь, как скала и стал разматывать бинты. Я совсем как-то забыл про то, что он тут своим хозяйством волосатым дефилирует, а хозяйство у него было и в лежачем состоянии приличным, с такими же яйцами.
- Перебинтуешь, - даже ухом не повёл этот имбецил, продолжая разматывать мокрые, местами в свежей и уже засохшей крови бинты.
- Ты не слышал?! Вали, блядь, отсюда! – покраснев и сжав кулаки, зашипел я, а потом и вовсе, пользуясь моментом, пока имбецил занят бинтами, двинул ему коленкой по его волосатым яйцам, пытаясь ещё параллельно толкнуть в грудь.
Морда у Артура перекосилась от боли, он засопел как бык, узкие глаза-щёлки налились кровью, а сам он согнулся – дав мне со всей силы своей тупой башкой по переносице, что из глаз искры посыпались.
- Блядь! – зашептал я, хватаясь за нос, из которого потекла тёплая кровь, и садясь на диван.
На звуки нашей потасовки притопал, шатаясь, монстропёс и залаял. Слабо и не с таким остервенением, но мне хватило.
- Хочешь, чтобы я свалил? Без проблем! – глядя в глаза, прорычал мне имбецил и, встав, направился к двери.
До меня доходило, как до жирафа, но дошло.
- Нет! Стой!
- Проси. - Не просьба, не издевательство, приказ.
- Может, ещё отсосать и на задние лапки встать? – не выдержал я, косясь на псину, которая перестала гавкать, но всё ещё тихо рычала, шатаясь.
- Встанешь и отсосёшь, если я захочу, - сверля меня взглядом, произнёс своими мерзкими, полными, и, сука, нежными губами этот имбецил.
В комнате повисла тишина…
Видимо поняв по моей скривившейся моське и кривой улыбке, что я не собираюсь ничего просить, Артур направился на выход. Меня переклинило, хотя и к лучшему – не собираюсь унижаться. Пусть жрёт этот монстр, надеюсь, отравится.
- Место, мальчик, - еле слышно произнёс Тур, проходя мимо псины, скрываясь из поля моего зрения.
Кровь струилась по пальцам, а в голове звенело после удара. Мне, наверное, сейчас насрать на эту псину после всего: выебанный (и не важно, что сам нарвался), отпизженный, без голоса! Красота!
“…Именно так. Похуй. Похуй на всё - пляшем!” - решил я и лёг на спину, задрав голову. – “Даже на свой дурацкий страх…”
Я закрыл глаза, иногда шмыгая носом, когда мне на грудь прилетело влажное полотенце.
- Наклони голову вниз и приложи полотенце, - раздался голос Артура, и рядом натужно заскрипел диван. Имбецил присесть изволил. – Ещё раз что-то подобное сделаешь – не посмотрю ни на что, сломаю руки.
«Дебил! Сломает – не сомневаюсь. Сила есть, ума не надо. Только тогда кто мне зад вытирать будет?» - всплыла дурацкая мысль и тут же уплыла. Совсем я рядом с ним с башкой не дружу.
Я на слова Быкова естественно даже не шелохнулся, а этот имбецил сидел и наверное продолжал снимать бинты.
Идиот.
Голова как-то пьяно и легко кружилась, то ли оттого, что крови много вытекло, то ли оттого, что не жрал, то ли вообще оттого, что всякие меня пиздят постоянно и псиной своей пугают.
- Замотай и завяжи, - толкнули меня в бок.
Пока я понял, кто и что от меня хочет, пока поднялся, то чуть не стошнило. Заштормило меня прилично. Посидев, пока прошли звёздочки, я, чтобы этот осёл отстал от меня (заодно проверить, правду ли Лысый качок говорил про порванные вхлам руки), замотал его лапу всунутым бинтом.
- Ровнее…
- Ровнее в больнице, - огрызнулся я, поняв, что Лысый наврал, не всё там так страшно, закончив заматывать пропитанные какой-то хренью повязки, закрывающие и залепленные чем-то сами раны по всей руке. Если бы я раны увидел, меня бы точно вывернуло, а так терпимо. Разодрав хвост бинта, я завязал кое-как под пристальным взглядом концы и, откинувшись на спину, просипел: - Всё. Свободны.
- Ты не понял? – спокойно укладываясь на диван, оттеснив меня к стене, спросил Тур. – Я вместе со Спайком живу с этого дня здесь.
Ухмыльнувшись, я, как обычно не удержавшись, зашептал:
- Ахуеть, Веник против.
- А Веник не хозяин.
- Я главный и единственный квартиросъемщик. Чего? – очухался я и привстал.
Ничего не ответив, Тур встал и пошёл на кухню.
Какого хрена этот нарик не хозяин?
Встав с дивана и пошатываясь, я начал искать свой телефон.
- Приложи, пока не разнесло, - раздалось от двери, и в меня полетела пачка с пельменями. Пельмени я взял, но убийственно посмотрел на этого упыря. Один сожрал, другой швыряется ими!
- А чего ж ты, бля, добрый такой, ночью не приволок, чтобы я к своему очку приложил? - не сдержался я, всё так же держа пачку в руках.
- Заткнись, - прохрипел зло Тур, вырвал пачку из моих рук и, пока я не успел вскочить или что-то сделать, быстро улёгся рядом, закинул свою волосатую тяжёлую ляху на мои бёдра, а своими забинтованными “оторванными” культяпками пригвоздил меня, что не пошевелиться.
- Слезь, гандон! - засипел я, пытаясь вырваться, но мне на нос плюхнули холодную пачку пельменей.
- Начнёшь громко сипеть и упираться, придёт Спайк. Он сам принимает решения. Ему без разницы, кто виноват. Шум, крик, драки – провоцируют. Его бывшая хозяйка – алкоголичка. Из-за этого его непринятие алкоголя, табака, шума и драк.
Я затих под пельменями. От холода и правда стало легче, даже, кажется, дышать стало лучше. Ещё бы меня не давили, было бы вообще замечательно.
- Отпусти, - просипел я и вырвал всё же свою руку из его ослабевшего захвата и сам ухватился за пачку, которая лежала на моём лице абы как.
- Где его хозяйка? – прохрипел я, уже не пытаясь выбраться из-под тяжёлых конечностей. Руку одну выпустил - и на том спасибо, пока что.
- Вцепился в глотку… - через какое-то время жёстко ответил мне Тур, и я только сейчас опомнился, что он в трусах, хотя до этого был голый. И сейчас прикасается ко мне своим волосатым животом и пахом. – Купили его по дешёвке у ментов, – продолжил Артур, ещё ближе прислоняясь бёдрами ко мне. – Отбракованный из-за характера: сам себе на уме. Ротов вообще последние годы стараются не брать на службу. У них один хозяин. Характер человеческий - агрессивный. Привыкают. Работают только с хозяином. Срочники не подходят. Пытались перевоспитать Спайка под слепых. Дебилы. Недолго – не вышло. Списали - не подлежит дрессуре. Не годится даже для охраны.
Я молчал. Зачем держать такую собаку? Она убийца!
- Алкашка пыталась заработать на нём деньги, - словно услышав меня, заговорил Тур. – Кормила бездомными котами. Недолго, правда.
Я охренел.
- Как? Зачем?
- В сваренной клетке на кухне он сидел привязанный, в наморднике и ошейнике, вросшем в кожу. Вместо еды – живые помойные коты и вода. Хотела выставить его на бои. Она некогда занималась чем-то подобным. Как не сдох у этой выбляди - вопрос. – Тишина на этот раз в комнате стала даже не вязкой – тяжёлой, удушающей. Я не люблю собак и животных, но мурашки по коже побежали.
- …Мы выехали на вызов: у соседки алкашки-собачницы уже сутки из квартиры вонь, дышать нечем. Дверь взломали - там труп и голодный, измождённый ротвейлер в незапертой клетке…
Внутри у меня от этого рассказа всё похолодело и задрожало. Фу!
- Заткнись! – зашипел я, хоть горло уже не просто першило и саднило, оно болело.
Пельмени с моего лица сняли и куда-то кинули на пол - только слышно было, как они покатились по полу, рассыпавшись.
- Хочешь перестать боятся его – знай. Он перегрыз ей глотку и сам зашёл в клетку, которую забыли запереть, зная, что сделал, и зная, что сдохнет от голода, хотя мог жрать свою «хозяйку». Мы должны были пристрелить на месте его, но я не дал… - Артур замолчал и, переместив свою лапу с живота мне на голову, начал медленно гладить по волосам, иногда играя, наматывая их на кулак. – Я забрал его к себе. Он пошёл сразу. Отвёз в питомник. Проверил. Откормил. Занимался с ним. Теперь я его хозяин и друг, пока не появился ты. И пока ты не налил валерьянку на мою машину. И даже не вякай, что это не ты. Спайк не дворняга и не домашняя псина! Он по запаху пришёл к тебе. И если бы не он, то я не знаю, что с тобой сделал…
Чёрные глаза смотрели на меня с лютой ненавистью, я же обидел псинку или хозяина. Непонятно, но факт.
Вообще вся история вызывала брезгливость и страх за свою шкуру. У меня в квартире собака-убийца, а хозяин этой милой зверюшки насильник-пидорок. Компания просто блеск!
- Что ж ты за хозяин такой, что псина решила меня защитить, а? – спросил я, пытаясь уйти безрезультатно от его поглаживаний по волосам.
Имбецил не ответил – засопел и одной рукой прижал меня к стене, потираясь о мои бёдра своим волосатым телом, пока я не почувствовал его твёрдый стояк, а второй рукой он намотал покрепче мои волосы на свой кулак.
Урод, блядь!
- Только попробуй свой отросток ко мне ещё раз прислонить, и я тебе сам перегрызу глотку и свалю на твою псину…
- Попробую, - ещё сильнее втиснув меня в стену и натянув волосы, что мне пришлось чуть повернуться к нему задом, зашептал на ухо имбецил, ещё больше потираясь своим хером о мой уже зад. - Но не сегодня. Ещё задница твоя не зажила, так что ляг и заткнись наконец-то, иначе будешь спать со Спайком.
Спать с псом я не хотел. И сопротивляться не мог. Сил не хватит, поэтому, стиснув зубы, замер.
- А бросился защищать тебя, потому что считает тебя слабым членом своей стаи, которого нужно опекать. Как щенка… - зашептал Тур и, сука, полез целовать меня в шею своими губами, да так нежно, что чуть не стошнило. А его щекотное дыхание вообще вынесло мне мозг.
“Он ебанутый со своей псиной! Какая нахер стая! Какой щенок!” - хотел закричать я, но не стал. Горло болит, а смысла нет.
Он что-то ещё шептал, но когда я почувствовал, что моего бедра коснулся его влажный член, а хватка его на волосах ослабла, не выдержал. Не знаю, откуда взялись силы, но я оттолкнул эту тушу, зарядив локтём ему специально по руке, по ране.
Имбецил откатился чуть от меня, освобождая, и еле слышно зашипев.
Больно, сука? Но мало.
Я сгруппировался, ожидая удара и вырванных волос, из-за которых и не мог встать, он держал их намотанными на кулак, что мне пришлось задрать шею, но его не последовало.
В спину мне уперся головой имбецил, шумно дыша, а затем, через некоторое время отпустив волосы, погладил ласково по шее, дотронулся, наверное своими губами до лопатки и, встав с заскрипевшего дивана, ушёл, выключив свет.
Я лежал ни жив ни мёртв. Дотрынделся. В темноте с псиной-убийцей. Прэлестно!
Хотя при свете было бы хуже.
И кто после этого имбецил - вопрос, на который я не хочу знать ответа.
========== Глава 9 ==========
Лучше бы в лобик поцеловал на прощание. Покойников так и целуют…
Псина заскулила и встала – я услышал цоканье когтей, а затем и шаги. Диван прогнулся и заскрипел. Тур неповоротливо улёгся на диван, даже не касаясь меня, и, с силой вырвав у меня из-под задницы скрученное одеяло, укрыл им и меня, и себя, насколько хватило.
Я молчал. Слов не было. Внутри жил страх. Я был уверен, что он уйдёт. Я бы именно так и сделал. Оставил меня наедине с псом-убийцей. Он же не просто так рассказал мне историю? И он так же, как и лысый Димон, знает про мой страх.
Урод! Тупой уродливый имбецил.
Но всё же я рад, что он остался.
Крутился я долго. Мучили вопросы и рядом сопящее горячее тело. Я мёрз, а ему хоть бы хны. Боров. Стянув с него одеяло, я завернулся в него и уткнулся в стену.
Я так и не узнал, что имел ввиду Быков, когда сказал, что Веник - не хозяин квартиры. Я сам видел документы. Нарик вступил в права наследования. Юрист подтвердил.
Завтра с утра навещу этого растамана.
За мыслями и планами на завтра я не услышал скрип дивана и уже поздно понял, когда горячее, большое, сильное тело нагло пододвинулось ко мне и обняло, подсунув под нос свои вонючие бинты.
Педрила!
Закопавшись поглубже носом в одеяло, я уже сам втиснулся в стену подальше от него, хотя мог и свалить бы, если бы не псина.
Проснулся я от скулежа и причмокивания на самом краю дивана. Моя рука свисала почти до пола, а её кто-то лизал. Было мокро и противно.
Я бы заорал или дёрнулся, или вообще упал, если бы меня сзади не обняли за живот, руку не удержали и властно, но с нотками брезгливости не приказали:
- Расслабься, сцыкло. Он ничего не сделает.
Я обернулся, ошалело косясь на имбецила, спящего какого-то хрена у стены. Какое расслабься! Клыки псины задевают кожу!
- Я сказал, расслабься. Закрой глаза, если хочешь, - уже с нажимом проговорили мне в ухо и чуть укусили за него же. - Он просто лижет…
Великим усилием воли, чтобы не треснуть имбецила, я закрыл глаза, покрываясь испариной.
- Теперь погладь его.
Он совсем ненормальный?!
- Ну!
- Не… могу… - прошептал я, пытаясь всё ещё убрать руку от мокрого языка.
Псина, будто поняв это, жалобно заскулила и улеглась на пол. Широкая, мозолистая ладонь Тура спустилась под одеялом ко мне на пах, сжимая с силой яйца, а затем и поглаживая член.
- Что… ты творишь… пидор…- еле проблеял я, но этот боров не ответил, зато, оттянув мои труселя, стал активнее шурудить своей лапой уже по моему хозяйству.
Я проклял всё на свете! У меня встал, сука! И ещё как!
- Видишь, патлатый, даже такая эгоистичная сволочь, как ты, любит ласку, - прохрипели мне язвительно на ухо. – Чем он хуже тебя? Тем, что не скрывает этого? Или тем, что виноват ты, а он извиняется и лижет тебе руки?
- А я и не скрываю ничего, и извиняться мне не за что! – сипло огрызнулся я этому недофилософу и немного приподнял бёдра.
Пусть дрочит! У него талант!
Тур, как ни странно, не остановил поглаживания в ответ на мои наглые действия, наоборот, обхватил мой стояк, что я даже всхлипнул от его жёсткой, но в то же время горячей лапы.
Как-то это всё неправильно, по-пидорски извращённо, и так, сука, заводит! Мне дрочит имбецил!
Только я об этом подумал, как меня развернули, убрав руку с пола, и с силой и каким-то просто бешеным, остервенелым напором Быков впился в мои губы, жёстко кусая, засасывая и царапая щетиной. Я замычал, сопротивляясь. Кроме собак я ещё не люблю, когда меня целуют в губы и дёргают или копошатся в волосах. Убил бы, но он отлично дрочит, ещё бы отсосал своими пухлыми и супернежными, бабскими губами…
- Сюда, мальчик! – оторвавшись от моих губ, хрипло пробасил Тур и похлопал меня по животу.
Я уже хотел сказать, что он дебил, но когда увидел, что на постель, на мои ноги, прижав уши, запрыгнула черная туша, то чуть не умер.
- Убери… его, – запаниковал я, боясь шевельнуться.
- Страшно? – спросил, склоняясь к моему лицу, этот имбецил, разглядывая меня своими черными глазищами. На лице его не отобразилось никаких эмоций. Ноль!
- Да… убери его!
Имбецил ничего не ответил, все так же глядя на меня.
- Пожайлуста, - выдавил я из себя зло.
- Было бы так страшно, хуй бы так не стоял, - прохрипел этот псих и погладил мой член, про наличие которого я даже забыл. – Нравится, значит? А говорил, что не педик.
- Иди нахер… и псину свою прихвати! – опять огрызнулся сипло я, не зная, что делать, и как реагировать. Зато псина отреагировала – тихо заворчала и поудобнее устроилась на моих ногах.
Довольно легко, словно не весил больша ста кг, перекинув свою тушу через меня, Тур встал на ноги и, потрепав черного, довольного, раззявившего пасть монстра по голове, обратился ко мне: