Возвращался он с поспешностью измученного жаждой человека. Почти бегом до спальни и спокойнее, буквально пожирая глазами распростертого на постели Димку. Шаг… на колено, и мелкими поцелуями вдоль стройной икры, глядя прямо в шальные глаза.
— Иди сюда, — Димка приподнялся, обхватил за плечи, потянул на себя, одной ногой обнимая бедра. Зашипел, когда коснулись друг друга тела, и приник к губам, лаская кончиками пальцев бока.
Влад подался вперед и, обняв Димку, перекатился на спину, так и не позволив ему разжать захват. Ладони уверенно легли на ягодицы, поглаживая.
— Хм? — тот вскинул бровь, улыбаясь уголками губ. — Тебе так понравился наш прошлый раз?
Соколовский усмехнулся.
— Понравился, даже очень… — пальцы скользнули вдоль ложбинки и принялись кружить вокруг узкого входа в тело.
Дима выгнулся, впиваясь ногтями в его плечи, раздвинул бедра, давая доступ, улыбаясь про себя. Ленивец…
Тюбик Влад открывал на ощупь. Сдавил в кулаке мягкий пластик, чувствуя, как прохладный гель оседает на пальцах. Немного согреть и снова погладить чувствительную кожу, слегка надавить, проникая в узкое тело.
— Не знаю, не решил, что мне больше нравится: вид сверху или снизу…
— Снизу ты уже был, — выдохнул Дима, зарываясь лицом в его плечо и закрывая глаза. Тело отзывалось… Жаром, легкой дрожью и еле заметной болью. Все-таки у него слишком долго никого ТАК не было.
— Сейчас я тоже снизу, — шепнул Влад, осторожно проникая чуть глубже, лаская, позволяя ему привыкнуть к вторжению.
Дима прошипел что-то сквозь зубы, только сильнее приникая к нему. И как ему объяснить, что хочется по-другому? Не властвовать, а отдать власть? Он сам сказал, что будет так, как хочет Влад. Коснуться поцелуем шеи, ключицы, поиграть с сережкой в мочке уха. И застонать, почувствовав его в себе глубже, чем секунду назад.
— Но это сейчас, — выдохнул Соколовский. — Может, через минуту все будет совсем по-другому… Димка… красивый как картинка… и сейчас только мой… Черт…
Жаркий, тесный, страстный и жадный до ласк. Влад подхватил его за талию и опрокинул на постель, подминая под себя. Замер, нависая над ним, глядя в глаза. Отчего-то это казалось таким важным: смотреть ему в глаза, ловить малейшие оттенки эмоций.
— Мне нравится, как ты ругаешься, — мурлыкнул Дима, приподнимаясь ему навстречу, сильно целуя припухшие губы. Звонко, с тем самым непристойным звуком, от которого тело выгибается от возбуждения, жаркой волной, прошедшего от макушки до самых пяток.
— А мне нравится, когда ты стонешь, — Влад подхватил его под колени и осторожно вошел, сам едва не застонав. Слишком давно он хотел этого. Безотчетно и вполне осознанно. До дрожи в кончиках пальцев, до влажных снов по ночам.
Дима почти до крови закусил губу, зажмурившись. Влажные прядки лезли в лицо, простынь под ним сбилась в складку, но все это было словно на краю сознания. Только Влад… Только боль, так ярко, так остро смешанная с удовольствием.
— Подожди…
Влад замер, кусая губы. Замер, боясь даже дышать, а потом склонился к нему, приникая к губам.
— Что… что, скажи мне…
— Так… ты первый за долгое время, — Дима жадно ответил на поцелуй, а потом откинулся на подушку, расслабляясь. Чувствовать его в себе было… восхитительно. Правильно. Кончиками пальцев по спине, плечам, губам… — Двигайся.
— Спасибо, — шевельнулись губы под его пальцами.
Влад осторожно толкнулся вперед, на секунду замер, завис, войдя до конца, до упора, до звездочек перед глазами. Медленно назад, туго охватившие мышцы подрагивают, и от этого только острее все ощущения… с запозданием приходит понимание. Обладание. Точка, которую он когда-то не поставил.
Чуть быстрее, уверенней, сильнее. Мой… мой… мой…
Дима застонал, вскинулся, обнимая его за плечи. Закинул голову, глядя затуманенными глазами куда-то в себя, прислушиваясь к собственным ощущениям, к тому, как отзывается тело вспышкой на каждое движение.
— Да, Влад, да… — облизнул пересохшие горящие губы, зарылся пальцами в короткие прядки. — Владик…
Да, Димочка, за каждую минуту, за каждую мысль о тебе, за каждую ночь, в которой ты разрывал сон вот такими же невнятными стонами, заставляя просыпаться и скулить, кусая уголок подушки, пока не угомонится обезумевшее сердце.
Глубже, яростнее, идеальное совпадение вздохов и стонов.
— Да, Димочка… — в ответ, накрывая его рот своим, языком проникая в одном ритме с уверенными сильными толчками. А дышать нихрена не легче, звенит в ушах, в висках бьется кровь и его пальцы путаются во влажных волосах.
— Влад… — А Дима стонал, еле слышно вскрикивал, шептал что-то — то нежное, то непристойное. Ловил поцелуи, кусал губы, а когда терпеть больше не было сил, выгнулся дугой, словно умоляя, всем телом умоляя: — Еще, Влад… Еще!
Как в веселых стартах: сильнее, глубже, быстрее… в едином порыве, чтобы вливались друг в друга тела, проникали, втирались, соединились, чувствовались как одно. Влад глухо гортанно зарычал, чувствуя, как подкатывает то самое, желанное высвобождение. С НИМ.
Дима в ответ рассмеялся. Зло, почти отчаянно, только бы не закричать. Еще и еще… Выгнулся, прижимаясь всем телом, каждой клеткой кожи. Нашел губы, безжалостно вломился в рот и кончил, разрисовывая плечи Влада красными полосами. Как… хорошо…
…Способность дышать появилась спустя долгие минуты. Способность думать — еще позже. Они лежали на смятой разворошенной постели. Сплетенные в одно целое. Невыносима была сама мысль о том, чтобы пошевелиться. Заставить себя отстраниться от пылающего тела рядом.
Влад поморщился и тихонько фыркнул. Царапинки на плечах щиплет.
— Ты жив, ураган?.. — легонько лизнул губы, привлекая внимание.
— Еще скажи, что тебе не понравилось, — фыркнул Дима, сладко, сыто потягиваясь. Повернулся, коснулся губами плеча. — Спасибо. Правда, я теперь даже двигаться не хочу. Слишком лениво. — И плевать, что день в разгаре. Он обнажен, открыт, вылюблен и доволен. И даже потеки между бедер и на животе не смущают. Черт… Он таки извращенец.
— Понравилось, — Влад поерзал и, нащупав краешек сбежавшего в сторону одеяла, потянул за угол, укрывая себя и Димку, а потом подгреб его поближе и носом уткнулся в шею. — Ты же не откажешься повторить… немного позже. Ты мне … можно сказать, мозги вынес напрочь.
— Все может быть, — тихо выдохнул Дима, обнимая его и закрывая глаза. Зверски хотелось спать. Все-таки вчера он лег слишком поздно. Он просто не успел отдохнуть. А от Влада так тепло. И спокойно. Кто они теперь друг другу? Друзья — слишком громко. Любовники… От слова любовь. Но как еще назвать то, что происходит? Им обоим понравилось. И да, он бы хотел повторить. Не раз и даже не два. И не только так. А потом? Что потом? Они могут не вылезать из постели всю неделю. Но что дальше?
— Не давай мне уснуть…
— Тогда предлагаю альтернативное место для лежбища, — Влад легонько поцеловал его смеженные веки. — Вчера ты мне так и не дал отлежаться в джакузи. Обещаю потереть тебе спинку. И не только.
— Садист, — Дима улыбнулся, не открывая глаз. — Так я усну еще быстрее. Но ты иди. А я пока поваляюсь немного, — выдохнул он, но вопреки своим словам ослаблять объятия не торопился.
— Это сейчас ты уснешь, — ладони Соколовского соскользнули с Димкиной талии и переместились на задницу, после чего Влад несильно шлепнул его. — Давай, тогда не джакузи, а душ. Контрастный. И в качестве бонуса я тебе сделаю хорошо…
— Хм-м?.. — Дима открыл один глаз, смотря на Влада с интересом. — Ладно, уговорил, — и тут же, как распрямившаяся пружинка, вывернулся, выгнулся и скатился с кровати. Потянулся с удовольствием, встав почти на цыпочки. Чуть поморщился от дискомфорта пониже спины и ощущения стянутой кожи на животе и, взъерошив волосы, направился в ванную.
Влад еще пару мгновений лежал на постели, бездумно глядя ему в след. Когда-то Димка был тонким. Тоньше девчонок даже. Был легким. Эльф.
Он и сейчас тонкий. Вот только тонкость его обманчива. Очень сильный, такой, как струна. Может обманчиво-легко обнять, а может и шею свернуть. Он очень изменился… вот только стал еще более желанным, чем тогда. Или это он, Влад, изменился?
Соколовский выбрался из постели и, подхватив откуда-то из кресла сброшенный вчера халат, направился следом за Димкой.
А тот уже стоял в кабинке и, подставив лицо прозрачным струям воды, чему-то тихо улыбался. Ручейки воды стекали по плечам, спине, волосы потемнели, потяжелели и ресницы слиплись, став похожими на наконечники стрел.
— Твое джакузи ждет тебя, Влад, — не открывая глаз, произнес он, надеясь, что Соколовский его услышит. Напор воды был хорошим, и ванна уже почти набралась. — Только осторожно, ступеньки скользкие.
— Вот стою я за тобой… любуюсь и думаю, нафига мне джакузи, если в ней не будет тебя? — Влад шагнул к стенке кабинки и, приоткрыв дверку, легонько провел кончиками пальцев вдоль Димкиной спины.
— Ты хотел в ней поваляться, — Бикбаев выгнулся, следуя за его рукой. — А вдвоем нам будет тесно. Хотел бы я, чтобы ты когда-нибудь побывал у меня дома.
— Тесно, зато не скучно… — возразил Соколовский, отбросив халат куда-то в сторону.
— Соколовский, в кабинке мы тем более не поместимся, — Бикбаев фыркнул, а потом брызнул теплой водой на его грудь. — Марш в джакузи.
— Эх… Бикбаев… ты, можно сказать, мою эротическую мечту на корню изничтожил… — Влад звонко чмокнул его в мокрое плечо и, закрыв дверку, добрел до монументальной ванной. Джакузи — бассейн для ленивцев. Погружай собственное тело в теплую пузырящуюся воду и расслабляйся. Он влил полфлакона какой-то жидкости для ванн, отчего в жарком влажном воздухе тут же разлился острый пронзительный аромат мандаринов, а над водой поплыла густая шапка пены. — Димка, ой зря ты отказываешься от такого… Я, мыльный, в пене, расслабленный и на все готовый. Лови момент!
— От чего я отказываюсь? — Бикбаев вышел из душа, отфыркиваясь и ероша волосы руками. Тряхнул головой, слизнул капельки воды с губ, а потом подошел к джакузи и встал коленками на краешек за спиной Влада, чмокнув в макушку. — Кажется, тут кто-то обещал сделать мне хорошо, — улыбка коснулась губ и исчезла, опустившись на дно зрачков, словно осветив их изнутри. — Что будешь на завтрак?
— Тебя, — Влад повернулся в ванной и мокрыми руками в хлопьях ароматной пены обнял Диму за бедра. Кончик языка тут же слизнул прозрачную капельку воды, провокационно сверкающей на чуть возбужденной плоти. — Ты не против?
Растерянное, почти злое «ты же не жил монахом все это время» так и осталось на языке. Он тоже не соблюдал целибат, но…
— Я не съедобный, Владик, — Дима улыбнулся уголками губ, пряча за длинными прядями потемневшие глаза. Это касание было таким… интимным и простым, что даже после недавней близости тело отозвалось на него волной пока еще слабого, но жара. — И мне снова придется мыться, — накрыл ладонями «пенные» пальцы Соколовского. — Но я… не против, — по плечам, помассировать шею, взъерошить влажные прядки.
— Придется, только если тебе этого захочется, — Влад бросил на него быстрый лукавый взгляд. — Я буду предельно аккуратен… ты же мой завтрак…
Было что-то ирреальное в этом всем. В их близости. Влад никогда и никого не ласкал так. Не считал нужным. Не испытывал желание одаривать такой вот лаской. Так какого черта ему хотелось чувствовать вкус Димки, дрожь Димки, его возбуждение на своих губах?
— Сумасшедший, — гортанно смеясь, выдохнул Дима. Почему ТАК хорошо? Влад… Горячий, страстный, жадный до близости. Дима откинул голову и еле слышно застонал, стоило только Соколовскому коснуться его губами.
— Угу, — тут же согласился Влад, чуть приподнимаясь над бортиком. Он осторожно подхватил Димку, затягивая к себе, в ванную. Бикбаев очень опрометчиво решил, что вдвоем в ней будет тесно. Было хорошо. Усаживать его себе на колени, чувствуя, как изменяется направление потоков колючих воздушных пузырьков в воде. Губы обняли его уже вполне возбужденный член.
— Влад! — Дима дернулся и откинулся назад, почти ложась на воду и еле успевая ухватиться за бортик, чтобы не уйти с головой под пену. — Тебе же… неудобно…
Царапинки пощипывало, спину щекотали токи воды, а тело затопила волна возбуждения. «Неудобно спать на потолке», — не ответил Влад, чуть царапая ногтями Димкины бедра. Кончик языка описывал круги вокруг головки, и не было в мире ничего лучше, чем вздрагивающий в его руках Бикбаев.
«Пофигу, — снова не ответил ему Влад, еще глубже вбирая напряженную плоть. — Все пофигу, кроме тебя».
— Влад, Владик, Владиус… — Вода ласкала тело, обнимала. И Дима не мог, не хотел сдерживаться. Стонал, тихо вскрикивал, а когда под веками расцвел фейерверк — выгнулся, до белых костяшек сжимая края, и застонал громко, протяжно, судорожно облизывая горящие губы.
Теплая вода, разгар дня, никуда не нужно спешить, никто не знает, где они находятся. Есть в жизни счастье.
— Ты офигенно красивый, когда кончаешь, — Влад слизнул с уголка губ вязкий подтек и улыбнулся. — Раз увидел и кончил сам.
— М-м-м.? — Дима разлепил ресницы, неторопливо, как ленивый кот, принял вертикальное положение. Со вздохом покосился на хлопья пены на своих только что вымытых волосах и повернулся к Владу. Пару мгновений смотрел в его глаза, а потом приблизился и опустил руку вниз. Если Соколовский и был возбужден, то теперь пальцы касались обмякшей плоти. — Маленький извращенец, — тихий смех в губы. — Надеюсь, такой завтрак не войдет у тебя в привычку.
«Не успеет…» Мысль промелькнула и скрылась под ресницами. Увы, за неделю не успеет. Слишком мало времени у них и для них.
— Такой уж маленький? — выгнул бровь Влад, на миг сильно прижав его к себе. Но только на миг. Жаль, что нельзя просидеть так целый день. — Теперь в принципе, я не отказался бы от чего-нибудь посущественнее бутерброда. Но для этого нам придется выбраться. И теперь, когда ты убедился, что в джакузи можно разместиться и вдвоем, ты не откажешься мне потереть спинку в душе?