— Понятно. Бросаешь больного.
Я не стал повторяться, посмотрел на него укоризненно и ушел.
Какой же он великий манипулятор!
На завтрак возле меня никто не сел. Видно, много чего позавчера наговорил. Никита не спустился. Червячок под названием совесть стал понемногу грызть изнутри. Тарелка осталась наполовину полной. В микроавтобусе, в котором везли нас на гору, на меня тоже никто не обращал внимание. Язык мой — враг мой! На секунду я даже пожалел, что ушел, оставив наглого кретина. Танька словно знала, где я провел ночь, смотрела на меня коршуном. Если и дальше пойдут так дела, не останется ни одного человека на фирме, который бы общался со мной.
Погода еще паршивая, снег летит крупными хлопьями. Видимость нулевая. Сотрудники разбрелись по горке. Пришлось мне самому подняться на подъемнике на вершину горы.
Мда… Лучше бы валялся в кровати с этой волосатой задницей. Бр-р-р!
Даже не знаю, от чего меня проняло больше ознобом: из-за такой мысли или сильного порыва ветра.
Ну, погнали?
Натянув перчатки и очки, поправил воротник на курточке.
Спуск был незнакомым и тяжелым. Временами очки так залепляло снегом, что приходилось останавливаться. На определенных участках людей было совсем мало. Где-то на половине пути трасса была очень крутой и укатанной до ледяной корки.
Я уже почти проскочил опасный участок, когда одна из лыж зацепилась за камень, и я полетел, как мешок с картошкой.
Какая-то доля секунды и я лежу, понимая, что докатался я до перелома.
Правая нога болела невыносимо. Встать не получалось, защита сработала и лыжи полетели по склону без меня.
Черт! Как же больно!
— Вам нужна помощь? — рядом остановился парень.
— О-о-очень нужна! — простонал я, теряя последние остатки сознания.
***
Очнулся я от криков, которые звучали почти над моим ухом. Открыть глаза я не спешил.
— Что значит, нет свободных палат?! Почему он валяется в коридоре?! — орал Никита.
— У нас аншлаг. Сегодня очень много желторотиков, возомнивших себя мастерами спорта.
— Я требую, чтобы ему сделали рентген и перевели в палату!
— Не он один находится в таком положении. Его осмотрели. Это всего лишь растяжение. Успокойтесь. Кто вообще вас сюда пустил? Вы кто потерпевшему?
— Я его… Друг.
— «Друг», извольте покинуть отделение. Завтра выпишем вашего дружка.
— Я не уйду, пока не увижу, что он в порядке. Ясно? Я сейчас позвоню, куда нужно, и вас завтра здесь не будет!
— Да-да-да! Знаете, сколько таких угроз я слышу каждый день? Звоните куда хотите, никто не захочет работать вместо меня в таких условиях.
— Тогда, может, вот это вам поможет найти место?
— Молодой человек, не все в нашем мире можно решить деньгами. В отличие от вашего друга, у других пострадавших серьезней травмы. Если вас так волнует его комфорт, могу помочь лишь одним — выпишу его сегодня и пропишу лекарство. Ухаживайте за ним в гостинице, а ко мне через три дня на осмотр. Только он еще полчасика поспит, пока не отпустит обезболивающее.
— Спасибо, доктор.
Теплая рука коснулась моей холодной ладони. Я знаю, что это он, но глаза не открыл.
Часть
POV Иван
Растяжение растяжением, а гипс мне наложили. До машины спустили, как инвалида, на коляске. Таким ничтожным я себя никогда не ощущал, особенно, если учесть, что Никита все это время находился рядом. Сейчас он был не таким многословным, как в разговоре с доктором. Но одинокое «Осторожней!», «Не дрова грузите!» Его поведение для меня странное, но и я сам почему-то не сильно против этого. Может, последствие лекарств или усталость, но сопротивляться его заботе и вниманию совсем не хочется. Я даже слова не сказал, когда он, проводив сотрудника отеля до дверей номера, остался.
— Я помогу тебе раздеться?
На его вопрос я лишь кивнул головой.
Снимал одежду он аккуратно. Сложней всего дались штаны, которые и так были испорчены.
— Болит, когда тяну? — спросил он, снимая штанину с больной ноги.
— Не сильно.
Он как-то странно посмотрел на меня, остановившись на бедре.
— Что?
— Я давно хотел вот так раздевать тебя.
— Ты еще долго будешь издеваться?
Я думал, он, как всегда, ухмыльнется, но вместо этого он погладил меня по бедру.
— Я серьезен, как никогда.
Он стал медленно склоняться надо мной.
Это может плохо закончиться.
— Руку убери…
Никита остановился в десяти сантиметрах от моего лица.
— Я останусь на ночь?
— Зачем?
— Вдруг воды подать или в туалет. Тебе без костылей трудно будет.
Продолжая стоять надо мной, он поправил одеяло.
— Второй койки нет. — Я говорил тихо из-за того, что перехватило дыхание от его близости.
— Я рядом лягу.
— Кровать полуторная, тесно будет.
— Ты сейчас беспокоишься обо мне или о себе?
— Конечно, о себе.
— Ты эгоист.
— Я знаю, мне мама говорила.
Он улыбнулся и отвернулся, складывая мои вещи.
— Есть хочешь? Я могу в баре спросить, может, после ужина что-то осталось. Я посмотрю в чемодане сменную одежду?
Он, не дожидаясь ответа, стал рыться в моих вещах.
— Опа! Как симпатично. — Черт! Он достал мои трусы с Санта Клаусом и, натянув резинку, стал махать ими передо мной.
— Наденешь их ради меня?
— Когда на земле не останется ни одного человека, кроме нас, может, и надену.
— Что же так долго ждать? — Он изобразил трагикомедию на лице, но моментально поменялся. — Так что насчет еды?
— Не хочу.
Никита достал футболку и помог мне ее надеть. Он молчал, и я следовал его примеру. Когда он без слов стал раздеваться, я ничего не сказал, отвернувшись на бок. Было слышно, как рядом опустилось тело. Одеяло натянулось. Моторчик в груди застучал в предчувствии.
От тихого стука в дверь я содрогнулся.
— Кто это к тебе среди ночи пришел?
— Я не знаю.
Он встал и пошел прямо в боксерах открывать.
Только такой славы мне и не хватало. В моем номере голый мужчина, как я буду это объяснять?
— Татьяна?
Значит, подруга моя обо мне вспомнила.
— Никита?! А где Матвеев?
Из-за угла я не видел ее лица в этот момент. Оно у нее, наверняка, сейчас вытянулось от удивления.
— Спит. Ты что-то хотела?
— Просто зашла узнать, как он себя чувствует.
— С ним все хорошо. Что-то еще?
— Нет… А ты что здесь делаешь?
— Сплю. Спокойной ночи, Татьяна.
Дверь закрылась, и он вернулся в постель.
Странно, но мысль, что Татьяна может подумать что-то плохое о нас двоих, ни чуточки не пугала, даже наоборот. Наверное, все дело в «зануде». Ха! Увести соперника у женщины, которая тебя не ценит. Смешно.
Может, я бы и посмеялся, если бы не тело, которое придвинулось ко мне. Я чувствовал его дыхание на моем затылке. Я подумал, он не рискнет, поэтому, когда его губы коснулись шеи, я вздрогнул.
— Ты… Рискуешь получить… Гипсом.
— Я рискну. — Он резко развернул меня на спину и поцеловал в губы.
Часть
POV Никита
Как можно было сдержаться, если целый день пытался, чтобы не сделать это? Прикасаясь к его губам, ты словно ходишь по краю вулкана — никогда не знаешь, когда он взорвется.
И именно сейчас, прижимаясь и чувствуя, как он дышит, я ловлю каждую секунду близости.
Почему он не отталкивает меня, хотя на поцелуй не отвечает?
— Что, настолько противно? — спросил я, прерывая поцелуй.
— Не совсем. Просто я до сих пор не понимаю, зачем целоваться, если потом не знаешь практического применения двум членам. — Вот загнул. — Тут явно одна сторона пострадавшая, а я не хочу ею быть.
— Допустим, а чем именно мой поцелуй отличается от поцелуя с женщиной?
— У тебя щетина колючая и… Задница волосатая.
Боже! Святая невинность!
Мне стало смешно, и я, уткнувшись в его ключицу, засмеялся.
— Я сказал что-то смешное?
Я посмотрел на его наивное лицо.
— Нет-нет! Извини. Волосы - это единственный недостаток?
— Член.
Почувствовав, что он почему-то спокоен, я еще раз рискнул и стал покрывать мелкими поцелуями его шею, при этом продолжая разговор.
— Тебе при поцелуе мешает член?
Он лежал спокойно.
— Ты трешься им об меня, если ты не в курсе.
— Это побочный эффект от поцелуя.
Я продолжаю целовать, а Иван даже не шелохнется.
— Сволочь ты. Пристаешь к больному человеку.
— Извини. Я только чуть-чуть… Совсем немножко… — Целую и сам не понимаю, почему он позволяет. — Что же ты такой смирный?
— Жду.
— Чего?
— Вот этого!
— Твою ж! Ай! А-я-яй! — Он зарядил мне гипсом прямо в пах! — За что?!
— За побочный эффект!
Я свернулся в клубок и, прижав руки к паху, уткнулся лицом в подушку.
— Больно!
— Не умрешь!
— Ты жестокий. Это невыносимо больно!
Он положил руку мне на плечо.
— Что, так сильно?
— Очень!
Его рука погладила меня по плечу сочувственно.
— Да я вроде не сильно… Прости…
— Я прощу, если поцелуешь.
Иван убрал руку с плеча.
— Ты хочешь получить еще раз?
— Ну, хотя бы обнять можешь?
— С чего бы это?
— Хотя бы в благодарность за помощь.
Ответа я ждал почти минуту, хотя уже думал не дождусь.
— Повернись спиной ко мне, — почти прошептал он.
Я развернулся. Честно говоря, первая мысль была, что он сейчас спихнет снова меня с постели, но, когда одна его рука опустилась мне на грудь, обнимая, я замер. Мое сердце под его рукой стучало очень сильно. Хотелось развернуться и поцеловать его. Я слегка подвинулся назад, пытаясь приблизится к нему спиной.
— Не шевелись, — произнес он совсем рядом.
Я послушался, о чём не пожалел. Иван не убрал руку, продолжая обнимать. Мы так и лежали, пока не уснули.
Часть
Никогда бы не подумал, что буду спать с мужиком. Стоп-стоп! Я сейчас конкретно о сне говорю, а не о глупостях, которые приходят на ум при этой фразе. Хотя я все же позволил некоторые вещи, которые трудно назвать нормальными. Конечно, для нормальных пар это вполне нормально целоваться и обниматься, но мы-то… Я сказал пара? Тьфу-тьфу три раза! И это после трех ночей?
Я бы мог, конечно, его прогнать, но перспектива одному беспомощному сидеть в номере еще четыре дня не радовала. Танька больше не приходила. Остальные сотрудники тоже не жаловали вниманием. Костылей, как сказал Никита, не достать в такой сезон. Поэтому даже вниманием гомосека уже не приходится брезговать.
Вот будет позор, когда кто-то узнает, чем мы занимаемся в номере. Он оказался любителем полизаться. Постоянно целует. Получает по наглой роже и все равно продолжает. Мазохист какой-то… Смотрит своими телячьими глазищами, целует бедро, получает по морде и снова целует. Но главное - так смотрит, что силы в руках куда-то пропадают. Понимаю, что мои удары совсем не похожи на сопротивление, только не могу позволить, чтобы он подумал, что победил.
Честно, он какой-то не такой. Какой-то выходящий за рамки канонов. Или мое представление было другим? Я не понимаю, но этот парень чего-то добивается, нянчится со мной, даже попытался кормить с ложки. Сидит и смотрит теперь, как я ем. Зачем-то постоянно рассказывает о себе: детство, школа. Задает вопросы, пытаясь вывести на разговор.
Он наглый. Уже на второй день почему-то его чемодан переехал в мой номер. Душ он теперь принимает, даже не прикрыв двери, при этом что-то постоянно напевая. Меня же додумался протирать мокрым полотенцем. Я даже залез на сайт геев, пока он спускался за обедом, чтобы прочитать, что значат все эти его влажные компрессы. Сильно подозрительно этот гомик смотрел на меня в этот момент, мало ли, еще ночью нападет. Ответа не нашел, зато начитался лишнего. Оно мне нужно было?
Неделя пролетела, и осталось пережить лишь одну ночь. Такого отдыха у меня еще не было. Все планы, которые строил, пошли прахом из-за него. Женщина даже не смотрит на меня; сотрудники до сих пор таят обиду; гипс; меня поимели, хорошо, что не помню сам процесс, да еще теперь за мной ударяет мужик. Весело?
Всем весело, даже этот любитель задниц решил развлечься, сказал, сотрудники обижаются, что не проводит с ними время. Пошел с ними выпить, оставив наконец-то меня в покое. Знаю я, какие сотрудники его ждут! Я уже даже вижу, как он сидит, окруженный женщинами и мужиками тоже…
Так! Дайте-ка подумать, я и забыл, что меня уже посещала мысль, что не я один могу быть его жертвой. Геннадий Сергеевич сразу отпал. Ну, не настолько же он извращенец. Смирнов — отец троих детей. Не вариант. Миронов — ничего себе так, парень маленького роста, коренастый, любит футбол. Нужно будет присмотреться. Татаркин — вот, кто даже без гаданий смахивает на педика. Шарфики любит на шею накручивать, пару раз застал его в соседнем торговом центре за столом у маникюрщицы. Даю девяносто девять процентов, что он из этих. А я-то еще удивлялся, что это он так часто бегает в кабинет к Никите. От такого умозаключения стало неприятно. Не то, чтобы я был высокого мнения о себе, но я намного симпатичнее Татаркина, это точно. О чем я думаю!
Если бы можно было отключить мозги и спокойно уснуть, я бы это сделал. Только вместо этого я лежал в темноте и рисовал мысленно разные картины. За каких-то четыре часа, что его не было, он успел переспать со всеми, даже с Геннадием Сергеевичем. Ну что за фигня!
Накрыв башку подушкой, я постарался уснуть, считая овечек, как учила меня мама в детстве. На двести девяносто седьмой овце я услышал звук открывающейся двери. Убрав подушку на место, сделал вид, что сплю. Тело опустилось рядом на кровать и стало надвигаться на меня. Запах алкоголя ударил в лицо, и я почувствовал его губы на моей щеке.
— Я извиняюсь, но мне просто интересно, — не удержавшись, я выдал себя, — у тебя не сработал гей-радар, что ты опять лезешь на меня? Или он у тебя совсем не рабочий, если ты думаешь, что тебе со мной что-то светит? Постой, я понял! Ты, наверное, не очень привлекательный для педиков. Я угадал?
Он резко перевернул меня на спину и, схватив за запястья, прижал всем телом к кровати. Я испугался такой реакции, но ничего не произошло. Он просто лежал и смотрел на меня. В упор. Я даже видел в темноте, как блестят его глаза. Стало страшно.
— Все нормально у меня работает, — наконец-то он решил заговорить, — Показать? Можешь не отвечать, я и так знаю ответ. Думаешь, обидел меня? Унизил? Знаешь, что меня больше всего расстраивает? Что ты такой дурак. Бегаешь за девкой, которая о тебя вытирает ноги. А знаешь, что она мне сейчас предлагала? Сказать? Нет, ты и так знаешь. Ты просто делаешь вид, что ничего не понимаешь. И сейчас ты будешь строить из себя праведного гетеро, вместо того, чтобы ответить на чувства человека, которому ты по-настоящему нравишься. Тебе просто нужно лишь намекнуть. Не нужно ничего говорить. Я бы для тебя сделал все, что ты пожелал…
Он отпустил мои запястья, но продолжал смотреть.
Он ждет ответ? Какой? Что я готов принять его? Черт! Это значит «принять» его штуковину?! Нет, я не из таких… Или… Нет, я не такой!
Никита словно прочел ответ на моем лице. Полностью освободив меня, он отвернулся и даже не раздеваясь, сделал вид, что спит.
Поговорили, мать твою!
Часть
POV Иван
Я проснулся от шуршащих звуков. Приоткрыв глаза, передо мной открылась картина, которую я не ожидал увидеть, но почему-то она меня заинтересовала. Никита стоял на коленях спиной ко мне и складывал вещи в чемодан. Опираясь на руки, он склонялся и что-то перекладывал, при этом его зад, обтянутый спортивными штанами, очень нескромно выставлялся напоказ. Это странно - лежать и наблюдать за парнем, но если учесть, что он постоянно делает то же самое, то ничего предосудительного по отношению к нему я не делаю. Подумаешь, представил его в позиции…