Я торопливо согласилась, лишь извинившись, что отлучусь ненадолго. Поскольку избавиться от Галины Денисовны у раковины не получилось, пришлось зайти в кабинку. Посчитав про себя до трех, я распахнула сумочку и заглянула внутрь. И хотя была к этому готова, все же закусила губу с досады. Заброшенная мной приманка сработала. Купив еще два дня назад в лавке крупной фасоли, я высыпала горсть в мешочек, служивший футляром для флакона духов, и положила в сумку. Если в мой номер заглянули именно из-за этого, то и в сумку мою непременно должен был кто-то сунуться. И вот мешочка нет. Пачка долларов, перетянутая резинкой, осталась, а мешочек — тю-тю. И я вовсе не дура. Они здесь ради меня. Я абсолютно права и все делаю верно. Только не торопись. Умница умницей, догадки догадками, а факты фактами. И эти факты у тебя. Вернее, их свистнули. Ах, Полина, ах, умница-разумница! Об этом знает вся улица... Нашла мешочек, закатила истерику... Отправилась домой! Хочется в него посмотреть? Жаль, что я не увижу твою рожу, когда ты в него заглянешь...
— Алевтина, вы еще здесь? — гаркнула вдруг под самой дверью Галина Денисовна.
Я торопливо дернула ручку слива.
— Иду-иду! — протянула овечьим голосом и распахнула дверь.
Остаток вечера мы провели на славу. Мы хохотали на пару с Галиной Денисовной, Кузьма Григорьевич сыпал анекдотами, даже Виталий расшевелился и проявлял признаки жизни. Мужчины наперебой заказывали напитки и десерты.
Как странно бы это ни выглядело, но, утвердившись в
своих подозрениях, я успокоилась, словно почувствовала под ногами твердую почву, и, как видите, повеселела. Выпив на брудершафт с Кузьмой Григорьевичем, я спела дуэтом с. Галиной Денисовной, у которой, кстати, оказался чудесный голос. Выбившись в конце концов из сил, остатки, нашей компании пришли к выводу, что можно уже и по домам. Не обманув ожиданий официанта, мы, по-приятельски попрощавшись с метрдотелем, цепочкой потянулись по каверзной лестнице наверх. Подъем прошел благополучно и без потерь.
— Темно! — констатировала Галина Денисовна, шагая
по улице весьма неуверенно и пытаясь на ходу задрать вверх голову.
Это едва не привело к печальным последствиям, но мы с Виталием самоотверженно бросились вперед и общими усилиями Галину Денисовну поймали.
— Ой, а какая я пьяная! — удивилась Галина Денисовна и долго еще хихикала, обрадованная этим открытием.
Наконец мы добрались до дверей отеля. Виталий всячески пытался удержать меня еще на пару минут, вероятно, ради приятельской беседы, но я, изображая страшную усталость, наотрез отказалась. Я боялась, что не смогу слишком долго правдоподобно изображать влюбленную дурочку, тем более что после обильных возлияний голова моя была не совсем ясной, а ведь что у трезвого на уме... Так что я решительно распрощалась с Виталием и отправилась в номер. Но, конечно, первым делом я постучалась к Антуану. В этот вечер я возлагала на него большие надежды и рассчитывала, что он меня не подведет. Однако Антуан не отозвался, я подергала ручку двери, досадуя, что не догадалась взглянуть на доску с ключами у портье. Подумав, я все же спустилась вниз, где и обнаружила, что ключ от его номера преспокойно висел на своем месте.
«Где же ты болтаешься?» — подумала я, поднимаясь к cебe.
Я умылась, переоделась в махровый халат, уселась в кресло смотреть телевизор.
* * *
Неожиданно громко хлопнуло окно. Я вздрогнула. Странно, окна я не открывала... Услышав позади себя шорох, я оглянулась и закричала от ужаса. В трех шагах от меня, широко расставив ноги, стоял человек в черной вязаной шапке и черной куртке. Уголки его губ были растянуты,
приоткрывая мелкие ровные зубы, но оскал этот мало походил на улыбку. Все мое тело свело от липкого, рвущего сознание страха. Человек вдруг протянул вперед кулак в блестящей черной кожаной перчатке:
— Ты это хотела спрятать?
Он разжал руку и захохотал так, что дрогнули стекла на окнах, а из кулака посыпались, звеня и сверкая, кровавые бриллианты. Не в силах оторвать от них глаз, я каким-то шестым чувством поняла, что черный человек сейчас схватит меня, поэтому рванулась что есть сил.
— Боже мой, что с вами, Алья? — услышала я в тот момент, когда со всего размаха ударилась грудью о стоящую у кровати тумбу.
Тяжело дыша, я открыла глаза и, сообразив, что это был всего лишь кошмарный сон, застонала.
— Что случилось? Вас избили? — Голос Антуана был полон ужаса, я, перепугавшись, что он поднимет на ноги весь отель, резво вскочила с пола.
— Все в порядке, что вы! — заторопилась я, судорожно хватаясь за его руки.
Я испытала огромную радость оттого, что это был всего лишь сон, и с умилением смотрела на перепуганного француза.
— Милый Антуан, — едва не прослезившись, бормотала я ему. — Если бы вы только могли представить, от какого кошмара меня спасли! Наверно, вы стучали в дверь, а мне снилось, что стучит оконная рама!
— Я так долго стучать, Алья! — Антуан принялся взволнованно размахивать руками, видно, решив, что одних слов здесь недостаточно. — Стучать, стучать, а вы не открывали! Но я слышал ваш голос! Вы что-то крикнули, я должен войти сам! А вы вдруг упали на пол!
Слушая его сбивчивые объяснения, я вдруг засмеялась. Антуан посмотрел на меня удивленно, а потом тоже засмеялся.:
-Хотя все было очень смешно! — заявил он, пожимая плечами. —Но... лучше вы меня так больше не пугать!
— Ладно— тут же согласилась я. — Не буду. Теперь расскажите,
где это вы столько времени пропадали и где наша нервная девочка.
— О, мадемуазель Полина? — встрепенулся Антуан. — У меня все из головы вон! Но все полный порядок!
— Отлично! — обрадовалась я. — Расскажите поподробнее.
— В ресторан, я пригласить на танец... э-э... мадемуазель. — Тон француза красноречиво говорил о том, что подобный маневр был совершен им только во имя общего дела. — Мне нужно уходить из ресторан!
- Ах, вот в чем дело! — воскликнула я, поддразнивая его.
— Да, да, именно так! — поспешно подтвердил Антуан и продолжил: — Но, когда Полина убегала, я решил уходить с ней!
Я согласно покивала, признавая его сообразительность.
— Она ошень сильно нервничала. Ошень. Я попытался с ней говорить, успокоить... но не мог! И она ничего не хотеть объяснять. Говорила, хочет лечь, что у нее очень болеть голова.
Тут Антуан наклонился ко мне и, следя за моей реакцией, прошептал:
— Алья, мадемуазель Полина — наркоманка...
— Ой! — только и смогла выдавить из себя я.
— Да-да! — торопливо подтвердил Антуан, кивая. — Я тоже был ошень удивленный, но знаю, что говорю!
— А как же вы догадались? — поинтересовалась я.
— Я увидел! — воскликнул он, взмахнув руками. — Она... как это сказать... нюхает белый порошок!
— Кокаин?
— Да, кокаин, — подтвердил Антуан. —’ Она сделала это при мне, я даже не успел уйти!
— Ну и дела! — протянула я, размышляя. — Это вполне может объяснять такое поведение. Хотя может и не объяснять...
Я прошлась по номеру, бесцельно передвигая предметы с места на место. Антуан сидел сгорбившись. Было видно, что эти новости удручают добросердечного француза.
— Вы не рассказали о...
— Да, конечно, — поспешно сказал Антуан, — мне было очень неприятно... Но я помнил свой главный цель, Алья, не беспокойтесь!
Он покопался в карманах и извлек оттуда два билета на самолет.
— Вот, пожалуйста, после один день, шесть утра! — Он протянул мне билеты, а у меня отвисла челюсть и на некоторое время пропал голос.
— Два? — выдавила наконец я из себя, взяла билеты в руки и снова спросила: — Два?
— Ну да, два, — Антуан пожал плечами, словно удивляясь моей бестолковости. — Вам больше надо?
Он улыбнулся, а я забормотала что-то о том,что он совершенно не обязан мне помогать, что и так сделал для меня гораздо больше, чем я могла рассчитывать.
— Не могу же я бросать вас одну, черт возьми! — почти сердито перебил меня француз. — Я же мужчина, Алья! И потом...
Что «...и потом...», я так и не узнала. Молча улыбаясь, я слушала бестолковые объяснения и думала, что, пожалуй, Антуан гораздо больше мужчина, чем большинство известных мне мужчин, вместе взятых.
— Благодарю вас! — с признательностью сказала я. — Я вам очень обязана!
Сейчас мне было нестерпимо стыдно за то, что в первые дни нашего знакомства я считала Антуана чем-то вроде радио со сломанным выключателем.
— А, пустяки! — небрежно махнул тот рукой, но я видела, что он польщен.
— Остается только надеяться, что они не несут в аэропорту круглосуточного дежурства. Так, теперь самое главное — дозвониться до Ленки, — я глянула на часы. — Пожалуй, она сейчас спит. Ладно,не страшно, позвоню утром пораньше... Итак, Антуан, сразу после завтрака я уведу всех на пляж. И если вы твердо решили... — он кивнул, — тогда разберитесь со счетами, мне здесь нельзя проявлять никакой активности. Потом присоединяйтесь к нам. Постарайтесь, пожалуйста, как можно быстрее, чтобы наша девочка не начала лезть с расспросами.
— Конечно, Алья. — Он кивнул головой. — Не отпуск, а детектив!
* * *
Я открыла глаза и блаженно потянулась. Уснув как убитая, я не видела этой ночью никаких снов, что бывает со мной довольно редко. Обычно мне снится самая разнообразная, выматывающая чушь, после которой долго не можешь понять, спала ли ты вообще. Взглянув на часы, я неторопливо потягивалась и раздумывала, не полежать ли в
кроватке еще пару минут. Настроение было самое благодушное, словно у меня сегодня день рождения и я жду, когда принесут подарки прямо в постель.
Подарок в виде барабанного грохота в дверь не замедлил появиться. Я испуганно подскочила, инстинктивно вцепившись в одеяло. Положительно, отдых на этом курорте более походил на всесоюзную игру «Зарница», столь распространенную во времена нашего пионерского отрочества. Хорошо хоть, что без горна.
— Кто там? — несмотря на все мои усилия, голос был чуть громче комариного писка.
Но находящийся за дверью явно ждал ответа, прильнув ухом к замочной скважине, поэтому писк мой услышал.
— Доброе утро, Алевтина, — загремел ни с чем не сравнимый бас Кузьмы Григорьевича, — вы уже проснулись? Это я, Кузьма! Супруга моя, Галина Денисовна, просила одолжиться у вас таблеткою от головной боли. Нет ли у вас чего-нибудь подходящего?
Я хрюкнула от раздражения, но вслух вежливо ответила:
— Подождите, пожалуйста, минутку. Сейчас найду!
Натянув халат, пошарила в чемодане, вытащила упаковку таблеток и открыла дверь. В мои намерения входило просто сунуть лекарство в руку Кузьмы Григорьевича и отправиться умываться, если уж из постели меня все равно вытащили. Но у Кузьмы Григорьевича были другие планы, поэтому, как только я приоткрыла дверь, он просочился внутрь комнаты.
— Э-э! — сказала я.
— Прекрасный у вас номер, Алевтина! — ответил Кузьма Григорьевич.
Ненавязчивым такое поведение никак нельзя было назвать, поэтому я решительно кашлянула и сурово сказала:
— Извините, Кузьма Григорьевич, но я только что проснулась и еще не одета. К тому же у Галины Денисовны болит голова, вероятно, она вас ждет.
Мой гость весело рассмеялся и шутливо ответил, поигрывая глазками:
— Уверяю вас, дорогая Алевтина, моя обожаемая супруга уже давным-давно меня не ждет! Я надоел ей до смерти! А вам не идет сердиться, поверьте мне, Алевтина. Вы такая красивая, когда улыбаетесь! Ну, улыбнитесь же!
Улыбаться с утра пораньше, не умывшись, я никогда не
любила, поэтому привычкам своим и сейчас изменять не стала.
— Кузьма Григорьевич! — я повысила голос.
— Алевтина! — пропел, разведя руки в стороны, Кузьма Григорьевич и плавно двинулся ко мне.
Все это стало приобретать откровенно сексуальный оттенок, поэтому я не стала шуметь, метаться по комнате, а просто спокойно ждала, следя глазами за непрошеным гостем.
Как я всегда и подозревала, самомнение у мужчин развито гораздо сильнее чувства самосохранения. Решив, вероятно, что я навеки покорена его обаянием, Кузьма Григорьевич подошел вплотную, сграбастал меня в охапку, потянулся к лицу, забавно выпятив губы, ойкнул, хрюкнул и медленно сложился пополам, осев передо мной на колени. Тщетно пытаясь вздохнуть, он уткнулся головой мне в живот и жалостливо застонал. Я печально возложила руки на глупую лысеющую голову и благословила:
— Иди, Кузя, отнеси жене лекарство!
В это же самое мгновение в дверь снова постучали.
— Войдите! — радушно предложила я и увидела Антуана.
— Ам-ам!.. — сказал он, увидев моего гостя, и умолк. Я решила: вряд ли Антуан имел в виду, что хочет есть.
— Доброе утро, Антуан! — Сияя ярче греческого солнца, я указала рукой на погрустневшего Кузьму Григорьевича, еще не предпринимавшего попыток подняться, и объяснила: — Видите, как человек расстроился из-за плохого самочувствия жены! Просто до слез!
Антуан придал своим глазам обычный размер и понимающе затряс головой:
— Да-да!
Тут расстроенный супруг стал проявлять признаки жизненной активности, сконцентрировался и встал. Не сказав нам ни слова, даже не попрощавшись и не поблагодарив меня за таблетки, он похромал из номера, не закрыв за собой дверь.
— Это просто невежливо! — посетовала я. — Ведь я ему отдала совершенно новую упаковку таблеток!
— У вас все в порядке? — видимо, раздумывая, стоит ли спрашивать у меня еще что-нибудь, поинтересовался Антуан.
— Конечно! — пожала я плечами. — Приятно с утра поговорить с хорошим человеком.
— Сможет он идти завтракать и на пляж? Как-то странно он шел, — усомнился было Антуан, но я его успокоила:
— Минут через двадцать будет как новенький.
Разобравшись таким образом с рутиной, я приступила к
самой ответственной на сегодняшний день задаче. Устроившись капитально в кресле, придвинула к себе телефон, вздохнула глубоко и скомандовала:
— Поехали!
Антуан со взглядом, преисполненным терпения, сел на диван и замер в ожидании. Набрав Ленкин номер, я услышала длинные гудки, немного растерялась, не веря в такое везение. Но трубку никто не снимал, я затосковала, решив, что телефон Ленка где-то забыла. И собралась уже дать отбой, как в трубке вдруг зашипело, щелкнуло, и раздался знакомый голос:
— Я вас слушаю!
После взаимных приветствий я, не вдаваясь ни в какие подробности, сообщила подруге о том, что возвращаюсь завтра утром. Ленка закряхтела, переваривая информацию, вопросов задавать не стала, но я почувствовала, что она заволновалась.
— Ладно, — сказала подружка. — Все будет так же, как договорились раньше.
— Она уже вернулась?
-Да.
— Ну, пока!
— Пока!
Итак, все в порядке. В относительном, конечно.
— Пойдемте, Антуан, — сказала я, поднимаясь. — Впереди у нас длинный день.
Завтракать нам с Антуаном пришлось вдвоем. Никого из наших знакомых не наблюдалось, что меня даже немного встревожило, хотя, по идее, должно было быть наоборот. Чем же это они все занимаются? Ну, Кузьма Григорьевич понятно, а остальные-то? Головной болью мучаются?
— Что мы сегодня делать, Алья? —поинтересовался Антуан, устроившись на белой каменной скамье с видом на море.
— Как — что? — пожала я плечами. —Отдыхать! Мы же с вами отдыхающие, верно? Так что нам сам бог велел.
— Что-то не видно никого из наших знакомых. — Он покосился на меня, было видно, что эта тема его очень интересует. — Им тоже нужно отдыхать...
— Думаю, скоро появятся, — ответила я, безуспешно пытаясь добросить до волн камушек. — Куда им деться?
Как вскоре выяснилось, я была абсолютно права. Не прошло и пятнадцати минут, как за спиной раздалось:
— Доброе утро!
Я оглянулась и радостно воскликнула:
— О, Полина! Доброе утро! А мы с месье Антуаном только что вас вспоминали!
Полина растянула губы в улыбке, затем скромно потупилась.
— Вы знаете, я себя так неловко чувствую! — Она томно вздохнула. — Видимо, вчера вечером я слишком много выпила. Я совсем не умею пить и не рассчитала свои силы. Приношу свои извинения.