Меж тем веселые ребята, закончив рассказ, умолкли и смотрели на меня, стоя возле стола и ожидая дальнейших распоряжений.
— Да, да, это замечательно... — возможно, слегка невпопад опомнилась я и, облизнув пересохшие губы, обратилась к коротышу: — Вот что, принесите мне подогретого молока: горло что-то побаливает...
При упоминании о молоке в этом доме теряли дар речи, но коротыш оказался крепким парнем, довольно быстро пришел в себя и, кивнув, исчез за дверью. Я, понимая, что времени у меня в обрез, приветливо махнула рукой на свободный стул:
— Садитесь!
Парень принялся отнекиваться, но я настояла.
«Сейчас, — меня колотил внутренний озноб, в голове шумело, но я улыбалась, — сейчас, сволочь... Я сделаю тебя так, что тот ублюдок не успеет прибежать сюда и вправить тебе мозги... Я знаю, что с тобой сделаю, и пусть я провалюсь на этом самом месте, если вру...»
В голове моей созрел план, он явился мне единой вспышкой, но я поняла — это то, что мне надо. Это то, что я сделаю...
Не припомню другого случая, когда бы я так старалась. Я просто выворачивалась наизнанку от усердия. Не подумайте, бога ради, что я этого парня отмутузила. Вовсе нет.. Куда мне, слабой женщине, играть в подобные игры. Я его соблазняла. Вы поймете, каких стараний мне это стоило, если вспомните, что я могла только говорить. Попробуй я сейчас взяться за него как за Кирилла — через пятнадцать секунд сюда ворвется дракон огнедышащий и опять все испортит. Но в эти минуты на меня снизошло озарение, я уже видела, что попала в яблочко, и боялась только одного пережать. Не буду повторять всей нашей беседы, могу лишь сказать, что за всю свою прошлую жизнь я не произнесла вслух столько глупостей и скабрезностей. Чтобы окончательно лишить себя мук совести за возможную ошибку, я вновь повернула разговор к иконке.
— Похоже, твоя бабуля не бедствовала, — порхая ресницами-мотыльками, спросила я. — Это она по случаю расщедрилась или как?
— Да... — эта тема джинсовому, оказавшемуся Толяном, уже была неинтересна, рыбка заметила блесну и теперь непременно норовила ее сожрать, — это так... Бабка-то не моя. Просто знакомая. Меня любила. Да она уже померла...
— Давно?
— Да... Давно. Года два назад.
Тут и коротыш вернулся. В руках он бережно держал фарфоровый кувшин, такой милый и пузатый, что мне и в самом деле нестерпимо захотелось молока. К тому же поддерживать разговор стало трудновато, и я ненадолго отвлеклась.
— Кстати, забыл! — Коротыш забавно дернул шеей, словно конь в стойле. — Мне Никола велел передать: ежели вы желаете сходить на прогулку, то мы вас проводим...
Я так обрадовалась, что едва не подавилась. Ну, надо же, чтобы мне так везло, два раза в один день, это даже подозрительно. И, чтобы не спугнуть удачу, я как можно равнодушнее кивнула.
Если внутренняя отделка и убранство дома производили неизгладимое впечатление, то снаружи не было ничего особенного. Дом большой, отделка самая обычная, крыша красивая, лестница с завитушками, но чтоб так... Я уставилась на фасад, соображая, где же помещается все то великолепие, о которое спотыкаешься, идя по дому? Мистика. Тот зал с камином никак сюда не поместится. Я двинулась вдоль дома, гадая, как такое может быть.
— Нехорошая квартира, не иначе, — бормотала я, озадаченно крутя головой. — Не понимаю!
Сзади меня, приотстав на пару шагов, тенью двигались Коротыш с Толяном. После нашей последней встречи они стали вроде бы пособранней, видно, Расул их как следует проинструктировал.
— Удивляетесь? — поинтересовался за моей спиной Коротыш.
Я оглянулась:
— Удивляюсь... А что, очень заметно?
— Все удивляются.
— А в чем секрет?
— Секрет? Нету никакого секрета. Просто вы сейчас смотрите на окно третьего этажа.
— Третьего? — не сообразила я. — Я почему-то считала, что это первый... А-а-а! Вот в чем дело!
Тут до меня наконец дошло, и я немного сконфузилась. Первый и второй этажи (или минус первый и минус второй) находились под землей... Для чего понадобилось такой огород городить? Не иначе у хозяев с головой проблемы.
— Это какой же здесь котлован под дом копали? — изумилась я. — Как для метро, наверно?
— Не знаю, — пожал плечами Коротыш, а я затосковала.
К подобным экстравагантным выходкам я всегда относилась подозрительно. На мой взгляд, на такое способны не самые трезвомыслящие люди, а иметь дело с чокнутыми всегда обременительно.
«У богатых свои причуды!» — сделала я вывод и огляделась по сторонам.
Участок производил куда более приятное впечатление. Во-первых, размер. Во-вторых, травка. Я имею в виду веселенькую, аккуратненькую зеленую травку, в которой утопали ноги, стоило только сойти с дорожки. Дорожки, кстати, были выложены красным гравием и выглядели чрезвычайно симпатично. Еще здесь в изобилии присутствовали клумбы, скамеечки и фонари. Простенькие, вроде тех, что на Арбате. В-третьих, забор. Глядя на него, сразу понимаешь, что хозяева не любят, когда посторонние суют нос на их участок. Главным украшением забора являлись ворота с массивными вензелями, а также симпатичный домик возле них, явно предназначенный для охраны. А вот и она, парочка угрюмых мальчиков в камуфляже, развалившихся на скамейке. Мальчики так пристально нас разглядывали, что при других обстоятельствах я бы давно покраснела. Но последнее время я здорово изменилась и озлобилась от собачьей жизни, поэтому, улучив момент, когда мои конвоиры отвернулись, скорчила стражам дикую рожу и высунула язык. Охранников это проняло, они выпучили глаза и открыли рты. Я бы еще изобразила для них что-нибудь руками, но здорово мешали наручники. Как выяснилось перед самым выходом на прогулку, Никола не пошутил.
Так мы прошагали все дорожки перед домом, понюхали все клумбы и восхитились всеми фонарями.
— Простите, — проникновенно залепетала я, глянув Коротышу прямо в глаза, — пить так хочется, жарко очень...
Как-то уж повелось, что Коротыш выполнял все мои просьбы, он опять понятливо кивнул и направился к дверям дома.
— И еще очки солнечные! — крикнула я ему вслед. — Пожалуйста! Они у меня в чемодане!
Коротыш на ходу оглянулся и еще раз кивнул. Пусть пока очки поищет, вряд ли найдет, ведь они остались в той сумке, которую Антуан успел загрузить в машину...
— Пойдем туда, — игриво стрельнув глазками на Толяна, я покружилась на дорожке и махнула рукой за дом, — хочу посмотреть, что там...
— Ага» — лыбился на меня парень, — пошли, Кабан нас найдет!
«Кабан?! Черт, откуда это? Кабан, Кабан... Кто мне это сказал? — Я никак не могла вспомнить, кто упоминал эту кликуху. — Из тех, кто провожал Юльку? Нет... Они были у Ленки... Точно! Я даже покрылась испариной от волнения. — Может, о Ленке спросить? Но как? Вдруг они общались? Если попробовать попросить сообщить ей обо мне...»
— Эй, ты куда? — услышала вдруг я и опомнилась.
Я так задумалась, что летела, не разбирая дороги, и теперь растерянно оглядывалась посередине клумбы, разбитой уже позади дома.
— Э-э! Цветы красивые! Я так цветы люблю! — затараторила я первое, что пришло в голову. — Маргаритки обожаю!
— Это анютины глазки, — весомо сказал Толян и посмотрел на меня осуждающе. — Не фиг их топтать, иди на дорожку!
Потому как к этому моменту мы с Толяном были уже накоротке, я обижаться не стала, анютины, так и хрен с ними, все равно. Я протянула Толяну руку, чтобы помог мне выбраться, ну там споткнулась, облокотилась, он меня поддержал, все как положено. Вылезла, короче говоря, из цветов. Клумба, правда, сразу потеряла всю свою привлекательность, но не могла же я стоять там все время! Взаимопонимание у нас с Толяном еще дальше продвинулось, я защебетала воробушком, стараясь больше, однако, к объекту не приближаться — вдруг Расул в окно шпионит? Все же я торопилась, сейчас Коротыш-Кабан вернется, а главного еще не сказано.
— А это что? — вскрикнула я радостно и кинулась вперед, Толян за мной.
Собственно, можно было бы и не спрашивать, я и сама видела, что это бассейн, причем очень большой и чистый. Раздевалочка, шезлонги и пальмы в кадушках. Вот это я понимаю. Пальмы — это пальмы, пусть даже и в кадушках. Нежное растение, я однажды пыталась в горшке вырастить, так что вы думаете? Загнулась! А тут такое великолепие! Сев на край бассейна, я тут же сообщила Толяну, как бы мне хотелось в таком поплавать, но не одной, а с... И водичкой на него брызнула и похихикала. Толян отогрел душу сообщением, что со мной и в простой ванне, наверно, неплохо, а я сказала, что ванна у меня есть... И вот основной момент...
— Так, может, тебе нужно потереть спинку? — размазался по бортику парень, облизнулся и скорчил неотразимую физиономию.
— Может, — застонала-захрипела я.
Но закашляться после такой сцены я не могла, поэтому элегантно отвернулась и едва не лопнула от натуги. Подол сарафана сполз в воду, Толян бросился ему на помощь, задрав при спасении гораздо выше, чем было необходимо, я хихикнула, но все же отмахнулась от баловника, если честно, инстинктивно, с трудом удержавшись, чтобы не въехать ему по уху. При этом я потеряла равновесие, размахивая скованными руками, и чуть не отправилась в воду. Толян вновь меня спас, стало казаться, что это занятие ему по душе. «Может, пойти дальше, и пусть спасет меня из этого дома вообще?» — задумалась я, но тут же эту мысль отвергла. Память о бабе Глаше требовала отмщения. Зная ее, я почти представляла себе, что произошло перед тем, как иконка Богородицы сменила владельца. Вычислив мою квартиру, туда нанесли визит, не подозревая о наличии грозного сторожа. Но бесстрашная старушка гостей засекла, и где-то они встретились. И по всему выходило, что свое последней сражение баба Глаша проиграла... И мерзавец, вполне годящийся ей в правнуки, протягивает руку к горлу и одним движением рвет серенькую нитку... У меня защипало в глазах, я резко выдохнула, как после рюмки водки, и, тряхнув головой, весело глянула на Поляна и сказала:
— Эх, Толя, хлопнуть бы по рюмашке!
Это заявление его особо не смутило, и он просто ответил:
— Ясно!
Из-за угла дома нарисовался Кабан, я торопливо cпpoсила:
— Так ты придешь?
— Ну... конечно... А как?
Вот дубина, прости господи!
— Так у тебе же есть ключ! — мурлыкнула я. — В одиннадцать!
И развернулась к Кабану, тащившему стакан с соком:
— Очки не нашел, — отрапортовал он, — вот сок, пожалуйста!
— Спасибо! — Я взяла стакан. — А что за теми кустами?
— Там корт, — охотно пояснил Кабан, — а это — котельная, своя.
Такой чистой котельной я не видела ни разу в жизни поэтому по-настоящему восхитилась. Побродив еще немного, мы наткнулись на белую беседку, сразу навеявшую мне грустные воспоминания.
— Хватит, пожалуй, гулять, — буркнула я, — ноги устали, домой хочу.
Мы направились к дому, я вздыхала, конвой молчал. Толян, хоть и явный дурак, при дружке рот не разевал и дышал ровно.
В дверях нас встретил элегантный и невозмутимый Расул.
— Как давление? — поинтересовался он, открывая ключом наручники.
— Давит! — ответила я, не моргнув глазом, и отправилась дальше. Сейчас ему лучше со мной не задираться, я сейчас не в форме.
— Поганый все-таки у тебя характер! — весело крикнул мне вслед Расул.
Конвой молчком прошмыгнул за мной.
— Ну, куда тут дальше? — раздраженно оглянулась я на Кабана. — Не дом, а Хэмптон-кортский лабиринт!
— Сюда, сюда. — Он устремился вперед, распахивая передо мной двери. — А теперь — по лестнице.
Теперь я немного начала ориентироваться в «нехорошей квартире», и мне удалось определить, что я обитаю на минус первом этаже. Так что все окна там были совершеннейшей липой, сделанной разве лишь для того, чтобы утолить нездоровую страсть хозяев к занавескам.
Очутившись в родном подвале, я переоделась, побегала немного по блестящей мозаике паркета, пнула пару раз кресло и, выдохнувшись, села. Нервничать меня заставляло абсолютно все: воспоминание о бабе Глаше, мысли о Дятле, предстоящий визит Толяна и завтрашний гость. В том, что приедет настоящий хозяин дома, я не сомневалась. Я давно поняла, что Расул и Никола здесь что-то вроде управдомов, причем,Никола выше по званию. О том, что меня ожидает завтра, можно только догадываться, вероятно, гораздо разумнее было бы сидеть тихо и размышлять о спасении живота своего, но когда я за что-то бралась, то доводила до конца. Так я и провертелась в кресле до тех пор, пока в замке не зашуршал ключ и в дверях не появился Кабан:
— Ужинать будете?
Следом за ним возникли столик, Толян и Расул, неторопливый и счастливый.
— Целая делегация! — с восторгом в голосе воскликнула я. — Но тут на четверых маловато.
— Это все вам! — торопливо заверил меня Толян, бросив быстрый взгляд на Расула. — Приятного аппетита!
После чего он и Кабан покинули комнату. Оглянувшись в дверях, Толян мне подмигнул. Я отвечать не стала, Расул смотрел на меня и вряд ли бы это одобрил. Я подтащила столик поближе к креслу, седа в него с ногами и обратилась к Расулу:
— Это ничего, если я поем?
— Это ничего, если я сяду? — ответил тот и плюхнулся во второе кресло.
— Чувствуй себя как дома! — гостеприимно отозвалась я и принялась за салат. Кого в этом доме нельзя было ругать, так это повара. Повар здесь — высший класс.
Прошло несколько минут, я жевала, Расул молчал и рассматривал свои ногти. Насколько мне было известно, эта привычка не предвещала ничего хорошего, я напряглась и глотала с трудом. Домучив ужин, отодвинула столик ногой.
— Понравилось? — мирно поинтересовался Расул и даже вроде улыбнулся.
Я кивнула.
— Хороший у вас повар...
— Да... Хороший...
Повисла пауза... Замерев в кресле, я вдруг почувствовала растерянность. Не свою, нет, Расула. От неожиданности и удивления я развернулась к нему. Расул не производил впечатления человека, который не знает, что ему делать. По крайней мере до этой минуты.
«Так в чем же дело, — забеспокоилась я. — Все это мне не нравится... Зачем-то ведь он пришел?»
Тут Расул еще раз на меня взглянул и спросил:
— Так что же ты натворила?
«Оп-ля!»
— В каком смысле? — осторожно переспросила я.
— В прямом. Что ты сделала?
Не совсем вникнув в смысл вопроса, я затрясла серым веществом, никак не желающим принимать хоть сколько-нибудь заметного участия в беседе. Он про Толяна пронюхал? Неужели этот гад проболтался? Ну, тогда ему больше нечем подмигивать будет, скотина... Все мужики...
— Ты о чем спрашиваешь? — Я старалась говорить
ласково и негромко, чтобы ненароком не вывести Расула из себя. — О чем именно?
— Почему ты здесь?
«Вот те раз! Так ты, что же, не знаешь? Неужели не сказали? А, с другой стороны, хозяин не обязан посвящать в свои дела шестерок... То-то я смотрю, никто ни словом не обмолвился! Просто отловили, привезли и хранят до дальнейших указаний. А разборки, значит, завтра. Ой-е-ей, как мне хочется домой!»
Я жалко заморгала на Расула и тихо сказала:
— Меня же в аэропорту...
— Это я все знаю! — резко оборвал он, и я послушно заткнулась. — Не придуривайся! Я спрашиваю: что ты сделала, за что тебя привезли сюда? Я хочу знать!
«Здорово! Якалка у тебя просто трехметровая!»
— Я тоже! — очень печально проронила я, опуская голову и собираясь зареветь.
— Только без этого! — рявкнул Расул, и, будь здесь окна, они бы дрогнули. — Ты мне заканчивай дуру гнать, я тебя как облупленную знаю!
«Эка ты загнул, братец! — усмехнулась я про себя. — Больно много о себе воображаешь, психолог недоделанный!» Расула я, конечно, не послушалась, заревела. Сжавшись комочком в кресле, я уткнулась носом в коленки, вздрагивая и щедро поливая шорты слезами.
— Ну, хватит! — с досадой буркнул Расул и сунул мне стакан с минеральной водой.
От стакана я неловко отмахнулась, попав по нему рукой. Стакан перевернулся в воздухе и опрокинулся на брюки Разула. Он отскочил, но недостаточно быстро, вид у него теперь был как у описавшегося карапуза. Я бросила на него быстрый взгляд и затряслась с удвоенной силой, но теперь уже от смеха.
— Ты... что? — прорычал он, а мне захотелось умереть.
— Из...вини... п-п...ожалуйста! — завыла я, чувствуя себя совершеннейшей уже идиоткой, потому что все равно смеялась.—Дай... воды!
— Хрен тебе! — заорал Расул, пробежался по комнате, хотел было выйти, но остался.
— Итак? — снова взялся он за старое, а я была в большом затруднении: что ему говорить? Он не задавал никаких наводящих вопросов, не самой же мне начать с памятной поездки в метро?