Косить под полную дуру я опасалась, Расул был вспыльчив, постучать копытами тоже не вышло, жалобная сцена больше явно не пройдет. Что ж остается? Выпустить на него девочку-подружку? Уж больно объект неподходящий... Хоть руби ему правду-матку, и все тут!
— Послушай, Расул, можно я задам тебе один вопрос? — Я серьезно смотрела на собеседника, выдерживая небольшую паузу. Тот кивнул и уставился на меня. — Ты знаешь, зачем я здесь?
Расул пожевал губами, качнул головой.
— Нет. Этого я не знаю. Но я знаю, чего стоило привезти тебя сюда, поэтому и спрашиваю. В чем ты могла провиниться, что бы ради тебя так разрывались?
— А твой лысый дружок тебя не может просветить? Потом и мне бы рассказал, чтоб я знала, кому дорогу перешла. Ведь я не только не знаю, за что я здесь, я даже не знаю, у кого! Ты вот это знаешь, а мне не говоришь. Это нечестно, на мой взгляд. У меня голова уже от мыслей опухла, у меня работа, меня ждут... Послушай! — Голос мой зазвучал жалобно и доверчиво. — Может, меня похитили, а? За выкуп? Что с меня взять-то? Машина есть, могу отдать, пожалуйста! Раньше надо было, когда у меня муж богатый был, а сейчас чего... А второй... — тут я вспомнила, что второго-то уже и вовсе нет, и заревела.
Уже по-настоящему. Надолго меня, правда, не хватило, но Расул, смотрю, поверил. Вроде даже лицом помрачнел и задумался. Вот что значит вести себя естественно! Разговор у нас явно не складывался, я украдкой поглядывала на часы: полдевятого. Я все еще надеялась, что мне сегодня повезет еще раз и Расул хотя бы скажет, у кого я так загостилась. Шанс, конечно, небольшой, но вдруг люди знакомые или общие знакомые имеются, все легче. Однако гость мой словно оцепенел, и какие мысли бродили в этой горячей головушке, узнать мне не удалось.
Очумев уже от сидения в кресле, я принялась деликатна покашливать, вздыхать и ерзать, намекая, что постороннему мужчине неприлично находиться в спальне вдовы в столь позднее время. Старалась я целых полчаса, чуть не охрипнув от кашля, пока Расул наконец зашевелился и, едва на меня взглянув, бросил:
— Спокойной ночи! — и вышел.
«А это черта с два!» Я скорчила ему вслед физиономию и высунула язык.
Я сладко потянулась, разминая затекшие руки и ноги, и приступила к выполнению плана.
Еще утром, заглянув в недра огромного стенного шкафа, я обнаружила там залежи постельного белья, полотенец различных размеров, махровые халаты, туалетное мыло, даже фен, словом, те мелочи, что могут пригодиться людям, находящимся в чужом доме. Вытянув оттуда халат голубого цвета, я приложила его к себе и нашла, что он вполне мне подойдет. Затем покопалась без всякой надобности в чемодане, имитируя деятельность, походила по комнате, переставляя вещи с места на место; порылась в косметичке, словом, старалась, как могла. Время тянулось, я едва дождалась, когда стрелка переползет на десять тридцать, потолклась еще пару минут и направилась в ванную. Постояла под горячим душем, силясь унять противную дрожь в теле. Наконец заставила себя выключить воду. «Пора!» Я накинула, не завязывая, халат и вышла из ванной. Без пяти одиннадцать. План-то у меня замечательный, только сработает ли он. Если нет, то вполне возможно, у меня будет пара неприятных минут. Но об этом лучше не думать.
Чем ближе подползала стрелка к одиннадцати, тем быстрее колотилось мое сердце. Наконец она ткнулась в вертикальную черточку. Напевая под нос песенку и стараясь сильно не размахивать руками, я натянула трусики, потом разложила на тумбочке шорты и майку, аккуратно разгладила. Красота! Я незаметно прислушалась. Тихо. Где же этот сукин сын? Продолжая неторопливо двигаться по комнате, я подошла к кровати, откинула покрывало. Встав спиной к двери, разложила на одеяле свою ночную сорочку и принялась счищать с нее несуществующую грязь. Все было тихо, я уже принялась материться про себя, но вдруг за дверью раздался чуть слышный шорох. Я замерла на мгновение, выпрямилась. Зашуршал ключ. Один оборот, другой... Не оборачиваясь, я скинула с себя халат, небрежно бросила на кровать.
- Эй!
Продолжая заниматься своим делом, я размяла плечи и опять склонилась над ночной сорочкой.
— Эй, это я! — раздалось снова, и я по голосу поняла, что возлюбленный во хмелю.
Я разозлилась. Вот придурок! Взяв сорочку в руки, встряхнула ее, словно собираясь надеть, но тут Толян до меня добрался.
— Ой, какая у нас де-евочка! — Он обхватил меня сзади, ткнувшись губами в плечо. — Ты меня ждала?
Я резко выпрямилась, сбросив его руки, развернулась и сделала по возможности удивленное лицо.
— Толик, — пела я ласково, но от себя отталкивала, — это ты!
Тут обнаружилось, что в левой руке Толика находится бутылка водки. Как истинный джентльмен, Толик помнил, что дама хотела выпить. Он широко развел руки в стороны, небрежно бросил бутылку на кровать и двинулся на меня со словами:
— Ах ты, моя красавица!
Определенная доля правды в его словах была. Я снова попыталась его оттолкнуть, словно в шутку, Толян развеселился. Отступая, я наткнулась на кровать, опрокинулась на спину, Толик, не раздумывая, грохнулся на меня. Я принялась молотить по кровати ногами и спихивать Толяна. В какое то мгновение я ужаснулась своей затее, решив, что все пропало, план не удался и мое положение иначе как отчаянным не назовешь. Но вот дверь с диким треском распахнулась, я услышала топот, отборный мат, и Толик взлетел с меня, словно был не Толиком, а соколом. Шустро переместившись к дальнему краю кровати, я перевела дух и возрадовалась. С перекошенным от ярости ртом Расул, словно сорвавшись с цепи, сосредоточенно молотил Толика, будто собрался сделать из него отбивную. Толян вмиг протрезвел и быстро понял, что Расул не остановится. Он сумел вырваться, крутанувшись волчком, зарычал и бросился в бой. Мне всегда казалось, что я знала, что такое мордобой. Сейчас я поняла, что глубоко заблуждалась на этот счет. По комнате шел треск, грохот, смачно шлепали кулаки, достигая своей цели. Вскоре лицо Толяна было залито кровью, оба они подвывали и крякали, швыряя друг друга из стороны в сторону,о спинку кровати, о тумбочку и об пол. Потихоньку и я начала завывать, не в силах оторвать глаз от происходящего, в ужасе пригибаясь каждый раз, когда кровать сотрясалась от очередного удара.
Не спуская взгляда с дерущихся, я слезла с другой стороны кровати, взяла заранее разложенные шорты и футболку и стала одеваться. Найдя на ощупь свои спортивные тапочки, я обулась и затихла, решив дождаться окончания боя в дальнем углу комнаты.
Но драка, казалось, была в самом разгаре. Если не считать разбитого в кровь лица Толяна, оба выглядели неплохо и хотя и снизили темп, но совсем чуть-чуть.
— Ублюдок! — взревел Расул, отправляя несостоявшегося любовника в дальний угол.
Я уж было решила, что на этом все и закончится, но Толян, трубя, словно раненый слон, вскочил и снова бросился на Расула. Они с грохотом сшиблись, охаживая друг друга с похвальным рвением. Летела в стороны поломанная мебель, я только моргала и радовалась, что переговоры проходят не в моей квартире. Тут я заметила в дверях мужиков: узнала Кабана и еще одного, имени которого не слышала. Мелькнул вроде Юрий Данилович, хотя в такой суматохе я могла и ошибаться. Но в комнату никто не совался.
И тут вдруг произошло такое, отчего мужики в дверях охнули, но сделать ничего не успели.
Упав в очередной раз на кровать, Толян, уворачиваясь от удара, схватил попавшуюся под руку бутылку водки и шарахнул ею Расула по голове. Удар пришелся вскользь, Расул схватил его за руку, в которой была бутылка, и грохнул ею край тумбочки. В следующую секунду он навалился на противника, выкрутил ему кисть и резко полоснул по горлу битым клином, который тот все еще судорожно сжимал в своей собственной руке... Вверх ударил красный фонтан, окатив Расула. Я заорала что есть мочи, а мужики, стоявшие в дверях, ввалились в комнату и замерли. Я забилась в угол у шкафа и затряслась. В комнату, громко матерясь, влетел Никола, растолкал столпившихся мужиков и остановился перед трупом.
Через секунду он развернулся и заорал так, что заложило уши:
— Какого... тут столпились? Вон пошли отсюда, быстро! Пошли вон!
Уговаривать никого не пришлось, все вымелись в одно мгновение. Я мечтала к ним присоединиться, но ноги не слушались, да и, пожалуй, идея была не слишком хороша. Попадись я сейчас под горячую руку — буду выглядеть не краше Толяна. Тот хоть и был последней сволочью, но сейчас мне было его жалко.
Расул меж тем достаточно спокойно взглянул на дело рук своих, потом на меня и направился в ванную, оставив на золотой ручке кровавый след. Никола некоторое время разглядывал Толяна, со злостью пнул его ногой и прошипел:
— Козел, твою мать!
Потом он пошарил глазами по спальне, наткнулся на меня, и по спине моей, галопом и обгоняя друг друга, побежали мурашки. До меня сразу дошло, что не последним человеком в этом происшествии он считает и меня.
Дышать стало значительно труднее, хотя до этого мне казалось, что такое уже невозможно. Сердце забилось в горле, я хотела закрыть глаза, но побоялась.
— Шлюха, — глухо начал Никола, постепенно забирая все выше и выше, — вонючая потаскуха, сука... — Он перевел дыхание и продолжил: — нимфоманка долбаная...
Так как во время этого изысканного монолога Никола медленно, но верно приближался ко мне, я размазалась по стенке и никак не могла вспомнить, что люди делают для того, чтобы заорать во всю глотку.
— Стой! — из ванной выглянул Расул, он успел умыться и перестал походить на вурдалака. - Никола!
Но идти тут было не три дня, Никола сблизился со мной на минимальное расстояние и, хотя Расул бросился к нему довольно резво, успел, коротко размахнувшись, со всей силы приложить мне ногой под ребра. В глазах завертелись белые бабочки, звук выключили, организм лишился доступа кислорода, я, выкатив глаза и открыв рот, бесполезно задергалась и сложилась у шкафа. К моему безмерному счастью, Расул рванул на себя еще раз размахнувшегося Николу, его нога мелькнула у меня перед носом, но в контакт со мной не вошла. И, слава богу, потому как моя челюсть к такой встрече явно не была готова.
Я лежала тихонечко у дверцы шкафа, никого не трогала, Расул усмирял разошедшегося Николу, который, как я и подозревала, оказался большой сволочью.
Про Толяна все как будто забыли, а я лежала и радовалась тому, что нахожусь с другой стороны кровати, кровать высокая, массивная, на широкой станине, и мне отсюда ничего и никого не видно. Через некоторое время я смогла сделать первый вдох, чему очень обрадовалась. Вместе с дыханием ко мне стал возвращаться и слух, что, согласитесь, для человека немаловажно. Так что в данный момент я испытывала к Расулу чувство, близкое к нежности.
— Тварь это, а не баба! — разобрала я наконец, что орал Никола, но радоваться было рановато. — У нее ж свербит, ей хоть под паровоз! И взялась же, лярва, на нашу голову! Taких, как она, мочить надо, не глядя!
Он перевел дух и принялся за Расула:
— Ты чем думал? Зачем тебе это? Расул, что с тобой случилось, ты ищешь приключения на свою жопу и не только ищешь, но и находишь! Пацана замочил, зачем? Он, конечно, козел последний... Потрох вонючий, вашу мать! Что тебе эта баба? Ну, трахнул бы он ее, она ж сама этого хотела...
— Нет, — резко тряхнув головой, оборвал его Расул, — нет. Ты несешь полную ахинею и сам это знаешь. С ней должен быть полный порядок. Что она хочет, не хочет, это неважно. Она должна здесь сидеть, есть, пить, спать. Ты это знаешь. Что ты сам мне говорил, Никола? И этот козел сам сюда пришел. Сам. Я все видел. Она его не ждала, он завалил ее на кровать, и тогда вошел я. Но он меня не понял. Или ты считаешь, что я должен был уговаривать эту падлу, Никола?
Он поднял глаза и бросил на Николу тяжелый взгляд. Глаза его горели дурным светом, Никола кашлянул и промолчал.
— Не веришь, увидишь сам, на пленке все есть. — Расул выпрямился и размял плечи. — Скажи Данилычу, пусть пришлет ребят, здесь надо почистить... Я уведу ее.
Никола кивнул, вздохнул и направился к двери. Я все еще прикидывалась ветошью, изредка моргая и разглядывая паркет. Если на плёнке картинка идет со звуком, я пропала... В поле зрения показался мой заступник, наклонился ко мне и сунул руку под ребра. Я коротко вякнула, захлебнувшись кашлем, в глазах позеленело, острая боль отдалась в мозги. Сидя возле меня на корточках, Расул покачал головой:
— Плохи дела, девушка. Ребрышко-то, похоже, того-с... Да, достала ты все-таки Николу. Говорил же я, что у тебя поганый характер...
— М-м-м... — сказала я.
— Умолкни, — по-хорошему посоветовал Расул, разглядывая мою бледную внешность. — Что за баба?..
Я тоскливо вздохнула и стала смотреть на его ботинок. Ботинок очень хороший, дорогой. Зарплата у него, должно быть, большая.
— Ага, вздыхай, — иронично закивал этот бесчувственный человек, совершенно не соображая, что столько времени на полу пролежать трудно.
— Пить... — прошелестела я и едва не умерла.
— Хрена!— незамедлительно откликнулся Расул. — Воды ты от меня в жизни не получишь!
Он поднялся, вышел из комнаты, оставив дверь открытой.
Я решила — за водой, где там! Вернулся через пару минут, присел возле меня и давай опять рассматривать. Не знаю, что он там разглядел, но вдруг качнулся ко мне, я сначала не поняла и зажмурилась, а он сграбастал меня на руки и потащил вон. Я потихоньку перевела дух. Запугали меня здесь вконец. Не женщина, а комок нервов.
Дойдя до дверей, Расул развернулся боком, чтобы пройти, а я увидела лежавшего на кровати окровавленного Толяна. Я затряслась. Расул, оглянувшись, понял, в чем дело, прижал меня к груди и шепнул на ухо:
— Тихо!
Он понес меня по коридору, мы миновали пару дверей и стали подниматься вверх по лестнице.
— Сейчас, сейчас, — приговаривал Расул, преодолевая очередной лестничный пролет.
Вероятно, направлялись мы на самый верхний этаж. Я сосредоточенно молчала, держась двумя руками за его шею, а он вдруг спросил:
— И на кой черт это все тебе нужно было?
Я насторожилась, вопрос мне не понравился.
— Ты думаешь, я дурак? — продолжал он тем времен нем. — Я тебя насквозь вижу. Умная вроде баба, зачем из себя дуру корчишь? Чтоб к такой, как ты, он без спросу пришел? — Расул усмехнулся и закряхтел, Дюймовочкой я никогда не была. Не уронил бы, его тоже только что отметелили. — Не понимаю только, зачем? Ну, чего затихла-то, бойкая моя?
А бойкая упорно пыталась сделаться меньше размерами, уповая лишь на то, что Расул сегодня уже устал, и если я и доведу его до бешенства, то рукоприкладством он заниматься не станет.
Наконец мы добрались до какой-то двери, около нее стоял высокий худой парень. Завидев нас, он распахнул обе створки, мы оказались в большой комнате. Комната выглядела на двадцать семь по десятибалльной шкале, я интерьер оценила с одного взгляда и одобрила. Расул сгрузил меня на кровать, расторопный парень кинулся ему помогать, оба очень старались, так что с кровати меня едва не уронили! Пришлось взять инициативу по укладыванию в свои руки, и все закончилось успешно.
Расул кивнул парню головой, тот быстро исчез за дверью.
— Ну, что?
В задавании неопределенных вопросов Расул дал бы фору даже Юльке, уж на что она была мастерица. Грубить ему не хотелось, я была Расулу очень признательна, никто заранее не поручился бы, что он за меня заступится, а не присоединится к Николе. Ведь как ни крути, а не более чем полчаса назад он едва не отхватил человеку голову бутылочной розой. И все из-за меня. А теперь его еще мучают глупые подозрения, что это было спланировано заранее. Чушь какая. Так я ему и скажу: «Чушь какая!»
— Ну, что? — повторил он снова, но тут, к счастью, добавил: — Дышать больно?
Я кивнула:
— Больно. Но не очень. Жить можно.
— Ясно. Посмотрим, что ты завтра скажешь. Вернее, уже сегодня. И надо же именно сейчас... Ты что, подождать не могла?
А я ему сказала:
— Чушь какая! — и добавила: — А подождать надо было твоего козла Николу просить!