— Охрану обеспечим, — сказал Денис, — главное, чтоб Юрка характер свой не демонстрировал, а то уж я-то его знаю…
— И сколько времени будет длиться… ну, вся эта ваша катавасия? — недовольно спросил Гордеев.
— Ровно столько, Юра, сколько нам потребуется, — спокойно и безапелляционно сказал Турецкий. — И давай больше к данному вопросу не возвращаться. Мы, кажется* уже обсуждали. Я не понимаю, у тебя что-то со слухом? Нет? Значит, показалось. Все, решили, поехали дальше.
Тон, каким это было сказано, вмиг убрал в сторону всякие шуточки, которыми обычно «разбавляли» серьезные обсуждения сотрудники «Глории». Действительно, а чего веселиться-то? Речь, по существу, о крови идет, и, возможно, немалой. Это ж, по идее, нужно свечку ставить, что до сих пор в этом запутанном деле пока только два трупа всего и появилось. Опять же из тех, что уже известны. А сколько их — неизвестных?
Вон, пока еще не начали совещания, Александр Борисович успел рассказать, что в Генеральную прокуратуру поступил через наш МИД запрос из посольства Иордании по поводу «беспрецедентного исчезновения» гражданина их страны, пропавшего при входе в аэропорт Шереметьево-2. Налетели какие-то люди, по свидетельству водителя и охранников того иорданца Абу Мухрана аль-Салеха, очень похожие на бойцов ОМОНа, которые часто шныряют при облавах на рынках, подхватили хозяина и увезли на джипе вместе с его вещами на какой-то допрос. И с концами. А иорданец этот, Абу Мухран, оказывается, был фактическим владельцем вещевого рынка в Измайлове, и у него в последнее время часто возникали конфликты с местной братвой. Пришлось ему даже заключить контракт с одним из частных охранных предприятий, от сотрудников которого, собственно, и узнали потом некоторые подробности похищения их клиента. Налетели эти, в камуфляже, прямо в аэропорту, приставили автоматы и увезли на джипе без номеров. Кто такие, откуда? В оперативных сводках и по всем отделениям милиции на этот счет ничего не нашли. Что называется, хотели иметь очередную международную неприятность? Так нате вам!.. Но это было к слову, поскольку в Генеральной прокуратуре уже возбудили уголовное дело по факту похищения иностранного гражданина..
Речь теперь о другом. На фоне уже проведенного расследования и собранных материалов, обличающих полковника Лыкова и его приспешников, можно и так сказать, следовало принять основополагающее решение. Смысл его сводился к следующему. Либо стоит продолжить документированную оперативную разработку преступников — о том, кто они, двух мнений уже нет, хотя окончательный вердикт вынесет все-таки суд! — либо же начать производить немедленное их задержание, обыски и допросы. Рассчитывая при этом, что данные оперативные мероприятия основательно расширят обвинительную базу и в то же время не позволят фигурантам скрыться от правосудия. Ибо никакие «подписки о невыезде» их, разумеется, не остановят.
Обсудили плюсы и минусы обоих вариантов и в конце концов пришли к общему мнению, что крайняя необходимость в проведении немедленной акции по задержанию и всему прочему еще не созрела. Можно немного и потянуть, а тем самым дать возможность Лыкову еще более откровенно проявить себя. Имели в виду, конечно, не его одного, а всю компанию, в которую, как теперь стало понятно, входило более десятка человек. Причем как минимум трое были не муровцы, а со стороны, так сказать.
Вострецов из УФСБ, Коныгин из ГУСБ МВД. Кто там еще упоминался уних во время посиделок в качестве дружков-приятелей? Евгений Масоха из руководства МЧС… А в показаниях Анны Юркиной фигурирует некто Стае Чураев, директор ЧОП «Венера», с которым постоянно контачит Лыков, и сотрудники которого — Баландин и Муртазин — были теми похитителями Юркина, которые везли его в лес закапывать, да Филя им тогда помешал. А Лыков их выручил, после чего оба исчезли. Оказывается, их давно уволили из «Венеры» за недостойное поведение, однако в тайных осведомителях у полковника они тем не менее остались. Как неожиданно для себя стал таковым же и вор в законе Михо Гуцерия. Он много чего успел рассказать интересного, потому что ему все-таки пришлось по душе обращение с ним Александра Борисовича.
Вячеслав Иванович, также имевший соответствующую беседу с находящимся в изоляторе Султаном Бекоевым, достаточно емко проинформировал того о всех событиях, к которым фальшивый понятой был причастен. Не преминул рассказать и о смерти его соседки, сообщил, чьей жертвой она стала, и предположил в конце, какая судьба ждет самого Султана, когда капитан Волошин узнает наконец, где «спрятался» его «верный агент», которому он лично устроил и новый паспорт, и жилье. А когда крепко задумавшийся беглец из зоны спросил, что ему «скинут», если он даст показания, Грязнов честно нарисовал ему перспективы. Если он никого не «мочил», находясь временно на свободе, то, значит, обратно на зону, ну и дополнительный — сколько там? — срок за побег. И выбор был сделан. Султан рассказал, как Волошин передавал ему пистолет, как он сам положил его в указанное вторым ментом место, в подлокотнике, в машине, как вынимал чеки с наркотой и как потом подписывал все протоколы, будучи понятым.
Естественно, этим эпизодом участие Бекоева в преступной деятельности, которой занимался Волошин, не могло ограничиться, но в данный момент других фактов Грязнову не требовалось, это уже дело будущего. Однако обещание было им дано. В том смысле, что никто не узнает, где содержится Султан.
Ну а что касается Грицука со Швидко, тут и рассуждать особо не о чем. Суд, если сочтет возможным, переведет их из сообщников обвиняемых в свидетели или, может быть, ограничится условным наказанием — с учетом их искреннего раскаяния и явки с повинной. Это уж как повезет, и они сами об этом хорошо знают.
Так что вот, компания-то собирается внушительная. А когда лопаты станут копать глубже и шире, вообще неизвестно, какие залежи людской подлости откроются…
И что теперь?
— А теперь, — как бы подвел окончательные итоги Александр Борисович, — я предлагаю провести несколько отвлекающих и, напротив, некоторым образом провоцирующих наших фигурантов акций, которые позволили бы нам, уважаемые коллеги, в нужную минуту взять их всех скопом. Исключив при этом любую возможность их общения между собой. А задействован в операции будет, помимо нас с вами и согласно договоренности с руководством, спецназ ФСБ — во избежание возможной утечки, это понятно. Поэтому под ногами у «тяжелых» желательно все-таки не путаться. А в принципе, нам с Вячеславом дан карт-бланш.
— Дан приказ ему на запад, а ей в другую… — фальшиво затянул Филя, которому долгая серьезность во всех видах обычно претила. — Не, не то! На запад поедет один из них, на Дальний Восток — другой! Это нам, Сан Борисыч, понятно. Но вот у меня возник вопрос, дорогие мои начальники. А скажите вы мне, господа киллеры, раз уж вы взялись за этот не самый почтенный труд, вы что же, и «контрольные выстрелы» собираетесь сами производить? Или все-таки поручите это дело тому, кто умеет лучше?
— Филя, не наглей, — хмыкнул Голованов и дипломатично разъяснил остальным: — Возможно, его выражение «не путаться под ногами» малость задело. Как профессионала.
— Нет, зачем же, грамотно сформулировано, — не меняя сосредоточенного выражения лица, кивнул Турецкий. — Но есть существенная поправочка, уважаемый Филипп Кузьмич. Да, мы — киллеры, как вы изволили выразиться. Но мы с Вячеславом не убийцы — это во-первых. Отстреливаем выборочно — во-вторых. А если уж совсем честно, так сказать, в-третьих, то даже и не отстреливаем, а ловим на мушку. Предоставляя последнюю акцию вам. А вот теперь, если позволите, два слова о самих акциях…
Глава одиннадцатая
НАЧАЛО КОНЦА
1
Двое подполковников из МУРа — Александр Савостин и Николай Арбузов — неторопливо поднимались по красиво оформленной искусственными вьющимися растениями мраморной лестнице казино «Вертушка» на второй этаж, где размещались небольшой уютный ресторан, подсвеченная снизу круглая танцевальная площадка и несколько индивидуальных кабинок, предлагающих гостям краткое уединение.
«Уединяться» муровцы в настоящий момент, естественно, не собирались. Им было «назначено».
Несколько дней назад Сергей Сергеевич Межи-нов, который, собственно, и «курировал» московские игорные заведения, вел переговоры с Тофиком Гасановым, хозяином этой «злачной точки». Он предлагал, ни много ни мало, сменить «крышу», что, по его мнению, было бы вполне нормально и естественно, а на взгляд Тофика казалось полнейшим абсурдом.
— Ну как, сами подумайте, уважаемый, я скажу Рафику и его «отморозкам»? Слушай, ты больше сюда не ходи, да? У меня теперь другая «крыша», да? А он что скажет? Он ничего не будет говорить, уважаемый, он скажет: «Вай, какой пожар случился!» Это мне надо, уважаемый?
— С Рафиком твоим я и разговаривать не буду, не дорос еще. С ним другие хорошо поговорят, если ты его так боишься. А у меня он давно уже на учете, вот так. Короче, кончаем базар, подъедут мои люди, и ты подпишешь бумаги, которые они подвезут тебе от меня. Там все будет сказано — за что, сколько, ну и сроки сами определите.
— Но, уважаемый!.. — почти взмолился рыхлый и потный Тофик, которого перспектива, нарисованная полковником Межиновым, никак не устраивала.
— Я все сказал. И смотри мне, чтоб у тебя раньше времени действительно пожар не случился. И здесь, в «Вертушке» твоей, и в Голицине, где у тебя такой красивый дом, а? Ну, думай быстро, а людей я подошлю. И Рафика возьму на себя, так и быть, раз уж ты его сильно боишься…
Рафаэль Перунян, уроженец Баку, стремительно набирал «криминальный вес» среди московских азербайджанцев, игорный бизнес которых решительно, и даже отчасти беспощадно, брал под свой контроль. В другие кавказские диаспоры он пока не лез, там хватало своих авторитетов. Вряд ли он действовал самостоятельно, скорее всего, за его спиной стояла более серьезная и крупная, чем этот «отморозок», фигура. Поэтому его боялись и старались не вступать в конфликты. А «крыша» и есть «крыша», не он, так придет другой, этот хоть процент берет, а тот, глядишь, все забрать захочет…
Межинов все это знал. Они с Вадимом Лыковым не раз обсуждали вопрос о том, как отодвинуть уж больно наглеющего бакинского армянина в сторонку, и решили в конце концов поручить это дело все тому же Стасу Чураеву с его ребятками — отчасти и в отместку за то, что они едва не провалили им дело с Юркиным. От Стаса многого не требовалось, он должен был разъяснить Рафику банальную по нынешним временам мысль, давно уже высказанную самим российским правительством: «Надо делиться!» Не поймет, скажет: «Нэ знаю по-русски» — перевести на тот язык, который он понимает.
Стрелка и последовавшая за ней короткая разборка, которая вскоре произошла в подмосковном ресторане с символическим названием «Русь», кажется, убедила Рафаэля, что путаться под ногами у серьезных людей не стоит. Ему было предложено оставить в покое Тофика Гасанова. И он был вынужден согласиться, но подлянку в душе затаил. Однако это уже никого не колыхало…
После решительного и недвусмысленного указания полковника Межинова весьма нерешительный Тофик долго прикидывал, как ему следует поступить. Но, ничего путного не придумав, решил посоветоваться с дядей. Рустам Алиевич держал знаменитый московский ресторан «Узбекистан» и пользовался большим авторитетом среди земляков. Выслушав жалобы племянника, Рустам Алиевич, несколько озабоченный непонятными действиями сотрудников хорошо известного ему Вячеслава Ивановича Грязнова, пообещал Тофику лично обдумать этот вопрос. А затем он позвонил генералу, благо его визитная карточка всегда лежала на самом видном месте — под стеклом изящного стола с кальяном в его «рабочем кабинете»…
Конечно, такие «скользкие» вопросы лучше решать в приватной обстановке. И Рустам нашел повод пригласить Вячеслава Ивановича посетить известный ему кабинет — сделать приятное хозяину по случаю того, что, как говорится, на «малой родине», в Баку, у него родилась очередная, четвертая по счету, внучка, которую назвали Тамарой. Наверно, в честь Тамары-ханум, гениальным талантом которой и сам Рустам, и наверняка Вячеслав Иванович восхищались, когда были совсем еще молодыми.
Что делать? Конечно же не ради внучки приглашал Рустам, это понятно. Но, следуя традиции, Грязнов заехал в ювелирный магазин и купил серебряную чайную ложку в отдельном футляре. На Руси говорили — «на зубок». Ее и вручил Рустаму. Тот принял с почтением, подержал в руках и отложил в сторону. А затем перешел к своей проблеме, ради которой, сразу понял Вячеслав Иванович, и устроил этот ненужный спектакль. Мог бы и просто сказать: «Разреши, подъеду?» — или просто позвать пообедать. Ох уж эти восточные церемонии!
Словом, немного выпили, перекусили, после чего и услышал Грязнов, чем занимаются его сотрудники. «Да что ж они так охамели-то?! — уже не скрывая своего отчаяния, подумал Вячеслав Иванович. — Неужели, действительно, ничему нет предела?!»
Рустам видел, как неприятно было генералу. Он даже рискнул подумать, что Вячеслав Иванович не в курсе действий своих подчиненных, хотя как это может быть сегодня?.. Он вообще хотел, чтобы генерал, ну, как-то умерил немного аппетиты своих полковников, есть же и разумные суммы. Ну почему сразу сорок процентов?!
«Господи, — снова захлестнул Грязнова гнев, — да что ж такое творится?!»
— Спасибо, Рустам, дорогой, угостил — во! — Вячеслав Иванович ладонью провел по подбородку. — А теперь послушай меня и скажи своему племяннику следующее. Но сперва ответь: ты веришь, что я мог дать им такое указание?
Рустам многозначительно поиграл густыми бровями, поджал губы и произнес с натянутой улыбочкой:
— Вячеслав Иванович, ты меня прости, я разве не понимаю, как нелегко людям жить?.. На их-то смешную зарплату… Прости, если я сказал лишнее, в конце концов, Тофик не этого боится, а что однажды явится этот Перунян и потребует оплатить неустойку и долг, который все время капал, пока его не было… Понимаешь меня?
— Тебя понимаю, дорогой. А вот ты меня как будто не хочешь. Тогда так. Пусть твой Тофик заплатит им. Сколько потребовали? Пока пятьдесят тысяч? В неделю? Многовато, конечно, разберемся. Но срок выплаты назначат ему не они, а я. Я позвоню тебе, ты перезвонишь ему, а уж он пусть сообщит им, что деньги для них готовы.
— Хорошо, — печально ответил Рустам. — А дальше что, я могу узнать?
— А дальше — мое личное дело. Я тебе, скорее всего, уже завтра позвоню. Да, и за деньги свои пусть твой Тофик не беспокоится, все будет возвращено. Все… Еще раз спасибо за угощение, порадуй от меня свою внучку, а про наш разговор никому ни слова. И на Петровку мне больше не звони. Я теперь в другом месте. Номер мобильного знаешь? Нет? Так запиши.
— Могу ли я спросить?..
— Рано еще, Рустам, вот когда в следующий раз заеду, сам скажу. Пока…
Итак, двое подполковников — не в форме, разумеется, а в отлично пошитых костюмах от Армани и стильных ботинках от Гуччи, приобретенных в конце прошлого года, во время «командировки» в Италию, которая больше напоминала уик-энд, растянувшийся на целую неделю, поднялись по мраморной лестнице и прошествовали в кабинет хозяина этого игорного заведения, который находился в конце ресторанного зала, за украшенной бронзой, резной дубовой дверью.
Тофик, «назначивший» им время визита, вид имел несколько печальный. Оно и понятно, разве может испытывать приятные ощущения человек, выбрасывающий в окно пятьдесят тысяч долларов еженедельно, не имея никаких твердых гарантий, что завтра тебя не окучит какой-нибудь другой крутой любитель халявы?
Он подал свою вынужденную дань не в конверте, а вынимая каждую пачку купюр из сейфа отдельно, клал ее на стол перед посетителями и говорил с безысходной печалью:
— Считайте, пожалуйста.
Те считали. И так все пять пачек. После этого Тофик запер сейф и вопросительно уставился на посетителей. Те переглянулись. Ну конечно, деньги — деньгами, а где угощение? Халява-то где? Ну и жлобье эти «азики»! Ладно, не ждать же, а на свои кровные с какой стати гулянку здесь устраивать?