— С Аланом?
— Да, — прошептала она.
Джеймс кивнул — мол, так я и думал.
— Пора на урок. Пока, Лесли.
Единственный недостаток Алана заключался в том, что он не был Джеймсом, а поскольку тот, подарив ей рисунок, опять устранился, приходилось довольствоваться вульгарной заменой. Лесли сердилась на себя, а еще больше на Джеймса за то, что каждый вечер она ждала его звонка, а он так и не звонил. Надо было на что-то отвлечься.
Алан перевелся в школу имени Джорджа Вашингтона из элитарной мужской школы Сиэтла незадолго до последних летних каникул, поскольку команда пловцов вашингтоновской школы считалась лучшей в штате. Спортивные успехи учитывались при поступлении в университет. Алан легко вписался в компанию Лесли благодаря своим достижениям в учебе и спорте: ему принадлежал рекорд северо-западного побережья в плавании вольным стилем.
Как и Джеймс, Алан внес свежую струю в уже сложившуюся компанию. Но в отличие от Джеймса девочкам он понравился. Новичок уделил внимание каждой по очереди, а к осени стало ясно, что больше всех его интересует Лесли.
По-другому и быть не могло. Помимо общности происхождения — отец Алана был профессором антропологии в университете, — они даже внешне походили друг на друга. У обоих были кудрявые каштановые волосы и большие голубые глаза. Оба были улыбчивы и часто смеялись. А почему бы и нет? Жизнь казалась им простой и беззаботной. Оба знали, чего хотят от них окружающие, легко добивались этого и испытывали удовлетворение оттого, что поступали правильно.
Алан и Джеймс были друзьями — насколько последний вообще мог считаться чьим-то другом. О том, что Лесли интересуется Джеймсом, Алан не подозревал. Такая мысль просто не приходила ему в голову.
Лесли не влюбилась в Алана, но с удовольствием бывала в его обществе. Ей нравилось, что он так трепетно к ней относится. Алан говорил, что любит ее, на что девочка рассудительно отвечала, что для любви они еще слишком молоды, но Алан ей, конечно же, нравится.
Это была правда. Ей нравилось в нем все: как он выглядит, разговаривает, целуется. Робкие объятия и неумелые поцелуи предыдущих ухажеров оставляли ее равнодушной. Теперь же Лесли наконец вошла во вкус. Порой, когда Алан прикасался к ее губам, она воображала, что это Джеймс.
Как-то в пятницу в середине февраля Джеймс поймал Лесли в коридоре после уроков.
— Надо поторопиться, если мы хотим попасть на паром до захода солнца.
— А зачем? — спросила она, чтобы выиграть время.
— Что «зачем»?
— Зачем нам на паром? — Она уже приняла решение. Куда бы Джеймс ее ни позвал, она пойдет.
— Потому что в феврале небо голубое, а горы похожи на мороженое. Такой день нельзя пропустить, если живешь в Сиэтле.
День был действительно прекрасный — солнечный оазис среди серой, промозглой, зимы.
— Когда мы отправляемся?
— В три десять. Мотоцикл я оставил на стоянке возле школы.
— В три десять, — как эхо, повторила Лесли, стараясь не думать о последствиях этой неожиданной поездки.
После уроков Алан, как обычно, ждал ее в раздевалке, чтобы проводить в бассейн.
— Я не пойду, — объявила она, теребя пуговицу и стараясь не смотреть ему в глаза.
— Почему?
— Просто... — Она запнулась, подыскивая правдоподобное объяснение. — Просто не хочется.
— Ты что, заболела?
— Нет.
— Женские дела? — тоном знатока осведомился он.
— Алан! — Лесли была шокирована. Такие вещи с мальчиками не обсуждают.
— Я просто пытаюсь понять. Завтра соревнования. Надеюсь, ты не забыла?
— Конечно, нет. Если я пропущу одну тренировку, ничего не случится. Я выступлю не хуже, а может, даже лучше.
— Ладно. Я позвоню вечером, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке.
— Пожалуйста, не надо. Я себя прекрасно чувствую. Честное слово! — принялась уверять Лесли, не смея поднять глаза на своего кавалера.
— Тогда до завтра. — Он поцеловал ее в щеку и ушел. Лесли перевела дух. Как только Алан скрылся из виду, она схватила учебники в охапку и помчалась на стоянку. Джеймс уже ждал ее.
— Я и забыл, что ты всегда ходишь в юбке, — сказал он, окидывая взглядом килт из клетчатой шотландки. — Ноги могут замерзнуть.
— Ничего, — бодро отозвалась Лесли. «Я прижмусь к тебе и согреюсь».
— А это что? — спросил он, кивая на стопку книг.
— Учебники.
— Разве их нельзя оставить в школе?
— На выходные? Ведь в понедельник у нас сочинение. Или ты забыл? — с упреком произнесла Лесли.
— Ладно, давай их сюда. — Он приладил книги рядом с рулем и, обернувшись, подал ей шлем. — Садись.
Лесли подоткнула юбку и обвила Джеймса руками.
Как ни странно, мотоцикл двинулся не в сторону причала, а свернул на боковую улицу и вскоре остановился перед небольшим ветхим домиком, вокруг которого располагался неухоженный сад. Джеймс выключил мотор.
— Мой дом, — лаконично бросил он. — Подожди, я скоро вернусь.
Он взял книги и исчез в дверях. В ожидании его возвращения Лесли изучала окрестности. Улочка была узкой. Тротуары заросли травой. На противоположной стороне стояла старая машина без одной покрышки. Покосившиеся дома выглядели печальными и заброшенными. Лесли начала прикидывать, сколько времени понадобится, чтобы привести жилище ее друга хотя бы в относительный порядок — покрасить стены, прополоть грядки в огороде... В это время вернулся Джеймс. Вместо книг он держал в руках второй шлем.
Они снова сели на мотоцикл и поехали. Был час пик. Джеймс старался избегать оживленных магистралей, выбирая более живописные места: Университетский мост, берег озера Юнион и Истлейк-авеню. Миновав бассейн, верфи и городской рынок, они остановились у паромного причала. Берег был усыпан жителями Сиэтла, которых выманила на улицу красота февральского дня. Над голубыми водами залива парили воздушные змеи. Слышались пронзительные крики чаек и детский смех.
Паром уже ждал их. Джеймс припарковал мотоцикл на городской стоянке, почти пустой в этот час, и привязал шлемы к сиденью.
— Два билета туда... и обратно, — поколебавшись, попросил он кассира.
Молодые люди взошли на паром. Отдав контролеру два оранжевых билетика, Джеймс протянул оставшиеся своей спутнице.
— Можешь взять как сувенир. Я купил их специально для тебя.
— А нам они не понадобятся?
— Нет, если мы не будем сходить на берег.
— Ой, как интересно! Так и будем кататься туда и обратно? Это все равно что остаться в зале в перерыве между сеансами... Но мне всегда казалось, что это запрещено.
Джеймс изумленно воззрился на нее:
— Разумеется, запрещено. Разве что удастся договориться с девицей, которая обязана за этим следить. Мне проще — часто оказывается, что я ходил с ней в школу или в детский сад. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из твоих знакомых работал в кинотеатре.
Лесли смущенно покачала головой, проклиная свою неискушенность.
— Конечно, и с парома полагается сойти. Но есть места, где можно спрятаться, чтобы не попасться на глаза контролеру.
— Спрятаться?
— Если хочешь, можешь сойти и отдать ему билеты.
— Нет, я предпочитаю спрятаться, — твердо произнесла Лесли. Совесть ее была чиста — в конце концов, они заплатили за обратный проезд. — Будь ты один, ты купил бы билет только «туда»?
— Спрашиваешь!
Они стояли на верхней палубе, пока паром неторопливо пересекал залив Эллиот, направляясь к острову Бейнбридж. Это был фешенебельный жилой район, где селились люди, работавшие в самом Сиэтле. До места службы они добирались на пароме, а не в автомобиле. Во время поездки можно было с комфортом почитать газету, выпить кофе, наслаждаясь великолепным видом гор, гладью залива и окрестными берегами. Иногда паром ломался или налетал сильный ветер, делавший невозможным передвижение по воде. Тогда обитатели острова оказывались отрезанными от мира — эдакими современными Робинзонами Крузо.
Лесли пришла в восторг от пейзажа. С востока, запада и юга залив окружали горы. Снежные вершины поблескивали в лучах зимнего солнца. Самые верхушки уже окрасились нежно-розовым светом, возвещавшим об окончании дня. Залив, отражавший небо, казался темно-синим, что зимой случалось крайне редко — в это время года он обычно был серым.
«Нарисуй все это для меня, Джеймс, — мысленно попросила Лесли. — Запечатлей красоту воды, острова, гор и неба. Не забудь изящные белоснежные фасады Научного центра, рыбаков на берегу, чаек над заливом...»
Но даже если Джеймс не подарит ей картину, она все равно никогда не забудет этот день. Воспоминания о нем врежутся ей в память — ведь этот день, такой не по-зимнему теплый, она провела в обществе Джеймса, любуясь красотой родного города. Такое не забывается.
Тот, кто занимал ее мысли, молча стоял рядом, как видно, тоже завороженный первобытной красотой окружающего пейзажа.
До острова Бейнбридж они добрались слишком быстро. Паром мягко стукнулся о причал. Машины одна за другой начали съезжать на берег.
— Пожалуй, нам пора, — услышала Лесли голос Джеймса.
Она оглянулась. Кроме них двоих, на палубе никого не осталось. Девочка молча двинулась следом за Джеймсом. Не доходя до трапа, он неожиданно нырнул вниз, в небольшой отсек, где хранились спасательные жилеты. С непривычки Лесли показалось, что там царит кромешная тьма. Только сверху, в щели между ступенями, пробивались тоненькие лучики света. Каморка была крошечной. Приходилось стоять, почти прижавшись друг к другу и упираясь спиной в оранжевые пакеты. Она попыталась что-то сказать, но Джеймс предостерегающе поднес палец к губам.
Лесли навострила уши и вскоре уловила то, что уже давно расслышал он: шаги. Кто-то грузный спускался по трапу. Она затаила дыхание. Сердце стучало, как молот.
— Капитан, — шепотом пояснил Джеймс, когда шаги начали удаляться.
— Он проверяет весь паром? — поинтересовалась она, возбужденная этим неожиданным приключением, игрой с опасностью.
Джеймс кивнул. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, Лесли различала его лицо.
— Что будем делать, если он нас застукает? Отдадим билеты?
— Не падайте духом, Бонд, — подражая герою известного фильма, залихватски ответила Лесли. — Документы не должны попасть в руки врагу. Лучше мы их съедим.
Джеймс усмехнулся, оценив шутку. Они помолчали. Через несколько минут сверху донесся звук отъезжающего автомобиля — очевидно, паром начал загружаться.
— А когда...
— Как только хлопнет дверца рядом с нами, можно выходить. Было слышно, как на другом конце парома захлопываются дверцы машин. Постепенно звук приближался. Наконец раздался долгожданный сигнал. Словно секретные агенты, каковыми они себя и воображали, молодые люди выбрались наружу и по трапу поднялись на палубу.
— Это было здорово! — отдышавшись, воскликнула Лесли.
— Особенно если учесть, что у тебя в кармане лежали обратные билеты, — мягко напомнил ее спутник, доставая сигарету.
Она попыталась возразить, но, поразмыслив, решила, что он прав. Если честно, все это время она действительно сжимала в руке билеты.
— Пай-девочка, что поделаешь, — со вздохом сказала она.
— Это не так плохо. Дать сигарету? Или ты бросила?
— Да нет, дымлю иногда. — Несмотря на ее небрежный тон, Джеймс догадался, что курение во время охоты на оленей было первым и пока единственным опытом в этом роде. — К тому же я замерзла.
В самом деле, за те пятнадцать минут, в течение которых шла разгрузка парома, а Лесли и Джеймс прятались под трапом, обстановка изменилась. Теперь ничто не напоминало весну, как будто солнце, погрузившись в воды залива, унесло с собой тепло, оставив лишь яркие краски волшебного заката. Небо переливалось красным, розовым, желтым, оранжевым. Вдалеке поблескивали городские здания. В их огромных окнах отражался закат, сливаясь с мерцающим небом.
— Может, спустимся вниз? Там теплее, — предложил Джеймс, протягивая зажженную сигарету.
Лесли, замотала головой. Ни за что! Уж слишком вокруг красиво. Она глубоко затянулась. Легкие наполнились приятным теплом. Непривычная к курению, она раскашлялась и смущенно засмеялась.
Опять закружилась голова, и, чтобы не упасть, девочка вцепилась в зеленые перила. Паром начал двигаться. Поднялся ветер. Лесли вздрогнула.
В ту же секунду она почувствовала, как Джеймс обнял ее.
— Ты так совсем закоченеешь, — прошептал он, касаясь ее щеки.
— Нет, если ты будешь меня держать, — прошептала она в ответ, гадая, расслышит ли он эти слова сквозь шум ветра.
— Буду. — На мгновение разжав руки, он распахнул полы куртки и укрыл ее и себя.
Лесли снова очутилась в его объятиях. От волнения сердце было готово выскочить у нее из груди. Она придвинулась ближе и почувствовала, как губы Джеймса коснулись ее волос, а руки обняли еще крепче. Стало трудно дышать, но ей не хотелось, чтобы он отстранялся.
Затылком она уперлась в его щеку. Ей стало хорошо и спокойно, потому что рядом стоял он.
Но теперь замерз Джеймс. Лесли слышала, как стучат его зубы. Она мягко выскользнула из кольца его сильных рук и, повернувшись, погладила приятеля по холодной щеке.
— Джеймс, — прошептала она, глядя ему в глаза.
Он хотел ее поцеловать, но губы словно одеревенели. Он не мог вымолвить ни слова. Наверное, сейчас он бы не удержал даже сигарету. Снова прижав Лесли к себе, Джеймс прошептал:
— Пойдем выпьем горячего шоколада.
Взявшись за руки, молодые люди направились к ярко освещенному буфету. К тому времени как паром достиг Сиэтла, они уже согрелись, подкрепившись восхитительным сладким напитком и общей сигаретой, и теперь были готовы проделать утомительный обратный путь на мотоцикле.
У поворота к дому стоял старый автомобиль. Не доезжая до него, Джеймс остановился, не выключая мотора.
— Хочешь, я пойду с тобой? — предложила Лесли.
«Почему он пришел так рано?» — ломал голову Джеймс. Обычно по пятницам его папаша начинал пить в баре, а домой заявлялся не раньше полуночи. Его неожиданно раннее появление не предвещало ничего хорошего. Он заколебался.
— Не стоит. Что, если я отдам тебе учебники завтра? Ты ведь будешь у Ларри на вечеринке?
«А как я объясню это Алану? — с ужасом подумала Лесли. — И почему он не приглашает меня в дом?»
— Я могу подождать и здесь. Мне совсем не холодно, — храбро объявила она.
Это была неправда. Она опять замерзла; кроме того, мрачные окрестности пугали ее. И все же лучше забрать учебники как можно скорее.
— Ты уверена?
— Да.
— Тогда я мигом.
Он скрылся в доме. Вскоре до Лесли донеслись чьи-то сердитые громкие голоса, потом хлопнула дверь и снова появился Джеймс, неся в руках ее книги и еще одну куртку.
— Все в порядке?
— Да, — буркнул он, не глядя на нее. — Вот, надень.
Между их домами было двадцать минут езды. Двадцать минут, разделяющие два мира.
В эти двадцать минут, завершающие волнующий, непонятный, восхитительный день, у Лесли оставался последний шанс побыть с Джеймсом наедине, поговорить, прикоснуться к нему. Двадцать минут, чтобы выяснить, действительно ли он хотел ее поцеловать в тот момент, когда она погладила его по щеке. Его глаза говорили «да», но он этого не сделал. Что заставило его передумать? И как следует поступить, чтобы он опять изменил решение? Интересно, кому принадлежит машина-развалюха и почему в доме поднялся такой крик? Неужели он сердится на нее за то, что она попросила принести учебники?
«Разве я сделала что-то не так, Джеймс? Когда мы увидимся? Поцелуй меня, Джеймс».
Подъезжая к дому, Лесли поняла, до какой степени измучили ее эти вопросы. Она не смела задать их Джеймсу, да и ответы ее не интересовали. Единственное, чего ей хотелось, — чтобы он не уходил.
Они молча направились по дорожке к дому. Джеймс нес учебники.
— Может, зайдешь? — предложила Лесли, зная, что уж ее-то родители всегда рады гостям.
Джеймс задумался.
— Пожалуй, не стоит, — нерешительно произнес он.
— Ты мог бы пообедать с нами, — продолжала настаивать она, догадываясь, что отказ не окончательный.
— Нет.
— Ну хотя бы зайди посмотреть, как твоя картина выглядит в рамке.
А вот этого говорить не следовало. Джеймс весь напрягся и сошел с крыльца.