— Я не могу остаться, Лесли.
— Ладно, — небрежно бросила она, беря у него учебники и возвращая куртку. Ей было обидно до слез.
Прижимая к груди книги, она обернулась. Дверная ручка была совсем рядом, но Лесли не могла себя заставить войти в дом.
— Лесли... — Джеймс легонько коснулся ее щеки.
— Что?
— Спасибо за компанию. Я прекрасно провел время. Он небрежно поцеловал ее в уголок рта и ушел.
На следующий день состоялись соревнования по плаванию. Лесли установила два рекорда, быстрее всех преодолев стометровку и пятьдесят метров вольным стилем.
— Судя по результатам, на здоровье ты не жалуешься, — заметил Алан, провожая ее домой после соревнований.
— Что? Ах да. Я чувствую себя прекрасно.
— Вот и отлично. Я зайду за тобой в полвосьмого.
Вечеринка у Ларри, формально приуроченная к Валентинову дню, была типичным субботним времяпрепровождением элитарной компании. Те, кто приходил без пары, располагались в гостиной, чтобы позлословить об учителях, обсудить перспективы поступления в университет, обменяться мнениями по поводу нового фильма или недавно выпущенной пластинки. Порой разговор касался философских вопросов, но никто не рассуждал о них всерьез. Влюбленные же, как правило, выбирали более укромные уголки, где можно было побыть вдвоем, потанцевать и всласть нацеловаться.
Пары распадались и образовывались так быстро, что уследить за этим было невозможно. Лишь Алан с Лесли уже три месяца приходили на вечеринки вдвоем, являя собой завидный пример постоянства. Им было так хорошо и спокойно вместе, что в освещенной гостиной они проводили времени не меньше, чем в интимной атмосфере погруженной в полумрак комнаты, где собирались влюбленные пары.
Но в этот вечер, встревоженный непонятным поведением подруги накануне, Алан почти сразу увлек ее в темноту.
— Давай потанцуем.
Джеймс появился в десять — во всяком случае, именно тогда его заметила Лесли. Он стоял, прислонившись к стене, с неизменной сигаретой в зубах, и неторопливо потягивал пиво из банки. Каждый раз, когда он затягивался, его лицо озарялось волшебным мерцающим светом.
Положив голову Алану на плечо и мягко покачиваясь в такт битловской песне «Эй, Джуд», Лесли не отрываясь смотрела на Джеймса. Ее огромные сапфировые глаза были полны любопытства. Она словно спрашивала: «Ты хочешь меня?»
Джеймс отвечал ей тем же немигающим взглядом. Время от времени его глаза скрывал дым сигареты.
Примерно посередине танца Алан вдруг взял партнершу за подбородок и приник к ее губам. Медленно двигаясь в такт музыке, они процеловались до конца песни.
А когда музыка смолкла, Лесли обнаружила, что Джеймс исчез.
Глава 17
Согласно заведенному порядку, пятнадцатого апреля университеты уведомляли своих абитуриентов, приняты они или нет. В этом году пятнадцатое пришлось на субботу. Планировался грандиозный вечер — торжество победителей. Он должен был состояться в летнем домике родителей Алана, находившемся на берегу озера Спэрроу, в тридцати милях от Сиэтла. Предполагалось, что, узнав результаты из дневной почты, гости съедутся к озеру и пробудут там до полуночи. Девочкам предстояло вернуться домой к часу, а мальчики решили переночевать на природе.
В десять утра в субботу в домике появились Алан и Джеймс, чтобы подготовить все к вечеру. Они загрузили холодильник едой и напитками, проверили, достаточно ли горючего в моторной лодке, накололи дров и запаслись углем для барбекю. Им не нужно было дожидаться почты — оба уже знали результаты. Джеймса приняли в Вашингтонский университет, а Алану предложили несколько мест на выбор. Он склонялся в пользу Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе — на соревнованиях пловцов его команда была вне конкуренции.
И все же Алан беспокоился — не за себя, а за Лесли. Она подала заявление сразу в два учебных заведения Калифорнии. Одно располагалось в Помоне, неподалеку от Лос-Анджелеса, а вторым был Станфордский университет, отстоявший от него на триста миль. Несмотря на порядочное расстояние между обоими городами, Алан был согласен даже на Станфорд, лишь бы Лесли осталась в Калифорнии. Дело в том, что третье заявление она подала в Радклифф, а тот вообще находился у черта на куличках. Алан не сомневался, что его способную подругу примут везде. Ему отчаянно хотелось, чтобы она предпочла Калифорнию — тогда они будут недалеко друг от друга.
В последнее время они часто обсуждали эту тему — иногда спокойно, иногда горячась. Алан понимал, что решение должна принять сама Лесли. И все же в глубине души он надеялся, что ее по счастливой случайности не примут в Радклифф.
Бетти, Джоанна и Робин появились у Лесли за минуту до дневной почты. Бетти с утра знала, что ее приняли туда, куда она и стремилась. Джоанна оставалась в Сиэтле, но уже студенткой местного университета, а Робину предстояло выбрать между двумя учебными заведениями.
Мать с дочерью стояли у окна, пожирая глазами почтовый фургон, который, на их взгляд, тащился по улице непростительно медленно.
Наконец конверты оказались у Лесли в руках. Она пробежала глазами обратные адреса: Станфордский университет, Помонский колледж, Радклифф. Последнее письмо было слишком тоненьким. Дрожащими руками она разорвала бумагу. Мать и друзья, не дыша, наблюдали за ней.
«Добро пожаловать в колледж Радклифф...»
— Меня приняли, — прошептала девочка.
«Ура!», «А ты сомневалась?», «Поздравляю, дорогая!» — раздалось со всех сторон.
— Ну что, ты готова? Можем идти? — нетерпеливо поинтересовалась Бетти, самая большая любительница вечеринок.
— Теперь да, — счастливо выдохнула Лесли, закидывая на плечо сумку с купальными принадлежностями и теплой одеждой. — Возьми, пожалуйста, — попросила она, протягивая матери оставшиеся конверты.
— А разве ты не хочешь... — начала было Сьюзен, думая об Алане.
— Пожалуй. Заберу их с собой и прочту по дороге.
Ей не хотелось открывать письма сейчас, чтобы не думать ни о чем, кроме Радклиффа. Она приняла решение сразу, не задумываясь, как только прочла «Добро пожаловать».
Письма из Станфорда и Помоны ничего не изменят. Может быть, если ей повезет, и то и другое будет начинаться словами: «К сожалению, вынуждены вас известить...»
Выяснилось, что она принята в оба.
Четверка прибыла к месту встречи последней. Остальные уже успели обменяться новостями. Кто-то был разочарован, кто-то искренне радовался. В жизни молодых людей начинался новый этап.
— Ну что, Лесли, теперь ты у нас «клиффи»? — спросила одна из ее подружек, как только они переступили порог. Стремление лучшей ученицы класса попасть в лучший университет страны ни для кого не было секретом.
— Да, — просто ответила та, глядя на Алана, стоявшего в противоположном конце комнаты.
В течение ближайших пяти минут она узнала все новости, хорошие и плохие, касавшиеся судьбы ее недавних одноклассников. Наконец ей удалось добраться до Алана, который, повернувшись к обществу спиной, с отсутствующим видом смотрел в окно.
— Меня приняли в Радклифф, — негромко сообщила Лесли.
— Я слышал.
— Это то, чего я хотела. Для этого я и трудилась все эти годы.
— Знаю, — с грустью кивнул молодой человек, думая о том, что свое решение она приняла до того, как он появился в ее жизни. Значит, с его появлением ничего не изменилось? — А из других мест ответов нет?
— Есть. Меня приняли в оба. Алан, ты несправедлив. Я же не уговаривала тебя отказаться от Калифорнии и обратить взор на восточное побережье.
— Знаю. Хотя я бы предпочел, чтобы уговаривала. Видно, я слишком мало для тебя значу.
— Я не позволю, чтобы ты испортил мне сегодняшний день, — твердо заявила Лесли.
Схватив сумку, она направилась к небольшому сараю, стоявшему чуть поодаль от дома. Во время вечеринок девушки обычно использовали его в качестве комнаты для переодевания. Закрыв дверь на задвижку, Лесли достала из сумки старенький голубой купальник. Она не пользовалась им уже несколько лет, а сегодня захватила с собой на всякий случай. Если ей вздумается прокатиться на водных лыжах, купальник придется весьма кстати. А вот плавать в такую погоду еще слишком холодно.
«И все же я искупаюсь», — упрямо подумала она, натягивая трусики и лифчик. На бедрах купальник сидел отлично, а вот в груди был маловат.
Ну и ладно. Все равно ее никто не увидит. Ей надо окунуться и поплавать. Она поплывет быстро, пока не устанет. Надо дать выход чувствам, охватившим ее несколько часов назад, когда она вскрыла конверт из Радклиффа. И еще гневу, причиной которого был Алан. А потом, успокоившись, она присоединится к остальной компании.
Накинув на плечи полотенце, девушка распахнула дверь и босиком направилась через луг к песчаному берегу. Дойдя до воды, Лесли без колебаний ступила в озеро. Глубина началась почти сразу. Она легла на живот и поплыла, энергично раздвигая руками голубую толщу. Если стоять на месте, при такой температуре недолго и простудиться.
Двадцати минут резких рывков — Лесли специально выбрала баттерфляй — хватило, чтобы довести себя до изнеможения. Набрав в грудь побольше воздуха, она повернула обратно. За несколько метров до берега встала — теперь вода была ей по пояс — и побрела вперед, преодолевая сопротивление почти ледяной массы. При мысли о том, что заставило ее принять это освежающее омовение, Лесли стало смешно. Пожалуй, даже Радклифф не стоит такой жертвы. Однако благодаря купанию к ней снова вернулось хорошее настроение.
— Немного прохладно, а?
Лесли вздрогнула и подняла голову. Джеймс с неизменной сигаретой во рту сидел на какой-то коряге и в упор разглядывал ее. Всю.
Девушка поспешно убрала волосы с глаз. Ее мокрое тело покрылось мурашками. Широко распахнутые сапфировые глаза выражали удивление. На губах застыла смущенная улыбка. Узкие, почти мальчишеские бедра и роскошная грудь, стремившаяся вырваться на свободу из тесного купальника, предстали перед Джеймсом во всей красе.
Лесли чувствовала себя обнаженной. Она и в самом деле была почти обнажена, если не считать тоненьких полосок на бедрах и груди, которые, намокнув, стали прозрачными.
Улыбнувшись, Джеймс шагнул к девушке и набросил полотенце ей на плечи. Лесли облегченно вздохнула. Под этой призрачной защитой она снова почувствовала себя одетой, скромно спрятавшейся от его проницательного взора.
— Ну как, полегчало? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Твою ссору с Аланом.
— Мы вовсе не ссорились. Просто ему не понравилось, что я собираюсь в Радклифф, вместо того чтобы быть ближе к нему.
— Он обиделся.
— Обиделся?
— Ну да. Ты выбрала город, где никого не знаешь и где у тебя могут появиться новые друзья, и тем самым пренебрегла Аланом. Немудрено, что это его задело.
— Ты считаешь, что я должна ехать с ним в Лос-Анджелес?
— Я считаю, что ты вольна поступать как хочешь.
— А мне кажется, что нельзя приносить собственную жизнь и мечты в жертву кому-то. Разве я не права?
Джеймс пожал плечами, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Если бы ты дорожила Аланом, ты бы с радостью принесла эту жертву, — задумчиво произнес он.
«Я бы с радостью отправилась с тобой в Вашингтон, если бы ты об этом попросил, — подумала Лесли, изумляясь собственным мыслям. — И если бы ты выбрал лесопилку, я бы все равно осталась с тобой — в качестве кухарки, например. Для того, кто мне дорог, я пошла бы на любые жертвы».
— Лесли, Джеймс! Мы собираемся покататься на водных лыжах. А ты, похоже, уже искупалась?
Их окружили приятели. Алан старался держаться подальше от Лесли.
Молодые люди резвились в воде, играли в волейбол, жарили мясо. Когда наступили сумерки, свет в доме погасили и включили музыку. Алан по очереди танцевал со всеми девочками — очевидно, хотел дать ей понять, что может развлекаться и без нее.
«Ты можешь делать что угодно, — думала Лесли, наблюдая за его эскападами. — Ревновать я не буду, извиняться тоже. И своего решения не изменю».
Она взглянула на часы. Уже одиннадцать. Через час надо возвращаться домой. Может быть, кто-нибудь захочет уйти прямо сейчас? Вряд ли. Судя по всему, веселье было в самом разгаре.
— Пошли, — услышала она чей-то шепот.
Джеймс. Она ни разу не видела его после того, как они ушли с пляжа, и решила, что молодой человек, по своему обыкновению, уже покинул сборище.
Не говоря ни слова, она последовала за ним. Зайдя на кухню, Джеймс взял банку пива и направился к лесу. Подходящий пенек нашелся быстро. Джеймс уселся на него и вытащил сигарету.
— Хочешь?
— Нет, спасибо. Я бросила.
— Ну и правильно. Скверная привычка. А как насчет пива?
— Нет, я...
— Не пьешь. Тоже правильно. Несовершеннолетним это запрещено по закону.
— Но ведь и правда запрещено, — слабо запротестовала Лесли.
— Как ты собираешься жить в Радклиффе? Наверняка все, кто будет с тобой учиться, уже пробовали спиртное. К тому же в Массачусетсе могут оказаться не такие строгие правила.
— Как-нибудь приспособлюсь.
— Травку-то хоть пробовала?
Она недоуменно уставилась на него.
— Марихуану, — пояснил он небрежно.
— Мне она не нужна.
— И без нее весело? — поддразнил он, сверля ее глазами. Почему он так себя ведет? Неужели тоже злится за то, что она едет в Радклифф? Тогда почему бы не сказать об этом прямо?
Лесли вздохнула и опустилась на бревно в нескольких метрах от Джеймса.
— Я думаю, тебе надо хотя бы попробовать, — сказал он после продолжительной паузы.
— Попробовать что?
— Пиво. И я придумал, как это сделать без того, чтобы ты брала его в рот, — загадочно продолжал он. Отхлебнув из банки, он направился к ней. — Лесли, — нежно выдохнул Джеймс, погружая пальцы в ее буйную каштановую шевелюру. — Иди ко мне.
Их губы слились. Вначале поцелуй имел вкус пива, но, становясь все более глубоким и страстным, он постепенно начал приобретать вкус Джеймса.
В тот момент, когда мягкие настойчивые мужские губы прикоснулись к ее рту, Лесли поняла, что мучило, смущало, возбуждало ее целых три года. Она хотела Джеймса, испытывала непреодолимую потребность ощутить его губы на своих губах, почувствовать, как он обнимает ее и как она отвечает на его ласку.
«Джеймс, — мысленно повторяла она, инстинктивно прижимаясь к нему и гладя его густые черные волосы. — Джеймс...»
Целуя, он держал ее лицо в своих ладонях. Лесли казалось, что она вся погружается в тепло и силу его прикосновения. Потом она услышала негромкий стон — стон наслаждения, желания, страсти. Кто это стонал — Джеймс? Или, может, она сама?
Они не размыкали уст, не разъединяли тел, пока чуть не задохнулись от поцелуя. Тогда Джеймс слегка отодвинулся, не выпуская из рук лицо Лесли.
— Тебе нравится, — полувопросительно произнес он, пожирая ее глазами, полными желания.
— Нравится, — храбро подтвердила девушка, немного смущенная его откровенным взглядом и собственными чувствами. «Мне нравится, как ты меня целуешь. Мне нравишься ты, Джеймс».
Она провела пальцем по контуру его губ и почувствовала, как ее тело подалось вперед, словно его влекло магнитом.
— Я хочу быть ближе к тебе, — прошептал Джеймс, расстегивая свою и ее куртки. Перемежая действия поцелуями, он снял с Лесли свитер. Теперь от холода апрельской ночи ее защищали только легкая блузка, джинсы и тепло того, кто стоял с ней рядом. — Не замерзла? — шепотом спросил он, прижимая ее к себе.
— Нет, — также шепотом ответила она, радуясь тому, как идеально слились их тела.
Он целовал ее рот, волосы, стройную белоснежную шею. Его руки ощущали податливую мягкость девичьей груди под легкой хлопчатобумажной блузкой. Лесли придвинулась ближе, подставляя тело его ладоням, жаждая его прикосновения. Они стояли вплотную, как будто были одним существом. Расстегнув блузку, Джеймс просунул руку внутрь и почувствовал бархатистое тепло юной груди и судорожное биение сердца.
Неожиданно Лесли, не раздумывая, не дожидаясь его просьб — она и так знала, что поступает правильно, и ей хотелось так поступить, — убрала руки с прохладной влажной спины Джеймса и нащупала брючный ремень. Уверенным движением она расстегнула пряжку и уже спустилась ниже...