— Росс, я знаю, что Марк влюблен в другую. Даже знаю, в кого — в Кэтлин. Мои отношения с мужем кончились давным-давно, но я извлекла важный урок из нашего развода. Я поняла, что нельзя подавлять в себе гнев или оставлять что-то невыясненным — это может окончиться катастрофой.
— И теперь ты сидишь, молча глотая оскорбления, и ждешь, чтобы я извинился.
— Вовсе нет. Я жду, что ты выскажешься, и вполне может получиться так, что извиняться придется мне. Ты пригласил меня на обед. Я согласилась, вообразив, что это деловое свидание. Когда выяснилось, что я ошиблась... этим я тоже в какой-то мере оскорбила тебя.
— Потрясающе! — воскликнул Макмиллан, смутно понимая, о чем идет речь. Ему нравилось быть рядом с Дженет, видеть ее спокойную улыбку, слушать, как она говорит. — А почему ты не ходишь на свидания?
— Это еще один урок, который я извлекла из развода, — спокойно пояснила она, откидываясь на стуле. — Когда-то я пожертвовала карьерой ради семьи и только теперь поняла, насколько важна для меня моя работа. Я наслаждаюсь ею. Я в ней купаюсь. Она поглощает меня целиком.
— Ни для чего другого времени не остается?
— Скорее не времени, а сил. И мужества. Я еще не пришла в себя. Даже простое приглашение на обед нарушает мое душевное равновесие.
— Неустойчивое равновесие? — сочувственно подхватил Росс. Внешне Дженет производила впечатление спокойной, уверенной в себе особы, но он помнил ее взгляд, исполненный страха, во время их поездки в Нью-Йорк и потому верил, что она говорит искренне.
— Пожалуй, да. Но с каждым днем я становлюсь сильнее.
— Извини, что я брякнул про Марка. Не понимаю, что на меня нашло.
— Все в порядке.
«Да уж, в порядке! — мысленно усмехнулся он. — Я сам от себя такого не ожидал».
— Как продвигается нью-йоркская постановка? — сменила тему Дженет.
Макмиллан улыбнулся. В конце концов, почему бы не превратить свидание в деловую встречу, если его даме так удобнее?
— Трудно сказать. У Артура ничего не поймешь, поэтому я решил во всем разобраться на месте.
— Ты надолго уезжаешь?
— Пока не знаю. Мне и «Питера» бросать не хочется. Новый спектакль так меня захватил...
— Если будут какие-то проблемы, мы тебе непременно сообщим, — заверила Дженет.
— Да уж, пожалуйста.
— Ты остановишься в «Плаза»?
— Собственно говоря, нет. У... Стейси. Помнишь, она была тогда на обеде?
— Ну как же! Та, что гладила твою ногу, — с невинным видом подпустила шпильку Дженет.
— Ее отец спонсирует нашу постановку, — поспешил объяснить Росс, сам не понимая, зачем он это делает. — А Стейси — фотомодель.
— Кажется, я видела ее лицо на обложке «Вог».
— Ты очень наблюдательна, — с нажимом заметил он, явно имея в виду не только модный журнал. — Значит, договорились: я оставляю Джеку свой телефон. И чтобы никаких сюрпризов, идет?
— Идет.
Тридцатого сентября Джеймс позвонил в лечебный отдел и попросил секретаршу передать Лесли, чтобы та связалась с ним.
В этот момент девушка находилась в отделении радиологии — ждала, пока сделают ангиограмму ее пациенту. Процедура должна была занять минут пятнадцать, и Лесли решила позвонить Джеймсу прямо оттуда.
— Это доктор Адамс.
— Да, доктор. Мистер Стивенсон ждет вашего звонка. Соединяю.
— Лесли? — раздался в трубке голос Джеймса.
— Привет, — прошептала она, стараясь унять бешеный стук сердца. Все эти две недели — с того момента, как они с Джеймсом расстались, — Лесли думала о нем постоянно. Она знала, что все кончено. Их отношения остались в прошлом. Разумом она это понимала, но не могла принять сердцем и поэтому не находила себе места.
— Когда мы увидимся?— послышалось на том конце провода.
— Когда угодно, — не задумываясь, выпалила она.
— Сегодня ты свободна? Может, сходим погуляем?
— Хорошо. Жду тебя в половине восьмого, — торопливо произнесла девушка, стараясь заглушить голос подсознания, который гремел, как гром небесный: «Нет! Нет! Нет!»
«Да, я увижусь с тобой. Я буду с тобой».
Она одевалась очень тщательно. Джеймс предложил прогуляться. Лесли вспомнила, что в последний раз они гуляли в апреле на берегу озера Спэрроу девять с половиной лет назад. Тогда на ней были джинсы, легкая хлопчатобумажная блузка и синий свитер с треугольным вырезом.
Сегодня она оденется так же. Правда, блузка и свитер будут новые, а вот джинсы, изрядно потертые и вылинявшие — ее любимые, — те же самые. Она не расставалась с ними с тех самых пор, носила и в колледже, и в университете, и здесь, в Сан-Франциско.
Старые добрые друзья, подумала она, надевая джинсы. На бедрах они теперь сидели свободнее, чем в школьные годы. Лесли заправила в брюки края светло-желтой блузки и натянула свитер.
«Что я делаю? — беспомощно повторяла она, разглядывая себя в зеркале. — Стараюсь повернуть время вспять?»
Глупо предполагать, что они могут начать с того момента, на котором расстались. В жизни Джеймса многое изменилось. У него появились новые обязанности и привязанности.
Но он все-таки позвонил. И уже едет к ней.
Лесли распахнула дверь и отступила назад, приглашая гостя зайти. Она не смела поднять на него глаза, но все же успела заметить, что Джеймс тоже оделся как тогда, у озера. На нем были джинсы, рубашка с открытым воротом и защитного цвета ветровка.
— Привет, — прошептал он и, прежде чем она успела опомниться, приник к ее губам.
Лесли с готовностью ответила на поцелуй. В этом поцелуе участвовал не только ее рот, но и руки, и все тело. Прошедших лет как не бывало. Они с Джеймсом словно опять очутились у озера, ведомые страстью, против которой было невозможно устоять.
— Джеймс, — выдохнула девушка, на мгновение отрываясь от его губ. И услышала в ответ:
— Лесли...
Он целовал ее так же, как в ту ночь. Нежные прикосновения губ ложились на ее лицо, губы, шею. Когда он начал ее раздевать, это были не рассчитанные жесты опытного мужчины, а неловкие движения подростка, только познающего восхитительную сладость любви.
Просунув руку под свитер, Джеймс расстегнул на Лесли блузку, и его пальцы коснулись мягкой округлости ее груди. Ее ладонь скользнула ему под рубашку, с радостью ощущая силу и прохладу упругих мышц. Второй рукой Лесли нащупала ремень — в точности так же, как сделала это много лет назад. На мгновение ей показалось, что сейчас она снова услышит голоса подруг, напоминающих, что пора уезжать.
Но нет — на этот раз не было никаких непрошеных сигналов, неожиданных вторжений, неясностей.
Они занялись любовью на ковре, прямо в одежде, как два подростка, отчаянно жаждущие близости, но опасающиеся, что их застукают. Украденное счастье юной страсти. Это могло бы произойти на заднем сиденье автомобиля, в квартире, когда родителей нет дома, или на ложе из сосновых иголок в лесу у озера.
Их соединение было бурным — точь-в-точь любопытные дети, обуреваемые необузданным желанием. А потом они бессильно рухнули на пол, запутавшись в собственной одежде, не разжимая объятий.
Лесли закрыла глаза и прижалась к сильному теплому мужскому телу — телу, которое так давно ее хотело. Она бы могла лежать так вечно. Рядом с Джеймсом.
Мысли ее путались. Что она наделала? Снова стала школьницей? «Нет, — сурово возразил внутренний голос, — ты вообразила себе это, чтобы оправдаться в собственных глазах».
Но она занималась любовью не с Джеймсом — мужем Линн и не с Джеймсом — талантливым, преуспевающим архитектором. Ее телом обладал Джеймс-подросток, одинокий волк, охотник на оленей, чувствительный мальчик, которого она любила и хотела. Только этого Джеймса она знала. Только он был ей нужен.
Она лежала с закрытыми глазами, чувствуя на себе пристальный мужской взгляд. Ей вдруг стало страшно. Когда она поднимет веки, то кем окажется — взрослой женщиной, врачом? Или юной девушкой, которую только что приняли в Радклифф? Этого она не знала.
— Лесли, — услышала она хриплый шепот.
Она медленно открыла глаза, страшась и жаждая встретиться с ним взглядом. В глазах Джеймса ясно читалась страсть — страсть, которую возбудила в нем она.
— Ты такая красивая, — сказал он и начал неторопливо раздевать ее. Неловкости подростка как не бывало — это были рассчитанные, уверенные движения мужчины, опытного в делах любви. Освобождая от одежды их обоих, Джеймс не переставал целовать Лесли. Нагие, они поднялись с ковра, и он нежно повел ее в спальню.
Они снова занялись любовью, но на этот раз без прежней спешки. Неторопливо, тщательно они исследовали друг друга, находя места, самые чувствительные к ласкам, приспосабливаясь к ритму и желаниям партнера. Для обоих любовное соединение не было новостью. Они уже занимались этим раньше.
Но сейчас все происходило иначе. Стоило Джеймсу поцеловать Лесли, коснуться ее тела нежными пальцами, горячим языком и мягкими губами, как оно с готовностью откликнулось на ласку. Ей захотелось самой ласкать Джеймса, двигаться в едином ритме, стать с ним одним целым. Ни один любовник не пробуждал в ней таких желаний. А Джеймс, стоило ему ощутить под руками бархатистую кожу Лесли, ее мягкую округлую грудь, почувствовать ее требовательную страсть, как он туг же понял, что его внутренний контроль куда-то улетучился, сменившись единственным желанием — обладать ею. Желание было непреодолимым, всепоглощающим. Ему хотелось слиться с ней воедино.
Лесли. Его Лесли. Наконец-то!
Когда они насладились друг другом, Джеймс привлек Лесли к себе и, подождав, пока уймется ее бешено стучащее сердце, спросил, гладя влажные каштановые завитки:
— О чем ты думаешь?
«О том, что в первый раз моим любовником был мальчик Джеймс. Мой Джеймс. Сейчас же я занималась любовью с Джеймсом-мужчиной. Чей он? Мой? Нет, он принадлежит Линн», — следовало бы ответить Лесли, однако она промолчала. Она не хотела об этом говорить и даже думать. Но как заставить себя выбросить из головы подобные мысли?
— Почему ты молчишь? — обеспокоенно спросил он, склоняясь над нею.
— Все было прекрасно, Джеймс, — честно призналась она. — Оба раза.
— Ты сама прекрасна.
— Только жаль...
— Чего?
— Жаль, что мы не сделали этого в ту ночь у озера.
— Все равно ничего не вышло бы, — убежденно произнес он, целуя ее в лоб.
«Не выйдет и теперь», — мысленно возразила Лесли. Тогда было слишком рано, теперь — слишком поздно. Она вспомнила, с какой любовью Джеймс говорил о жене.
Но сейчас он был здесь, с ней. Он говорил не о Линн, а о ней, сжимал ее в объятиях, ее любил. Она не станет думать о Линн — ни сегодня, ни завтра, ни в другие дни, когда Джеймс придет к ней. Не станет, пока обстоятельства не вынудят ее к этому.
Лесли провела пальцами по вискам Джеймса, потом припала к его губам и придвинулась ближе, соблазняя его своим телом. Она уже соскучилась по нему. Он был нужен ей сейчас, немедленно. И по тому, как Джеймс ответил на ее ласки, она поняла, что его желание столь же сильно, а страсть столь же ненасытна.
— Лесли! — рассмеялся он, удивленный и обрадованный ее откровенной страстью и желанием.
— Что-то не так? — спросила она, смутившись.
— Нет, моя дорогая Лесли. Все прекрасно.
И снова они, обессиленные, лежали рядом, не в силах оторваться друг от друга.
— Половина одиннадцатого, — вдруг сказал Джеймс, скосив глаза на часы, стоявшие на тумбочке у кровати.
Лесли замерла. Сейчас он добавит: «Уже поздно. Мне, пожалуй, пора. До свидания».
— Мы так и не выбрались погулять, — вместо этого произнес Джеймс, чмокая ее в щеку.
— Ты разочарован?
— Нет. А ты?
— Тоже нет. Хотя мне всегда нравились наши прогулки: зеленые луга, лес на берегу озера, лодки на воде... Очень романтично.
— Не то что наши сегодняшние занятия, да? — подразнил ее Джеймс.
Лесли улыбнулась.
— В этом есть своя романтика.
— Сходим погулять в другой раз.
У нес перехватило дыхание. Что значит «в другой раз»? Еще через девять лет? В другой жизни? Когда?
— В другой раз, — тихо повторила она.
— Мы ведь еще увидимся? — спросил он, подразумевая: «Я уже принял решение. Очередь за тобой».
Прежняя Лесли — гордость вашингтоновской школы, самая многообещающая ученица — должна была с негодованием воскликнуть: «Нет, ни за что!» Но той Лесли больше не существовало. За эти годы она незаметно исчезла, растворилась, поняв, что жизнь не так проста и не на все вопросы можно дать ответ. Порой разница между правильным и неправильным нечеткая, размытая и зависит от множества привходящих обстоятельств — любви, страсти, эмоций.
Жизнерадостный подросток Лесли превратилась в женщину, которая лежала сейчас рядом с Джеймсом. И эта новая Лесли уже приняла решение. Сознание того, что ее избранник женат, уверенность в том, что он любит Линн, опасение, что эта история кончится плачевно для всех троих, были отброшены как досадные мелочи, которые не стоило принимать во внимание. Она чувствовала, что на ее стороне высшая правда — она любит Джеймса. И любила всегда.
Нежиться в его объятиях, заниматься с ним любовью, а потом разговаривать о былых временах — это было правильно. Лесли всегда поступала правильно. Так же она поступит и теперь. А там будь что будет.
— Да, Джеймс, мы еще увидимся, — проговорила она тем же серьезным тоном, что и он. Оба понимали, что только что приняли непростое и важное решение.
— Когда? — спросил он, прижимая ее к себе, словно благодаря за высказанные слова и за то, что под ними подразумевалось.
— В этом месяце я дежурю через две ночи на третью. Ближайшее дежурство завтра, первого октября. Потом четвертого, седьмого...
— Тогда как насчет субботы? Это будет третье, — предложил Джеймс, явно припоминая расписание Линн. — Ты свободна?
«Я-то да, — подумала Лесли. — А вот ты...»
— Вечером? — уточнила она.
— Меня устроит любой час дня и ночи, который ты захочешь провести со мной.
— Утром у меня обход. Если никаких неожиданностей не случится, я вернусь домой к полудню. А если...
— Я буду в офисе. Позвони, когда освободишься.
— Договорились, — кивнула Лесли, садясь на постели. Она решила, что Джеймс собирается уходить. Они только что условились о следующем свидании. Обычно это означает конец предыдущего.
— Ты меня гонишь?
— О! Я думала... — смущенно пролепетала она.
— Если ты не хочешь, чтобы я остался...
— Хочу, — перебила Лесли. — Но раз уж я все равно встала, может, принести тебе что-нибудь? Сигарету?
— Я бросил.
— Правда? — удивилась она.
— Честное слово. Я бросил курить в ту минуту, когда понял, что должен снова тебя увидеть.
— И когда это было?
— Когда мы расстались в прошлый раз. В день твоего рождения, — проговорил он, привлекая ее к себе.
Он все решил уже тогда, но ждал две недели, прежде чем позвонить. Это время он провел в размышлениях. Ему надо было удостовериться в правильности своего решения. В конце концов он пришел к выводу, что не может поступить иначе.
Он должен быть с Лесли.
Дженет наблюдала, как оранжевое солнце неспешно спускается за округлые зеленые холмы, освещая последними лучами сверкающую гладь океана. Ее поздняя вечерняя прогулка, как обычно, затянулась. Миновав эвкалиптовую рощу, она очутилась на пологом, поросшем травой холме, откуда открывался чарующий вид на безбрежный океан.
Ее собственный холм, ее собственный вид, ее собственный океан!
«Как мне повезло, что я нашла это место!» — подумала Дженет, опускаясь на траву и не сводя глаз с великолепного заката.
Это был перст судьбы, воля провидения. Словно какая-то высшая сила привела ее сюда.
Это произошло еще зимой, когда развод с Марком стал свершившимся фактом, требовавшим лишь юридического оформления. Не в силах вынести одиночества и пустоты дома, где еще недавно они жили вдвоем, Дженет купила недорогую подержанную машину и объездила всю округу. Она садилась за руль и ехала куда глаза глядят, пока ей не попадался пустынный берег, лесок или луг — место, где она могла петь.