Иногда она устремлялась на юг, к горам Кармел и Биг-Сур, иногда на север, в долину Сонома. Однажды январским вечером, возвращаясь в Сан-Франциско, она вдруг решила изменить привычный маршрут и поехать берегом, а не по внутреннему шоссе.
На побережье она приметила небольшой коттедж, стоявший в стороне от дороги. Дженет свернула на усыпанную гравием тропинку, ведущую к дому, гадая, как объяснит свое появление его обитателям, но никого не встретила. Она поднялась по ступенькам на деревянное крыльцо с белыми перилами и, встав на цыпочки, принялась заглядывать в окна.
Ее взору предстали до блеска натертые полы, кирпичный камин, нарядная свежевыкрашенная кухонька с кокетливыми кружевными занавесками. И никакой мебели.
Прелестный необитаемый коттедж.
Ближайший дом располагался примерно в миле к югу. Выстроенный из красного кирпича и увенчанный двускатной крышей, он стоял в окружении идеально подстриженных газонов. Окна были прикрыты белыми ставнями. Рядом виднелся старенький автомобиль.
Подрулив к дому, Дженет решительным шагом направилась к двери и нажала кнопку звонка, не давая себе времени передумать.
Дверь открыл симпатичный седовласый джентльмен, напомнивший ей ее дедушку. Дженет деловито представилась и начала задавать вопросы.
Да, пустующий коттедж принадлежит ему, подтвердил пожилой мужчина.
— Не могли бы вы сдать его мне? — с бьющимся сердцем спросила она.
— Сдать? — удивился старичок.
— Кто там, дорогой? — послышался приятный женский голос, и на крыльцо вышла хозяйка.
— Эта молодая леди хочет снять тот коттедж, — пояснил ее муж.
— Обещаю содержать его в порядке, — торопливо вставила Дженет.
Супруги с улыбкой разглядывали гостью. Внешне она производила приятное впечатление, но ведь сплошь и рядом читаешь и слышишь, что такие же приятные на вид люди совершают жуткие преступления, особенно в отношении пожилых и беспомощных.
— Даже не знаю... — начал мужчина.
Дженет поняла, что он колеблется, и догадалась почему.
— Давайте сделаем так. Я оставлю вам свой рабочий телефон, по нему вы сможете навести справки обо мне. Если вы решите, что я заслуживаю вашего доверия, сообщите мне.
Они позвонили через три дня, а еще через две недели Дженет перебралась в коттедж, обитателями которого в разное время были домоправительница, садовник, внуки и разведенная дочь пожилой четы. Недавно она снова вышла замуж и переехала к мужу.
Брауны жили здесь уже полвека, растили детей и обрабатывали землю. В последние годы им стало трудно управляться со всем хозяйством, и часть поместья они начали сдавать в аренду. Здешняя почва и мягкие пологие холмы идеально подходили для возделывания винограда. Два крупнейших винодельческих завода изрядно увеличили свои доходы, расширив плантации за счет брауновских владений. Сами Брауны тоже не остались внакладе: стоимость земли с каждым днем возрастала. При всей любви к сельскому труду им рано или поздно придется расстаться со своим уютным домиком и перебраться в город, поближе к детям и внукам. Продажа такого лакомого куска благодатной калифорнийской равнины сулила пожилым супругам немалую выгоду.
Вскоре после того как Дженет переселилась в коттедж, Брауны показали ей карту своих владений. Они простирались на несколько миль к северу и югу, а на западе доходили до самого океана.
— Разумеется, дорогая, вы можете гулять где хотите. Мы возражать не будем.
Углубившись в воспоминания, Дженет не заметила, как стало смеркаться. Пора двигаться к дому, иначе темнота застигнет ее в пути.
Молодая женщина взглянула на часы и нахмурилась. Второе октября. Прошел почти год с тех пор, как они с Марком решили расстаться. Думали, что на время, получилось — навсегда.
Подходя к дому, Дженет перебирала в памяти печали и радости прошедшего года. Удалось ли ей уравновесить великую печаль расставания с Марком радостью возвращения на сцену? Триумфом в роли Джоанны? И новым рискованным предприятием — авангардной постановкой «Питера Пэна»?
Ее новая жизнь далека от тревог и волнений. Прежние терзания, сопровождавшие последний год жизни с Марком, остались позади, а с новыми, угрожающими ее размеренному существованию, например, с перспективой переезда в Нью-Йорк или с недавним неожиданным свиданием с Россом, она сумела справиться. Дженет понимала, что понемногу учиться контролировать собственную жизнь. И свое счастье.
Счастье? Слово вонзилось в нее как заноза. Счастлива ли она? Нет, если сравнивать с единственным счастьем, которое она испытала в жизни, полюбив Марка и став его женой. Счастье осталось в прошлом. Для сегодняшнего дня это слово не подходит.
Но все же она спокойна. Довольна. Одна, но не одинока. Она чувствует себя гораздо лучше, чем год или даже полгода назад. С каждым днем у нее прибавляется душевных сил.
Телефонный звонок она услышала еще с порога. Дженет ринулась в комнату, ухитрившись в темноте не наткнуться на мебель, и схватила трубку.
— Алло! — задыхаясь, произнесла она и повернула выключатель.
— Дженет? Это Росс.
— Привет. Ты в Нью-Йорке? — Голос в трубке звучал совсем близко.
— Да. Пока да.
— У нас все нормально. Никаких проблем. Я потому и не звонила, — объяснила Дженет.
— Я знаю. — Росс не стал уточнять, что каждый день разговаривает с Джеком и поэтому в курсе театральной жизни. — Я звоню не по поводу «Питера Пэна». Речь идет о «Джоанне».
— Вот как?
— Мне нужна твоя помощь.
— В Нью-Йорк я не перееду, — мгновенно ощетинилась она и подумала: «Неужели этот вопрос еще не решен?»
— Успокойся, я тебя и не прошу. В этом сезоне ты Венди, а не Джоанна.
— Вот и прекрасно.
— Но если бы ты согласилась... — он запнулся, тщательно подбирая слова, — просто приехать ненадолго. Жить здесь тебе не придется.
Дженет молчала. Она не знала, может ли доверять Россу, хотя ей очень этого хотелось. Он слишком многого от нее хочет. По его представлениям, она гораздо сильнее, чем на самом деле.
— Послушай, дорогая, мюзикл на грани срыва. Несколько дней я не вылезал из театра, пытаясь докопаться, в чем тут дело, но так и не понял.
— Но ведь актеры те же самые, кроме меня, — резко напомнила Дженет, подозревая, что режиссер хочет обманом затащить ее в постановку.
— Ты мне нужна не в качестве Джоанны, а как критик. Всего на пару дней. У тебя прирожденное театральное чутье. Ты сумеешь заметить слабые места. Мне хотелось бы знать твое мнение, — с трудом сдерживаясь, произнес Макмиллан. «Почему она мне не доверяет? Почему держится так холодно?»
— Всего на пару дней? — недоверчиво переспросила она.
— Ну да.
— Когда?
— Скажем, в воскресенье. Ты могла бы воспользоваться тем же рейсом, которым мы летели в августе.
— О’кей.
— Вот и отлично! Билеты будут ждать тебя в аэропорту. Против «Плаза» возражений нет?
— Подойдет. Если бы ты знал, как мне не хочется в Нью-Йорк! — невольно вырвалось у нее.
— Это я уже понял, — сухо промолвил Макмиллан.
Глава 21
Попрощавшись с Россом, Дженет позвонила подруге.
— Привет, Лес. Может, пообедаем завтра вместе?
— С удовольствием, но не могу. — «Завтра я встречаюсь с Джеймсом», — подумала Лесли, и сердце ее забилось в радостном предвкушении.
— Понятно.
Дженет ничего не стала уточнять. Она уважала право на личную жизнь — свое и чужое. Но это вовсе не значило, что ее не интересовали дела подруги.
И хотя Дженет и в самом деле была ее лучшей подругой, Лесли не стала рассказывать ей о Джеймсе. В сущности, в этом не было ничего нового. Она вообще редко о нем говорила, еще в школе столкнувшись с тем, что никто не понимает ее отношения к Джеймсу. «А вдруг и Дженет меня не поймет?» — подумала девушка и решила не рисковать.
— В воскресенье я уезжаю в Нью-Йорк.
— Правда? А зачем?
— Росс хочет, чтобы я подсказала ему, как быть с «Джоанной». У него что-то не ладится.
— А ты не думаешь, что это просто предлог, чтобы заманить тебя в Нью-Йорк?
— Надеюсь, что нет, Лес.
— Ты не должна делать того, что тебе не по душе.
— Знаю. Кстати, как там Марк? Ты с ним видишься?
— Он уже приступил к работе — консультирует в университетской клинике. Я видела его на прошлой неделе. Выглядит хорошо, — старательно доложила Лесли, умолчав о том, что Марк еще не полностью восстановил здоровье после ранения.
— Он уже получил ответ из Бостона?
— Пока нет. Говорит, что письмо вряд ли придет раньше середины октября. Думаю, его примут, — рассеянно произнесла Лесли, погружаясь в собственные мысли. Еще месяц назад, даже зная о существовании Кэтлин, она бы огорчилась предстоящей разлукой с Марком. Теперь же ее сердцем, мыслями, телом безраздельно завладел Джеймс. В этом не было ничего удивительного, и все же сила собственных чувств немного тревожила девушку. — А что?
— Да так, ничего. Было бы лучше, если бы он уехал, — решительно проговорила Дженет. Кэтлин связана с театром «Юнион-сквер», а это означает, что ей приходится встречаться с Россом зачастую в присутствии Марка. Рано или поздно с Марком столкнется и сама Дженет. Было бы лучше, если бы парочка переехала в Бостон.
— Пожалуй, ты права, — имея в виду всех четверых, согласилась ее собеседница.
Вернувшись с работы в половине третьего, Лесли тут же позвонила Джеймсу.
Она насчитала десять гудков. Потом еще десять.
Неужели он передумал? Неужели решил, что то, что они делают, дурно и надо поскорее остановиться? За последние два дня Лесли сто раз приходила к тому же решению и сто один раз передумывала.
Она повесила трубку и сразу же нажала кнопку повтора. Может быть, Линн дома? Рейс могли отменить... Но тогда Джеймс позвонил бы ей на работу. Правда, он знает номер только лечебного отдела, а по субботам там никого нет.
Вдруг он попал в аварию? Вдруг он...
— Алло.
— Джеймс?
— Привет, — отозвался он, радуясь, что слышит ее голос.
— Почему ты так долго не подходил? Я ждала, наверное, целую минуту, — задыхаясь, проговорила она, с облегчением выбрасывая из головы все те ужасы, которые только что навоображала.
— Я убрал громкость и сам об этом забыл. Случайно заметил, что огонек мигает. А ты давно пытаешься до меня дозвониться? — с тревогой спросил он, надеясь, что она освободилась недавно, а не несколько часов назад — несколько упущенных драгоценных часов.
— Нет, только пришла.
— Так ты уже дома? — Еще несколько упущенных драгоценных мгновений. Ему бы следовало быть там до ее прихода. — Может, ты дашь мне ключ?
— Считай, что он у тебя уже есть. — Накануне, заказывая дубликат, Лесли мысленно укоряла себя: «Куда ты торопишься, глупышка? Может, он и не понадобится». И вот оказалось, что понадобился. Значит, не такая уж она глупая.
— Спасибо. А теперь возьми календарь.
— Какой?
— На ноябрь. Я хочу знать, изменится ли в следующем месяце твое расписание.
— Да. В ноябре я буду дежурить через три ночи на четвертую. В клинике ветеранов, — рассеянно ответила Лесли, думая только о том, что планы Джеймса в отношении их обоих простираются на ноябрь.
— Теперь обведи красным те дни, когда мы можем встретиться. Прелестная картинка получилась, правда?
«Это ты прелесть, Джеймс», — подумала она, а вслух спросила:
— Мы пойдем сегодня гулять?
— Конечно.
— Куда?
— По набережной. По парку «Золотые ворота».
— А что потом?
— Пообедаем, где ты захочешь.
— А что потом?
— Сама знаешь что.
— Отлично!
— Почему мы обсуждаем это по телефону, а не с глазу на глаз?
— Потому что тогда тебе придется повесить трубку, — не задумываясь, выпалила Лесли. Глупо, но это так. Ей не хочется отпускать его даже на те несколько минут, которые понадобятся, чтобы добраться от его офиса до ее дома. Разговаривать с Джеймсом, слышать его голос — это роскошь, к которой она еще не успела привыкнуть. Но как объяснить это ему?
— Мне надо завести радиотелефон, — словно угадав ее мысли, сказал он.
Значит, ему тоже не хочется вешать трубку!
— Да, — прошептала она.
— Так и сделаем. А пока мне очень хочется тебя видеть. Послушай, Лесли...
— Да?
— Тебе нужна набережная?
— Нет.
— А парк?
— Тоже нет.
— А обед?
— Если мы проголодаемся, еда у меня найдется.
— Дженет!
Молодая женщина вздрогнула. Ей почудилось или кто-то действительно назвал ее имя среди воскресной сутолоки аэропорта Ла-Гуардиа?
— Дженет, — повторил Росс, протискиваясь сквозь толпу и беря ее под руку.
— Росс!
— Ты как будто удивлена.
— Я не ожидала, что ты меня встретишь. — «А если бы знала, то не терзалась бы весь полет, гадая, как получить багаж, где найти такси, сколько дать таксисту на чай и как быть, если он, раскусив, что перед ним провинциалка, вздумает везти меня кружным путем».
— А чего же ты ожидала? — как можно мягче поинтересовался Макмиллан. Неужели она думала, что он позволит ей самой разыскивать дорогу в отель?
— Не знаю. Думала, что сумею поймать такси, — ответила Дженет, радуясь, что теперь ей этого делать не придется.
«Может быть, я свалял дурака? — размышлял Росс. — В конце концов, миллионы деловых дамочек в Нью-Йорке и в других городах каждый день сами решают подобные проблемы». Дженет просила оставить ее в покое. Более того — она этого требовала. Так зачем он притащился в аэропорт? Просто из вежливости?
«Нет, — решительно заключил Макмиллан, вспомнив, какой испуганной выглядела Дженет в свой прошлый приезд. — Я встретил ее потому, что за хладнокровным, независимым фасадом скрывается хрупкая, уязвимая женщина».
Если она и испытывала к нему благодарность, то эта благодарность была так запрятана в глубине ее спокойных серых глаз, что режиссер вдруг почувствовал непреодолимое искушение послать Дженет к черту и предложить самой искать это чертово такси. Может, это послужит ей уроком.
За двадцать пять минут, которые заняло путешествие от Ла-Гуардиа до «Плаза», они не обменялись ни единым словом. Росс собирался предложить Дженет пообедать вместе. Он бы придумал, о чем с ней говорить, чтобы это не выглядело свиданием. Он даже попросил Стейси оставить их вдвоем, потому что они будут обсуждать дела.
Однако по здравом размышлении Макмиллан отказался от своей затеи. Нет смысла обсуждать постановку, пока Дженет не увидит ее собственными глазами. Да, так, пожалуй, будет лучше. Он не собирается влиять на нее. Ему нужно ее непредвзятое профессиональное суждение.
В вестибюль они вошли вместе — режиссер хотел удостовериться, что апартаменты для его протеже подготовлены должным образом.
— Я заеду за тобой завтра в полдень и отвезу в театр.
— Хорошо.
— Кстати, я никому не говорил о твоем приезде. Мне хочется, чтобы ты сначала посмотрела репетицию.
Она кивнула. Он рассудил правильно. Если актеры узнают, что за ними наблюдают, объективной картины не получится.
— Я тоже не буду никому звонить, — пообещала Дженет.
«А ведь мне следовало это сделать, — размышляла она позднее, нежась в пенистой ванне. — Это мои друзья, коллеги. Я с удовольствием поболтала бы с ними».
Почему ей этого не хочется? Потому ли, что некоторые из бывших партнеров неодобрительно отнеслись к ее решению остаться в Сан-Франциско? Нет, все понимали, что у нее есть на это свои причины. Потому что эти люди ей не нравятся? Тоже нет. Она дружила со всеми. Это был творческий союз людей, одержимых одной идеей.
Потому что так проще — ни во что не вникать, призналась самой себе Дженет, кутаясь в длинное светло-розовое полотенце. Проще, легче, спокойнее быть одной. Заботиться о ком-то слишком болезненно. Ей вполне хватает собственных забот.
На следующее утро она проснулась рано, позавтракала круассанами и кофе и развернула «Нью-Йорк таймс». Пробежав глазами газету, Дженет налила себе вторую чашку и подошла к окну. За стеклом, обрамленным розовыми шелковыми занавесками, расстилался Нью-Йорк — город, который она видела всего один раз, но уже успела возненавидеть.