— Когда-то мне казалось, что этот мужчина — ты, — промолвила она, расхрабрившись от выпитого коктейля.
— Я? — искренне изумился Марк, явно польщенный.
— Ну да. Я сходила по тебе с ума, и это не было увлеченностью стажера своим ординатором, как ты предполагал.
— Почему же ты мне ничего не сказала?
— Потому что тебе это было неинтересно, а сейчас ты из вежливости делаешь вид, что это не так.
— При чем тут вежливость! — нахмурился он. Неужели он до конца жизни обречен не замечать того, что происходит вокруг?
— Я сходила по тебе с ума, а ты тем временем очертя голову влюблялся в Кэтлин.
— Я действительно безумно люблю ее, — подтвердил он, и голос его потеплел при мысли о невесте. И все же...
— Когда ваша свадьба? — Лесли перевела разговор в практическую плоскость.
— Одиннадцатого июня. Приглашения будут разосланы. Надеюсь, ты придешь?
— В июне я работаю в университетской клинике. Хорошо бы в этот день у меня не было дежурства! — вздохнула она, не уверенная, что ей так уж хочется присутствовать на этой свадьбе.
Они помолчали, любуясь сверкающими волнами и зимней луной.
— Недавно я случайно столкнулся с Дженет, — вспомнил Марк.
— Я знаю. Она мне рассказала. Мне кажется, эта встреча пошла ей на пользу.
— Правда?
— Да. Она как-то успокоилась, повеселела.
— Ей надо найти кого-нибудь.
— Найдет, — уверенно произнесла его собеседница и подумала: «А может быть, уже нашла». Пожалуй, не стоит при Марке упоминать о Россе, тем более что он друг Кэтлин.
Что и говорить, мир тесен.
— Я не смогу прийти на эту помолвку, Росс.
— Сможешь. Это ведь воскресенье. Вечернего спектакля нет.
— Мне не хочется туда идти.
— Я думал, ты с этим покончила.
— Так и есть.
— Тогда в чем дело?
Дженет вздохнула. Ну чего он допытывается? Почему бы ему просто не обнять ее и не сказать, что он все понимает?
— Так в чем все-таки дело? — недовольно повторил он.
— Видишь ли, Росс, мы с Марком причинили друг другу немало боли. Мы взяли на себя определенные обязательства и не сдержали слова. Наши надежды обернулись горечью и страданиями. Мы больше не держим зла друг на друга, но того, что случилось, не поправишь. Мне кажется, Марку немного грустно меня видеть, как и мне его. Зачем же портить людям веселье?
— Ты думаешь, твоему бывшему мужу не понравится, если ты придешь на его помолвку? — не веря своим ушам, переспросил Росс. Он не раз видел Марка и Кэтлин вместе — более счастливую пару трудно было себе представить.
— Да, я так думаю, — подтвердила Дженет. В ее серых глазах застыла печаль. Чувствовалось, что ей не хочется с ним спорить.
Макмиллан тоже предпочел бы не спорить. Ему было бы гораздо приятнее слушать ее смех, гулять с ней по пляжу, разговаривать.
С еще большим удовольствием он занялся бы с ней любовью, но сомневался, как это будет воспринято. Вот если бы Дженет намекнула, чего хочет она сама!.. Пока он выжидал. Следующий шаг должна сделать она. Сделает ли? Она такая чувствительная. И такая робкая...
Он поднялся.
— Ты очень обидела меня, Дженет. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Мне неприятно слышать, что ты не пойдешь со мной на вечеринку только потому, что это, видите ли, опечалит твоего бывшего супруга! Выходит, я для тебя ничего не значу?
— Извини, — с грустью прошептала она. Но Росс ее уже не слышал — он ушел, в сердцах хлопнув дверью.
— Кэти?
— Привет, Росс.
— Как ты думаешь, Марк не будет против, если Дженет придет на вашу помолвку?
— С тобой? — уточнила Кэтлин и, помолчав, осторожно спросила: — Ты ухаживаешь за ней, Росс?
— Не будет ли Марк против, если она придет с кем бы то ни было? — Макмиллан слегка изменил формулировку, намеренно оставив без ответа второй вопрос.
— Разумеется, не будет.
— Может, ты его спросишь?
— Зачем?
— Считай, что это мой каприз.
— Ладно. А ты сам-то придешь?
— Пока не знаю. Хотелось бы. Сообщи мне заранее, что скажет Марк. Договорились?
— О’кей. Я тебе позвоню.
Позвонила она накануне вечеринки.
— Марк сказал примерно следующее: «Конечно, она может прийти...»
— Понятно. — Росс не дослушал. Теперь это не имело значения. Решение свое он уже принял.
— Нет, погоди, это еще не все. Он сказал: «Конечно, она может прийти, но нам обоим будет немного грустно видеть друг друга».
— Вот, значит, как. — Макмиллан помолчал. — И тебя это задело?
— Нет. Он сказал то, что думал. Если бы подобное случилось со мной, мне, наверное, тоже было бы грустно встречаться с бывшим супругом. Вступая в брак, люди принимают на себя определенные обязательства, — почти дословно повторила Кэтлин то, что он уже слышал от Дженет.
Присутствовал ли Росс хотя бы на одном вечернем представлении «Питера Пэна» после той злополучной ссоры, Дженет не знала. Во всяком случае, она его не видела. Не было его и в воскресенье на дневном спектакле.
Когда она вернулась домой, уже почти стемнело. Дженет переоделась, взяла карманный фонарик и пошла к океану.
Приехав часом позже, Макмиллан обнаружил, что коттедж пуст. Вооружившись автомобильным фонарем, он направился в эвкалиптовую рощу, в которой с недавних пор знал каждую тропинку.
Вначале ему показалось, что это шумят чайки или ветер. Но какие чайки ночью? Прислушавшись, он понял, в чем дело. До него доносились чарующие звуки любовной песни из «Джоанны».
Росс остановился. Он явно вторгается на чужую территорию, в святая святых. Он уже как-то просил Дженет спеть для него здесь, в естественном театре, принадлежащем ей одной, но она отказалась.
Он подождал, пока песня смолкла, и только тогда окликнул певицу.
— Росс? — донесся издалека удивленный голос Дженет. Приглядевшись, он различил в темноте слабый свет фонарика.
— Привет! — закричал он, размахивая собственным фонарем. — Можно к тебе?
— Я пойду навстречу.
Как только они оказались рядом, Росс распахнул объятия и Дженет, задыхаясь, упала к нему на руки.
— Ты сводишь меня с ума, — сказал он с улыбкой.
— Ты не пошел на вечеринку?
— Я понял, что собирался пойти туда, только чтобы быть с тобой, — объяснил он, целуя ее волосы. — А раз ты здесь, значит, и мне там делать нечего.
Она осторожно высвободилась, обвила его шею руками и прильнула к губам. Поцелуй длился долго и был таким страстным, что оба забыли о холодном ночном ветре.
— Дженет, Дженет, — прошептал Макмиллан, отрываясь наконец от ее рта. — Что с тобой делать? Ты сводишь меня с ума.
— Так люби меня, Росс, — ответила она так тихо, что он усомнился, правильно ли ее расслышал.
Но стоило им лечь на росистую траву, ее тело прильнуло к нему с такой готовностью, что все сомнения развеялись. Теперь Росс точно знал, чего хочет Дженет.
Глава 30
Июньское солнце пробивалось сквозь легкие зеленовато-голубые занавеси спальни. Его теплые лучи нежно коснулись Дженет и разбудили ее. Осторожно, чтобы не потревожить Росса, она выбралась из постели.
Прокравшись на кухню, она поставила на плиту кофейник и в ожидании, пока кофе будет готов, вышла на веранду. Свернувшись клубочком в своем любимом плетеном кресле, Дженет закрыла глаза, наслаждаясь всем сразу — нежарким утренним солнцем, легким ветерком с океана, приятно холодившим ее тело сквозь ночную рубашку, таинственным шелестом эвкалиптов и задорными криками чаек, приветствовавших новый день.
Прелестный, восхитительный денек! Как раз под стать ее настроению — свежий, чистый, полный ожиданий и надежд.
Дженет прерывисто вздохнула. Господи, какое счастье!
— Доброе утро, — раздалось у нее за спиной. Она обернулась и увидела Росса с двумя дымящимися чашками в руках. Подав ей кофе, он устроился в кресле напротив.
— Доброе утро. Извини, что разбудила.
— В такой день грешно валяться в постели. Во всяком случае, одному. И как мы распорядимся этим благословенным днем? — небрежно поинтересовался он, устремляя взгляд на изумрудно-зеленые холмы и сверкающий океан и намеренно стараясь не смотреть на свою визави.
Была суббота, 11 июня. День свадьбы Марка и Кэтлин. Дженет молчала.
— Что, если нам устроить пикник на весь день? — рискнул предложить Росс.
— А может, ограничимся короткой прогулкой, чтобы ты успел в Атертон? — внесла поправку Дженет.
— Я не пойду на свадьбу, — решительно отрезал Макмиллан. Впервые он объявил о своем решении полтора месяца назад, и с тех пор они не возвращались к этой теме.
— Но ведь Кэтлин — твой близкий друг.
Он наклонился и убрал золотистую прядь, падавшую ей на глаза. Ему хотелось видеть ее лицо целиком.
— Мой самый близкий друг — ты.
— Росс, я нисколько не обижусь, если ты пойдешь один. Я уже говорила, что предпочла бы остаться дома.
— Я помню. Не понимаю, зачем снова затевать этот разговор. Может быть, сменим тему? Вчера мне звонил Артур.
— Да? Ну и как он? Небось на седьмом небе от счастья!
— Ты имеешь в виду награды, которые получила «Джоанна»? Кстати, они по праву принадлежат тебе. Если бы ты тогда не приехала...
— Росс, не надо, — прервала его восторги Дженет.
Он до сих пор не мог понять, почему она так конфузится, когда слышит комплименты по поводу своей внешности или таланта. Ну ничего, ей придется к этому привыкнуть. Ведь все, что он говорит, — правда.
— Угадай, что задумал Артур на сей раз.
— Хочет, чтобы ты привез «Питера Пэна» на Бродвей. И когда?
— В конце сентября. Хотя он делает вид, что приглашает нас обоих, на самом деле ему нужна ты, а не я.
— Но у него же есть Бет! Награду-то получила она...
— А могла бы ты, — хладнокровно вставил Макмиллан. — Ну так как? Закатимся в Нью-Йорк на пару-тройку месяцев? Дом с видом на Центральный парк готов принять нас в свои объятия.
— Нет, — негромко, но твердо возразила Дженет и глубже забралась в кресло, как бы говоря: «Мой дом здесь, и я никуда отсюда не сдвинусь». — Никакого Нью-Йорка.
— Но ведь ты пьешь кофе из чашки, на которой написано: «Я люблю Нью-Йорк»!
— Ты сам мне ее принес.
— Потому что это твоя любимая чашка!
— Верно, любимая. — Она с улыбкой кивнула. — Но переезжать в Нью-Йорк я тем не менее отказываюсь.
— Дело твое, — неожиданно легко сдался Росс. — Я заранее знал, что ты не согласишься, но обещал Артуру, что передам его просьбу. Теперь, когда с этим вопросом все ясно, я хотел бы предложить тебе другой способ развеять осеннюю скуку.
— Что ты имеешь в виду?
— Харпер и Питерсон, авторы «Джоанны», недавно сочинили новый мюзикл под названием «Сан-Франциско». Я получил текст и партитуру на прошлой неделе. Мне кажется, он написан специально для тебя. Взгляни, и если тебе понравится, мы поставим его этой осенью. Если нет, найдем что-нибудь еще.
— «Сан-Франциско»? И о чем он — о золотоискателях, землетрясении или?.. — Она не договорила. В сущности, какая разница?
— Речь идет о современных событиях.
— И где этот мюзикл? — задыхаясь от волнения, поинтересовалась Дженет.
Росс улыбнулся. Он обожал энтузиазм в ее глазах, когда дело касалось работы, и желание, которое светилось в них, когда они занимались любовью.
— Да тут, рядышком.
— Ты шутишь! Где же?
— В моем багажнике. Сядь. Мы можем захватить его с собой на пикник. Будем читать и наслаждаться рокотом волн. Как тебе такая идея?
— Грандиозно! Пошли.
— Погоди.
Она послушно села.
— Что такое?
— Мы не обсудили вторую часть моего предложения. С Нью-Йорком все ясно, а вот... — Он сделал паузу, не представляя, как она воспримет то, что он намеревается сказать. — Что ты думаешь по поводу дома?
С того мартовского вечера, когда они впервые отдались друг другу на лунном океанском берегу, Дженет и Росс проводили все выходные в ее крошечном коттедже. Но в остальное время они жили врозь, поскольку по будням режиссер должен был каждое утро появляться в театре, где его ждал не один «Питер Пэн». Дженет же работала допоздна. Из театра она уходила уже за полночь, причем иногда, как с неудовольствием заметил Росс, в сопровождении Питера.
Как-то в среду Макмиллан дождался, пока она освободится, и повез к себе на квартиру, расположенную всего в десяти минутах от театра. Они любовались панорамой ночного города, пили шампанское, занимались любовью и, наконец, обессиленные, уснули в объятиях друг друга. Однако утром Дженет поспешила уйти. Она не находила себе места, как загнанное в угол животное. Было ясно, что уютнее всего она чувствует себя в маленьком коттедже.
Эксперимент явно провалился, и все вернулось на круги своя — две ночи вместе, пять врозь. Россу этого было мало, но что думает по сему поводу Дженет, он не имел представления. И вот решил выяснить напрямик.
Однако она молчала, лишь смотрела на него, немного смущенная, немного удивленная и слегка взволнованная.
— Ты считаешь, что люди не должны жить вместе? — не отступал Макмиллан. «Со временем мы могли бы пожениться, но сейчас еще слишком рано думать об этом».
— Нет, идея прекрасная.
— Вообще или в частности?
— Вообще. Возможно, и в частности.
— С понедельника до пятницы мы могли бы жить в городе. Если ты перевезешь ко мне кое-что из своих вещей, моя квартира перестанет казаться тебе чужой. Да и выходные можно проводить там — например, в августе, когда мы будем готовиться к новому спектаклю.
— Брауны собираются продавать поместье, — вспомнила Дженет неприятную новость, которую услышала накануне. — Так что мне в любом случае придется подыскивать новое жилье. Я уверена, что в покупателях недостатка не будет, несмотря на высокую цену. Если бы ты знал, как мне не хочется уезжать отсюда!
— Мы найдем тебе что-нибудь другое, попросторнее. Чтобы было где разместить твою и мою одежду, твои и мои книги, пианино, пластинки, проигрыватель... У тебя прелестный домик, но уж слишком он мал.
Это был пробный шар. Надо дать Дженет время привыкнуть к этой мысли. И судя по ее серьезному виду, она уже начала ее обдумывать.
Заметив, что Росс не сводит с нее глаз, Дженет смутилась.
— Иногда ты на меня сердишься, и я не понимаю, за что.
— Потому что ты замыкаешься, уходишь в себя, — не стал отпираться он. Его это и в самом деле беспокоило. Правда, с каждым днем все меньше, но...
— Я не замыкаюсь, Росс. Я всегда такая.
— Знаю, — кивнул он, целуя ей руку. — Вернее, начинаю узнавать. Но иногда ты возводишь между нами стену — я вижу это по твоим глазам.
— Возможно, ты прав.
Он привлек ее к себе, ласково гладя спутанные шелковистые волосы.
— Итак, каков твой ответ?
— Я думаю, можно попытаться, — задумчиво проговорила она и вдруг, высвободившись из его объятий, лукаво бросила: — А как же Стейси?
— Вспомнила! Я не видел ее с Рождества. А вот как быть с Питером?
— С Питером?
— Ну да. С твоим партнером. С парнем, который чуть не каждый вечер провожает тебя из театра. Тот, кто объясняется тебе в любви на сцене и, подозреваю, вне ее. Об этом Питере я толкую.
— Ты ревнуешь? — недоверчиво спросила Дженет — уж слишком это не вязалось с его самоуверенным видом.
— Возможно.
— Питер — мой друг. Иногда мы вместе ужинаем, потому что после спектакля безумно хотим есть. Неужели ты и вправду ревнуешь?
— Не вижу ничего смешного.
— Успокойся, Росс. — Она игриво поцеловала его в губы. — Питер — гей.
— Ну да? — В отличие от ее поцелуя его был недвусмыслен и настойчив.
* * *
— Я, Марк, беру тебя, Кэтлин...
Стоя под живой аркой из белых лилий и нежных роз в цветущем саду Карлтон-клуба, они, взявшись за руки, давали обет вечной любви.
Ее сияющие фиалковые глаза говорили гораздо больше, чем слова. Его карие любящие глаза отвечали так же красноречиво.