Путь до реки оказался неблизким, но, в конце концов, Икабод устало опустился на большой плоский камень у темно-багрового потока, медленно несущего свои воды. Острый железистый запах крови миазмами разливался в воздухе. Смертельная усталость нахлынула вдруг на Икабода Крейна. А вместе с ней и вопросы, которые он снова и снова задавал себе. Зачем? Почему? Что заставило его сломя голову окунуться в это странное и жуткое приключение? И словно в ответ на его вопрос откуда-то в памяти всплыл детский голосок, напевающий полузабытую песенку:
Скажи мне, дочка рыбака,
В глазах твоих всегда тоска,
И полноводная река
Тебе не больше ручейка.
Эй, путник, уходи скорей,
Стоишь ты у моих дверей,
И если милый мой придет,
То смерть покажется милей.
Скажи мне, дочка рыбака,
Была ты на ногу легка
И по камням скакала всласть,
И ухитрялась не упасть.
Скорее, путник, уходи,
Там, за горами, впереди
Найдешь ты постоялый двор,
Ночлег и добрый разговор.
Но всё же, дочка рыбака,
Ведь не была ты столь робка,
Твой смех был слаще, чем любовь,
Для песен не хватало слов.
Ах, время радостей ушло,
Здесь правит ненависть и зло,
И ты теперь в конце пути,
Тебе отсюда не уйти.
Икабод заставил себя подняться, опираясь о камень, и поплелся, с трудом передвигая налившиеся тяжестью ноги. Голова у него кружилась, и неимоверная тяжесть почти расплющивала трепещущее в агонии сердце. Ужасающе хотелось пить. Дрожащими пальцами Икабод вытащил пробку и сделал небольшой глоток из заветной фляги.
Тяжесть ушла почти сразу. Дышать стало куда легче, а мысли почти мгновенно прояснились. Икабод вздохнул и улыбнулся с облегчением. Снова заткнув горлышко фляги пробкой, он бодро запрыгал по камням, преодолевая расстояние.
Он увидел Пламенные Ворота, когда свернул за скалу. Речка вытекала из-под ворот. Икабод чувствовал, как по мере приближения становится всё жарче. Ворота действительно были раскалены, и о том, чтобы пройти сквозь них, не могло быть и речи. Икабод остановился и зажмурился.
– В мире снов и пламя – сон, – произнес он, глядя на багровый металл, а потом шагнул в багрово-черную арку, чувствуя, как потрескивают волосы на голове. «Сон, всего лишь сон», – уговаривал он себя, прижимая к лицу ладони. – «Лишь сон, в котором пламя не может причинить боли».
Когда он вывалился по другую сторону арки, в глаза ударил всё тот же красноватый свет, показавшийся после темноты перехода нестерпимо ярким. Дав глазам чуть привыкнуть, Крейн увидел, что стоит у подножья черного холма, с которого стекала кровавая река. Вздохнув, он огляделся в поисках хоть какого-то подобия тропинки. А не найдя, принялся подниматься вдоль реки, напрягая силы, ведь склон был довольно крутым. Впрочем, примерно с середины пути дело пошло на лад и наверх Икабод почти взбежал.
И сразу понял, что нашел искомое, хотя не помнил ни Валета Червей, ни Дамы Ирацибеты. Но никем иным не могли быть два несчастных существа, ютящихся под единственным чахлым деревцем. А кровавая река брала начало из растерзанной спины мужчины, высоченного и худого, чья голова безжизненно покоилась на коленях у большеголовой женщины с измученным лицом и растрепанными красно–черными волосами.
Икабод вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Он шел сюда с надеждой уговорить рыцаря вступить в битву, но тот, кто служил источником кровавой реки, не смог бы сразиться даже с ребенком.
– Пить, – жалобно попросила женщина, – дайте глоток воды!
Икабод приблизился, вынув флягу. При виде её женщина слабо вскрикнула и умоляюще протянула маленькие ручки. Крейн опустился на колено.
– Леди, можно сделать всего глоток, – сказал он, с жалостью глядя на её измученное лицо, – его будет достаточно.
Она с трудом кивнула своей противоестественно огромной головой. Икабод осторожно поднес горлышко фляги к её искусанным губам. Жадный глоток. Икабод отнял флягу и отодвинулся.
– Вам лучше, госпожа?– тихо спросил он. Острый, осмысленный взгляд был ему ответом.
– Намного лучше, – ответила женщина, облизав губы. – Но что привело тебя сюда, Террант Хайтопп? Или тебе недостаточно того, что мы здесь? Ты пришел поглумиться над павшим величием?
– Я не Террант Хайтопп, – Крейн вспомнил рыжего безумца на Чаепитной поляне. – Меня зовут Икабод Крейн. И я пришел просить сэра рыцаря выступить в битве в День Безумия.
– Просить? Стейна?– Ирацибета рассмеялась резким неприятным смехом. – Посмотри на него, Икабод Крейн! Моя царственная сестрица славно повеселилась, велев бросить нас здесь. Стейн пытался убить меня, гадёныш!– в её голосе прозвучала обида. – Но когда-то он выбрал меня из нас двоих. Когда-то, когда я была молода и хороша собой.
Она погладила растрепанную голову, лежавшую на её коленях. Мужчина пошевелился и слабо застонал.
– Теперь по приказу Мираны нас бросили в этом ужасном месте, – сказала Ирацибета, и в её глазах блеснула ненависть. – А Стейна вдобавок избили, переломав ему все ребра.
Икабод сел, с сомнением глядя на раздробленное месиво, бывшее когда–то живым человеческим телом.
– Чем его били?– тихо спросил он.
– Цепями, – грустно ответила женщина. – Били, пока волокли к колеснице. И когда привели сюда. До тех пор, пока он не перестал кричать. Потом они ушли и оставили нас тут, – по щекам бывшей правительницы Страны Чудес покатились горькие слёзы.
Икабод хотел было сказать, что излечит Валета Червей, рыцаря её бывшего величества, если королева даст ему своё королевское слово, что поможет в его деле. Но слова застряли в горле. Вид раскромсанного, изувеченного тела, ещё живого и обреченного на немыслимые муки, тронул бы и более жестокого человека. Икабод перешагнул через багровую струю крови и опустился на колено, разглядывая раны на теле Рыцаря. Затем со вздохом поднял фляжку и тоненькой струйкой пролил её содержимое на израненное тело.
– Эта вода из иного мира, – сказал он, глядя, как красноватый дымок поднимается от ран, укрывая то, что происходило. Стейн снова застонал, дрожа. Маленькая ручка Ирацибеты принялась ласково гладить его спутанные волосы, падавшие на лицо.
– Заживляет раны, – заплакала бывшая владычица Андерленда. – Ах, если бы…
Икабод вздрогнул, оторвавшись от жуткого и завораживающего зрелища. Стейн хрипел и извивался, царапая черную землю длинными пальцами, похожими на лапки паука. Длинные тонкие ноги дергались, разбрасывая острые черные камешки.
– Что, если бы?– спросил Крейн, глядя в мокрые от слез глаза женщины.
– Если бы только они могли прекратить мои мучения!– с детским отчаянием вскричала она. – Эти головные боли ужасны! Они не дают мне покоя уже многие годы!
Икабод смотрел, как с дрожью поднимается тот, кто был его целью. А бывшая королева плакала, гладя его волосы, змеившиеся черными прядями по её алой юбке.
– В принципе, если влить несколько капель в уши, то, быть может, вода проникнет в черепную коробку, – задумчиво произнес молодой человек. – Во всяком случае, попытка не пытка.
Ирацибета смотрела на него с надеждой. Икабод никогда не думал, что можно смотреть вот так, отчаянно, умоляюще, и в то же время с осознанием предопределенности и усталой ответственности.
– Наклоните голову, миледи, – мягко сказал Крейн, подбираясь к бывшей королеве. – Я попробую влить немного вам в ухо.
– Ненавижу!!!– вдруг зарычала женщина и забилась, исходя кровавой пеной изо рта. – Ненавижу!
Она отбросила от себя Валета и попыталась вскочить, рыча, словно дикий зверь.
– Предатель! Проклятый предатель!!!!
Стейн лежал, не пытаясь подняться. От его тела всё ещё исходил кроваво-алый пар. Волосы его разметались, и теперь Икабод видел резкие, по-своему изящные черты лица, чуть прикрытый правый глаз, ярко-синий и расфокусированный. На месте левого было расколотое пополам темное сердечко, видимо, исполнявшее роль повязки.
– Голову с плеч!– задыхалась Ирацибета, давясь собственным языком. Её вопли перешли в каркающие хрипы, когда, неожиданно перевернувшись на бок, Валет Червей крепко ухватил своими длинными руками тщедушное тельце и прижал к земле.
– Держите её!– крикнул Икабод, наклоняясь и приставляя горлышко фляжки к уху бывшей владычицы. Полилась тоненькая струйка воды и полный боли и ненависти вой заполнил пространство. Ирацибета визжала так, что лопались барабанные перепонки, металась, пытаясь вытрясти воду из уха, и ей бы это удалось, не держи её Стейн.
Постепенно корчи женщины становились всё слабее, крики перешли в сдавленные всхлипы, а потом в самый обыкновенный женский плач. И голова её, раздутая до чудовищных размеров, на глазах становилась всё меньше, а тело принимало обычные соблазнительные и женственные очертания. Послышался треск лопнувшей ткани, это разорвалось платье, слишком узкое для новых габаритов её величества. Из второго уха Ирацибеты сочилась какая-то черная жижа, источавшая зловонный запах гниющего мяса. Такая же жижа полилась и из носа у бедняжки. И теперь уже Стейн, сев и вытянув ноги, держал её голову на своих коленях. На его лице было написано глубокое потрясение.
– Поверните голову так, чтобы эта гадость вытекала, – Икабод кое-как поднялся, дрожащими руками заткнув флягу и сунув ее за пояс. – Имею честь представиться, сэр. Икабод Крейн, констебль.
– Илосович Стейн, бывший Валет Червей, бывший Безумный Рыцарь, – усмешка Стейна была неприятной. – Чем обязан?
– Думаю, вначале нам стоит выбраться из этого несомненно интересного, но отнюдь не привлекательного места, – сказал Икабод, поднимаясь на ноги. – Поговорить всегда можно где-то ещё.
– Тут я с вами полностью согласен, – Валет Червей бросил на него быстрый взгляд. – Но сюда легче войти, чем выйти.
– Об этом не беспокойтесь, – сказал Икабод, протягивая ему руку. – Я лишь прошу вас дать слово, что вы исполните моё желание, когда мы выберемся.
– Даю слово, – усмехнулся Стейн, поднимаясь и одной рукой обнимая обмякшую, неподвижную Ирацибету. Чуть наклонился, перехватывая другой рукой под колени свою ношу. Головка женщины, теперь вполне соразмерная, бессильно откинулась на его локоть, и Икабод рассеянно подумал, что кого-то ему напоминают эти нежные черты.
Путь к водопаду, в который втекала кровавая река, был достаточно долог и тяжел. Ирацибета в себя не пришла, и Стейну пришлось весь путь ее нести. Впрочем, Валет Червей не проявлял никакого недовольства и не предлагал Икабоду разделить свою ношу.
– У водопада нас должен ждать кот, – сказал Крейн, чувствуя себя идиотом, но Стейн ничуть не удивился его словам.
Чешир и правда ждал у самого края обрыва, лёжа на плоском белом камне. Шерстка кота поблекла и посерела, он тяжело дышал, поводя ушками. При виде троицы беглецов он с трудом поднялся на лапки.
– Идите за мной. Постарайтесь не отставать и ни в коем случае не оглядывайтесь.
И снова Икабод ощутил знакомое ему чувство, словно приходилось двигаться в густо замешанном желе. Вдохнуть удавалось через раз, от нехватки воздуха мутилось в голове. Но он брел, упрямо выставив подбородок и глядя на маячивших впереди Валета с Дамой Червей. А в голове снова и снова детский голосок напевал песенку про дочку рыбака.
И вновь он не сразу понял, что отпустило. И лишь повалился на пушистую траву, жадно глотая свежий, напоенный ароматом цветов воздух. А рядом сидел Илосович Стейн, баюкая на коленях голову своей королевы.
– Ну что ж, здесь мне придется вас оставить, – проворковал Чешир, улыбаясь прежней улыбкой.
И прежде, чем кто-либо смог возразить, исчез за деревьями.
– Свобода!– счастливо выдохнул Стейн и рассмеялся. – Спасибо тебе, друг! Хотя я и не знаю, откуда ты взялся и зачем помог нам.
– Оттуда же, откуда и в прошлый раз, – сказал Икабод, с улыбкой глядя в его единственный глаз. – Но тогда вы спасли меня, сэр Стейн. Теперь же пришла моя очередь вернуть вам долг.
========== 2. Пути любви ==========
Сгустились сумерки. Валет Червей ухитрился разжечь костер, использовав немного коры с зажигай-дерева и мюмзичий плевок. Для последнего ему пришлось поймать жирного мюмзика и долго щекотать проклятую тварюгу прежде, чем мюмзик решил плюнуть в щекотателя. Валет ловко уклонился и плевок угодил в сложенные горкой полоски коры. Яркая вспышка и потрескивание уютного костерка были наградой Валету за терпение и упорство.
Икабод Крейн следил за всеми этими манипуляциями широко раскрытыми глазами. Тогда как за ним неотрывно следила Ирацибета. У бедняжки всё ещё болела голова и из левого уха текла черная дрянь, но она уже могла говорить и даже улыбаться. Освобожденная от своего кошмарного бремени, она оказалась удивительно нежной и хрупкой брюнеткой с роскошной гривой черно-красных волос.
– Жаль, нечего съесть, – сказал Стейн, присев на ствол поваленного дерева и протянув тонкие длинные руки к костру, – сэр Крейн, куда вы теперь пойдете?
Икабод вздрогнул, подняв на него глаза.
– С вами, разумеется. Ведь ваш оруженосец далеко.
– Со мной? – Валет хмыкнул. – Поспешу разочаровать вас, сэр Крейн. Я не собираюсь спасать этот проклятый мирок.
Ирацибета, сидевшая по другую сторону костра, коротко хрипло рассмеялась.
– А ты думаешь, зачем он вытащил нас из Бесплодных земель?
Стейн медленно улыбнулся, постепенно растягивая алые губы. Гримаса получилась жуткая. Икабод продолжал сидеть, играя с веточкой, по которой ползла ярко-оранжевая красивая гусеница.
– Тогда вы должны обучить меня сражаться, – спокойно произнес он, подняв голову и глядя прямо в единственный глаз Валета. Глаз расширился, улыбка столь же медленно угасла.
– Ты понимаешь, что тебе не победить Зеркальника? – мягко произнес Стейн. Икабод пожал плечами.
– Насколько я понял, важна не победа, а именно ничья. Просто выстоять против Всадника в течение дня.
– И ты думаешь выстоять против того, кто сражается уже целую вечность? – Ирацибета нервно заерзала на своем месте. – Думаешь, сможешь продержаться хотя бы час против него?
Икабод улыбнулся одними губами.
– Если поразмышлять логически, то можно выстроить верную концепцию обороны. План битвы. Но для этого нужно хотя бы уметь драться. Нет, конечно, я занимался немного боксом и фехтованием, однако, моих навыков недостаточно будет для боя со Всадником. Именно потому я прошу вас, сэр Стейн, обучить меня.
Валет вскочил, вцепившись в растрепанные кудри и яростно дергая их.
– Ты сошел с ума, мальчишка! Ты безумнее троицы с Чаепитной поляны!
Икабод снова занялся гусеницей. Поднялся на широкий корень дерева и попытался пересадить оранжевое чудо на листик. Гусеница поразмышляла немного, затем решила, что идея и впрямь неплоха.
– Благодарю вас, молодой джентльмен, – неожиданно густым басом произнесло крошечное создание, – вы весьма обходительны.
Икабод с улыбкой поклонился гусенице и сел на прежнее место.
– Возможно, я и сошел с ума, но всё же прошу вас, сэр Стейн…
Валет с такой силой сжал толстую хворостину, что она разломилась в его пальцах. Ирацибета усмехнулась.
– Обучите меня, – мягко произнес лондонец, – и можете требовать всё, что угодно.
Валет отшвырнул обломки, переглянувшись с бывшей королевой. Ирацибета молча подкидывала в огонь прутики, травинки и прочую горящую шелуху. Валет принялся накручивать прядь своих черных волос на длинный палец.
– Всё, что угодно? – промурлыкал он с плохо скрытым сарказмом. Икабод невольно вздрогнул от того тона, каким были сказаны эти слова.
– Нет, отец, умоляю!
– Извольте замолчать, Икабод Крейн! А пока я добавляю десять ударов к тем десяти, что вам причитаются!
Боль обжигает пламенем. Всё тело сводят судороги от неудобного положения. Плеть в руке у отца Крейна превращается в орудие чудовищной пытки…