Кряхтя, Барни поднялся на ноги, присел рядом с коробкой «по-турецки», поджав под себя ноги, и жадно сунул обе руки внутрь. На ощупь он установил, что там лежала вовсе не куча мягкой, прямо-таки роскошной материи, а пара дюжин готовых колготок. «Видимо, это и есть его изобретение, — решил Барни. — Новое изобретение Ричи!». Зная, что Ричи никогда не был слишком уж организованным и внимательным, Барни прихватил с собой несколько пар. Он был твердо уверен, что Ричи их не хватится. «Я отнесу их к себе домой и там сам проверю, посмотрю, действительно ли они такие крепкие, как утверждает Ричи».
И он и впрямь проверил их. Насколько он мог судить, товар в самом деле оказался именно таким, как о нем рассказывал Ричи.
Колготки действительно оказались нервущимися. К тому же они совершенно не «ехали» и не цеплялись!
Поэтому-то Барни и явился теперь в «Калла-Лили Хоузиери компани». Сюда он пришел потому, что здесь дворником работал его племянник. Это в любом случае была единственная компания, помимо упомянутой обанкротившейся компании «Колготки для священников», у которой был свой офис в Майами. В первый раз Барни заглянул сюда месяц назад. Сегодня был его второй визит. Прошла уже целая вечность, и теперь Барни поджидал некую Рут Креддок, которая должна была сообщить ему результат лабораторных исследований.
— Мистер Фризер, мисс Креддок задерживается еще на какое-то время, — сообщила Барни секретарша, вернув его к действительности. — Могу я предложить вам чашечку кофе?
Слова эти, правда, прозвучали бы совсем иначе, если бы она действительно хотела услужить ему.
«Может, ты еще мне страхование жизни предложишь на случай, если я тут у вас издохну от ожидания?» — подумалось Барни, но вслух он сказал совершенно иное:
— Да, спасибо. Сделайте его некрепким и с сахаром.
* * *
Немного дальше по коридору Рут Креддок сидела в конференц-зале во главе сверкающего длинного стола. Время от времени она в отчаянии вскидывала руки. Справа от нее стояла пепельница, полная окурков со следами оранжевой помады. То и дело Рут тыкала рукой с сигаретой в направлении пепельницы, но попадала в цель лишь изредка. Стол был буквально завален смятыми банками из-под содовой. Быстрая, неровная речь Рут прерывалась только на те секунды, которые ей требовались для очередной глубокой затяжки. Затяжки были действительно столь глубокие и мощные, щеки женщины при этом втягивались так сильно, что, казалось, табачный дым и никотиновые элементы способны достигнуть и отложиться даже в мизинцах на ногах курящей. За затяжками неизменно следовала пара-тройка глотков из стакана с содовой.
— Нам может быть причинен существенный ущерб, — вещала Рут своим скрипучим голосом. — Мы просто обязаны выкупить формулу изготовления этих самых колготок. В противном случае нас просто вышвырнут из этого бизнеса. Если еще кто-то, кроме нас, завладеет этой формулой, прежде чем это сделаем мы, то нам ничего не останется, как повесить на входных дверях объявление: «Все ушли на рыбалку».
Восемь членов совета директоров, сидевшие по обе стороны длинного стола, побледнели и закачали головами. Все они были людьми пожилыми, входили в руководство компании с первых дней существования «Калла-Лили» и вот теперь их созвали на это срочное заседание фактически впервые после того неприятного случая, когда в шестидесятых годах джинсы, ставшие особенно модными, вытесняли с рынка юбки. Это, естественно, самым негативным образом сказалось на бизнесе компании. Женщины тогда вдруг страшно захотели стать свободными, и первое, от чего они вдруг возжелали освободиться, были подвязки, что впивались в кожу на внутренней стороне бедер, причиняли постоянную боль и оставляли отвратительные следы, особенно когда женщины сидели. Проблема же для «Калла-Лили» в тот момент состояла в том, что именно на этих подвязках держались чулки, которые и являлись хлебом насущным для компании. Слава Богу, что именно в это время родилась и прижилась идея носить не чулки, а колготки. Только это, вероятно, удержало женщин от окончательного и бесповоротного перехода на джинсы или отвратительные юбки-брюки, заменившие платья и юбки.
Изготовители бюстгальтеров тоже пережили трудные времена, когда их прекрасные шнурованные чашечки стали использоваться не как белье, а больше как материал для растопки каминов. К радости этих предпринимателей, женщины вовремя осознали, что природа имеет свои законы и что закон земного притяжения отменить никогда и никому не удастся. Поэтому и выжил, а не погиб бизнес, занятый производством бюстгальтеров.
— Я вам точно говорю, — продолжила Рут после очередной глубокой затяжки и очередных жадных глотков содовой, — мы должны купить этого самого Блоссома, пока это не сделал кто-нибудь еще. В его «колготки Бёрди», может, поначалу никто и не поверит, но они очень удобны, сексуальны, могут быть разных цветов и они…
Члены совета директоров напряглись в своих креслах.
— Они не рвутся, не едут и не цепляются!
— Однако, мадам, — начал Леонард Уайт, изысканных манер восьмидесятилетний джентльмен, — пять миллионов долларов — это очень большая сумма, а кроме того, мы не хотим, чтобы это изобретение конкурировало с нашими остальными производствами.
Рут с размаху опустила кулак на стол. От удара пепел из пепельницы разлетелся во все стороны. Он был похож на искусственный, сероватый снег, что обычно украшает магазинные рождественские сценки.
— Что?! Вы с ума сошли?! Кто вам говорил о конкуренции? Эти колготки никогда не поступят в продажу. Вот в чем идея! Помните наш лозунг: «В бизнесе нужно повторение!» Мы покупаем формулу, вступаем во владение патентом, а потом запихиваем все в сейф. Только через мой труп кто-нибудь когда-нибудь выпустит на рынок колготки, которые не рвутся. Что же касается пяти миллионов долларов, то, как мы подсчитали, этот парень сможет за свое изобретение получить гораздо больше денег, если выставит его на аукцион. Наша цель — предложить ему сумму, которая заставит его согласиться. Если же это изобретение окажется еще в чьих-либо руках, то такая катастрофа будет нам стоит гораздо больше, чем пять миллионов!
Уайт, единственный достаточно смелый человек из всего состава совета директоров, откашлялся.
— Но можем ли мы быть уверенными, что эти колготки действительно такие уж прочные? Вы проверяли их всего лишь в течение месяца.
Рут зло сощурилась и откинула назад свои длинные каштановые волосы.
— Я носила их не снимая целую неделю, при этом каждый день стирала в стиральной машине «Ландромат». Вы сами знаете, что эти чудовища способны пережевывать даже пляжные полотенца. Так вот, когда на следующее утро я их надевала, они были такими же мягкими, как будто только что куплены и распакованы. Только потом я отдала эти колготки в лабораторию на тестирование. Результаты всех тестов оказались положительными. Ирвинг должен представить нам последний отчет по этим тестам на нашем сегодняшнем заседании. Где он, черт побери?
Дверь в глубине зала отворилась, и появился Ирвинг Френклин — тощий мужчина лет пятидесяти, в очках, в белом лабораторном халате. На его руку была намотана пара колготок. Ирвинг работал инженером в компании «Калла-Лили» с первых дней своей трудовой деятельности. Он вместе с компанией пережил переход от чулок к производству колготок, кризисы помельче, например, тот, что был связан с идеей изготовления сетей для рыбной ловли.
— Привет, Рут. Вот и я!
В манере поведения Ирвинга не было никакого беспокойства или нервозности в присутствии Рут: он был тем единственным сотрудником компании, которого она не могла третировать, и они оба прекрасно знали об этом.
— Расскажи нам все, пожалуйста, — попросила Рут с чувством. — Я как раз пытаюсь хоть что-то объяснить им…
Ирвинг прошествовал в противоположный конец конференц-зала, подошел к краю длинного стола и бережно положил перед собой колготки, которые принес. Он снял очки, достал из кармана тряпочку и принялся протирать стекла. Не торопясь он открыл рот, поднес к губам одно, потом другое стекло очков и смачно подышал на них, затем наконец нацепил очки на нос. Члены совета директоров нетерпеливо ерзали в своих креслах. Первой не выдержала Рут.
— Ирвинг, пожалуйста, не можешь ли ты делать все это побыстрее? — взорвалась она.
Ирвинг, как бы не понимая, уставился на нее.
Рут бессильно откинулась на спинку кресла.
— Я провел большую часть тестов, — начал рассказывать Ирвинг. — Как мне представляется, перед нами действительно прорыв в технологии производства колготок. Все это, с моей точки зрения, похоже на изобретение нейлона, которое произвело революцию в изготовлении чулок, приведя к фактическому вытеснению использования для их изготовления тонкого натурального шелка. Поклясться я пока все же не могу, но мне кажется, что колготки, которые имеются в нашем распоряжении, практически не имеют недостатков. Я даже подверг их одному тесту собственного изобретения.
— Какому это? — спросил до сих пор хранивший молчание один из членов совета директоров. Голос его прозвучал хрипловато и был еле слышен.
— Я дал их поносить моей теще, которая уже многие годы не наведывалась в педикюрные салоны.
По залу раздались сдавленные возгласы потрясенных членов совета, многие из которых на собственном опыте знали ужасные последствия долгого уклонения от посещения педикюрных салонов, а также медиков-специалистов по заболеваниям кожи ног.
— Так вот, моя теща носила эти колготки не снимая в течение трех дней. Это можно сравнить лишь, скажем, если говорить о тестах на выносливость, с участием любого из нас в каком-нибудь чемпионате по триатлону, — продолжал разглагольствовать Ирвинг, прохаживаясь по залу. — Более того, что бы вы сказали, если бы вдруг на протяжении всего этого триатлона у вас даже пот не выступил на спине? Вот столь же удивительным явлением представляются мне и эти колготки.
Вновь члены совета директоров издали удивленные возгласы.
— Эти колготки так здорово перенесли это последнее испытание, что моя тринадцатилетняя дочь, которая весит на сотню фунтов меньше своей бабушки, смогла преспокойненько надеть их и пойти на танцы, при этом не имея никаких оснований стесняться, что они будут пузыриться на коленях: колготки буквально сами тут же приняли фактически идеальную форму ножки моей девочки. Да, эти колготки действительно подходят для людей с любым размером ноги. И это не обман.
— Я же вам говорила! — закричала Рут. — Мы должны купить патент, прежде чем они сделают с нами то, что когда-то нейлон сделал с плантациями шелкопряда. А сделал он следующее: все эти плантации просто прогорели и исчезли…
— Как бы то ни было, — прервал ее крик Ирвинг, — важно еще иметь в виду, что люди по-разному реагируют на эти колготки. Видите ли, мы все еще продолжаем один важный тест с розовой парой колготок. Его результат будет готов только в субботу.
— В субботу! — завопила Рут. — Вы с ума сошли! Ведь в эти выходные у нас запланировано собрание деловых людей, занимающихся производством колготок. Мы должны что-то предпринять до того, как Блоссом представит свое изобретение нашим конкурентам. Более того, вообще может произойти самое худшее: он продаст свое изобретение кому-то, кто совсем не занимается нашим бизнесом. И этот кто-то вдруг захочет вложить в изготовление новой продукции все деньги и тем самым разом покончить вообще со всеми остальными конкурентами.
— Мы все равно не сможем ничего предпринять до того, как получим согласие остальных членов совета директоров, — заявил Леонард Уайт. — Некоторые из них в настоящее время в отпуске. Другие возвращаются поздно вечером в пятницу.
Рут смяла в кулаке очередную банку из-под содовой.
— Что ж, тогда мы проведем заседание совета директоров в полном составе на рассвете в субботу…
Кое-кто из присутствующих мысленно распрощался со своими клюшками для гольфа, с которыми им так хотелось поупражняться субботним утром. Теперь выходило, что сделать это не удастся.
— Если потребуется, мы будем сидеть здесь и ждать результатов теста Ирвинга, а потом станем голосовать. И запомните, все запомните: мы должны благодарить судьбу за то, что являемся единственной компанией, которая получила столь ценную и секретную информацию по поводу этих колготок. Никто, кроме нас, не побеспокоился даже проверить их качество, решив, вероятно, что какой-то очередной сумасшедший пишет им о несуществующем изобретении. — Рут в последний раз затянулась. Сигарета ее уже давно превратилась в короткий желтый окурок и грозила вот-вот обжечь губы. — Блоссом планирует провести свою презентацию на предстоящем форуме в субботу во второй половине дня. К этому моменту мы должны уже завершить свою операцию.
Рут поднялась и стремительно вышла из зала. Остальные члены совета собрались, чтобы с благоговением поглазеть на чудо-колготки.
— Знаете, я бы все-таки был гораздо счастливее, если бы мы так до сих пор и выпускали чулки на подвязках, — неожиданно пробормотал один из членов совета директоров.
* * *
— Прошу всех занять свои места и сохранять спокойствие! — громко попросил Ричи Блоссом, обращаясь к остальным обитателям дома престарелых «Четвертая Четверть». — Нам предстоит обсудить массу вопросов, а у нас осталось не так уж много времени.
— Я именно так и считал на протяжении последних двадцати лет, — выкрикнул с места Сэм Джоггинс. Чуть помедлив, он, как, впрочем, все и ожидали, продолжил свою мысль: — Это место все называют «Четвертой Четвертью». Мне же представляется, что мы просто-напросто живем не четвертую четверть своей жизни, а давно вышли за пределы отмеренного нам срока. — Сэм хлопнул себя по коленке и огляделся, желая увидеть, кто посмеется над его шуткой на этот раз.
Фло Тайдс, директор по социальным вопросам «Четвертой Четверти», вручила Сэму напиток «гейторейд» в пластиковом стаканчике.
— Эб перевернулся бы в гробу в своей могиле, которая находится где-то на полпути отсюда к Китаю, если бы вдруг услышал твои слова, потому что это была его любимая шутка. — Фло двинулась дальше, раздавая собравшимся стаканчики с прохладительными напитками. Ее покойный муж Эб был в свое время прекрасным организатором. Он всегда говорил, что созвать людей на какое-нибудь собрание можно, лишь заманив их туда закуской и выпивкой. С мужем своим Фло повстречалась как раз на одном церковном общественном мероприятии лет пятьдесят назад. Когда их представили, они тут же поняли, что нашли друг друга и могут составить идеальную пару. Именно такой идеальной парой они и являлись все последующие сорок восемь лет.
Сегодня двадцать семь обитателей «Четвертой Четверти» вовсе не нуждались в приманке в виде закуски и прохладительных напитков, чтобы прийти на нынешнее мероприятие. Дело в том, что они понимали — им нужно обсудить одно очень важное дело. Все они рисковали остаться без крыши над головой, без убежища, которое они обрели в конце своего жизненного пути, без дома, который дал им столь необходимое общение после того, как многие из них потеряли своих супругов. В прошлом году они приобрели преимущественное право на покупку этого дома через год. И вот сейчас срок этого преимущественного права истекал. Теперь им нужны были деньги, чтобы реализовать свое право и приобрести здание в собственность. Сделать это было необходимо до следующего понедельника. В приобретении здания оказался заинтересован еще один покупатель, который уже выдвинул соответствующее предложение. Более того, этот покупатель обещал, что если обитатели «Четвертой Четверти» откажутся до этих выходных от своих прав на здание, то каждый из них за такое решение получит вознаграждение в размере десяти тысяч долларов.
— Кто посмел взять последнее шоколадное пирожное? — возмущенно воскликнул Элмер Пикетт, только что вошедший в зал и сразу бросившийся к пластмассовому подносу с остатками пирожных. — Ну почему это случается всегда именно со мной? Мне опять не досталось шоколадного пирожного.
— Что ж, это с тобой случается потому, что ты все время опаздываешь, — сурово отчитала его Фло. — Возьми пирожное с апельсиновым джемом и сядь на свое место. Нам уже давно пора начинать собрание.
— Я не люблю апельсиновые пирожные. Начинка у меня расползается по всему языку, — пробормотал себе под нос Элмер, но все же сел на один из стульев, закинув ногу на ногу.