Киваю и поднимаюсь на ноги. Саня встает следом. Одергивает толстовку и втягивает голову в плечи, когда я легонько подталкиваю его к входу.
***
Естественно, никакой смотровой комнаты со специальным затемненным с одной стороны стеклом, как в американских фильмах, не было и в помине.
Нас привели в средних размеров помещение, разделенное пластиковой перегородкой, где у стены под слепящим светом пары прожекторов стояли четверо. Нас они разглядеть смогли бы вряд ли, так как мы находились почти что в полной темноте.
«Мы» - это я, Саня, следователь, двое понятых, адвокат подозреваемого и еще несколько человек, функции которых мне известны не были. Впрочем, я и не особенно интересовался. Гораздо важнее в этот момент для меня был Саня, который сосредоточенно отдирал заусенцы, а когда мы вошли, нервно вцепился в мое запястье, и дальше я его почти что тащил.
Уверен, он узнал кого нужно сразу. Потому что когда его спросили, он молча ткнул пальцем в крайнего слева мужчину.
А я вдруг подумал, что он чем-то неуловимо напоминает мне Марата, того самого парня, с которым теперь встречался Хрис. То ли было что-то в разрезе глаз, то ли в овале лица... А может, и во всем вместе. Хотя мужчина был явно восточной национальности, так что я вполне мог и спутать.
А Саню ощутимо трясло. На вопросы он отвечал коротко и тихо. Пояснил следователю, что во время изнасилования самым активным его участником был именно находящийся в комнате подозреваемый.
Ответил еще на пару вопросов, уточнив некоторые подробности, от которых волосы у меня встали дыбом. На мой взгляд, спрашивать такое у ребенка было преступлением. Особенно у ребенка, которого изнасиловал находящийся в этой же комнате человек.
Пару раз свои «пять копеек» в беседу вставлял адвокат. В частности, он заявил, что на момент совершения преступления подозреваемый о своем положительном статусе ВИЧ не знал.
Наверняка будет оперировать этим фактом в суде, чтобы снять с ублюдка хотя бы обвинения по статье о намеренном заражении.
В итоге, после составления протокола, нас отпустили, обещав перезвонить.
***
– Все в порядке? – это я спрашиваю у мелкого, когда мы выходим в коридор.
Естественно, мой вопрос - чистой воды лицемерие и проформа. Я прекрасно вижу, что Саня далеко не в порядке. На бледном лице застыло выражение безучастности, в покрасневших глазах – пустота.
– Да, – бесцветно отвечает мелкий, глядя в пол.
– Поедем сразу домой? Или ты хочешь заглянуть куда-нибудь по дороге? – с ним сейчас нужно говорить, неважно о чем, главное, вывести его из прострации. Даже истерика была бы лучшим вариантом.
– Как хочешь, – Саня безразлично пожимает плечами.
Черт, так дело не пойдет.
Открываю было рот, но так и не говорю ни слова. Потому что зацепляюсь взглядом за смутно знакомую фигуру в конце коридора: это одиноко сидящий на откидном стуле мужчина в кожанке.
– Сань, – толкаю мелкого в бок, – глянь-ка. Это не Марат случаем?
Тот смотрит в одном со мной направлении, слегка щурясь – со зрением у мелкого всегда было не ахти, а потом говорит:
– Походу он. Что он здесь делает?
Тот же вопрос.
– Подойдем, – решаю я. – Поздороваемся.
Марат замечает нас издали. Поворачивается и кивает, показывая что тоже узнал.
– Привет, – он первым протягивает руку. Сначала мне, а потом Сане, хотя мелкий стоит ближе.
– Привет, – коротко гляжу на брата и усаживаюсь на свободное место. – Как Хрис?
– Когда я уезжал утром, он спал, – Марат каким-то нервным движением трет шею. – Но он плохо себя чувствует в последнее время. Прогнозы не особенно радуют.
– Ты ему рассказал про то, что оплатил лечение? – интересуется мелкий.
– Рассказал, – кивает Марат. – Улетаем через неделю.
– Мы заедем к нему сегодня или завтра, – Саня переминается с ноги на ногу и смотрит на меня.
– Хрис говорил мне, что стесняется звонить, – Марат как-то по-доброму улыбается. – Значит, я все же был прав, пообещав ему, что вы и так заглянете.
– Мы бы и раньше заехали, но тут непредвиденные обстоятельства... – машинально бросаю взгляд на дверь, из которой мы вышли.
– А что у вас здесь? – неожиданно интересуется Марат.
Я хочу было тактично намекнуть, что это не его дело, но Саня меня опережает. Правда, говорит он далеко не то, что нужно.
– Это по моему делу, – мелкий говорит это неестественно беззаботно. – Ну, меня же изнасиловали. Так вот они нашли одного из них. Сейчас опознание было.
И после этих его слов Марат словно меняется в лице. В его глазах мелькает что-то болезненное, и он негромко интересуется:
– А какая фамилия у подозреваемого?
– Исаев, – мелкий непонимающе хмурит брови. – А что?
А у меня вдруг начинает мерзко сосать под ложечкой.
– Да ничего, – Марат горько улыбается. – Это мой старший брат.
– Твой... – Саня смотрит на него, забавно приоткрыв рот.
Вернее, это было бы забавно в любой другой момент, но сейчас мне не смешно ни разу. А Марат зачем-то продолжает говорить:
– Я с ним уже лет шесть не виделся, с похорон матери. И теперь мне звонят и сообщают. Об этом, – последние слова он произносит с какой-то странной интонацией. – Но я не думал, что он... – Марат заминается. – В нашей семье такого никогда не было. Я не знаю, что сказать.
Саня не отвечает. Сидит, опустив голову, ссутулившись.
А потом, когда пауза становится невыносимой, он вдруг говорит, так и не поднимая взгляда:
– Не нужно рассказывать Хрису. Обо всем этом.
Марат молча кивает. А мелкий вытирает вдруг пальцами нос, и я вздрагиваю, увидев на них жирные красные следы.
Твою ж мать...
То понос, то золотуха. С этой терапией... Твою-то мать! У нас же таблетки через двадцать минут. Хорошо, что я додумался положить их в бардачок.
– Мы пойдем, – я киваю Марату на Санины испачканные пальцы.
– Конечно, – отзывается тот.
Поднимаюсь, пожимаю протянутую руку, подхватываю мелкого, зажимающего нос рукой, под локоть и тащу к выходу.
***
– Ешь, – захлопываю дверь и кладу мелкому на колени купленные в небольшом супермаркете булку с кефиром. – Таблетки выпил?
– Выпил, – вяло отзывается Саня. – Жень...
– Что? – завожу машину и трогаюсь.
– Но Марат же здесь ни при чем, да? – мелкий теребит упаковку с булкой.
Бля, да что ж у него за привычка вечно поднимать неудобные темы?
– Не он же тебя... – начинаю и осекаюсь. Когда я, наконец, начну думать, прежде чем говорить?
– Кругом совпадения, Хрис прав, – Саня коротко облизывает губы. – Ты салфетки купил?
Точно, салфетки же.
– На, – достаю из кармана упаковку.
– Спасибо, – мелкий ее тут же надрывает и принимается вытирать нос.
Больше мы не говорим. Так и молчим до самого дома. Саня шуршит упаковкой от булки, едва не разливает кефир на повороте. И мне все меньше начинает нравиться его спокойствие.
Нет, не то чтобы я получал удовольствие, когда мелкому плохо, упаси боже, но сейчас...
– Чего сидим? – отрывает меня от мыслей Саня. А я вдруг обнаруживаю, что уже даже запарковался под домом.
Черт, нельзя так отключаться.
Глушу мотор, выхожу из машины, жду, пока на улицу вылезет Саня, и включаю сигнализацию.
В лифте мы тоже молчим, ровно как и когда я открываю дверь. Когда заходим в квартиру, мелкий тут же сваливает умываться и переодеваться, а я отправляюсь на кухню. Мою руки и ставлю чайник.
Саня является через минут пятнадцать, когда я уже допиваю свой кофе, одновременно просматривая новости.
Он осторожно как-то присаживается рядом и берет меня за руку. Пальцы у мелкого теплые.
– Что? – поворачиваюсь и натыкаюсь на его полураскрытые губы. Пару мгновений мы не двигаемся, а потом я все же целую его. Первый раз за этот день.
Потом Саня отстраняется, тыкается лбом мне в плечо и замирает.
Тихонько глажу его по спине, думая о том, что нужно будет позвонить Саниному врачу по поводу всех этих кровотечений из носа.
А дальше мелкий говорит такое, отчего мне становится не по-хорошему жарко и как-то муторно:
– Я забрал из багажника презервативы.
Глава 15.
– Презервативы? – переспрашиваю зачем-то. – Когда ты успел?
Мелкий хмыкает и сообщает, что, уходя в магазин, я не поставил машину на сигнализацию.
Что ж... Это все объясняет. Кроме одного.
– Зачем они тебе? – бля, да кого я обманываю. – Сань...
Вместо ответа тянется ко мне снова, мажет губами по щеке. Тяжело втягиваю воздух, зажмуриваюсь на секунду, пытаясь заставить себя успокоиться.
Хуй там.
Мне становится только жарче. В джинсах уже тесно, пальцы дрожат. И я отчетливо вдруг понимаю, что все может закончиться тем, что я усажу мелкого на кухонный стол и трахну.
А вот Саня, кажется, не соображает, на что нарывается. Или наоборот, соображает слишком хорошо.
Перебирается ко мне на колени, трется, хнычет что-то на ухо. А я держу его под задницу и выцеловываю шею, осторожно касаясь губами шелушащейся покрасневшей кожи.
Надеюсь, пятно исчезнет, а не доберется до щеки мелкого.
В какой-то момент Саня поднимает руки, и я стягиваю с него футболку. Провожу ладонью по его худой груди, мелкий подается навстречу этому движению, проезжается своим пахом по моему, и меня скручивает судорога, которую я пережидаю, уткнувшись лбом в Санину шею.
А мелкий, не теряя зря времени, тянется ручонками к ширинке моих джинсов и принимается расстегивать пуговицы. Одну за другой. А я, малодушно ему не мешая, задыхаюсь от предвкушения того, как его пальцы дотронутся до моего члена через ткань трусов.
Еще несколько секунд. Пара секунд, и я ссажу его с колен и пойду курить. Пара секунд и...