– Твою мать! – не контролируя себя, выдыхаю это шепотом. – Сань, слезь.
– Не хочу, – гладит пальцами низ моего живота, обжигая губы дыханием. – Тебе нравится.
Возразить я не могу. В конце концов, почему нет? Мы ведь уже переспали. Я уже трахнул своего несовершеннолетнего родного брата один раз, почему нам нельзя еще?
И все происходит так, как я и предполагал. В какой-то момент я сдергиваю с мелкого джинсы вместе с трусами, легко разворачиваю его к себе спиной, проникаю пальцами меж его ягодиц, но меня ждет крупный облом. Я вдруг вспоминаю про смазку.
За чертовым детским маслом нужно идти, а меня трясет от возбуждения.
– Блядь, Сань... – утыкаюсь лбом в его затылок. – Нужно сходить в ванную.
А мелкий вместо ответа кивает на стоящий на столе тот самый флакон с надписью Johnson's Baby. Откуда он здесь?
А потом до меня доходит. Саня ведь пришел из ванной. И, похоже, пришел с определенными намерениями. Не мог же он пятнадцать минут только кровь с лица отмывать.
Засранец.
– На, – мелкий достает из кармана спущенных джинсов презерватив. Осторожно забираю синий квадратик из его пальцев, надрываю и раскатываю резинку по члену.
Саня стоит, опираясь одной рукой о стену, а другой гладит свой член. На щеках мелкого стыдливый румянец. Или это от возбуждения?
Плевать.
Смачиваю маслом пальцы, лью его меж Саниных ягодиц и осторожно втираю в нежную кожу. Мелкий дрожит в моих руках и дышит, кажется, через раз, словно не веря, что я пошел на поводу у его желаний
Если бы я был хорошим братом, то, возможно, его опасения были бы оправданы. Должны были быть оправданы. Но я перестал быть хорошим братом еще давно. В тот момент, когда осознанно позволил себе поцеловать мелкого. Так что я просто целую Саню в плечо и проталкиваю в его тело палец.
Мышцы судорожно сжимаются, мелкий всхлипывает.
Мне блядски хочется наплевать на все и, наконец, вставить, но я продолжаю осторожно и мягко растягивать узкую дырку. Позавчера я поторопился, хотя мог бы и поменьше думать о себе. Я сделаю все, чтобы Сане не было больно снова.
Когда я проталкиваю второй палец, мелькает мысль, что нужно будет купить смазку. Ту, что рекламируют, на водной основе. Чтобы в следующий раз...
В следующий раз?
Обжигает новой волной возбуждения. Я хрипло втягиваю воздух, думая вдруг о том, что Саня всегда будет со мной. Его болезнь связала нас. Никто другой не сможет дать моему брату то, что даю я.
Собственнически прижимаю мелкого к себе, обхватывая рукой поперек груди, и вталкиваю еще один палец. Третий.
Саня тяжело дышит, давится воздухом, когда я начинаю осторожно двигать пальцами. Ноги его уже, судя по всему, не держат, потому что он повисает на мне, слабо цепляясь за предплечье.
Нам нужно в постель. О чем я думал?
Вынимаю пальцы и подхватываю мелкого на руки. Саня охает, что-то сбивчиво говорит мне, но я не слушаю. В рекордно короткое время преодолеваю расстояние от кухни до нашей кровати, опускаю мелкого на матрас и нависаю сверху.
– Ноги раздвинь, – хрипло прошу мелкого, и сам же развожу его ноги в стороны, прохожусь пару раз ладонью по члену, глажу пальцами меж ягодиц и осторожно толкаюсь. И только тогда, когда Саня утыкается лицом в мою шею, вдруг понимаю, что не повернул его на живот.
Но так ведь больнее?
В смысле, я слышал, что для парня поза на животе удобнее всего. Но, бля... Вот так вот обнимать мелкого, чувствовать, как он сжимает бедрами мою поясницу...
– Сань, – заставляю его посмотреть на меня. – Если захочешь повернуться на живот, просто скажи, ладно?
– Нет... – задыхаясь, шепчет мелкий, – не надо... Я хочу так!
И подается мне навстречу, словно боясь, что я насильно поверну его. Стон мне сдержать не удается.
Мне словно отшибает последние мозги. В висках что-то взрывается. Я подхватываю мелкого под спину и...
Нет, я не толкаюсь грубо, в голове словно щелкает предохранитель. Мягко покачиваю бедрами, осторожно проникая глубже, одновременно лаская член мелкого.
Глажу большим пальцем влажную от смазки головку, оттягиваю нежную крайнюю плоть. Саня смотрит на меня, широко распахнув блестящие светлые глаза. Зачем-то кладу руку на его живот. Мелкий так тяжело дышит, будто только что пробежал стометровку.
– Больно? – зачем-то спрашиваю, хотя прекрасно знаю, что правды мне он не скажет.
Саня мотает головой и обхватывает меня за шею, притягивая ближе. От этого движения я невольно толкаюсь бедрами, вталкиваясь до конца. Мелкий выгибается в инстинктивной попытке слезть с моего члена и отползти, уходя от боли, но я только крепче прижимаю его к себе, не давая двигаться.
– Осторожнее... – шепчет Саня на ухо, вцепляясь пальцами в волосы на моем затылке. – Черт, Жень...
– Не зажимайся, придурок! – меня перетряхивает, потому что мелкий как-то особенно сильно напрягается и горячие стенки обхватывают мой член так, что мне кажется, что еще секунда, и я кончу.
– Я стараюсь, – царапает короткими ногтями мою шею, не давая отстраниться.
– Точно не хочешь на животе? – я спрашиваю это, надеясь на то, что Саня откажется. И он, к моему облегчению, мотает головой и тянется к моим губам.
Целую его и одновременно слегка покачиваю бедрами, заставляя мелкого всхлипнуть. Обхватываю ладонью его член и повторяю свое движение, только чуть резче. Действие имеет эффект: Саня ахает, шипит от боли, потом снова стонет, подаваясь вперед. И мне кажется, будто он не может решить, больно ему или хорошо.
Оглаживаю свободной рукой бедро мелкого, проскальзываю чуть ниже и касаюсь того самого шрама под ягодицей. Саня вздрагивает, шепчет одними губами:
– Не надо.
В ответ целую его в переносицу и начинаю мягко и медленно двигаться, входя неглубоко, но так, чтобы головка проезжалась по нужному месту.
– Херово... – рвано выдыхает мелкий, – что нельзя без резинки. Было бы...
Он не договаривает, потому что я затыкаю его поцелуем. Но эти его слова задевают за живое, становится как-то паршиво, а к возбуждению примешивается горький привкус обреченности.
Нахуй.
Нахуй все это. Что может быть важно тогда, когда мой собственный брат обхватывает меня ногами за поясницу и, захлебываясь, просит не останавливаться?
И в тот самый момент, когда все перед глазами заволакивает дымкой, а я уже плохо соображаю, в кармане моих спущенных до колен джинсов начинает надрываться телефон.
– Не отвечай! – задыхается мелкий, выгибаясь подо мной.
Сначала я так и поступаю, но телефон так и не замолкает. Поэтому я тянусь за ним и касаюсь экрана, принимая вызов.
Саня что-то хнычет, но я зажимаю его рот ладонью и говорю:
– Да?
– Привет, – голос Марата звучит как-то слишком глухо. Или это у меня в ушах шумит? Потому что мелкий ерзает, то и дело сжимаясь вокруг моего члена, пытаясь насадиться самостоятельно.
– Что ты хотел? – не выдержав, качаю бедрами. Саня мычит, выгибаясь.
– Просто... – Марат тяжело сглатывает, – Хрис в реанимации.
– Что? – у меня нехорошо екает сердце.
– Я не знаю его родственников, только вас с Саней, – у Марата что-то падает, и он сдавленно матерится. – Врачи мне ничего не говорят, уже три часа прошло...
Я слушаю его, одновременно наблюдая, как Саня лижет мои пальцы. Обнимает губами указательный и средний, касается языком.
– Мы скоро будем, – стараюсь говорить спокойно. – Я перезвоню.
– Хорошо, – и Марат отключается.
А я отбрасываю телефон куда-то вбок и снова начинаю двигаться, так и не вынув пальцы изо рта мелкого. Но Саня, похоже, не против. Он постанывает, посасывая их, его взгляд расфокусирован, глаза смотрят в никуда.
Не знаю, сколько все это продолжается, мне слишком хорошо, чтобы заботиться о времени. И когда я чувствую, что мне осталось еще немного, я отбираю у мелкого свои пальцы, обхватываю ладонью его член и начинаю ласкать в такт своим движениям.
Саня облизывает припухшие губы, жмурится, тонко всхлипывает и умоляюще выдыхает:
– Пожалуйста...
Но его просьба лишняя, потому что я в любом случае не смогу остановиться. И, как и в первый раз с ним, кончая, я словно проваливаюсь в какую-то яму.
Саня рвано, хрипло дышит, самостоятельно толкаясь в мою руку. И через несколько секунд тоже пачкает свой живот и мою ладонь белыми вязкими каплями.
Обессиленно валюсь на него, плохо контролируя свое тело. Утыкаюсь в плечо мелкого, прижимаясь губами к розовому пятну.
– Кто это был? – тяжело дыша, интересуется Саня.
– Марат, – мне настолько лень двигаться, что мой член все еще внутри мелкого. Блядь...
– И что он хотел? – Саня все не унимается.
– Пять минут полежим, и я тебе скажу, – все же нахожу в себе силы чуть приподняться и скатиться вбок. Саня тут же пододвигается ко мне и дергает за руку. Вот же неугомонный!
– Я не отстану, – заявляет он.
Вашу мать...
Я вдруг представляю, как отреагирует мелкий на информацию о Хрисе. Как неверие в его глазах сменится страхом. И что мне тогда останется? Опять его трахнуть?
– Хрис в реанимации, – говорю это и тянусь за сигаретами. Мои джинсы так и болтаются в районе икр, так что я снимаю их к черту и сбрасываю на пол. А штаны мелкого где, интересно? Валяются на полу на кухне?
– В реанимации? – тихо переспрашивает Саня, принимаясь теребить пуговицы на моей полурасстегнутой рубашке.
– Я сказал Марату, что мы приедем, – зачем-то открываю и закрываю пачку с сигаретами.
– Нужно было еще вчера к нему ехать, – нервно говорит мелкий. – Почему мы не поехали?
– Ты плохо себя чувствовал, забыл? – снимаю с себя презерватив и завязываю.
– Не настолько, чтобы... – Саня замолкает и ерзает, пытаясь подняться. Неловко садится, морщится и снова ерзает.
– Мы же не знали, что так все сложится, – я тоже встаю и помогаю встать мелкому. – Пошли в душ.
– Вместе? – и в голосе младшего я слышу робкую надежду.
Вот же блядь... Кажется, я крупно попал.
– Ну, пошли вместе, – мне не остается ничего, кроме как согласиться.
Саня веселеет и за предплечье тащит меня в ванную. А едва я снимаю безнадежно испачканную рубашку, задергиваю за нами шторку и включаю душ, мелкий тянется к моим губам, привычно обнимая за шею.
А потом слизывает с губ воду и выдыхает: