***
Из душа, куда я его загнал сразу же после того, как мы зашли в квартиру, Саня вылезает только через час. Я слышу, как хлопает дверь, как мелкий шлепает босыми ногами по коридору.
– Согрелся? – интересуюсь, не отрываясь от компьютера, едва он заходит в комнату.
– Да, – судя по звукам, мелкий принимается потрошить содержимое шкафа.
– Что ищешь? – все же оборачиваюсь и понимаю, что Саня весь в каплях воды, в одном полотенце, шарит в ящике с нижним бельем.
Мелькает почему-то мысль, что в ванной у меня опять на полу Черное море. Шторкой-то пользоваться ниже нашего достоинства.
– Трусы, – Саня выпрямляется и проводит ладонью по мокрым волосам. – Походу они все в стирке.
– Ну, возьми мои пока, – предлагаю.
– Ты такой добрый, – младший хихикает и лезет теперь уже в мой ящик. – Я возьму вот эти, с черепушками.
– Да какие хочешь, – еще и рисунок на трусах выбирает. Дитё.
– Ты что, носишь семейники? – он подцепляет серые полосатые трусы и прикладывает их к бедрам.
– Надо полагать, если они здесь лежат, – я разворачиваюсь на стуле и потягиваюсь. Пора завязывать на сегодня с работой. – А что с ними не так?
– Ничего, – Саня задвигает ящик. – Завтра нам снова к девяти нужно будет.
Интересно, а где сарказм насчет этих несчастных семейных трусов? Не придумал смешную шутку?
– Хорошо, – поднимаюсь на ноги. – Тогда я в душ, а ты ложись, если есть не хочешь.
Младший молча кивает, а я забираю у него мокрое полотенце – повешу в сушилку – и сваливаю.
***
– Жень...
Продираю глаза и тут же вижу смутный в темноте силуэт, мнущийся у моей постели. Бля, сейчас ведь еще не утро!
– Чего тебе? – натягиваю сбившееся одеяло повыше. – Иди спать.
– Жень, можно к тебе? – облокачивается голой коленкой о край кровати.
Твою мать, да где я так нагрешил-то?
– Чем тебя твоя постель не устраивает? – надо же, я способен на связные предложения в три, или сколько там, часа ночи.
– Я замерз, – интересно, зачем говорить шепотом, если в этой квартире уже все равно никто не спит.
– Ну, закрой окно, – если оно, конечно, открыто. Не помню, чтобы открывал.
– Пожалуйста, – просит жалобно.
Бля...
– Ладно, залезай, – интересно, это только мой брат просится ко мне в кровать посреди ночи?
Предлагать два раза мне не приходится. Мелкий тут же ныряет под одеяло, прижимается ко мне всем телом.
А он и правда холодный. Черт! Особенно ноги.
Вздрагиваю от ледяного прикосновения и неосознанно опускаю руку на талию младшего, притягивая его ближе. А засранец и рад: просовывает ноги меж моих, греясь.
– Где ты успел так замерзнуть? – тонкая прядка его волос попадает в рот, отвожу ее пальцем и облизываю губы.
– Не знаю, – вдруг чувствую, как он кладет свою ладонь поверх моей. – Мне приснился сон, – в его интонации мне чудится страх.
– Сны – это херня, – закрываю глаза. – Мало ли что может присниться.
– Мне приснилось, – похоже, мелкому похуй на мои слова, – что у меня на коже появились эти пятна. У меня все тело было в них.
О чем это он? О тех пятнах, которые появляются на стадии СПИДа? Какая-то там саркома, вроде.
– Сань, ну что ты несешь? – утыкаюсь лбом в его затылок. – У тебя нет и не будет СПИДа.
– Откуда ты знаешь?
Ну, твою-то мать...
– Потому что для этого нет причин, – а что мне еще сказать? – Давай спать. Пожалуйста.
Младший не отвечает. Сползает вниз, зарывается в подушку и затихает.
***
Знаете, когда ваш младший брат рыдает взахлеб на пассажирском сидении, а у вас в руках неутешительные результаты анализов, информация о новой схеме терапии, имеющей кучу побочных эффектов – это слегка лишает душевного равновесия.
А если подробнее, то этим утром выяснилось, что уровень CD-4 клеток в Саниной крови упал до критичной отметки в 200, прошлая схема, не грозящая тяжелыми побочными явлениями – больше не действует – видимо, мелкий не особенно внимательно относился к правильному и своевременному приему прописанных таблеток, а также Сане придется пить еще и препарат со сложным названием, который восстановит чувствительность ВИЧ к терапии. А прием этого препарата грозит последствиями, которые переносятся тяжелее всех побочных эффектов от терапии, вместе взятых.
Избежать этого, как мне объяснили, было нельзя. Обычно, если вирус начинает «привыкать» к ВААРТ, в терапии делают небольшой, тщательно выверенный перерыв, чтобы Вирус наштамповал копий, которые будут восприимчивы к препаратам, но в Санином случае прерывать лечение оказалось нельзя ни при каких обстоятельствах – уровень СD-4 слишком низок. Поэтому следующие несколько недель обещали быть не просто очень тяжелыми, а мучительными для моего младшего брата.
Жаль, я не поинтересовался у врача, обязательно ли было рассказывать все это в присутствии Сани, который так и не сказал мне ни слова после того, как мы вышли из кабинета. А когда я уже в машине попытался сказать ему, что все будет хорошо, он просто расплакался, не реагируя ни на какие попытки его утешить.
– Сань, ну успокойся, – интересно, сколько раз я уже произнес эти слова за неделю? – Это всего лишь новая схема. Она тебе поможет. Привыкнешь, и побочные эффекты исчезнут.
В ответ младший только всхлипывает и прячет голову в колени.
Интересно, а шоковая терапия тут действует? Прости меня, Господи, если Ты есть.
Я наклоняюсь к Сане, силой заставляю его поднять голову и осторожно прикасаюсь к его влажным от слез губам. Он вздрагивает, захлебывается дыханием, его губы приоткрываются, а я зачем-то запускаю пальцы в его волосы на затылке и целую уже по-настоящему.
Сначала младший не отвечает, но когда я делаю попытку отстраниться, он вдруг обхватывает меня за шею и удерживает, впрочем, не делая попыток продолжить поцелуй.
А я чувствую на губах соленый привкус его слез и понимаю внезапно, что хотел поцеловать его. И от этого осознания накатывает тяжелая волна возбуждения. Мне становится жарко, а идея поцеловать брата еще раз кажется вдруг привлекательной. Что я и делаю.
На этот раз младший отвечает. Прижимается ко мне, не перенимая инициативы, а позволяя мне.
– Иди сюда... – я не узнаю своего хрипящего голоса, но мне плевать. Перетягиваю его к себе на колени, заставляя сесть ко мне лицом. Наверное, не самое удобное положение, если учитывать то, что руль должен упираться в его спину, но Саня покорно позволяет мне усадить его в эту откровенную позу и снова обнимает меня за шею, словно боясь, что я оттолкну.
Похуй.
Тяжело опускаю ладони на его талию, заставляя младшего прогнуться, и снова целую. Интересно, стояк в такой ситуации – это нормально?
Скольжу губами по его подбородку, целую шею, чувствуя запах моего геля для душа и теплый запах самого Сани. Ни одна моя девушка не пахла так одуряюще сладко...
Саня что-то хнычет, ерзая на моих коленях, бестолково скользит ладонями по моим плечам, а я вдруг представляю, как... Ох, бля!
– Нам нужно ехать, – я осторожно отстраняю его от себя и буквально ссаживаю на пассажирское сидение. Саня не отвечает, я только слышу его тяжелое, сбитое дыхание. Впрочем, я сейчас дышу точно так же.
Надеюсь, по дороге мы не попадем в пробку.
***
– Тебе нужно это выпить, – интересно, сколько раз мне еще придется повторить это. Все шесть таблеток лежат сейчас на столе, а я уже десять минут уговариваю Саню их выпить. Тупиковая ситуация.
– Я не буду, – мелкий упрямо качает головой.
И вот что мне с ним делать? Затолкать в него их силой?
– Мне в тебя силой их затолкать? – может и не такой уж плохой, мать вашу, вариант.
– Отвали.
Ну, да, давай, встань в позу, деточка. Вот только повод сомнительный.
– Сань, – зажмуриваюсь на секунду, – если не будешь их пить, последствия будут куда хуже пары недель недомогания.
– Да, а ты будешь поддерживать меня над унитазом, пока я блюю, – зло выдыхает младший, не глядя на меня.
– Слушай, но мы ведь с тобой вместе были в аптеке и купили таблетки, которые будут убирать головную боль и прочие...
– Психические расстройства эти таблетки тоже уберут? – перебивает меня младший. – А тут еще лучше, – он вытаскивает из упаковки бумажку и демонстрирует ее мне, – читал, да? «Трудности с концентрацией внимания, головокружение, нарушения сна, реалистичные сны и кошмары». Плюс тошнота, диарея, головная боль, повышенное потоотделение... Я это проходил. Я не хочу больше.
– Это ведь не навсегда, – ну, господи, сделай что-нибудь, – Сань, просто проглоти таблетки и все. Тебе это нужно. Пожалуйста.
Молчит. Отпад... Ладно, попробуем по-другому.
– Ну, что тебе за это надо? – заглядываю ему в глаза. – Все что угодно, о’кей? Я все сделаю.
– Я буду спать в твоей постели, – заявляет младший.
– Хорошо, ладно, – прекрасно, просто, блядь, отлично. – Теперь пей.
Мелкий демонстративно медленно, по одной, кладет таблетки в рот и запивает моим остывшим чаем.
– Вот и молодец, – забираю у него чашку и убираю в мойку.
– Не думаю, что тебе понравится сегодняшняя ночь, – бросает младший и, смерив меня раздраженным взглядом, уходит.
Мне остается только погасить свет и пойти следом.
Глава 7.
– На, – я протягиваю брату стакан, – это вода с лимоном. Запьешь таблетки.
– Хорошо, – Саня кивает, вынимает из-под одеяла исхудавшую руку и тянется за стаканом.
За неделю он скинул, наверное, разом килограммов пять, если не больше. Постоянный понос, рвота, головные боли... На Саню свалилась вся тяжесть побочных эффектов. Но младший упорно не жаловался, только смотрел на меня своими глазищами, завернувшись в кокон из одеял, и молчал.
Молчал, когда я тащил его, едва стоящего на ногах от слабости, в ванную, молчал, когда я раздевал его...
Но сейчас ему становилось легче. Его не выворачивало после каждого приема пищи, стул тоже почти нормализовался. Остались только головные боли и ночные кошмары.
Саня глотал и снотворное, и обезболивающее, но ночью все равно вздрагивал и всхлипывал. И да, спал он со мной. Уже пять дней. С того самого момента, как я ему это пообещал. Хорошо, что моя кровать раскладывалась и в разложенном состоянии была довольно свободной. Но только вот мелкий вечно норовил прижаться к моему боку, уткнуться носом в плечо или грудь... И я никогда не мог сказать с уверенностью, делает ли он это осознанно или во сне.