До места оставалось пройти всего шагов десять, когда он вдруг замер и прислушался. Вода в пруду плескалась под чьими-то легкими руками, какой-то поздний купальщик опередил его. Твёрдо решив узнать, что за незваный гость плещется в заповедном хозяйском пруду, альфа осторожно подошел к самым кустам, раздвинул ветки – и остолбенел перед открывшейся его взору соблазнительной картиной…
***
Давно Тефан не чувствовал себя так свободно. Теплая вода ласково приняла его тело в свои объятия, мягко покачивала, успокаивала. Вволю наплававшись, граф забрался на высокий мостик и прыгнул вниз, проплыл под водой почти до середины и только там вынырнул, мотая головой и отфыркиваясь. «Пора к дому, - решил он, направляясь к берегу, - как бы дядюшка не проснулся, вдруг захочет наведаться ко мне в комнату пожелать доброй ночи».
Он вышел на берег, разделся догола и принялся тщательно вытираться большим пушистым полотенцем. Вдруг ему послышался какой-то шорох в прибрежных кустах. Он замер без движения, но звук не повторился. Вокруг стояла особенная звенящая тишина, какая бывает только в первый послезакатный час, когда природа замирает перед предстоящим таинством ночи. Луны серебрили мягким светом гладкую поверхность воды, их сияние наполняло окружающий пейзаж красотой и таинственностью. Тефи невольно залюбовался им, позабыв о том, что следует одеться. И тут он уже отчетливо услышал, как под чьей-то тяжелой ногой хрустнула ветка. Парень метнулся к сумке, выхватил припасенную сухую сорочку и, торопливо накинув её на себя, решительно обернулся в ту сторону, откуда был шум - скорее сердитый, чем испуганный. Он желал немедленно выяснить, кто посмел подглядывать за ним, здесь, в пределах поместья.
- Кто там? Немедленно выходи! - Властно приказал он невидимому нарушителю. - Как же не совестно наблюдать за мной, когда я купаюсь? Только непорядочный человек способен на такой неприличный поступок. Выходи и покажись, чтобы я знал, кого опасаться в следующий раз.
Кусты молчали.
- Ну, что же ты? – продолжил граф. – Стыдно стало? Боишься, что пожалуюсь дяде? Даю слово ничего не говорить, если раскаешься и попросишь прощения…
Ветки раздвинулись, оттуда показалась большая внушительная фигура. Альфа. Быстрым шагом, почти бегом он направился к Тефи, тяжело и хрипло дыша. Парень непроизвольно попятился, храбрость оставила его. Он готов был уже закричать, объятый непонятным ужасом, но в эту секунду узнал Руди.
- Руди! Так это ты? Ты подглядывал за мной? – с негодованием воскликнул он. – Да как же ты посмел?
Кузнец, однако, повел себя странно. Он ничего не ответил, подскочил к нему совсем близко, издал приглушенный гортанный возглас, грубо схватил в охапку и прижал к своему горячему потному телу.
- Тефи, мой ангел… О, небеса, как же ты пахнешь… Я больше не могу терпеть… я так хочу… я по тебе с ума схожу, - бессвязно бормотал он, всё теснее прижимая его к себе и беспорядочно целуя в щеки, лоб, шею, вырез сорочки. Его дрожащие руки нетерпеливо шарили по гибкому юному телу, пытаясь сдернуть с плеч тоненькие бретельки.
Тефану сделалось нехорошо от едкого запаха пота, исходящего от подмышек кузнеца, он старался отвернуть лицо в сторону, но сил не хватало. В панике он уперся кулаками ему в грудь, отчаянно пытаясь освободиться.
Не тут-то было! Разве мог хрупкий омега справиться с молодым рослым кузнецом, привыкшим гнуть подковы голыми руками и плющить тяжеленным молотом раскалённое железо!
- Руди, мне больно. Отпусти меня, немедленно! Ты что, сошёл с ума? Что ты себе позволяешь?
Но альфа словно не слышал и сжимал его всё сильнее в несокрушимых твердых объятиях. Рука поползла вниз, приподняла легкую ткань рубашки и захватила в горсть мягкую округлость ягодицы. Омега дернулся, но тщетно, - кузнец не пустил, издал утробный рык и впился поцелуем в губы. Графу не хватило одного-единственного мгновения, чтобы увернуться, и на него пахнуло несвежим дыханием… О, небеса, что же он ел?
Неприятно пахнущий рот не отпускал ни на миг, требовательно и жадно сминая пытавшиеся сопротивляться губы. Тефан возмущенно замычал и отчаянно рванулся прочь из железных рук, но добился лишь того, что затрещала на груди материя тонкой рубашки. Потом берег опрокинулся, теперь прямо в лицо Тефи светила одна из лун, и он понял, что лежит на спине, придавленный сбоку большим телом Руди, а сам кузнец хрипло дышит ему в шею, неузнаваемым голосом бормоча его имя.
- Руди, остановись! – выдохнул юноша, тщетно пытаясь вывернуться и скинуть альфу со своего тела, - не делай этого, я не хочу! Я закричу, я буду звать на помощь, остановись, пока не поздно!
- Тише, мой ангел, не бойся. Всё будет хорошо, я ведь люблю тебя, - безумным шёпотом отвечал он, зажимая рот Тефи новым неприятным поцелуем. Рука его поползла по плечу, сдвигая сорочку, другая по-хозяйски легла на промежность, требовательно раздвигая ноги. Альфа чуть повернул свою жертву на бок, открывая жадной дрожащей ладони соблазнительный доступ к изящным бедрам и ягодицам, палец добрался до маленькой впадинки и резко нажал...
- Ммм... от-пус-ти... Кто-нибудь есть? Помоги... - остаток слова утонул в нем, крепко зажатом между большой ладонью альфы и его крепкой грудью, и Тефи обреченно притих, обессилев от неравной борьбы, совсем не зная, как же защитить себя от насилия.
Колено Руди втиснулось между его ног, а палец продолжал раздвигать тугие мышцы ануса, пытаясь проникнуть внутрь. Кузнец хрипел и что-то бормотал, охваченный безумным вожделением. Покусывая плечико омеги, он изловчился и добрался до соска, присасываясь к бусинке жаждущими губами, но этого ему показалось мало, и он приподнял легкое тело резким движением, рванул за лиф сорочки и разорвал, полностью обнажая того, кого так безумно сейчас желал.
Перевернув Тефи на живот, одной рукой он продолжал зажимать ему рот, второй пытался стащить с себя штаны. Омега извивался и возмущенно мычал, но это заводило альфу еще сильнее. Он не владел собой, полностью поглощенный диким первобытным желанием собственника. Палец проник в сухой канал на одну фалангу, но дальше ничего не получалось, и Руди завыл от нетерпения, не замечая, что причиняет графу боль. Он был слишком неопытен в любви, и тот единственный раз, когда он был с омегой, в корне отличался от нынешнего, однако он не знал причины отсутствия смазки, полагая, что у Тефи просто узкий вход.
Почувствовав железный член между своих ягодиц, граф Тефан в первый раз отреагировал иначе, чем до этого момента. Тело заныло в незнакомом томлении, внутри, где только что был палец Руди, как будто разлилось жидкое пламя, - природа начинала брать свое.
"Нет, я не сдамся! - упрямо подумал он. - Разве об этом я мечтал, когда читал любовные романы? Чтобы меня насильно взяли на траве? Нет, ни за что, я не хочу так, ни за что на свете!"
Но что же делать, как помочь себе в безвыходной ситуации? С большим трудом высвободив правую руку, он собирался вцепиться в растрепанную шевелюру насильника, но вдруг остановился, натолкнувшись пальцами на что-то гладкое и тяжелое.
Не раздумывая ни секунды, он схватил неведомый предмет и обрушил его на голову Руди. Тот слабо охнул и разжал руки.
***
Резкая боль в затылке привела парня в чувство. Он схватился за ушибленное место, почувствовал под пальцами теплую липкую жидкость. Кровь…
С трудом поднял гудевшую голову, огляделся по сторонам. Неподалеку стоял граф Тэфи. Он сжался в комок, стараясь запахнуть на себе белую батистовую сорочку. При всем при том вид у него был отнюдь не испуганный, а неукротимый и оскорбленный.
Боже правый, что же он наделал?
- Тефан, - виновато начал Руди, вставая и делая к нему робкий шаг.
- Не подходи! – предупредил Тефан, выставляя перед собой, как щит, правую руку. Разорванные края сорочки разошлись, но теперь вид его обнаженного тела вызвал в альфе острое чувство стыда. – Не думал я, Руди, встретить в тебе насильника.
- Тефи, прости! – он бросился перед ним на колени. – Я не понимал, что делаю! Голову потерял от любви!
- Голову потерял? От любви? – грозно повторил омега. – И это непотребство ты смеешь называть любовью? Хоть бы вымылся сначала, прежде чем лезть ко мне с вонючими поцелуями!
- Я виноват! Тефи, мой ангел, ты был так хорош, так восхитителен! Словно сказочный принц в свете лун… Не знаю, что со мной сделалось… Вся кровь закипела. Не совладал с собой…
- Ишь, нахватался слов-то изящных, - прервал граф. Теперь в его голосе звучало презрение. – Знал бы я прежде, на что ты способен, ни за что на свете не стал бы учить тебя грамоте! Да что ты на коленях-то передо мной стоишь? Испугался, что дяде все расскажу? Не бойся, я этого не сделаю. Вставай и убирайся с глаз моих. А мне ещё нужно отмыться от твоих мерзких прикосновений.
- Ваше Сиятельство, послушайте…
- И слушать ничего не желаю. Уходи, распутник! Бедный Теа, ты, верно, и на него набросился этаким же диким зверем!
- Этот зараза сам ко мне явился, - насупился парень, - дурманом опоил. Мне и почудилось, что это не он, а ты со мной, любовь моя. Я ведь всю ночь твоим именем его называл.
- Очень трогательно, - ледяным голосом отозвался Тефан, - я сейчас расплачусь от умиления.
Царственно отвернулся и рукой махнул – уходи, мол, я жду. Альфа встал с колен, безнадежно потупился и пошел прочь. Пройдя пару шагов, он вдруг остановился и тихо сказал, не оборачиваясь.
- Когда-нибудь вы тоже кого-то полюбите, Ваше Сиятельство, да так сильно, что позабудете кроме него обо всем на этом свете. Тогда вы вспомните меня, поймете и простите.
Глава 9
После происшествия на пруду Тефан даже не пытался заснуть. Он стоял у открытого окна, всматриваясь в залитый лунным светом ночной пейзаж, и размышлял. Выводы, к которым он пришел в результате этих размышлений, удивили и озадачили юного омегу.
Бесспорным было одно – он сопротивлялся Руди не оттого, что боялся потерять девственность, просто ему был неприятен неожиданный любовник. Он остро помнил его сильные горячие руки, едкий запах пота, несвежее дыхание. Собственное тело казалось нечистым, захватанным его руками. Когда кузнец ушел, Тефи плескался в воде до посинения, но ощущение чистоты не возвращалось. Губы припухли и болели, на левом запястье саднило царапину, в голове звенело, настроение было испорчено так сильно, что хотелось плакать.
То, что Руди вызвал у него неприятие, можно было объяснить тем, что он простолюдин, не пользующийся ни отдушками, ни зубным порошком, а значит, немыт и неопрятен. Такой альфа, естественно, не может нравиться. Но в Матаре у него было много кавалеров из лучших городских семейств, надушенных, чистых, галантных. Они говорили приятные вещи, искали его взгляда, целовали руки, но всякий раз он с большим трудом сдерживался, чтобы немедленно не отдернуть пальцы прямо из-под губ молодого господина и не вытереть их салфеткой.
Ни единого раза прикосновение альфы не доставило ему того приятного чувства, о котором так часто в откровенных беседах говорили знакомые городские омеги, мечтательно улыбаясь и загадочно краснея.
«Отчего так? - подумал Тефи. – Может быть, я вовсе не способен никого полюбить?»
Он вдруг представил, как его целует назначенный отцом жених – князь Саркис Эйден, - и вздрогнул от охватившего его отвращения. Нет, пусть отец пишет и приказывает что угодно, он ни за что не пойдет замуж! Лучше, как дядя Марлин, остаться одиноким, или уйти в монастырь.
Хотя нет, Тефан не чувствовал в себе призвания к монашеству. Зачем всю жизнь носить рясу и соблюдать строгие обеты, если можно так замечательно жить с дядей в своём поместье, читать книги, рисовать, заниматься другими приятными делами. И вовсе не обязательно выходить за кого-то замуж!
Решено! Он съездит на коронацию, твердо объяснится с отцом – и вернется обратно! Ведь не потащат же его под венец силой! В конце концов, он вольный человек, богатый и независимый, а не какой-то там простолюдин, которого можно продать, купить или обменять на борзую собаку. Успокоив себя подобным образом, Тефи закрыл окно и лег в постель. Мысли переключились на предстоящую поездку.
«Интересно, какой он, древний храмовый город? Наверно, не чета Матаре, величавый и прекрасный. Не зря его называют спустившимся на землю Белым Облаком. А как проходит коронация? Дядя говорит, что это незабываемое и очень красивое зрелище. Откуда он знает? Ах, да, он ведь ездил на коронацию Его Величества короля Теона. Теперь и я увижу нашего молодого монарха! Как интригующе! Тот родственник, что приезжал весной, рассказывал, что он молод и необычайно красив…»
Тефи уснул только под самое утро. Ему приснился огромный город, выложенный из белого камня. Он стоял в нарядной толпе ликующих горожан, а мимо двигалась величественная процессия. Он не видел лиц проезжающих, но отчего-то точно знал, что среди них находится тот, которого давно ждет его сердце.