- Хорошо, дядя. Так о чем же вы говорили с вчера с моим родителем?
- Как я уже сказал, граф Ярит уехал в столицу вчера вечером, чтобы подготовить дом к нашему приезду. Мы же с тобой отправимся через четыре дня вместе со свитой короля.
- Со свитой государя? Как это замечательно!
- Тефи, в чем дело? Ты второй день удивляешь меня своей непоследовательностью. Только что ты был решительно настроен на возвращение в деревню, а теперь радуешься, как дитя, поездке в столицу. Отчего вдруг такая перемена?
- Мне хочется посмотреть великий город нашего королевства. И я ещё ни разу не имел удовольствия видеть Его Величество. Все вокруг так восхищаются его красотой…
- За этим не надо далеко ходить, милый. Ты вдоволь насмотришься на него на завтрашнем балу у губернатора. Кстати, ты не забыл, сколько у нас дел на сегодняшний день? Мы будем заняты до вечера, а кроме всего прочего, я заказал для тебя консультанта по придворному этикету.
- Когда он придет, дядя? Я хотел бы начать именно с него. Все остальное вы можете сделать и без меня.
- Объяснись, Тефан. Что такого важного намечается у тебя на вечер, что перед этими таинственными делами меркнет приготовление к первому большому балу в твоей жизни?
- В час дня я пойду на представление, дядя!
- Что за блажь на тебя нашла, милый? На какое еще представление?
- Здесь выступает лучшая столичная труппа, дядя, - Тефан оставил решительный тон, подпустил жалобности в голос и даже сумел выдавить на ресницы пару вполне натуральных слезинок, - ну, пожалуйста, дядя, позвольте мне пойти! Я никогда еще не бывал в настоящем театре!
- Мы будем жить в столице, Тефан, там тоже есть театры, и ты успеешь посетить их! - терпеливо, словно ребенку, пытался объяснить князь, но лицо племянника приняло еще более страдальческое выражение. - Ладно, ладно, не грусти, умеешь ты добиться своего! Но кто будет сопровождать тебя? Я не любитель лицедейства, да и дел намечено на день немало. Может, попросить твоих кузенов?
- Не стоит отвлекать их, дядя. Они ведь тоже готовятся к балу. – Тефан, заранее продумавший, как ему без подозрений выйти из дома, был близок к осуществлению своего плана, - я возьму с собой …Наста! При входе в театр висит вывеска, там сказано, что доступ на представление открыт для публики всех сословий.
- Наста? Ты хочешь сказать, что я отпущу тебя бродить по незнакомому городу в сопровождении глупого деревенского омеги? Хороша компания для графа!
- Дядя, мы нигде не будем бродить. Доедем в карете до театра, посмотрим представление и вернемся.
- Ну, ладно, иди с Настом, что с тобой делать? – вздохнул Марлин. - Когда ты что-то задумаешь, тебя не переспорить, разве что на ключ запирать, а я пока не вижу причин для столь суровых мер. Проказник, думаешь, в поместье я не знал о твоих ночных купаниях?
- Дядя, вы прелесть, - радостно подпрыгнул юноша, обнимая князя.
Как хорошо, что вчера ему попалась на глаза эта афиша! План сработал безукоризненно. Оставалось придумать какую-нибудь убедительную ложь для горничного, отправить его смотреть спектакль – и путь к Альберту свободен!
***
Альберт ехал на свидание без особой надежды, что оно состоится.
Давно он не вел себя так безрассудно – пригласить на тайную прогулку неискушенного в жизни провинциального омегу мог только полностью потерявший честь и совесть светский бездельник. Юноша уже наверняка одумался и не придет, да и объяснить домашним своё странное желание выйти на улицы незнакомого города без сопровождения ему будет непросто.
Молодой король испытывал в душе неловкие ощущения, двойственные и противоречивые. Ему было совестно перед Тефаном за то, что он поставил его перед необходимостью сложного выбора, более того, вполне осознанно он искушал это невинное создание. Возможно, для того, чтобы прийти к нему, юноше придется прибегнуть ко лжи или искажению своих истинных намерений, но, прекрасно осознавая это, Альберт страстно желал, чтобы свидание состоялось.
Вчера он испытал совершенно новые для себя чувства, ошеломившие его так, что он почти не спал всю ночь. Лежал в постели, смотрел в окно на свет туманных красноватых лун и без конца вспоминал, как восхищенно и доверчиво смотрел на него этот юный омега. Он трепетно отвечал на малейшие прикосновения его руки, длинные ресницы вздрагивали, дыхание прерывалось, нежные щеки покрывались милым румянцем. Опытный покоритель сердец, Альберт прекрасно понимал, что парень очарован им, мало того – что он впервые испытывает подобные чувства – но от осознания этого граф Тефан становился для него только дороже.
Собственно, поклонение омег давно потеряло для него всякий интерес, он привык и к пылким взорам, и к лживым речам. Всякий раз отношения с молодыми прелестниками заканчивались одинаково. Ему не приходилось, как сегодня, сомневаться в исходе назначенного свидания, стоило лишь намекнуть, что встреча возможна – и расчетливые светские красавцы сами бросались в его объятия. Он же, в свою очередь, вел себя с ними так, как они того заслуживали.
С Тефаном все было совершенно иначе. Граф не догадывался о том, кто он, поэтому у него не было, да и не могло быть корыстных намерений. Он отнесся к нему, как к обычному человеку, у которого случилось какое-то несчастье, посочувствовал ему простодушно и искренно, он же "отблагодарил" юношу тем, что вольно или невольно смутил его неопытное сердце.
Впрочем, смущение чувств получилось обоюдным. Альберт и сам был очарован милым наивным провинциалом, оказавшись совершенно не подготовленным к собственному взрыву эмоций, которые потрясли его и сделали непривычно уязвимым. Поэтому, подъезжая к месту предполагаемой встречи, он с душевным смятением и надеждой выглядывал из окна кареты на обсаженную вековыми деревьями улицу.
По его приказу кучер остановил экипаж недалеко от указанного дома, густая тень дерева скрыла карету, делая её менее заметной для обывателей. Альберт ждал, нетерпеливо поглядывая в сторону двухэтажного особняка князя Кампалы. Откуда появится Тефан – с парадного подъезда или, может быть, с чёрного хода?
Мимо лихо промчалась простая коляска, такие использовались в городе как общедоступное средство передвижения. Король проводил ее рассеянным взглядом и тут же забыл об этом, но кучер вдруг резко натянул поводья – и лошади встали. Из окошка нерешительно выглянуло бледное личико – и Альберт с радостью и изумлением узнал графа Тефана!
Дальнейшее оказалось делом нескольких секунд. Он распахнул дверцу своей кареты, подал омеге руку – и вот он уже сидит с ним совсем рядом, на обитых дорогой материей мягких подушках сидений, а кучер вовсю стегает лошадей, увозя их прочь из бестолкового шумного города.
- Я так боялся, что вы не придете, - восторженно прошептал Альберт, бережно сжимая в своей ладони его тонкие пальчики, - я уже давно ничего не боялся столь сильно. Я так рад, что вы пришли! Но я, вероятно должен попросить у вас прощения. Вам нелегко было выйти из дома незамеченным, верно?
Граф не ответил, но даже в полумраке кареты было видно, что он смутился.
- Я вынужден предупредить вас, господин, что через два часа мы непременно должны вернуться, - прерывистым шепотом ответил Тефи, завороженно наблюдая, как альфа склоняется к его руке.
- Альберт, - мягко, но настойчиво поправил он.
- Ал-льбер-рт, - с видимым удовольствием послушно повторил Тефан.
Так же, как и вчера, от нахлынувших чувств король на секунду прикрыл глаза. Снова эти ласкающие слух волшебные звуки: длинное, как бы сдвоенное «л» и раскатистое, немного гортанное «р». Ему хотелось попросить, чтобы юноша повторил его имя еще раз, но вместо этого самозабвенно поцеловал его тонкое запястье, как раз в то место, где еще вчера заметил родинку – маленькую, удлиненную как бы в виде восьмерки, и бесконечно трогательную…
Омега вздрогнул и несколько отстранился.
- Ты боишься меня, милый?
- Нет, что вы… Конечно же, нет. Иначе бы я не пришел.
Альберт замер, почувствовав вдруг легкое, как дуновение ветерка, почти неуловимое прикосновение его руки к своим волосам.
***
…Они стояли на Священном холме семи ветров, откуда открывался замечательный вид на древний храмовый город. Клонящееся к закату солнце играло разноцветными бликами на маковках бесчисленных куполов, это зрелище поражало и восхищало Тефи, заставляя вспоминать чудесные описания восточных поэтов, которые ему так нравилось слушать в далеком детстве.
- Спасибо, что привезли меня сюда, господин Альберт, - прошептал он, чувствуя себя столь легким и невесомым, что казалось – еще минута, и он взлетит на крыльях счастья в это синее небо, - здесь так красиво. Я запомню эти минуты на всю жизнь. Жаль только, что пора возвращаться.
- Еще немного, Тефан. Присмотритесь получше – вон туда, видите? Некоторые старожилы уверяли меня, что в ясный день с этого холма можно рассмотреть даже главный храм Солнца.
- Ну это вряд ли. Мы находимся сейчас довольно далеко от центра города.
- А вы не сомневайтесь. Если поверите – непременно увидите!
Его рука указывала юноше направление, в котором следовало искать главный храм. Он послушно повернулся в ту сторону, но сделал это немного неосторожно, может быть, чересчур резко, отчего голова вдруг слегка закружилась. Чтобы сохранить равновесие, Тефану пришлось опереться на своего спутника. Сильная рука тут же обвила его гибкую талию, а другой Альберт приподнял его подбородок, повернул к себе и обеспокоенно заглянул в глаза. Ничем незамутненный чистый запах непорочного омеги ударил в ноздри молодого короля, мгновенно бросив тело в дрожь желания.
- Тебе нехорошо, мой милый? Я, наверное, утомил тебя? - тихо спросил он, любуясь раскрасневшимся от волнения личиком юноши.
- Нет, что вы, - прошептал Тефи, не в силах отвести от него глаз. Альберт был так близко, что от его дыхания колебались тонкие каштановые волосы графа. Рука альфы переместилась с подбородка ему на шею и теперь осторожно ласкала кожу и мочку уха. Эти осторожные прикосновения вызвали в Тефане такую бурную волну неведомых ранее ощущений, что он едва справлялся с собой, с большим трудом сохраняя внешнее самообладание.
Альберт вздохнул и чуть заметно усмехнулся, счастливо и удовлетворенно, - он наконец нашел его, того единственного, кому можно доверить все: и тайные мечты, и душу, и сомнения, и боль. Тефан поймет и не предаст, он станет для него лучом в любой кромешной темноте, спасительной путеводной звездой, нежным любовником и самым верным другом. Что же касается его родных? Король был полностью уверен, - они будут рыдать от счастья, узнав о выпавшей на долю их семьи редкой удаче и с радостью благословят юного омегу служить государю!
Его отец - граф Ярит Уллиян? Альберт встречал этого чванливого красавца, еще в те дни, когда тот был любовником отца. Все при дворе считали Ярита холостяком, никто не знал о том, что у него есть сын. Да с этим человеком можно даже не считаться, и говорить о Тефане придется только с его дядюшкой, который не посмеет возразить ни слова, слишком ошеломленный новостью, что его юный племянник обратил на себя внимание самого повелителя! Все это он легко решит, но позже. А пока... Пока он будет наслаждаться этим днем и тем редчайшим искренним и нежным чувством, которое как светлым ореолом окружает их сейчас, даря безоблачное и волнующее счастье!
- Я рад, что ты со мной, волшебник мой, - прошептал король, крепче прижимая к себе гибкое податливое тело.
Тефан не оказал сопротивления, едва дыша от охватившего его восторга. На него жарко пахнуло дыханием альфы, прикосновение горячих рук лишало разума. Опустив ресницы, он с замиранием в сердце почувствовал его губы там, где только что была рука – сначала под подбородком, потом ближе к уху, потом у виска, там, где отчаянно и беззащитно билась жилка…
Весь мир вокруг Тефи исчез. Остался только ОН и невероятные ощущения его поцелуев, дарящие такую бездну чувственных наслаждений, о которых он прежде даже не подозревал. В какой-то момент он с изумлением почувствовал под своими пальцами шелк его кудрей и понял, что сам давно обнимает его обеими руками. На секунду это смутило омегу, и он попытался отстраниться, но Альберт не отпустил. Вместо этого он повернул к себе его голову и поцеловал в губы, сначала некрепко, едва касаясь, потом сильнее и продолжительнее. Тефан ошеломленно ахнул и невольно потянулся навстречу, и в тот же миг поцелуй стал еще более нежным, глубоким и чувственным.