— Что за семена? — воскликнул он, со свистом втягивая воздух. — Какой функциональный аромат! Он заставляет мои моторы реветь в холостом режиме!
— О, господи! — искренне сказала Татьяна и отобрала у такая упаковку. — Это надо не нюхать, а пить! Дайте, я сделаю.
Гость с сожалением отцепился от пакета, сел за стол, сложив ручки на животе, и принялся следить за действиями Татьяны Викторовны, умильно сверкая бусинками глаз.
Прежде чем засыпать зерна в измельчитель синтезака, Татьяна запросила у Э данные по физиологии такаев. Её интересовало — не будет ли инопланетный напиток вреден их метаболизму? Управляющий Разум подумал и выдал благосклонный ответ — кофе такаю не возбранялось.
— В моём корабле лежит ваш заказ с М-63, - неожиданно сообщил тот. — Поскольку я следовал через их врата, комплектовщики подсунули мне контейнер с медикаментами для Лазарета и оборудование для отслеживания сигналов дальней связи.
— Спасибо! — улыбнулась Татьяна, следя за кофе, поднимающемся в кривобокой турке.
Иногда ей казалось, что Э специально не соблюдает параметры предметов земного обихода при воспроизведении в синтезаке. Вопрос — для чего он это делал?
Из коридора влетел, растопырив ниточки-щупальца, Шуня. Чирикая, метнулся к Татьяне на шею, обвился, словно шарфик и затих — соскучился!
— У вас есть псевдотамп? — такай повертел носом. — Они забавные! У меня когда-то был. Потом сломался. Я пытался починить, но…
Подняв брови, Татьяна посмотрела на Уиффуи.
— А я считала, что такаи — урождённые механики — могут починить всё, что угодно!
Урождённый механик погрустнел.
— Я тоже так считал, доктор! Я могу с закрытыми глазами перебрать по блоку лифт-реактор станции или гипердвигатель среднего крейсера. А вот такое мелкое недоразумение — никак!
Шуня возмущённо задвигался и так обвился вокруг шеи Татьяны Викторовны, что чуть не задушил. Она осторожно сняла его и сунула в карман комбинезона. Ограничение пространства тут же подействовало благотворно — тамп задремал.
Татьяна поставила перед гостем чашку с дымящимся напитком, и села напротив на любимый стул. Такай шумно втянул своей «сыроежкой» дым и улыбнулся так широко, что казалось — он сейчас вывернется наизнанку.
— Этот напиток пахнет свежей смазкой! — заявил Уиффуи и выпил залпом всю чашку. Кажется, изо рта его вырвалось облачко пара. — Нет ничего лучше запаха правильного функционирования!
Миг — и низенький механик уже стоял на ногах. Татьяна только успела поднести свою чашку ко рту и испугаться за гостя, который, не моргнув глазом, упился кипятком.
— Ведите меня в Центр Управления, доктор Лу-Танни. Мне потребуется допуск в два основных и один дополнительный энергетические узлы станции, чтобы перенастроить систему защиты. Но вначале я должен протестировать ваш Управляющий Разум на уровни адекватного реагирования. Насколько я изучал ситуацию — ваш Лазарет не подвергался переоборудованию несколько сотен круговых циклов по метрике Ассоциации.
— При Лу-Тане? — на всякий случай уточнила Татьяна.
— И даже ранее! — энергично кивнул такай.
Прихватив свою чашку с недопитым кофе, Татьяна Викторовна повела гостя в Центр Управления. Едва переступив порог помещения, такай двумя прыжками переместился за консоль и активировал несколько тач-панелей. Свет в комнате погас. Двери мягко толкнули Татьяну, побуждая либо войти, либо вернуться в коридор.
— Я могу остаться? — поинтересовалась она.
— Конечно! — не оборачиваясь, воскликнул такай. Он низко наклонился над консолью, оживлённо шевеля носом — словно обнюхивал её.
Татьяна сошла с порога и двери закрылись за спиной. Стало совсем темно. Только выделялся бегущей линией у основания стен периметр помещения.
Внезапно белый материал, из которого были сделаны стены и пол станции, мягко засветился и обрел визуальную глубину. Миг, и структурой проступили внутри контуры ячеек со странным, шевелящимся содержимым.
Татьяна знала, что большинство элементов станции создано с применением биотехнологий. Выглядели они вполне физиологично, транспортировались в продолговатых разноцветных яйцах, тех самых, что она видела во время посещения М-63 в сопровождении Лу-Тана. После гибели старого крелла ей самой пару раз пришлось менять модули в системе вентиляции и охлаждения, правда, под строгим контролем Э. Управляющий Разум мог бы сделать это сам, как, впрочем, и делал всегда. Но, видимо, решил подкинуть Татьяне Викторовне повод развить практические навыки. Внутри яиц с твёрдой скорлупой, которая под действием тепла рук становилась мягкой и раскрывалась, подобно бутону, обнажая нежное содержимое, находились розовые мембраны, прошитые неровными строчками мерцающих нитей, похожих то ли на капилляры, то ли на мышечные волокна. Специальными манипуляторами они помещались внутрь модуля, где, по всей видимости, принимались врастать в тело станции. Однако во внутренности Центра Управления Татьяна Викторовна не влезала ни разу. За прошедшее время она успела освоить ещё два уровня управления станцией и оба по-прежнему не давали допуска к содержимому основных узлов Лазарета. Впрочем, она давно перестала тревожиться по этому поводу — понимала, что Э подкинет ей нужную информацию только тогда, когда Татьяна будет к ней готова.
— Какой у вас уровень доступа? — по-прежнему не поднимая головы от консоли, поинтересовался такай. Татьяна удивлённо воззрилась на него. Надо же! Словно мысли читает!
— Четвёртый.
Такай развернул уши в её сторону. Почему-то, глядя на весёлые розовые трубочки, подобные раструбам маленьких патефончиков, Татьяне Викторовне хотелось называть их не иначе, как «ухи».
— Вы медленно учитесь, доктор, — пожурил Уиффуи. — Мне странно это слышать от того, кто чинит организмы! И, насколько я слышал, чинит хорошо.
— Никогда не воспринимала свою работу, как работу ремонтника, — парировала Татьяна и смутилась — не обидела ли хвостатого гостя?
Но вместо того, чтобы обидеться, такай повернул голову и лукаво посмотрел на нее.
— Ваша проблема, Лу-Танни, только лишь в том состоит, что вы не можете соотнести схемы! — он снова уткнулся в Панель управления. — Организм и неживую систему вы воспринимаете, как два неизмеримо удалённых друг от друга мира. И, если в первом вы разбираетесь, осознаете законы функционирования, то вторая для вас — чёрная дыра, пугающая чужеродностью. Поверьте мне, — такай назидательно погрозил хвостом, — любая система есть организм, любой организм — система. И не имеет значения — макро или микросистемы вы рассматриваете. Все, что подпадает под эти определения, можно уложить в схему, которая будет вполне доступна вашему разуму.
— Какой-то упрощённый взгляд на мир, — пробормотала Татьяна. — Что же — всё-всё укладывается в эту вашу схему?
— Практика показывает, что постулат верен! — тут же последовал ответ.
— И как давно вы ведёте… практические исследования?
Такай поднял голову.
— Вы знаете, доктор, какая раса считается в галактике самой древней?
— Веганцы? Механик молчал. Татьяна вспомнила, что говорил ей когда-то мадор Юши.
— Юмбаи?
— Нет, — покачал головой такай. — Мы. Из тех, кто дожил до сегодняшнего дня, и не был уничтожен катаклизмами, войнами, мором… временем. Нас осталось немного, и мы тщательно бережём наш мир от чужого вмешательства. И сами предпочитаем не вмешиваться. Вот почему на кораблях Ассоциации вы не встретите ни одного такая — мы не служим ничьим интересам, кроме своих собственных.
— А Лазареты? — удивилась Татьяна Викторовна. — Или вы противоречите сами себе?
— Институт Лазаретов не принадлежат никому! — отрезал Уиффуи. — У этого древнего образования есть определенные цели, ради которых оно было создано. Вы и сами должны их знать… Страж порога.
И он, выжидая, посмотрел ей в глаза.
— «Если кто-то споткнулся — поддержи; упал — подай руку; ранен — вылечи; умирает — исцели! Будь рядом, будь силен и мудр. Ты — Страж порога, охраняющий жизнь, отделяющий её от смерти!», — не задумываясь, процитировала Татьяна и улыбнулась.
Такай ответил улыбкой.
— Вот видите! — и вновь углубился в работу.
Татьяна тихонько пила кофе, разглядывая панели стены, которые неспешно меняли цвета, следуя спектру. Это рождало в душе тихую странную печаль, словно станция играла неслышимую мелодию в ми-бемоль миноре.
— Ваша новая система защиты, — заговорил Уиффуи, — построена на давно известном галактике принципе «Действие рождает противодействие». Мы усилили постулат, преобразив его таким образом, что противодействие порождается не действием, а лишь его намерением.
— То есть? — удивилась Татьяна. — Кто на нас с мечом вышел — даже не дойдет?
— Мечом? — переспросил такай.
Татьяна поморщилась.
— Древнее оружие, обоюдоострое лезвие с рукоятью, которым наносили раны или убивали противника в ближнем бою. У нас говорят: «Кто к нам с мечом придет — от меча же и погибнет».
— От того же самого? — с любопытством уточнил Уиффуи. — Или от усовершенствованной модели?
— От того же самого, — скрывая улыбку, подтвердила Татьяна Викторовна.
Такай помолчал, обдумывая.
— Да, формулировка верна. Корабль, на борту которого система ощутит сознательную, психокинетическую или эмоциональную агрессию по отношению к станции или её обитателям, не пройдёт защитный щит. Кстати, с этого момента щит будет включён постоянно, Лу-Танни. Мало ли что посыплется из Потока рядом с секторами, в которых ведутся боевые действия.
— Подождите, — возмутилась Татьяна. — А если среди этих агрессоров будет тот, кому понадобится помощь?
— Значит его вышлют челноком! — голос такая неожиданно стал резок. — Вы не понимаете, Лу-Танни! И ещё не скоро поймете. Но просто задумайтесь — Лазареты на перекрёстках миров… Стражи порога… Поверьте — терять мощь станции из-за каких-то любителей наживы по меньшей мере недальновидно.
Татьяна покачала головой.
— Вы правы, ничего не поняла, Уиффуи. И не уверена, что соглашусь с вами. Но, действительно, у меня слишком мало информации для выводов. Надо сначала посмотреть систему в работе. Я буду в Лаборатории, если что-то понадобится.
Такай махнул хвостом, отпуская Татьяну восвояси. И она отправилась разбирать медикаменты, которые он привез с М-63.
* * *
Вечером Татьяна столкнулась с механиком в коридоре. Такай шёл со стороны шлюзов, рядом с транспортной гравитележкой, над которой медленно вращалась вокруг своей оси какая-то разлапистая деталь. Он передвигался неторопливо, расслабленно помахивая хвостом, но остановился в удивлении, увидев Татьяну Викторовну, по привычке вручную оттаскивающую белоснежную голову оруха в Лабораторию на аннигиляцию. Все лицевые органы такая усиленно вытянулись вперед, разглядывая и обнюхивая неожиданный предмет.
— Это еда? — удивился он.
— Это беда! — в тон ему буркнула Татьяна. — Продукт шалостей моего биоморфора.
— Кааак? — такай даже подпрыгнул. — Ваш биоморфор выполняет такие сложные операции? Покажите!
Татьяна уронила голову оруха, едва успев отдернуть ногу. Сердито пнула её носком кеды и поманила такая за собой.
— Идемте, Уиффуи, я покажу вам это чудо инопланетной техники! Вы сможете его починить?
Такай неожиданно расплылся в улыбке.
— Я могу починить, доктор, однако не стану ломать весьма оригинальный образец! А вот изучить типовые контуры и образцы матриц не помешает.
— Ну, тогда хотя бы умерьте его аппетиты! — взмолилась Татьяна. — Он сжирает прорву биомассы и делает гораздо больше образцов, чем нужно. Перерабатывать же их обратно мне как-то…
Не найдя слов, Татьяна пожала плечами.
— Порционная нестабильность, — кивнул такай. — Понимаю. Посмотрю, что можно сделать. Татьяна завела Уиффуи в комнатку, где стоял Лепила. Такай окинул аппарат испытующим взглядом, развернулся и вышел.
— Очень старая модель, — заметил он, — должно быть, ему не раз меняли внутренности. Судя по всему, получилось функционально! Я закончу то, что запланировал на сегодня, и займусь биоморфором. Конечно, Лу-Танни, кофе не помешает!
Татьяна сначала онемела от наглости станционного механика, а потом обратила внимание на смешно морщившийся нос такая, лукавых бесенят, запрыгавших в его чёрных глазах, и расхохоталась.
— Будет вам кофе, Уиффуи! — пообещала она. — И какава с чаем…
Тот резво отпрыгнул в сторону, погрозил ей хвостом:
— Не надо какаву, доктор! Такаи такое не едят!
И смешно подскакивая, поспешил за уехавшей далеко вперёд по коридору тележкой, которую незримо вёл Управляющий Разум.
Татьяна задумчиво посмотрела вслед, прикидывая, чем она только что смутила резвого Уиффуи? Ничего не надумав, вздохнула и вернулась к злосчастной голове, которой следовало занять почётное место в перечне ранее аннигилированных органов и частей.
Чуть позже, поужинав и выпив кофе вместе с такаем, Татьяна направилась в лабораторию — продолжать исследования Гру-Хака. На полдороги её остановил Э, который сообщил, что некое послание ожидает в Центре Управления. Проходя мимо комнаты с Лепилой, она услышала азартное сопение — Уиффуи вскрыл оболочку аппарата и «копался в контурах», словно патанатом во внутренностях клиента. Тамп висел над его головой, видимо, наблюдал с любопытством, но механику не мешал и за хозяйкой не последовал. В отличие от Бима, который шел рядом с ней, изображая примерную собаку.
В глубине души Татьяна надеялась, что сообщение пришло от Ларрила. Отчего-то в одни дни она скучала по нему сильнее, чем в другие; иногда вовсе не думала о нём, а иногда мечтала бросить всё и оказаться рядом, ощутить его горячие ладони на своей коже, спрятаться от всего мира под шатром чёрно-белых крыльев.
Поэтому, садясь в своё кресло, она внутренне улыбалась, предвкушая что-нибудь если не красивое и необычное, то просто приятное. Управляющий Разум погасил свет, оставив панорамный круговой экран едва светящимся, помедлил секунду и начал передачу сообщения. Собственно, ни текста, ни музыки, ни пояснений оно не содержало. Визуально Татьяна очутилась неподалеку от грубо огранённого сильными ветрами холма. На его вершине еще дымилась полуразрушенная массивная башня, которую с четырёх сторон украшали каменные барельефы с изображением уже знакомой свирепой морды — лицом она не могла это назвать — Великой Матери Сатианы. Изображение подрагивало, словно некто держал обычную камеру и руки у него тряслись, но, как Татьяна ни оглядывалась, лица «оператора» не видела. Двигаясь по невидимому следу, изображение поплыло правее, обогнуло массивный обломок стены и… захватило сознание Татьяны Викторовны, перестав дрожать и мерцать перед глазами. Она будто наяву попала на Сатиану, вдохнула тяжёлый воздух, наполненный запахами гари и какой-то гадкой сладости, которую не мог разогнать даже сильный ветер, свободно перемещающийся между холмов и скал с расположенными на вершинах широколопастными сооружениями. Увидела, как крошащийся коричневый камень выпускает облачка пыли от прикосновения подошв её скафандра, и двинулась в путь, усыпанный крошевом и непонятными обломками. Каменная лестница завела наверх — к башне. Дорожка, выложенная матовыми коричневыми пластинами неравномерной формы, окончилась у разверстой дыры, из которой смотрела пустота — большая часть дальней стены обрушилась по ту сторону холма. Выщербленные остатки ступеней звали подняться на небольшую площадку, образованную двумя прилепившимися друг другу блоками перекрытия. Татьяна послушно переставляла ноги, пока не оказалась на самом верху. Застыла, разглядывая равнину, раскинувшуюся в кольце охранных холмов, на башнях которых не горел ни один огонь. Сумерки уже опускались на поверхность планеты. Под низким серым небом ровными рядами уходили вдаль жилища квадратной формы, кажущиеся массивными, без окон, лишь с небольшим октаэдром прозрачного материала, расположенным по центру крыши каждого здания. На некоторых домах октаэдры светились — то ли отражённым, то ли накопленным за день светом. Здесь сильней несло гарью от камней башни — их верхние кромки были оплавлены, будто от жара. Но сладкий запах стал неизмеримо явственнее, ударил в лицо, заставив сощуриться.