Я ничего не сказал.
– Что ж, Генри, вот, как будут развиваться события. Похоже, Ишмаэль в хороших руках. Я хотела убедиться на этот счет и убедилась. Я могу на некоторый срок оставить его у вас, чтобы вы посмотрели, как все пойдет, и поняли, что хочется вам и что хочется Ишмаэлю. Далее суд по делам несовершеннолетних может предоставить вам временную опеку, но за постоянной придется обратиться в вышестоящий суд. Там дело будет решено официально и окончательно.
– Если вы решите претендовать на постоянную опеку, и Сара вернется до того, как это случится, вам следует попробовать склонить ее подписать отказ от родительских прав, что будет означать, что она поддерживает вашу претензию на опекунство, и тогда суд не станет настаивать на слушании дела. Вы можете представлять свои интересы pro se, однако я советую нанять адвоката.
– Мне, скорее, придется нанять его, чтобы он перевел все, что вы сейчас мне сказали, – признался я.
Она улыбнулась.
– Серьезно, – сказал я. – Я не понял ни единого слова.
– Генри, давайте я скажу по-другому. Pro se значит представлять свои интересы самостоятельно. Или наймите себе адвоката, или сходите в суд и покопайтесь в архивах – они все сейчас занесены в электронную базу. Посмотрите, что предпринимали другие. Тамошние секретари вам помогут, если вы объясните, что пытаетесь сделать. Вы можете взять похожее дело и просто заполнить пробелы своей информацией.
– О.
– Но проще будет нанять адвоката. Суть в том, что сейчас опекунство – у ДСЗ. Формально за Ишмаэля несу ответственность я. Мне нужно или найти его родственника, готового взять на себя заботу о нем, или поместить его в приемную семью, или что-то еще. Нам надо подождать и посмотреть, что случится, когда появится его мать. Если она появится, потому что она может пропасть навсегда. Чем дольше ваша сестра отсутствует, тем больше усугубляется ее положение. Детей нельзя вот так оставлять. И она нарушила правила условного срока. Поэтому ее ждут проблемы, и мы должны что-то решить на счет Ишмаэля, поскольку она заботиться о нем больше не сможет. Суд по делам несовершеннолетних может сделать вас временным опекуном, но постоянное опекунство оформляется в вышестоящем суде, где проследят, чтобы все точки над «и» были расставлены, после чего вопрос будет улажен, и вам больше не придется ни о чем беспокоиться. Я понимаю, процесс непростой, поэтому вам, вероятно, захочется нанять адвоката, чтобы он помог вам его пережить.
– Хорошо, – сказал я, по-прежнему не вполне понимая, о чем она говорит.
– Так что вы чувствуете насчет всего этого?
– Страх, – вырвалось у меня, прежде чем я успел придумать что-то получше.
– Согласна, это и впрямь страшновато.
– Я не вполне тяну на родителя, – заметил я.
– А кто из нас тянет? – спросила с улыбкой она.
– И у меня проблемы с деньгами.
– Мы оформим ему «Медикейд», если у него еще не оформлено. Вы можете рассчитывать на помощь, Генри. Вот, что я хочу до вас донести. Идеальным вариантом для Ишмаэля будет остаться в семье, и мы готовы во многом помочь вам, чтобы это случилось.
– Я не о деньгах переживаю. Просто у него особые потребности. Я думаю о школе, о других подобных вещах.
– Мы со всем разберемся, – заверила меня она.
У меня голова шла кругом. Как, черт подери, я буду заботиться о ребенке, если у меня едва получается заботиться о себе?
Мисс Дарлин наградила нас долгим, внимательным взглядом.
Возникло ощущение, что меня оценили, взвесили и измерили.
– Что ж, Генри, будем на связи, – сказала она наконец.
Глава 34
Субботняя рыбалка
– Ты правда никогда не рыбачил? – с недоверчивым изумлением спросил Сэм.
Ишмаэль покачал головой.
– И никогда не катался на квадроцикле?
Ишмаэль совсем оробел.
– Парень, чем твоя мама занималась с тобой все эти годы? Так просто нельзя! Я еще не встречал пацана, который не считал бы рыбалку самой фантастической вещью на свете. Ну, за исключением футбола и «Оле Мисс Ребелс». Ты идешь?
Сэм был одет в кроссовки и обрезанные джинсы. Он загорел и со своими гладкими мышцами и подтянутой талией выглядел донельзя соблазнительно. Не спрашивайте меня, почему, но когда я смотрел на него – даже сейчас, хотя знал его всю свою жизнь и последние четыре года каждую ночь спал с ним в одной постели, – то всегда чуточку обмирал от страсти. Я и представить не мог, как испытываю то же самое к другому мужчине, каким бы красавцем он ни был. Мощь этого чувства порой пугала меня. Если Сэм бросит меня или разлюбит… то были мысли, которые я в буквальном смысле не мог выносить. Я не хочу сказать, что ни разу не вожделел кого-то другого. Просто я знал, что никто не даст мне то, что изо дня в день давал Сэм. Мы были словно библейские Давид и Ионафан, наши души сплелись в единое целое.
Я смотрел, как он подшучивает над Ишмаэлем, и улыбался.
Субботняя рыбалка была в нашем доме традицией – по крайней мере, в летние месяцы. Не знаю, чем Сэм наслаждался больше – самой рыбалкой или возможностью на несколько часов уединиться от мира и посидеть у реки. Сэм был большим фанатом природы. Рыбалка, купание в речке, походы, даже охота – он не упускал ни единого шанса провести время на воздухе. Какое-то время он увлекался походами нагишом, и я ходил вместе с ним. Мне нравилось видеть его счастливым, пусть перспектива подцепить на свою задницу клеща и не соответствовала моим представлениям о приятном отдыхе. В отличие от меня, Сэм ощущал себя совершенно комфортно нагим, но ведь он был таким сексуальным зверюгой.
– Поехали со мной, – сказал Сэм, забираясь на квадроцикл. – Заведем эту крошку, сынок!
Усевшись ему за спину, Иши оглянулся на меня со счастливой улыбкой во все лицо. Я последовал за ними на втором квадроцикле, и мы поехали через лес, через овраги с полянами, окруженные ароматами трав и деревьев, лиловых и желтых цветов, которые смешивались с мускусными запахами коры и земли.
Мы направлялись к изгибу реки, где течение перед поворотом на юг было спокойным. То было отличное место для купания, рыбалки, кемпинга, распития пива, выкуривания травы и всех прочих глупостей, которыми занимались подростки у родителей за спиной. Господь свидетель, здесь зачали не одного и не двух юных жителей Бенда.
Самым лучшим здесь был уступ над рекой. Оттуда было так здорово нырять в воду. Когда ты стоял на краю и смотрел вниз, на прохладную глубину, он казался намного выше своих двадцати футов.
– Парень, поверить не могу, что ты ни разу не бывал на рыбалке, – сказал Сэм, вручив Ишмаэлю удочку. – Сейчас я покажу тебе, как это делается. – Сэм повел его по мягкому, поросшему травой берегу к месту, где вода была глубже всего. Я повез за ними все принадлежности: коробку со снастями, пенопластовый контейнер с червями, удочки, сеть, подушки, чтобы сидеть на них, и переносной холодильник с колой и льдом.
Ишмаэль внимательно наблюдал за тем, как Сэм насаживает наживку, поморщившись, когда крючок пронзил несчастного извивающегося червяка.
– Обед подан! – объявил Сэм и показал Ишмаэлю, как закидывать удочку, как правильно сматывать леску и подсекать.
Мы с Сэмом уселись на берегу, а Ишмаэль встал у самой кромки воды. Полностью сосредоточившись на рыбалке, он неотрывно смотрел на точку, где его леска уходила под воду, – ожидая движения, рывка, клева, рыбы.
– Хорошо, – сказал Сэм.
– Да, – согласился я.
– Я заметил, что ты больше не целуешь меня, потому что боишься, что он нас увидит.
Тут он меня подловил.
– И больше не даешь покувыркаться с собой на рассвете, потому что боишься, что он может зайти. Как будто стыдишься нас.
– Не стыжусь.
– Некоторые, между прочим, любят хороший минет по утрам.
– Я просто стараюсь быть осторожным. И говори о таких вещах тише. Не хочу, чтобы он слышал.
– Ты говорил ему, почему мы спим вместе?
– Нет.
– Почему?
– Не было удобного случая.
– Для маленьких детей такие вещи не имеют значения, Хен. Окей, у мамы появился дружок. Или подружка. Подумаешь. Им все равно. Им важно, чтобы эти двое людей любили друг друга.
– Рад, что у тебя в голове все так стройно.
– Я лишь говорю, что мы должны быть собой. Нам не надо скрывать, кто мы есть, или переставать быть парой, потому что рядом ребенок. Хен, если мы хотим стать семьей, то должны жить, как семья.
Я ничего не сказал.
– В какой-то момент, – прибавил он шепотом, – нам придется сказать Иши, что он останется с нами. Навсегда. Или, по крайней мере, на какое-то время. Надо придумать, как рассказать ему. Хватит затягивать. Он должен знать.
– Я не хочу причинить ему боль…
– Ему в любом случае будет больно. Мы скажем ему вместе. Это как пластырь… надо просто содрать его, и дело с концом.
Я молчал.
– Что? – спросил Сэм, почувствовав мое настроение.
– Как только мы ему скажем… назад дороги не будет, – сказал я. – Все будет кончено.
– Что именно?
– Его жизнь, Сэм.
– В каком смысле?
– Сейчас он надеется, что его мама вернется. Но стоит сказать ему… и все будет кончено. Потом нам придется объяснить ему, что даже если она и вернется, то жить с ней он больше не сможет. Для него раз и навсегда все изменится. Я не знаю, как он это воспримет.
– Он испугается. Но рядом с ним будем мы.
– Будем ли?
– Естественно, будем.
Сделав паузу, я посмотрел на его красивое лицо. Оно было озарено солнечным светом, отчего казалось, что ему снова двадцать.
– Мы справимся, – заверил меня он, словно мог читать мои мысли, видеть все мои сомнения и все страхи.
– Это поможет? – спросил я, наклоняясь и целуя его.
Когда Ишмаэль обернулся на нас, Сэм в преувеличенной манере застонал.
– Возможно, – сказал он с усмешкой. – Чего смотришь, ковбоец?
– Ты поцеловал дядю Хена.
– Верно, потому что он секси, и я люблю его.
Ишмаэль улыбнулся неуверенной, смущенной улыбкой.
– Твой дядя Хен – мой бойфренд, – объяснил Сэм.
Ишмаэль выпятил губы и нахмурился.
– Но не волнуйся, – продолжил Сэм. – Я и тебя могу поцеловать, если хочешь.
– Гадость!
– И вовсе не гадость! Будешь так говорить, я точно тебя поцелую.
– Фу!
Сэм вскочил на ноги.
– Я тебе пофукаю тут, маленький ты засранец.
Хихикнув, Ишмаэль уронил удочку и повернулся было, чтобы убежать, но Сэм подхватил его на руки и звучно, смачно поцеловал его в щеку.
Глава 35
Учимся плавать
– Я не умею плавать, – сказал Ишмаэль, глядя на меня испуганными глазами.
– Это не сложно, – сказал я. – Я тебе покажу.
– Но мне страшно.
– Тут нечего бояться.
– Дядя Хен, у меня нету плавок.
– Поплаваем в трусах. Мы с Сэмом постоянно так делаем. Хотя вообще нам больше нравится нагишом.
– Как это?
– В чем мать родила – вот как, ковбоец, – объявил Сэм, раздеваясь до нижнего белья. – Я собираюсь прыгнуть с того пригорка. Хочешь со мной?
– Нет, – твердо отказался Ишмаэль.
Сэм прошелся по берегу и взобрался на невысокий уступ над глубоким местом реки.
– Вы готовы? – крикнул он.
– Прыгай уже, – отозвался я.
– Иши, хочешь прыгнуть вместе со мной?
– Нет! – крикнул он.
– О, ну давай же…
– Нетушки, дядя Сэм.
Сэм отошел назад для разбега, устроив из этого целое шоу. Потом с громким воплем спрыгнул с пригорка. Ишмаэль, стоя с бледным, испуганным лицом, смотрел, как он, подняв фонтан брызг, бултыхнулся в воду, а затем, картинно фыркая и отплевываясь, вынырнул на поверхность.
– Хочешь поплавать? – спросил я.
Мы стояли где-то по колено в воде.
– Я не умею.
– Я тебя научу. Не волнуйся.
– Нет!
Он отпрянул от меня и быстро пошел к берегу, к надежности твердой земли под ногами.
– Давай же, ковбоец! – крикнул Сэм, пытаясь заманить его в воду.
– Нет, – твердо заявил он. – Я не стану плаваться, дядя Сэм. Это глупо.
– Не надо бояться. Я буду рядом, – пообещал Сэм. – Мы оба будем рядом с тобой.
– Нет!
– Ты же большой мальчик. Что ты…
– Дядя Сэм, нет.
– Все нормально, – сказал Сэм. – Эй, ковбоец… все хорошо. Не хочешь плавать – не плавай.
Ишмаэль промаршировал обратно к костру и уселся там спиной к нам.
Я посмотрел на Сэма и нахмурился.
Глава 36
Нам надо кое о чем тебе рассказать
В тот вечер у нас был на ужин жареный сом, пойманный Сэмом и Иши, кукуруза в початках, кукурузный хлеб и стручковая фасоль. Мы расселись вокруг обеденного стола, взялись за руки и прочли благодарственную молитву, что напомнило мне о временах, когда мы с Сарой сидели за столом с мамой и папой. Мама всегда настаивала на молитве. Не в пример прочим баптистам, наша никогда не менялась и была, слава богу, короткой.
– Нам надо кое о чем рассказать тебе, Иши, – сказал Сэм, когда мы поели, и я встал, чтобы убрать со стола.
У меня упало сердце.
Иши вопросительно поднял лицо.
– Нам обязательно делать это прямо сейчас? – спросил я.
– Да, – твердо ответил Сэм.
Ишмаэль перевел взгляд с него на меня, и в его глазах заплескалось внезапное беспокойство.
– Мы разговаривали с социальным работником, которую зовут мисс Дарлин, – сказал Сэм. – Твою маму еще не нашли, и никто не знает, где она. Но даже если ее найдут, то у нее будут большие проблемы из-за того, что она тебя бросила. Иши, ее посадят в тюрьму.
– Нет, – в ужасе простонал он.
– Сэм! – воскликнул я.
– Что?
– Полегче.
– Он должен знать.
Ишмаэль перевел глаза на меня. Потом выдернул свою ладошку из руки Сэма и сунул большой палец в рот.
– Мне жаль, ковбоец, – произнес Сэм. – Она поступила нехорошо, когда вот так тебя бросила. Ты ведь еще ребенок.
– Но она не хотела, – не вынимая пальца, пробормотал он.
– Это не имеет значения. Когда ее найдут, у нее будут проблемы.
Ишмаэль выглядел потрясенным.
– Дело в том, Иши, что ты останешься с нами. Со мной и Хеном. Мы будем заботиться о тебе. Ты будешь жить вместе с нами, пойдешь здесь же в школу. Мы будем как семья. Хорошо, ковбоец?
– Но я хочу домой.
– Я знаю.
– Но я хочу к маме.
– Мне жаль.
– Нет, – провозгласил он сердито. Вскочил на ноги, бросился, поскуливая, к кухонной двери и выбежал наружу.
– Да… прошло как по маслу, – проговорил я.
– Мы были обязаны ему рассказать.
Ишмаэль со всех ног мчался по тропке к реке. Он был быстрым, но я нагнал его на первом же повороте. Поймал за руку и заставил остановиться.
– Нет, дядя Хен! – крикнул он. – Нет!
– Мне жаль, малыш, – сказал я.
– Нет!
– Все хорошо.
– Отпусти меня. Я тебя ненавижу.
– Перестань, Иши. Все будет хорошо.
– Я тебя ненавижу.
– Неправда.
– Я не хочу оставаться у вас.
– Но так надо.
– Я не хочу.
– Но, Иши, так надо.
– Почему? – пытаясь высвободиться, требовательно спросил он.
– Я знаю, что тебе страшно.
– Я хочу к маме.
– Знаю, малыш.
– Я хочу домой. Я хочу к маме!
– Мне жаль.
– Я хочу домой, дядя Хен. Я хочу к маме. Пожалуйста, дядя Хен, ну пожалуйста!
Он безуспешно пытался вывернуться. Куда, как он думал, понесут его ноги, я не знал. Наконец его лицо словно обрушилось, и он разразился судорожными всхлипами.
Вместе с ним я сел на бревно и притянул его поближе к себе. Его мучительные стоны уплывали в тишину леса.
– Я держу тебя. Дядя Хен с тобой, Иши. Все будет хорошо.
Он плакал навзрыд, уткнувшись мне в грудь.
Мы просидели так достаточно долгое время.
Сэм наблюдал за нами издалека. На его лице было выражение ужаса.
Наконец Ишмаэль отодвинулся и, вытирая слезы, спросил: