Она была бесстрашной в этом отношении.
Я же – не очень.
Сестра положила руку на плечо Иши.
– Хочешь пойти познакомиться с детьми из молодежной программы?
Ишмаэль боязливо взглянул на меня.
– Все хорошо, – сказал я. – Иди веселись.
Я смотрел, как сестра уводит его, и что-то тянуло меня за сердце. Ишмаэль был таким маленьким, таким хрупким на вид, таким нездоровым. Не умственно отсталым. Не неполноценным. Просто… нездоровым. Он был из тех детей, которые никого не удивляли, когда у них обнаруживалось какое-нибудь странное заболевание вроде дислексии, или рассеянного склероза, или бог знает, чего еще. Я не знал, насколько регулярно Сара показывала его врачу. То была еще одна вещь, которую мне предстояло проверить.
Постепенно, как и надеялась сестра Асенсьон, в парк начал подтягиваться народ. Появились, конечно, Сэм с Ларри и некоторые их братья и сестры, но кроме них пришли и другие. Часть собралась вокруг фургона сестры, а остальные встали напротив здания мэрии, на ступеньках которой появился мэр в копании всех членов муниципалитета. Смеясь и болтая друг с другом, они в своих строгих костюмчиках снисходительно наблюдали за нашими приготовлениями.
Довольно скоро к нам присоединились небольшие делегации из ряда церквей. Пришел со своими собратьями Мышь, и мы все – черные и белые – свободно перемешались, что в Бенде происходило нечасто, разве что на публичных мероприятиях вроде парадов или возвращений на родину. Это казалось естественным, ведь нас объединяло общее дело, и все же я знал, что некоторым, особенно пожилым жителям Бенда, соседство с черными неприятно. Почему – я, в общем, не представлял. Наши родители росли в другую эпоху – таково было стандартное объяснение. И хотя они сделали огромный шаг вперед в преодолении расовой нетерпимости, их мнение так до конца и не изменилось.
Сестра Асенсьон раздала плакаты. Молодежная группа раздала свечи. Когда наступило семь, сестра собрала всех для короткой молитвы.
– Давайте не проявлять агрессию, – напутствовала она нас. – Не перегораживайте тротуары. У нас есть разрешение. Нам можно находиться здесь с семи до восьми, и мы пришли сюда с единственной целью: чтобы наши голоса были услышаны. Не стойте на тротуарах и пешеходных дорожках. Давайте покажем, что мы хорошие горожане и достойно распоряжаемся многочисленными дарами Всевышнего. Насколько я помню, молодежная группа собиралась исполнить нам несколько песен?
Молодежная группа уловила намек и запела а капелла «О, благодать». (известный христианский гимп – прим. пер.)
Всего нас было около тридцати душ.
Поначалу мимо парка проезжало не так много машин – все-таки была пятница, – но затем, очевидно, из-за распространившихся слухов, нами было отмечено значительное увеличение числа транспортных средств, которые приползли на низкой скорости на главную улицу, чтобы на нас поглазеть. Кроме того, вскоре появился со своей камерой Марк Фусберг из «Новостей Винегар-Бенда». Он встал посреди улицы и в показушной манере защелкал затвором, периодически записывая имена и делая в блокноте пометки. Потом он отвел сестру Асенсьон в сторону для интервью.
Ишмаэль стоял рядом со мной и Сэмом. Мы пели. Держали плакаты. Одни водители, проезжая мимо, гудели нам, другие хмурились в нашу сторону, и все это время члены муниципалитета во главе с мэром стояли у мэрии и, улыбаясь, переговариваясь, поглядывали на нас. У меня возникло смутное ощущение, что они осуждают нас, оценивают наши силы, записывают имена, строят козни. Это было неприятное ощущение.
Закончив фотографировать, Фусберг стал работать с толпой и вскоре сосредоточил внимание на Сэме, как на одном из главных зачинщиков. Мы с Ишмаэлем отошли в сторону, пока Фусберг брал у него интервью в манере, которая показалась мне недружелюбной и агрессивной.
А потом все закончилось – так же быстро, как началось. Наступило восемь часов. Вернув плакаты и свечи в фургон сестры Асенсьон, народ стал прощаться с соседями и друзьями и расходиться.
Когда почти все ушли, члены муниципалитета с мэром Райли прогулочным шагом двинулись через парк в нашу сторону.
– Вот и они, – с улыбкой произнесла сестра Асенсьон. – Постучишь по улью – и пчелы начинают жужжать.
Ощущая нервозность, я смотрел на приближающихся людей. Ишмаэль взял меня за руку.
– Добрый вечер, – добродушно поздоровался с нами мэр Райли.
– И вам, мистер мэр, – сказала сестра.
– Мне вот интересно, сколько времени вы собираетесь все это продолжать.
– Что именно? – невинно спросила сестра.
– По своему обыкновению мутить воду. Я говорил о вас с епископом Чарльзом, – сообщил мэр и умолк, наблюдая за сестрой ястребиным взглядом. Епископ Чарльз был епархиальным епископом в Джексоне, и наш приход находился у него в подчинении.
– В самом деле? – бодро отозвалась она. – И как его самочувствие? Еще побаливает нога?
– Похоже, вы заработали себе репутацию возмутительницы спокойствия, – сказал мэр.
– Я рассматриваю помощь менее удачливым как часть своего служения Господу. Иногда это значит помочь им обрести свой голос и донести до властей правду. Такой человек, как вы, уж конечно способен понять всю необходимость эффективного управления и удовлетворения потребностей тех, кому вы служите.
Мэр наградил ее долгим взглядом.
– В этом городе мы предпочитаем решать дела мирно, сестра, – с нажимом произнес он. – И нам не нравится вмешательство со стороны пришлых лиц.
– Я пришлая? – спросила она.
– Насколько я понимаю, вы родились не в Бенде.
– Я просто желаю местным жителям того же, чего желаю всем людям, вне зависимости от того, где они проживают или какие у них обстоятельства – или где они родились. Вы за «Уолмарт». Чудесно. А некоторые против. И у них есть право донести до вас свое мнение. У них есть право заметить, что иметь в городской черте подобные вещи – не в интересах Бенда. Многие предприниматели беспокоятся и не хотят пускать в город «Уолмарт». Появятся ли новые рабочие места? Разумеется! Но старые рабочие места пропадут, потому что значительная часть малого бизнеса разорится. Мне кажется, суть дела достаточно проста, чтобы ее сумели понять даже вы, мистер мэр, и вы, джентльмены. – Она выдала улыбку членам муниципалитета. – Вы хотите взять на себя ответственность за крах мелкого бизнеса в Бенде? Да или нет, мистер мэр?
– Вы видите один негатив, – заметил он. – Есть и положительные моменты.
– Да, но для кого? Для бизнесменов, которые разорятся? Для людей, которые потеряют работу? Мы не первый город, который отказывает «Уолмарту», – и не последний.
– Собрание городского совета в мэрии – вот надлежащее место для высказывания своей точки зрения, а не парк, где вы, позоря город, устроили публичное представление. Мы проводим собрания в первый и третий вторник каждого месяца, и…
– Я знаю о ваших собраниях все, мистер мэр. Я присутствовала на них не раз и не два, о чем вам прекрасно известно.
– Я просто напоминаю вам, что есть вещи, которые лучше решать в более частном порядке.
– Благослови вас Господь, мистер мэр! В частном порядке – то есть исключительно вами и вашими друзьями с небольшим или нулевым участием жителей этого города. Буду иметь ввиду.
– Мы представляем всех жителей Бенда, – настойчиво отпарировал мэр.
– Радует, что вы это осознаете, поскольку я тоже являюсь жителем этого города. Так что вы собираетесь предпринять ради жителей вроде меня, которые не хотят, чтобы «Уолмарт» уничтожил наш город?
– Он не уничтожит наш город! – рявкнул мэр.
– Перепроверьте свои сведения, мистер мэр, – легким тоном сказала она. – Если вы соизволите пригласить на одно из своих собраний «Уолмарт», мы будем счастливы посетить его и сказать все, что мы о них думаем. Возможно, они смогут нам объяснить, что за льготы вы им предлагаете.
– Это конфиденциальная информация.
– Вот как?
– Это распространенная практика при развитии экономики. Компании не хотят, чтобы их шаги освещались во всех новостях.
– Чтобы они могли приходить и договариваться с вами в частном порядке, а вы – предлагать им всевозможные льготы, в то время как жители города – налогоплательщики, которые оплачивают городские счета – лишены права знать, что вы там обещаете? Это вы хотите сказать?
– Все не так.
– А как, мистер мэр?
Мэр Райли, похоже, занервничал. Он перевел взгляд на Сэма.
– Не думаю, что твои родители одобрят твое участие в этой истории, Сэм, – процедил он. – За прошедшие годы я часто сотрудничал со «Всегда экономь». И не я один. Мы всегда можем перенести наш бизнес к другим.
Лицо Сэма побагровело.
– Прибегаете к угрозам? – спросила сестра Асенсьон. – Кто еще позорит наш город.
– Вы здесь пришлая, сестра Асцендент, или как там вас звать.
– Меня зовут сестра Мэри Асенсьон. Было приятно побеседовать, мистер мэр.
Трепеща ноздрями, он долго сверлил ее взглядом.
– Всем хорошего вечера, – выдал он наконец, после чего развернулся на каблуках и размашистым шагом ушел.
– Господи боже мой! – пробормотал я в наступившей после его отбытия тишине.
– Не переживай на его счет, – сказала сестра. – Думаю, мы все заслужили по шоколадному коктейлю. Что скажете, а? Иши, хочешь в кафе?
– Круто! – просиял он.
Глава 33
Визит Дарлин Уилсон
В субботу утром, когда фермерский рынок, сделав меня на восемьдесят долларов богаче, готовился закрываться, на тротуаре появилась стильно одетая женщина. Она сразу вычленила взглядом меня, обозначив тем самым, что знает, кто я такой.
– Генри Гуд? – спросила она, приблизившись к столу, за которым на складных матерчатых стульчиках сидели мы с Ишмаэлем.
– Он самый, – сказал я, вставая.
– А это, видимо, Ишмаэль, – прибавила она, внимательно глядя на Иши.
– Чем можем быть полезны?
– Меня зовут Дарлин Уилсон. Я из соцслужбы округа Монро.
Что-то у меня в животе сделало кувырок.
Она сунула руку вперед и пожала мою. Хватка у нее оказалась стальной.
Все в ее облике заявляло об уверенности и профессионализме. На остроскулом лице сидели очки без оправы. Короткая, взъерошенная стрижка была подчеркнута несколькими светлыми прядями. Крой брючного костюма ясно давал понять, что она закупается не в «Уолмарте».
– Полагаю, вы пришли насчет Иши, – сказал я.
– Сэм сказал мне, где вас найти.
– Вы были у нас дома?
– Да, – сказала она. – Я пообщалась с Сэмом. Он разрешил мне у вас осмотреться. Генри, вам сейчас будет удобно поговорить?
– Мы почти закончили.
Она отошла к ближайшему дереву и встала в его тени, чтобы мы могли побеседовать наедине.
Не зная, чего ожидать, я пошел за ней следом.
– Просто, чтобы вы знали: ваше дело поручено мне. Насколько я понимаю, у матери Ишмаэля есть судимость?
– Да.
– И она на условном сроке?
– Да.
– И бросила своего сына?
– Похоже на то.
– Вы его ближайший родственник?
– Да.
– У вас есть братья или сестры, помимо Сары?
– Нет.
– Хорошо. – Она достала из сумочки визитную карточку и дала ее мне. – Сэм сказал, вы не совсем уверены, что собираетесь делать. Я могу взять Ишмаэля под опеку, если желаете.
– И что потом?
– Потом выясню, есть ли другие родственники, готовые взять его, и так далее. Нам придется подождать и посмотреть. Многое зависит от того, как будут развиваться события с его матерью. Рано или поздно, тем или иным способом, но она объявится. Мне же, тем временем, нужно удостовериться, что Ишмаэль находится в безопасной среде. У вас имеются родственники, которые могли бы захотеть о нем позаботиться?
Я подумал о тете Ширли и нахмурился. Откровенно говоря, я не знал, что хуже: попасть под крыло тети Ширли или отправиться в сиротский приют. Они с дядей Гарольдом были уже в годах, и их четверо отпрысков разъехались и не особенно часто навещали их не без причины.
– Думаю, мы с Сэмом хотели бы попытаться, – сказал я. – Просто я ничего не смыслю в заботе о детях. Все это несколько ошарашивает.
– По-моему, вы справляетесь довольно неплохо.
– Мило, что вы так говорите, но большую часть времени я настоящая бестолочь. Еще мы с Сэмом геи, и отчего-то я сомневаюсь, что благочестивые ребята из ДСЗ захотят, чтобы мы присматривали за Иши, если есть и другие кандидатуры.
– Почему вы так говорите?
– Просто честен с вами, и все.
– Генри, вы словно остались в двадцатом веке. Если Ишмаэль счастлив с вами и Сэмом, то я не вижу причин, по которым ДСЗ может быть против. Времена, знаете ли, изменились.
– О.
– Мне просто надо понять, есть ли у вас желание попытаться.
– Есть, – сказал я, чувствуя, как ветер раздувает мои паруса. – В смысле… мы с Сэмом… мы хотим попытаться. Конечно.
– Рада слышать. Как вам кажется, Ишмаэлю это понравится?
– Об этом лучше спросить его самого.
– А можно?
– Что можно?
– Задать ему пару вопросов.
– Конечно. Наверное.
Мы вернулись к столу, где стоял Ишмаэль, и она долго рассматривала его. Я знал, она не могла не заметить на его лице заторможенность, и то, как косились на нее его глазки. Его тонкие, как тростинки, конечности, торчащие из шорт с майкой. Он опустил глаза и встал поближе ко мне.
– Как у тебя дела, Ишмаэль?
Не поднимая взгляда, Иши пожал плечами.
– Ты гостишь у своего дяди Генри, да?
Он кивнул.
– У вас все хорошо?
Он снова кивнул.
– Тебе весело?
Он не ответил.
– Я знаю, ты скучаешь по маме, – прибавила она. – Мы ее ищем. Но пока мы ее не нашли, о тебе будет заботиться твой дядя Генри. Что ты об этом думаешь?
Он снова пожал плечами, но подошел еще на шажок ближе ко мне, словно нуждаясь в утешении или защите. Я обнял его худенькие плечи.
– Тебе хорошо с дядей Генри?
Он пожал плечами в такой неопределенной манере, что мне стало неловко.
– Твой дядя Хен, он хороший человек?
Ишмаэль кивнул.
– Что ты думаешь о том, чтобы жить с дядей Генри? Не только сейчас, но и в будущем. Как считаешь, тебе это понравится?
Он пожал плечами. Вопрос, казалось, не имел для него смысла.
– А что насчет мистера Сэма? – продолжила она. – Он тебе нравится?
Ишмаэль выдал крошечную улыбку.
– Мистер Сэм сказал, что ты его ковбоец. Это правда?
Он кивнул.
– Как думаешь, тебе понравится жить с мистером Сэмом?
Он снова кивнул.
Дарлин Уилсон повернулась ко мне и заговорила – негромко, чтобы Ишмаэль не услышал.
– Что вы можете рассказать мне о Саре? – спросила она. – В прошлом она убегала?
– Не знаю. Мы уже давно не близки.
– Насколько я понимаю, она рано ушла из дома.
– В семнадцать. Связалась с каким-то типом. Иши тогда было три.
Она сделала паузу, и я буквально увидел, как в голове у нее завертелись колесики, пока она вычитала возраст Иши из возраста Сары.
– То есть, она родила в подростковом возрасте, – спокойно заключила она. – Ваша сестра была хорошей матерью?
Я пожал плечами, не желая поливать ее грязью, но будучи не в состоянии прямо солгать.
– Она явно хорошо знакома с органами правопорядка.
– Можно и так сказать.
– Вы замечали с ее стороны жестокое обращение с ним?
– Для этого я слишком редко с ней виделся. В последний раз я приезжал к ним на Рождество. Она выглядела кошмарно. Первого января я вернулся, чтобы навести в ее квартире порядок, потому что там был настоящий свинарник. Да, я был несколько обеспокоен. Но «жестокое обращение»? Не уверен. Пренебрежение – вот, наверное, слово, которое вы ищете.
– Она пренебрегала своими обязанностями в отношении его нужд?
– Она точно не Марта Стюарт.
– Я лишь пытаюсь составить о голове ее образ, – сказала она. – Поскольку у меня есть только отчеты полиции, а они в этом смысле не особенно помогают. Насколько я поняла, ее разыскивают для допроса в качестве подозреваемой по делу об убийстве. Что-то во время наркосделки в Алабаме пошло не по сценарию.