– Мне кажется, у меня тикают биологические часы. Если ты не займешься со мной любовью прямо сейчас, мне придется найти кого-нибудь, кто…
– Не переживай, Генри Гуд, – сказал он. – Я знаю в точности, что тебе нужно.
Он увел меня обратно в гостиную, посадил толчком на мягкое кресло.
– Ну что, – сказал он, быстро снимая одежду, – ты, видимо, чувствуешь себя виноватым за то, что две недели не уделял мне внимания, пока играл со своим новым другом.
– Я был слегка занят, – признал я.
– Но кто еще может сделать вот так? – спросил он, становясь на колени и забирая мое хозяйство в рот.
– О боже, – пробормотал я.
Я не знал, почему я так возбужден, почему он так сильно мне нужен.
– Ну как, помогает? – с улыбкой спросил он, подняв глаза на меня.
– Сам знаешь, что да, грязный ты старикашка.
Позже мы нагишом сидели на кухне и ели сэндвичи с помидорами и колбасой.
– Так хорошо, – сказал Сэм. – Как в прежние времена. До того, как все это началось.
– Да.
– Ты в порядке?
– Да не особенно.
– Что случилось?
– Я сегодня расплакался после того, как отослал его в школу.
– С чего вдруг?
– Не знаю. Просто внезапно навалилось столько эмоций. Он такой маленький. Я чувствовал, будто отправляю его в большой, плохой мир, где люди бог знает как его примут.
– Просто ты большой старый добряк.
– Возможно.
– Не успеешь опомниться, как начнешь кормить его грудью.
– Вот еще!
– По-моему, он намного крепче, чем ты о нем думаешь. Почему ты так на меня смотришь?
– Потому что люблю тебя.
– Я это знаю.
– Иногда, Сэм Рейкстро, мне так не кажется. Я так сильно люблю тебя. И извини меня.
– За что?
– Да за все. За Иши. За школу. За кучу расходов. Я знаю, что прошу слишком много…
– Не пори чушь, Хен. Мне нравится, что он живет с нами. Я ощущаю себя его отчимом. И Сэмстер, чтобы ты знал, находит это ощущение замечательным. Так что завязывай со своими дурацкими извинениями. Мы семья. Ты, я и наш маленький мальчик.
– О.
– И знаешь, что? Мне нравится, как это звучит. Мне уже тридцать, Хен, и тебе почти тридцать. Мне нужно нечто большее, чем перепихон с развлечениями. Я хочу, чтобы мы с тобой что-то создали. Дом. Семью. Настоящую жизнь. Чтобы не быть парочкой геев, которые все время только и делают, что веселятся.
– Ну, если ты так считаешь…
– Я так считаю.
– В общем, я еще не вносил плату за школу. Как у тебя с деньгами?
Глава 47
Как прошел твой день?
Было почти полчетвертого, когда я услышал, как по Ханисакл-роуд громыхает школьный автобус. Мы с Шарлой стояли снаружи. Шарли лизала мне руку, а я испытывал поистине родительскую тревогу. Сколько раз мама стояла вот так на крыльце и ждала, когда мы с Сарой вернемся домой? Волновалась ли она о том, как сложился наш день, завели ли мы новых друзей, не ввязались ли в потасовки и не попали ли в неприятности? На обеденном столе нас всегда ждало что-нибудь вкусное. Обычно мама оставляла печенье. Бисквиты. Яблочное пюре или крекеры с сыром. «Но чтобы до ужина больше не крошки», – говорила она – и не шутила.
Сесил остановил автобус напротив ведущей к нашему дому дорожки и помахал мне через открытую дверь, пока Ишмаэль понуро спускался вниз по ступенькам. Потом автобус уехал, и я вышел Иши навстречу.
– Как прошел твой день? – спросил я.
Он смотрел в землю, не отвечая, не поднимая глаз.
– Дружок, все хорошо? – спросил я, когда, приноровившись к его шагу, пошел рядом с ним в сторону дома.
Его губы сложились в мрачную линию. Мне показалось, он сдерживал слезы.
– Иши? Все хорошо?
Он резко остановился, и плотину слез прорвало.
– Эй, – встревожился я. – Что случилось?
Но он, затерявшись в своем собственном мире, словно не слышал меня.
Я сел на корточки, взял его за руки.
– Малыш, что стряслось?
Он зажмурился, чтобы не смотреть на меня.
– Все хорошо, – сказал я, обнимая его. – Что бы там ни было, мы все исправим. Договорились?
Он надрывисто всхлипнул.
Я забрал у него ланчбокс и рюкзак, завел его в дом и пошел за ним в спальню, где он с убитым лицом сел на кровать.
– Малыш, ну будет тебе. Не может быть, чтобы все было так плохо. Хочешь рассказать, что случилось?
– Я хочу к маме, – простонал он.
– Я знаю.
– Я хочу к маме.
– Знаю, малыш, но ее здесь нет.
– Я хочу к маме!
Я сел рядом с ним, не зная ни что сказать, ни что сделать. Я обнял его, и он ко мне прислонился. Спустя несколько беспокойных минут он затих.
– Давай-ка переоденемся, – предложил я.
Я помог ему снять школьные вещи, напомнил положить грязное в корзину около двери.
– Твоя домашняя одежда лежит в среднем ящике, – сказал я, выдвигая его. – Что ты хочешь надеть?
Он пожал плечами.
– Раз уж тебе грустно, может, наденем вот это? – Я показал ему синие шорты и синюю майку.
Он снова пожал плечами.
– Ты голоден? У меня есть для тебя кое-что вкусное.
На кухне он сел за стол и уставился на тарелку с печеньем, которую я там оставил. Потом взял одно и медленно надкусил. Я налил стакан козьего молока и поставил его перед ним. К моему удивлению, он сделал большой глоток – без единого недовольного слова.
– Так как прошел твой день? – спросил я, садясь.
Он не ответил.
– Тебе понравилась твоя учительница?
Он еле заметно кивнул.
– Завел новых друзей?
Он пожал плечами.
– Ну, это ведь был первый день. Новая школа – тут любой испугается. Все эти новые дети. Новые учителя. Но, хороший мой, все наладится. Я в этом уверен.
Он доел печенье и потянулся за следующим. Видимо, его аппетит пробудился к жизни.
– Шарла скучала, пока тебя не было, – сказал я. – Весь день крутилась возле крыльца, гадая, куда ты уехал. Ей было так грустно! Но потом она услышала, что едет автобус, и так обрадовалась! Ты скучал по ней?
Он кивнул.
– Хочешь с ней поиграть?
Он не ответил.
Потом произнес:
– Дядя Хен?
– Что?
– Мама уже не вернется, да?
Мне хотелось солгать. Сочинить большую, прилизанную, жирную ложь. Предложить полуправду.
– Думаю, нет, мой хороший, – ответил я, чувствуя, как по горлу поднимается ком. – И мне очень жаль. Я знаю, ты скучаешь по ней. Я тоже скучаю. Она ведь моя родная сестра. Но она вряд ли вернется. Мне жаль. Я понимаю, как тебе, наверное, тяжело.
– Кейден спросил, почему я живусь с тобой и дядей Сэмом.
– О.
– Он хотел знать, где моя мама. И папа. Я сказал, что не знаю, и он надо мной посмеялся. Он сказал, как можно не знать, где твоя мама и где твой папа? Это глупо.
– Кейден твой друг?
Он пожал плечами.
Глава 48
Какая мне разница?
Нас прервала Шарла, залаявшая на подъехавший автомобиль.
– Это твоя двоюродная бабушка Ширли, – сказал я, хмуро глядя в окно. – Останься здесь. Я выйду поговорить с ней.
Я вышел на крыльцо.
– Хен, я слышала, этот мальчик сегодня был в школе, – объявила тетя Ширли. Шумно дыша, она поднялась по ступенькам и смерила меня цепким взглядом своих карих глаз, который, казалось, пробуравил меня до самой души.
– Сегодня был его первый день, – осторожно подтвердил я.
– Мне звонила мисс Лили. Она, как ты знаешь, работает в школе. Поверить не могу, что ты отдал его в школу.
– А что мне оставалось делать?
– Неправильно это, Хен!
– Что неправильно?
– Что ты знаешь о том, как заботиться о ребенке? Сколько всего я выслушала в бридж-клубе. После того, что сделал твой папа, после того, как Сара забеременела в нежном возрасте тринадцати лет будто какая-то подзаборная потаскуха, после того, как твоя мама смолчала и не вмешалась, а потом из-за этого убила себя… а теперь еще я должна слушать разговоры о том, как мой племянник-гомосексуалист и его так называемый друг растят в этом доме ребенка. Боже помилуй, я не знаю, куда катится этот мир.
Эта женщина так меня утомила, что я не знал, что сказать.
– Хотелось бы напомнить тебе, что я выросла в стенах этого самого дома, – сказала она. – Мой дорогой папа построил его своими собственными руками. Почему он отдал его твоей матери, я понятия не имею, но он бы перевернулся в гробу, если б он узнал, что вы творите. Мне задают вопросы в бридж-клубе. И в женском комитете. Да что там, даже в Абердине, когда я зашла в аптеку, доктор Моррис спросил меня, что происходит. Мало позора вы принесли нашей семье, да, Генри Гуд? Ты считаешь, это нормально – чтобы такой человек, как ты, растил ребенка в доме моего папочки? Ты считаешь, у меня нет права иметь свое мнение на этот счет? Если да, то ты глубоко заблуждаешься.
– Он мой племянник, – твердо ответил я. – Я пытаюсь поступить правильно.
– И давно Гуды стали поступать правильно? В воскресенье к нам на ужин придет пастор с женой. Что, по-твоему, я должна им сказать?
– Что хотите, то и скажите. К вам, тетя Ширли, это никакого отношения не имеет, так что какая вам разница?
– Какая мне разница? – повторила она возмущенно. – Своим образом жизни ты позоришь нашу семью, а мне должно быть без разницы? Ты в каком мире живешь? Может, католикам и плевать на подобного рода скандалы, но лично мне – нет.
Я ничего не сказал.
– Позволь напомнить, что если с тобой что-то случится, этот дом вернется ко мне и моей семье. Мой папочка, отдавая его твоей матери, выразил свою волю достаточно четко. Тебе нельзя его продавать, и когда вы все перестанете жить здесь, этот дом и вся собственность вернется к моей семье. Так что не надо рассказывать мне, будто все, что здесь происходит, не моего ума дело. Все, что касается этой семьи, – мое дело. Не забывай это. А еще не забывай, что по папиной линии я в родстве с судьей Хузером. Думаешь, такой человек, как он, доверит ребенка гомосексуалисту? Я уже сообщила ему, что мы с Гарольдом подумываем подать заявление на опеку, чтобы положить этому вздору конец. Думаешь, он откажет нам с Гарольдом и отдаст опеку над этим ребенком тебе?
– И что вы с ним сделаете? – спросил я.
– Что бы мы с ним не сделали, все будет лучше того, что творите с ним вы, и это чистая правда. Ребенок не должен расти в такой обстановке.
Она развернулась и зашагала обратно к машине.
Я зашел назад в дом.
– Она мне не нравится, – прошептал Ишмаэль, когда она вырулила на дорогу.
– Мне тоже, дружок.
Глава 49
Ко мне заходила мисс Стелла
– Как жизнь, Хен? – спросил шеф Калкинс.
– Нормально, – ответил я.
– Вижу, ты со своим маленьким помощником.
– Да, – сказал я, чувствуя себя неуютно.
Ишмаэль, который стоял рядом со мной, сразу замкнулся, словно ему видеть людей в униформе ему не понравилось.
Субботний фермерский рынок был в самом разгаре. Мы с Ишмаэлем заправляли раскладным столиком, которых здесь было с дюжину, и на нашем лежала груда стручковой фасоли, помидоры и коробочки со свежей клубникой. Шеф полиции Винегар-Бенда восхищенно оглядел наш товар.
– Мама обожает твою клубнику, – сообщил он доверительным тоном. – Может, отложишь пару коробочек для меня? Я при исполнении, так что сейчас купить ее не могу, но загляну после работы.
– Без проблем, – сказал я.
Он долго рассматривал меня каким-то оценивающим взглядом.
– Я так понимаю, новостей по-прежнему нет, – сказал я, чтобы заполнить молчание.
Он покосился на Ишмаэля.
– Как ветром сдуло, – проговорил он рассеянно. – Он пошел в школу?
– Вчера был его первый день.
– Как он справляется?
– Ничего, – сказал я.
– Ко мне заходила мисс Стелла, – приподняв бровь, выдал он.
– О.
– На твоем месте, Хен, я бы держал ухо востро.
– Почему это?
– Она сказала, что если я ничего не сделаю, то за дело возьмется она сама.
– Вот как?
– Ты понимаешь, о чем я.
К сожалению, я понимал.
– Я ответил ей, что нет такого закона, который запрещал бы дяде заботиться о племяннике, – продолжил он. – Но она, похоже, убеждена, что в свете обстоятельств суд может решить по-другому. Ты ведь… сам понимаешь. Я сказал ей, что, если она так считает, то у нее есть право им сообщить. Не знаю, стоит ли волноваться, но я подумал, что тебя надо предупредить.
– Они могут нам что-нибудь сделать?
Он невесело улыбнулся.
– Что это значит? – спросил я.
– Вы с Сэмом не единственная… такая… пара с ребенком. С учетом обстоятельств, я не считаю, что это имеет какое-либо значение, но ей будто шлея попала под хвост. Просто подумал, что тебе стоит знать. Иногда люди вбивают себе что-нибудь в голову и нипочем не хотят отступаться. Я полагаю, ты обнаружишь, что большинство в Бенде относится к вам толерантно, но кто-то, возможно, и нет. Главное, как я уже говорил, не давайте мне повода наведываться в ваш дом. Я, знаешь ли, не забыл прошлый раз.
Я вздохнул несколько тяжелее, чем собирался.
– Помидоры тоже выглядят ничего, – заметил он.
– Могу отложить вам и их, – сказал я.
– Пару фунтов?
– Конечно.
– Как дела, партнер? – обратился он к Ишмаэлю.
Ишмаэль опустил глаза и ничего не ответил.
– Ну, увидимся, – сказал шеф и ушел.
Глава 50
Мисс Ида высказывается
– Божечки, какая клубника! – провозгласила мисс Ида, остановившись напротив нашего столика. – Хен, ты такой садовод, прямо хоть в «Гринпис» тебя продавай.
– Клубника сегодня расходится быстро, – допустил я.
– Сезон ведь почти закончился, нет?
– Его можно продлить. Требует немного лишних усилий, но оно того стоит.
– У тебя своя секретная технология?
– Что-то вроде того.
– А у меня клубника никак не хочет расти. Положи-ка мне сегодня четыре коробочки. Сделаю домашнее мороженое для завтрашней церкви. Мне тебя, кстати, не хватало на службе. Ты, верно, думаешь, будто я не заметила, да? Вы с Сэмом, должно быть, заняты со своим новым другом.
Виновато улыбнувшись, я положил четыре коробочки ягод в пакет.
– Ты бываешь на автозаправке «Тексако»? – спросила она, бросив на меня острый, многозначительный взгляд.
– Да уже давненько не заезжал, – сказал я.
– Вот и правильно.
– Почему?
– Ну, Хен, не сочти за злословие, но нам такой народ в Бенде не нужен. Если ты понимаешь, о чем я.
– Прошу прощения?
– Я о «песчаных ниггерах».
– Мисс Ида, серьезно, вам не следует называть…
– Люди их сторонятся, Хен… вот, что я слышала. Оно и понятно. Лично я туда ни ногой. Всегда заправлялась и буду заправляться у Карла. Он и его мальчики, вот они обращаются с тобой по-настоящему хорошо.
– О.
– В том смысле, чего можно ждать от людей, которые рубят другим людям головы?
– Мистер Хасан – католик, – заметил я.
– Так он говорит. Как бы там ни было, от таких людей одни беды.
– Но он католик…
– Ты вспомни, что они сделали 11-го сентября. Направили самолеты в дома… это просто неслыханно! Если они так к нам относятся, то почему не уберутся домой? В свою Монголию, или Тимбукту, или откуда понаехали все эти террористы. Просто в голове не укладывается.
Пока мы разговаривали, подошла очень беременная Вики Лэнс. Она толкала перед собой прогулочную коляску, а следом плелся ее старший ребенок – дочь Грейси Линн.
– Боже, вы только посмотрите, какая фасоль, – улыбнулась мне Вики.
Ее дочь подошла прямо к прилавку, который доставал ей примерно до носа. Она посмотрела на меня поверх горки фасоли и насупилась, словно моя фасоль была так себе. Потом покосилась на Иши и открыто смерила его взглядом.
– Снова ты, – сказала она Ишмаэлю.
Ишмаэль улыбнулся.
– Как вы, мисс Вики? – спросил я.
– Хорошо, Хен. А ты?
– Вроде нормально. Ребенок скоро появится?
– На следующей неделе, – сказала она и, нахмурившись, повернулась к мисс Иде. – Мисс Ида, как поживаете?