Самым главным был продюсер. Дэвид Йост. Билл не хотел бы видеть этого человека в стане своих врагов. Прямолинейный, самоуверенный, привыкший получать все, что захочет. Он был первоклассным манипулятором. Билл видел, с каким вниманием Том прислушивается к его советам, как хочет заслужить уважение и одобрение. И если бы Дэвид был чем-то очень недоволен, например, ориентацией своего протеже, это могло бы стать большой проблемой.
Рэйчел Коулман. Девушка была симпатична Тому, но Билл сомневался, что у них был роман. Он даже был уверен, что ничего такого между ними никогда не было. Том относился к ней как к другу или члену семьи. Во время разговоров с ней голос становился тише, интонации мягче. Том машинально сбавлял напор, не желая обидеть или расстроить, но никаких сексуальных флюидов со стороны подопечного Билл не заметил. А вот девушка явно была влюблена, но, похоже, смирилась со своей ролью «просто друга».
Парни из группы. Билл с восхищением наблюдал за тем, насколько профессионально были скорректированы их отношения. И в этом явно была заслуга Йоста, который сумел так расставить всех по своим местам, что они безоговорочно выполняли прописанные им роли. Никто не пытался занять место другого или выражать недовольство своим положением.
Общительный, дружелюбный Георг, полностью довольный своей жизнью. Знающий себе цену, умный, немногословный Густав. И Максвелл или Макс, как его все называли, пожалуй, единственный в группе, от кого могли бы быть проблемы. Фронтмен. Звезда, желающая, чтобы все внимание уделялось только ему. Он ревновал, Билл видел это. Ревновал к славе, к поклонницам, которых у Тома было не меньше, чем у него, но смог бы он опубликовать компромат, если бы таковой имел место быть, Билл пока не знал. Может ли он заставить Тома нервничать, бояться и тщательно скрывать свои тайны? Или все так и останется на уровне почти семейного соперничества? Это необходимо было выяснить.
Ну и, конечно же, Том. Его главная забота и один из самых интересных объектов для наблюдения, которые когда-либо встречались Биллу. Решительный, нервный, невероятно упрямый. Прошло уже две недели, а он так и не пожелал смириться с присутствием постороннего. Билл чувствовал себя укротителем, приручающим дикого, опасного хищника. Том использовал все доступные ему способы, старясь избавиться от помощника. Билла это очень веселило и даже немного умиляло, потому что делал он это как-то по-детски честно и наивно.
Сначала рычал и скалился, пытаясь запугать. Потом, видя, что это не помогает, начал действовать хитрее, отсылая помощника по разным поручениям, которые только могла изобрести его богатая фантазия, чтобы избавиться от ненавистного соглядатая хоть на какое-то время. А еще Том на него смотрел. Тайком. Очень осторожно. Будто боролся сам с собой. Создавалось ощущение, что он не хочет этого, но поделать с собой ничего не может.
Припарковавшись и выйдя из машины, Билл с любопытством огляделся по сторонам. Место было ему незнакомо, так как сегодня предстояла фотосессия и проходить она должна была в специально отведенном для этого павильоне. Адрес ему сказали вчера, а вот куда конкретно идти и в каком из нескольких стоящих здесь зданий будут проходить съемки, он не знал.
– Билл… – парень оглянулся и, найдя взглядом приветливо махнувшего Георга, пошел к нему. – Привет. Ты рано, – дружелюбно продолжил басист. Он относился к новому помощнику Тома лучше всех остальных, не испытывая ни малейшей неловкости при общении. – Густ с Максом еще не приехали, а Том уже тут. Это ему? – спросил он, глядя на пластиковый стаканчик с кофе, который Билл держал в руках. – Везет. Тоже что ли что-нибудь учудить, чтобы и обо мне так заботились?
Билл смущенно улыбнулся. Почему-то слова воспринимались как комплимент лично ему. Выслушав объяснения, как найти своего подопечного, он отправился на поиски. Найти удалось с трудом. Коридоры здесь были еще более запутанными, чем в их офисе.
Том нашелся в какой-то маленькой полупустой комнате, где кроме огромного продавленного дивана больше ничего не было. Он сидел на старом монстре, поджав под себя одну ногу, и что-то тихонько наигрывал на гитаре. Билл на секунду замер, как губка впитывая эту умиротворяющую картину. Спокойный, расслабленный Том был редкостью.
– Доброе утро, – наконец произнес Билл, входя в комнату. Несмотря на то, что очень хотелось еще постоять и послушать тихие гитарные переливы, тянуть дальше было нельзя. Том не сказал ни слова в знак приветствия, даже не поднял головы. Только плечи напряглись, и пальцы стали более жестко прикасаться к струнам. – Хочешь кофе? Со сливками, без сахара, – сделал еще одну попытку Билл. Он уже знал, что парень пьет только такой.
Том буркнул что-то неразборчиво, отложил гитару, встал, взял предложенный ему напиток, снова сел на диван, демонстративно повернулся к помощнику вполоборота и сделал глоток горячей ароматной жидкости. Он так и не произнес ни слова. Даже элементарного вежливого «спасибо» не сказал. Билл стоял рядом, смотрел на него и изо всех сил старался не улыбнуться, даже щеку изнутри прикусить пришлось. Такие нарочито-показательные выступления его забавляли чрезвычайно. Том вызывал в нем какие-то странные, совершенно непрофессиональные чувства. Очень хотелось подойти сейчас к нему, такому нахохлившемуся, погладить по голове и сказать, что все непременно будет хорошо, что вместе они со всем справятся.
В полной тишине они провели еще минут пять. Том всё так же сидел, уставившись в пластиковый стаканчик, а Билл стоял и думал, что ему теперь делать: снова попытаться начать разговор или не раздражать лишний раз навязчивостью. Положение спас заглянувший Георг.
– Ребят, там уже собрались все. И Лиз приехала. Лиза – это наш гример, – объяснил он специально для Билла. – Ну что, идем?
Идти пришлось недалеко, в соседнюю комнату. Большую, светлую, обставленную намного лучше предыдущей. Несколько кресел, диван, на этот раз новый и удобный, огромное зеркало и стоящий перед ним столик, заставленный всякими баночками и бутылочками. Парни уже были там, расположившись, кто где. В центре картины сияла - по-другому и не скажешь - маленькая, хорошенькая, очень подвижная девушка.
– Томми, малыш, рада тебя видеть, – воскликнула она, стремительно подходя к парню. – Как ты? Всё в порядке? Я слышала…
– Лиз, не надо, – перебил ее Том. – Сейчас уже всё хорошо.
Билл насторожился. Вот это уже было интересно. То, как мягко лаская девичьи пальцы прошлись по руке Тома. Как тот, обняв Лиз за плечи, притянул к себе, на секунду прижимаясь всем телом. Как девушка посмотрела прямо в глаза, с нежной улыбкой глядя на него снизу вверх. Между этими двумя явно было что-то большее, чем просто работа или дружба. А может быть, и сейчас есть. И Биллу было очень интересно узнать, на какой стадии находятся их отношения.
– Вы долго еще обниматься собираетесь или, может быть, уже делом займемся? – ехидно протянул по-барски развалившийся в кресле Макс, постукивая кончиками пальцев по подлокотнику.
– Да, конечно. Тем более что времени понадобится много. Выглядишь отвратительно. Даже не знаю, что здесь можно сделать… – хмыкнула в ответ Лиз, отрываясь от Тома.
– Один ноль в пользу Лизы! – хихикнул Георг, заслужив своим высказыванием злой взгляд.
– А это что за прелесть?! – вдруг воскликнула девушка, заметив стоящего в стороне Билла.
– А ты у Тома спроси, – всё не желал успокаиваться фронтмен. – Это его прелесть…
– Пасть закрой, – рыкнул Том, нервно покосившись на помощника.
– А что? Скажешь не так? – продолжал веселиться Макс, видя, какую реакцию вызывают его насмешки. – Вы же у нас почти круглосуточно теперь вместе ходите. Куда один, туда и другой. Почти как семейная пара. Не боишься, что сплетни поползут, а, Томми?
– Я сказал, заткнись! – прошипел Том, делая угрожающий шаг в сторону кресла.
– Правда глаза колет? Представляю, как твои поклонницы разочаруются, когда выяснится, что наш мачо на мальчиков переключился…
– А даже если и так, тебе-то какое дело? – оскалился гитарист. – Завидуешь? Чужая популярность покоя не дает? По ночам спать мешает?
– Да сдался ты мне! – вскочил на ноги Макс, тоже начиная злиться. – Было бы чему завидовать!
– Скажешь, нет? Думаешь, никто не видит, что ты собственной злобой захлебнуться готов, стоит только кому-то внимания достаться больше, чем Его Высочеству? – с расстановкой проговорил Том, сжимая побелевшие от злости и напряжения пальцы.
Билл внимательно всмотрелся в его лицо, ловя каждую эмоцию. Он столько времени бился, пытаясь подружиться, и ничего. Никакого контакта. Никакого намека на откровенность. А тут… похоже, именно в моменты ярости Том становится более открытым, честным. Забывает про самоконтроль, и тогда от него можно получить хоть какую-то информацию.
– Эй, красавчик, – бросил Макс, неподвижно наблюдающему за этой сценой Биллу. – Ты бы за своим подопечным лучше приглядывал, а то у него опять крыша ехать начинает…
– Закончили, – неожиданно раздался совершенно спокойный голос, прерывая перепалку. Все, как по команде, повернулись к медленно поднимающемуся со своего места Густаву. – Ты, – взгляд, не терпящий возражения, в сторону Макса, – сел в кресло, раз уж так не терпится начать марафет наводить. А ты, – уже Тому, – сходи покури пока. Воздухом подыши. Успокойся.
Что самое удивительное, возражать ему никто не стал. Даже Макс беспрекословно выполнил распоряжение ударника. Билл еле сдержал торжествующую улыбку, глядя вслед выскочившему из комнаты Тому. Тактика, которую он выбрал, в корне неверна и с его подопечным работать не будет. Лаской, уговорами и сочувствием здесь ничего не добьешься. Тому не нужно угождать, его нужно провоцировать. И Билл точно знал, что теперь делать.
***
Том вылетел из здания, громко хлопнув дверью. Завернув за угол и достав сигареты, вытащил одну, пытаясь прикурить. Пальцы тряслись, и сигарета, не выдержав такого издевательства, сломалась.
«Твою мать! – металась в голове мысль, когда Том доставал другую, насильно заставляя себя успокоиться. Щелчок зажигалки. Глубокая, нервная затяжка. Кажется, стало легче. Мысли опять вернулись к сцене в гримерке. – Вот какого дьявола Макс опять цепляется?! Делать ему больше нех*р, что ли? Шел бы, песню какую-нибудь поучил! И этот еще. Стоит, пялится… как будто насекомое под лупой разглядывает!».
К схваткам с Максом Том за эти годы привык, тот постоянно цеплялся, оттачивая на Томе свое остроумие. И это уже практически не трогало, став обыденностью. Но сегодня все было по-другому.
«А все это тощее недоразумение виновато! - сигарета закончилась слишком быстро, пришлось доставать еще одну. Снова закуривать, стараясь не сломать хрупкую палочку. – Как же он меня достал. Вроде и не делает ничего такого, а все равно бесит».
Том и сам не знал, почему его так раздражает помощник. То ли из-за того, что навязан он был почти насильно. То ли из-за странной, приятной дрожи в позвоночнике, которая появлялась каждый раз при взгляде на холодное отстраненное лицо с тонкими, красивыми чертами. А еще очень не хотелось выглядеть перед ним дураком. А именно так чувствовал себя Том всё это время, не имея возможности скрыться от внимательного, не отпускающего ни на секунду взгляда, который он ощущал всей кожей, словно по спине ладонью проводили.
Он докуривал уже третью сигарету, когда дверь открылась, и на улицу вышел Густав. Встал рядом, чуть прищурив глаза на ярком солнце. Пожалуй, это был единственный человек в окружении Тома, который не раздражал никогда. Густав был неразговорчивым, но он умел молчать как-то так, что это совершенно не напрягало. Вокруг него не было ауры загадочности или таинственности, от которых быстро устаешь. Благодаря своему молчанию он казался спокойным, уравновешенным, надежным. Они простояли в тишине минут пятнадцать, прежде чем Густав тихо заговорил:
– Ну чего ты на него внимания обращаешь? Знаешь же, как наша звезда покрасоваться любит. Особенно перед публикой. А тут такая возможность представилась…
– Да все я понимаю, – выпалил Том, нервно проведя рукой по косичкам. – Просто бесит. Если не устраивает что-то, так бы сразу и сказал. Ну, или врезал, я бы и то понял. Так нет, он же, с*ка, ехидничает… да еще и при всех. А тут еще этот… – Том с тоской глянул на потухшую сигарету, прикидывая, выкурить еще одну или пока хватит.
– Так тебя больше Макс злит или Билл твой?
– Бл*ть, Густав! И ты туда же?! Не мой он!
– Не злись. Просто мы уже все привыкать начинаем к тому, как вы дружненько парочкой ходите. Симпатично смотритесь…
– Вот я сейчас точно кому-то врежу! – рявкнул Том, совсем без злости в голосе.
– Не-а, не врежешь, – усмехнулся друг. – Ты меня для такого вандализма слишком сильно любишь. И Лиз тебе за мою подпорченную физиономию башку оторвет, – он опять замолчал ненадолго, а потом задумчиво проговорил: – В сложившейся ситуации выход у тебя один. Сиди тихо и не рыпайся, чтобы Дэвид понял, что надобность в сопровождающем для тебя отпала. Пойдем, работать пора. Нам уже всем красоту навели, один ты остался.