— Разумеется, это просто только на словах. Чтобы проделать подобное — нужны усилия и знания. Это не магия, где все случается по мановению волшебной палочки. Это кропотливая работа с энергией, так называемым «тонким миром». Знание его свойств и приемов работы с ним. В целом, если представить себе весь этот «над-мир», как его когда-то назвали студенты, то он похож на многослойный сэндвич, если его свернуть в шар и знак бесконечности одновременно. У каждого поля или уровня своя специфика, но некоторые них доступны не всем. Например, информационное поле, которые студенты называют «эфиром». Строго говоря, это не совсем информационное поле. Скорее, это напоминает ноосферу в том виде, в котором мы привыкли ее представлять. Эмоции, мысли — весь тот белый шум, который сопровождает человека всю его жизнь. Поле — это белый шум всех живущих. Его более тонкий уровень — «сверх-эфир». Это ноосфера технологов, паранормов и прочих обладателей того или иного Дара. Это — первый уровень, фактически «нулевой». Тот, который будет в вашем распоряжении уже на первых неделях. Разумеется, при условии должного старания. Все, что идет за информационным уровнем имеет общую энергетическую основу, за исключением «сумеречной зоны», о которой мы с вами поговорим позднее. «Тяжелые» уровни или уровни «тяжелой энергии» — это наше прошлое. То, что не изменить ни одному хронику какими бы запредельным не были бы его возможности. По факту это узловые точки, избежать которых невозможно, какой бы выбор не был сделан. Работать с ними можно только в «режиме просмотра» и касается это исключительно хроников. Наше будущее практически невесомо. Именно с уровня Статики начинают свою работу технологи. Это платформа. Основа. И только укрепившись на ней, установив якорь, который удержит при любом погружении, можно идти дальше. Наше ближайшее будущее. Оно изменчиво и не имеет какой-то определенной формы и намека на материальность, разобраться в нем и не сойти с ума могут только оракулы. Наше далекое будущее — это уровень Хаоса. Я не в состоянии увидеть его, но Оракулы говорят, что он похож на безумное смешение разноцветных нитей, и я склонен им верить. Но уровни будущего — вотчина Оракулов и Операторов. А между тем, и у хроников, и у материалистов есть свои. Совершенно особенные. Материалисты — это физики тонкого уровня. Атомы, молекулы, нейтроны — в их способностях видеть самые мельчайшие частицы, из которых состоят те или иные предметы и их связи между собой. Превратить воду в вино сложно, но можно. Другой вопрос — сколько усилий, знаний на это потребуется и сколько звеньев придется перебрать для достижения результата.
Хроники — тоже физики, разве что иного плана. Время — не материально. Его невозможно увидеть и пощупать. Но и на него можно воздействовать. Уровень Хроноса — это начало и конец. Бесконечность. Все секунды и миллисекунды, которые уже прошли и которым только предстоит пройти. Не пытайтесь представить себе это сейчас. Представить, осознать и принять. И, само главное, то, что я уже сказал. В этом мире, все уровни так или иначе связаны между собой. Ученые институтов изучают их до сих пор, составляют карты и сборники с описанием, содержание которых вам, господа, придется выучить наизусть. Если конечно, не хотите неприятных последствий. Любое неправильное действие, любая ошибка могут привести к фатальным последствиям, исправить которые будет невозможно даже хронику или корректору. Мы еще гости в тонком мире. Нами не изучены до конца все его правила и возможности. Например, почему после того или иного случившегося события оно, такое обычное с виду, становится вдруг узловой точкой, застывая намертво, не давая возможности изменить прошлое или лишая выбора в будущем. По факту, жизнь сама устанавливает свои законы, хотя если кто-то заикнется о Высшем разуме, никто из технологов даже не улыбнется. Называйте это как хотите — роком или судьбой, но ведь кто-то создает те самые точки выбора, кто-то ведет нас всю нашу жизнь. Мы похожи на слепых котят, тыкающихся наугад, но мы учимся. Все и всегда. Но, думаю, на сегодня вам хватит информации. Подумайте над тем, что вы услышали, попробуйте уложить это у себя в голове. Обсудите между собой. А в конце недели мы с вами снова встретимся и начнем заниматься. Кто еще не взял учебники, навестите библиотеку и полистайте на досуге первый параграф. Ну, а теперь… у кого-нибудь есть вопросы?
— Зачем все это надо?
— Как это открыли?
— Когда это началось?
— Что такое «сумеречная зона»?
— Почему это так опасно?
— Почему здесь только мальчики, а девчонок нет?
И еще десятки вопросов, часть из которых были вполне привычны, часть — еще нет. Когда их поток иссяк, Деймос поднял руку, успокаивая разошедшихся и возбужденных мальчишек, а сам устроился у края своего стола.
— Не на все ваши вопросы я могу ответить прямо сейчас. Что-то вы пока просто не поймете, что-то узнаете на других дисциплинах, но кое-что я все-таки вам поведаю. Самый актуальный, я так понимаю, вопрос — почему здесь нет девушек. Хороший вопрос на самом деле, хоть я и уверен, что Александр Владимирович вам на него ответил. Мой ответ: энергия женского начала не совместима с уровнями тонкого мира. Но это не значит, что прекрасный пол совсем не участвует. Из девушек получаются отличные технологи-медики и медиумы. Гораздо более лучшие, чем из мужчин. Хотя бы потому, что у них нет необходимости учиться так, как приходится это делать нам. У них свои собственные способы, каналы связи, если хотите. Они воспринимают информацию по-другому, используют ее по-другому. Разумеется, и среди них встречаются исключения. Еще во время моей учебы самым сильным оракулом была женщина.
Что касается истории, скажем так, открытия, то это вам гораздо лучше, красочнее и понятнее расскажут на уроках истории, а у вас их будет аж три вида: история тонкого мира, история учений и особенности Тяжелого уровня, который как вы, надеюсь, помните, фактически и есть история. А вот вопросы безопасности — очень серьезная тема. Настолько, что все четыре года, что вы будете здесь, его вам будут преподавать. Многие из вас столкнулись с неприятием окружающих. Вас научат, как вести себя в обычном мире, среди обывателей. Безопасность — это важно, это очень важно. Многие из тех, кто уже учился, но забыл или проигнорировал элементарные правила — превратились в тени, заблудившись на уровнях, в коих достаточно ловушек, трясин и болот. Здесь находится только их тело, все остальное — уже никогда не вернется. Но это крайний, самый крайний случай. Гораздо больше на свете Потерянных. Это те, чей Дар ушел. Навсегда. Поэтому никогда не пренебрегайте советами отдохнуть и прислушивайтесь к сигналам своего тела и мозга. Сонливость, утомляемость — это и в тонком мире первые симптомы переутомления. Но если в обычном материальном мире от них можно избавиться, банально выспавшись, то в вашем случае восстановление — гораздо более долгий и трудоемкий процесс. Но даже в таком случае Дар возвращается рано или поздно. По-настоящему Потерянным технолог может стать, если он сам этого хочет. Истово и сильно хочет расстаться со своим даром. Это происходит, это работает. Религиозные убеждения, принципы, давления обстоятельств — причины могут быть разные и уважительные. Никто не вправе осуждать, принуждать и останавливать. Второй способ стать по-настоящему Потерянным — совершить преступление. Может, не наказуемое с точки зрения обычной морали, но недопустимое в тонком мире. Например, сознательно бросить в беде, оставить без помощи или подставить под угрозу чью-то жизнь. Поэтому если вы трусите, если не в состоянии забыть на время работы личную неприязнь — вам не место в тонком мире. Вам всем придется заглянуть внутрь себя. Разобраться в себе, своем характере, слабых сторонах. Это вопрос вашего выживания. Это нужно не нам, а вам. В первую очередь — вам. Ибо потерявшие дар не по собственному желанию, а по наказанию… как правило, заканчивают очень плохо. Не самая приятная перспектива. Но еще менее приятная — потерять дар на уровне, попав в ловушку. Их немного, но они есть, они отличаются и очень опасны. Например, Черные дыры, подобно тем, что есть в космосе, высасывают энергию. Всю энергию вместе до капли. Без подпитки искра Дара гаснет навсегда. Попавшие в Заводь со своим рассудком расстаются навсегда, для них жизнь превращается либо в день сурка либо в бесконечное ничто. И это только два типа ловушек.
Деймос обвел притихших и разом посерьезневших мальчишек тяжелым взглядом и позволил себе улыбнуться.
— Я не хочу вас пугать. Не хочу, чтобы вы боялись выйти дальше «нулевого» уровня. Ничего этого не случится, если соблюдать правила, слушать преподавателей и никогда, никогда не забывать о том, что все это — не игрушка, не компьютерная симуляция. Это все по-настоящему. Так что… — он хлопнул ладонями по бедрам и выпрямился. — Все будет хорошо, парни. Ну, а пока… Как насчет того, чтобы немного поскрипеть мозгами? Я хочу, чтобы вы, каждый из вас взял сейчас листок бумаги и, хорошенько подумав, проанализировав все самое необычное, что случалось с вами в жизни, написал, кем он себя считает: оракулом, оператором, хроником или материалистом. И кем бы он хотел быть. Я никого не тороплю, до окончания урока еще полно времени. Но я хочу, чтобы вы отнеслись к этому серьезно. Итак, приступайте, господа.
====== 5. ======
5.
День прошел быстро. Очень быстро. За хлопотами и суетой первого учебного дня, разбором коротких конфликтов на межнациональной и прочих почвах. Дейм устал, а еще неясная тревога терзала. На обеде Кот еще раз пересекся с Аяном. Они не разговаривали, даже не касались друг друга, но воронки, образовавшейся вокруг них, хватило бы на то, чтобы утянуть за собой весь Институт. Благо, что рассеялась она почти мгновенно и без последствий. Павел был замечен крутящимся вокруг украинца, и издалека наблюдающим за Шенноном. Рому, проигнорировавшего указание о сне, никто не трогал, но это, скорее, заслуга новоприобретенных друзей, которые щитом стояли, не подпуская никого ближе. Впрочем, Силиверстов ушел к себе сразу, как только закончились занятия. И Дейм еле удержал себя от того, чтобы не последовать за ним, воспользовавшись оставшимся на ладонях оттиском. Стоило дождаться ужина и остальных. Так будет легче. Хотя предчувствие не обещало ничего хорошего. Проблема Романа была нестандартной и внушала опасения. Поэтому стоило запастись силой и энергией. Кстати, об ужине. Он давно сервирован.
Первым, как всегда, пришел Лемешев. Чинно постучал в дверь, хоть мог свободно открыть сам. С некоторых пор он уважал личные границы и приватное пространство. Он устал. Впрочем, меньше чем думал. Группа была достаточно умная и продвинутая и материал ловила легко. И все-таки напряжение давало о себе знать. Слишком много стен пришлось удерживать.
— Прекрасные дети. Совершенно очаровательные. Но такие озабоченные, что страшно становится. Ладно еще не научились давить на материалистов, иначе треть группы девками б стали. Оргазм хорош в любой форме. Хоть в женской, хоть в мужской.
— Себя вспомни. А у них третий год воздержания пошел, — хмыкнул Дейм, всем телом оборачиваясь к нему. — Ты тоже это чувствуешь? Здесь, — он коснулся ладонью своего солнечного сплетения. — Как раньше, только сильнее.
— Я на втором курсе не выдержал и пошел ловить тебя по углам, — фыркнул Александр. — По-моему отлично получилось, м? Кстати, тебе моя Сашенька хоть немножко нравилась? Ну красивая же девочка получилась!
Господин Лемешев приблизился, закинул руки ему за шею и потянулся всем телом, позволяя себе почувствовать его напряжение и вновь задрожавшую внутри алую нить. Дрогнувшую и рванувшуюся навстречу ему, заплясавшую на неощутимом ветру.
— Ты такой мне всегда нравился больше, — Дейм подхватил его, потерся щекой о щеку, закрыв глаза и с головой уходя в ощущение тепла, окружившее их словно коконом. — Еще дня два — и мы снова друг в друга вляпаемся. Как же мне не хватало тебя, Сашка…
— Ты этого боишься? — шепотом полюбопытствовал тот. — Мне все равно. Я не собираюсь маяться без тебя. Вот как хочешь. Но если ты все еще планируешь возвращение к жене, так и знай, свяжу и упакую в карман. Ты от меня никуда не денешься, Грека, хватит, десять лет бегал где-то.
— Я боюсь, что кому-то потом снова придет в голову нас разорвать, — Дейм тоскливо вздохнул и усилием воли отстранился. Тело отзывалось на близость, и рассудок начинал мутиться. Все это время он не жил монахом, но словно первый раз, первый курс. — Только Гейр… Не стоит ему это видеть. А он уже близко.
— Я думаю что он уже просчитал кучу вероятностей где мы с тобой вместе, мы в ссоре, мы не вместе или мы с другими. Будь рядом Натан — он бы даже вытянул наиболее благоприятную поближе… — Александр снисходительно усмехнулся, но позволил ему отойти. — Ты прелесть, мой Тесей, все еще боишься быть побежденным своим Минотавром?
Деймос только бровь вскинул.
— Уж не ты ли Минотавр?
— Нет, мой милый, твой Минотавр живет внутри тебя, потому что ты сам себе Лабиринт, — Александр приподнялся на цыпочках и легко тронул его губы своими, а затем снова шагнул назад, разрывая между ними расстояние.
За дверью — шаги. Деликатный стук. Пауза в пять секунд. Лемешев выразительно улыбнулся, точно говоря: вот видишь? И буквально спустя пару вздохов вошел Гейр.
— Входит Секс! — прокомментировал Александр, картинно падая в кресло у стола.
— Прости, что? — выгнул бровь норг.
— О-о-о, — картинно-разочарованно закатил глаза господин преподаватель. — Я постоянно забываю, что вы оба ни черта не понимаете наших идиом. Я только с пацанами поприкалываться и могу!
Деймос усмехнулся, неожиданно подмигнул Гейру и на не очень хорошем, но понятном русском произнес:
— Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.
— В греческом зале… в греческом зале… — не остался в долгу господин Линдстрем, так же присаживаясь в свободное кресло под хохот Лемешева.
— Уделали, парни, да… беру свои слова обратно!
— Олухи, — почти нежно улыбнулся Деймос и устроился сам. — Съедаем все. Сладкое — особенно. Работа сегодня предстоит немаленькая. Честно говоря, давно я этим не занимался. Саша, ты забрал у Ромы книгу, которую он читал?
— Само собой, — уплетая салат, сообщил Лемешев, доставая из кармана джинсов тоненькую книжицу модулей для первого курса.- Держал в руках ровно пять минут. — Книжица перекочевала поближе к греку.
— Не замечал за тобой страсти к точности, — заметил Гейр, педантично расчленяя стейк, поджаренный с карамельным соусом барбекю.
— Ты удивишься, но время многое меняет и прививает самые неожиданные привычки, — «куснул» в ответ Александр.
— Особенно, если шпынять и пинать на протяжении четырех лет, — хмыкнул Дейм, потягивая сладкий морс. Мозгу нужна была глюкоза и в большом количестве. На книгу он едва взглянул и убрал в сторону. — На самом деле я бы предпочел, если бы у парня действительно была дислексия. И Паша не ходил бы вокруг него, как кот вокруг сметаны. Кстати, этот молодой человек был замечен рядом с Бехеревым. У него никаких странностей нет, надеюсь?
— Рядом с Бе-хе-ро-ви-чем, — по слогам произнес Лемешев. — Пока не знаю. Сегодня во всяком случае никак не проявились. Но мне тоже не нравится пристальное внимание квартета к этим ребятам.
— Ну, прости, что так обидел твоего любимца, — без капли раскаяния в голосе произнес Деймос. — И вариантов на самом деле много. Либо Сказочник сумел увидеть их появление, либо квартет просто напрягает сам факт наличия конкурентов, мало чем им уступающих, а уж прочувствовать их мог каждый, кто дал бы себе труд «прослушать эфир» еще вечером накануне. А то, что Кот сошелся с Аяном только вчера объясняется просто: сам господин Кунимицу появился не так давно. Есть еще вариант, и вот он мне не нравится совсем: парни могут присматривать себе союзников. А при отсутствии информации об их планах мы просто не имеем право допустить запечатление и создание стихийных мелких. Порознь их легче контролировать и ограничивать в случае необходимости. А возможности Романа, например, предполагают, что это сделать придется. Он действительно инициирован. И давно ко всему готов, раз сумел разглядеть вторичную матрицу. Больше всего меня удивляет, что он смог воспроизвести ее по памяти, хотя при чтении он видел то же, что и остальные.
— Лично меня порядком смущает тот факт, что я НЕ вижу вариантов развития событий для младших. Я вижу их потенциал, я вижу направленность дара каждого, я не вижу их потолка, а это само по себе очень круто. Но я не вижу их… ни группой, ни вероятностей разделения. Я не вижу их соратниками квартета. Я их просто не вижу. Я видел как они собирались, ощущал дорожку каждого, но сейчас это туман неопределенности. Я смотрю не сверху. Я как-будто смотрю изнутри и вижу не дальше узла вероятности, — Гейр по-прежнему пилил мясо в тарелке, не поднимая от белого фарфора взгляда. Словно это простое действие его успокаивало. Словно ему было нужно смотреть на раздираемые ножом волокна в соусе.