— Агейр? — в голосе Александра отчетливо послышалось предостережение. Но господин Линдстрем ему не внял.
— Первое — психосоматертическая матрица, позволяющая раскрывать, или точней сказать, взламывать энергетические блоки, выставленные природой у одаренных. Когда блок снят — дальнейшее обучение позволяет максимально раскрыть потенциал и его способность оперировать тонкими материями. О втором, простите, вам знать рано. Но повторюсь, только пока.
Роман молчал долго, скользя растерянным, почти ошарашенным взглядом по кабинету.
— Тонкими материями? — переспросил он сорвавшимся в конце голосом. Да что тут происходит?! Мотнув головой, он отступил на шаг и зажмурился. Нервы ни к черту. Слишком много всего.
Дверь за спиной открылась и закрылась без стука. Рома обернулся и нахмурился, встретившись взглядом с незнакомым мужчиной с почти прозрачными голубыми глазами. Память тут же отозвалась и выдала имя того, кого хотел дождаться Лемешев. Деймос.
— Доброго утра, — вошедший кивнул всем и чуть заметно улыбнулся Роману. — Что-то случилось?
— Хьюстон, у нас проблема, — Александр оторвался наконец от стола и, подойдя ближе, аккуратно положил ладонь на лоб Ромы. И снова прохлада, и снова запах хвои, можжевельника, свежескошенной травы и еще ледяной свежей воды. Бодрящий и успокаивающий одновременно. Странно, но потянуло в сон. Почти мгновенно. — Признаюсь честно, я с таким сталкиваюсь впервые. Я не знаю как долго ты куратор, не знаю, видел ли подобное.
— Роман, присядьте в кресло, думаю, там вам будет удобнее, — негромко предложил хозяин кабинета.
— Меня уже не мутит, спасибо, — Рома мягко ушел из-под руки Лемешева, но приглашение принял, чувствуя себя ну очень неловко. Это ощущение ему никогда не нравилось, поэтому он начал понемногу злиться.
— Мне кто-нибудь объяснит, что именно произошло? — Деймос вскинул бровь, наблюдая за манипуляциями сначала Александра, а потом и Романа.
— Господин Силиверстов не может читать текстовые модули Введения, — хмыкнул Александр. — Его мутить начинает. Господин ректор любезно сообщил, что это такая форма дислексии. При повторе прочитанного фрагмента… короче…
— Короче — Роман прочел второй слой матрицы. А такого быть не должно. Не на первом курсе, — оборвал его излияния Агейр.
Деймос нахмурился, а потом подошел к сидящему Роману и, взяв его за руки, опустился прямо на пол перед ним. Закрыл глаза, и Силиверстов, крупно вздрогнув, начал вдруг проваливаться куда-то. Куда-то в темноту, водоворот. Вскинулся, испугавшись вдруг, что задохнется. Вцепившись в руки Деймоса, показавшиеся единственно реальными, он попытался вырваться, но это было все равно, что бороться с девятибалльным штормом. Он падал и падал, пока по глазам вдруг не ударил яркий свет. И все остановилось разом. Водоворот, падение. Только в истерике билось сердце и хотелось набрать воздуха больше. Рома распахнул глаза, оглядел собравшихся вокруг него мужчин и обмяк, чувствуя себя маленьким и сломанным. Хотелось забиться под одеяло и не высовывать нос.
— Все уже хорошо, — Деймос тепло улыбнулся и безотчетным жестом погладил его дрожащие пальцы. — Ты молодец, но тебе нужно отдохнуть. Прогуляйся до кафе, попробуй мороженого и ложись спать. Тебе это действительно нужно, — он поднялся с пола и вытянул Рому за собой. — С тобой все нормально, нам просто нужно понять, как сделать так, чтобы учеба не приносила тебе дискомфорт.
Рома кивнул, скользнул взглядом по остальным кураторам и, деревянно передвигая ногами, покинул кабинет.
— Понимаешь глубину проблемы? — Александр был серьезен. Предельно серьезен. Настолько, что становилось страшно. Да и самому Александру было страшно. За детей. Потому что один парень-проблема — случайность. Два — стечение обстоятельств. Но что-то подсказывало, что будет еще как минимум двое. И что этот чудесный квартет…
— Что ТЫ увидел, Дейм? — Линдстрем прошелся по кабинету и опустился в кресло. Привычно соединил кончики пальцев рук, поежился, глубже зарываясь в теплый твидовый жакет и намотанный на шею шарф-арафатку. Агейр снова мерз.
— Это похоже на дислексию, но это не она, — Дейм покачал головой, глядя на него и темнея лицом все больше. Он чувствовал тревогу Саши, внутренний холод Агейра, а это значило только то, что они снова начали… собираться. — Это искусственный блок. Не природный. Я не закончил медицинскую специализацию, поэтому могу ошибаться, но его мозг не нуждается в ключе. Он давно разблокирован. Поэтому у него идет рассинхрон. А что случилось и из-за чего — это надо выяснять. Но это надо идти в прошлое.
— Сейчас никак, — покачал головой Линдстрем. — Во-первых, пары, во-вторых, не лучшая идея в первый день занятий оставлять детей без присмотра.
— Дейм не единственный куратор здесь, — возразил Александр.
— Я сказал СЕЙЧАС никак, Саша, — ледяной стержень внутри зазвенел, вступая в резонанс с напряжением Лемешева. — Просто подождем пока все не улягутся спать. Нужно будет немного растянуть время, но надеюсь господин Амфимиади не растерял навыков, м?
— Выдохните, — Деймос повел напряженными плечами. Дрожало внутри, рвалось навстречу. — Мы отвыкли работать вместе, но вспомним быстро. И Гейр прав, Саша. Нам не должны помешать. Мне не нравится этот блок в его голове, а это значит, что работать придется всерьез. Как вышли на этого парня?
— Стандартный тест в течение учебного года показал достаточно развитую интуицию в бытовом плане. Он успешно предвидел неприятности лично для себя, — отозвался норг, так и не переменив позы. — Финальный тест вызвал отличный резонанс. И высокое сопротивление.
Дейм поморщился, покрутил головой, Александр обошел его и, положив руки на плечи, принялся разминать с силой, нажимая, перебирая напряженные мышцы под кожей. Больно, но хорошо.
Дейм выдохнул и благодарно улыбнулся:
— Спасибо, Саша, — и тут же снова стал серьезным. — Мне все больше хочется проверить остальных. Углубленно. Больше никаких непредвиденных и нестандартных ситуаций не было?
— Кот… Санада вчера прощупывал первогодку, Аяна. Предположу, что наш квартет уже что-то чувствует. И считает новичков если не ровней себе, то угрозой. Хоть я пока что не вижу всех вероятностей конфликта.
— Но почти уверен что конфликт будет? — выгнул бровь Лемешев, отстраняясь от грека. Вернулся к столу, налил в толстостенный стакан минералки и принялся пить воду мелкими глотками.
— Мне нужен Натан для того, чтобы действовать на все сто, — глухо обронил Агейр. — Без Натана я не эффективен. Это вы можете землю сотрясать. Но не я.
— Павел вчера разговаривал с Ромой, — Дейм нахмурился. — А он — «шестерка» Сказочника, хоть и сам довольно силен, и у него бешеная чувствительность на любое возмущение. Похоже, они действительно что-то чувствуют, но вот знают ли они, кто именно — даже не могу предположить. Гейр… Натан молчит. Если ему сказали, зачем он нужен — он может уйти в подполье, чтобы не участвовать в этом. Не могу сказать, что не понимаю его.
— Кто еще притягивается? — обернулся к Александру Агейр.
— Бехерович, — отозвался поверх кромки стакана тот. — Потенциальный оператор и очень сильный. Вот только как быстро произойдет разблокировка… Или какая-то хрень. С ними вместе ехал Шеннон, потенциальный материалист. Грек запретил мне лезть к нему в окошко, — в синих глазах заплясали искры. — Так что пришлось подселять его к третьему курсу. У тех на метатренинге тихо едет крыша, так что интересная личная жизнь парню обеспечена и через пару недель, ну ок, через месяц мы проблему решим.
Деймос улыбнулся.
— Если на самом деле именно новенькие — те, ради кого нас созвали, а не наш квартет, то я почти счастлив. Но шкуркой чувствую, что проблем с мелкими будут большие. Аян очень силен, но он не знает, что со всем этим делать и зачем, у парня нет цели, он не знает, зачем ему жить. Запечатление было бы его спасением. А Шеннон — темная лошадка. Очень темная. Но сейчас он — не самая наша актуальная проблема. Сначала надо разобраться с Силиверстовым.
— Вечером, после отбоя, — предложил Линдстрем. — Мальчика звать не будем.
— Мне достаточно его отзвука, — пожал плечами Александр. — Физический контакт не обязателен. Практика. А на тему Аяна я подумаю. Понаблюдать бы надо, чтоб больше без эксцессов.
— Понаблюдай. И с квартета нашего глаз нельзя спускать, появление новичков может их на что-нибудь спровоцировать. Так что все самое веселое впереди. Так что жду всех на поздний ужин, — Деймос улыбнулся, на короткое мгновение обнял Агейра и покинул кабинет.
— Не смотри на меня так, — обозначил ироничную улыбку Гейр. — Ты же знаешь что я с ним никогда не собирался даже. Так что твои укоризненные взгляды и ревность ни к чему совершенно.
— Прости, — Александр оставил опустевший стакан на его столе. Сожаления в извинении не было ни на каплю. — Симпатичный у тебя секретарь.
— В положении ректора свои привилегии и бонусы, — фыркнул норг. — Ладно, свободен до вечера.
— Так уж до вечера?
— На пары, Саша. Метатренинг у третьего курса. И постарайся парней не укатать. И присмотри за квартетом…
Когда за Лемешевым закрылась дверь, мистер Линдстрем позволил себе наконец закрыть глаза. И мысленно заорать.
— Итак, господа, доброго дня, — вошедший в класс Деймос был встречен нестройным ответным приветствием и любопытными взглядами. Окинув глазами лица студентов, улыбнулся про себя. Первоклашки. Никогда не надоест. — Меня зовут Деймос Амфимиади, и я буду преподавать у вас курс теории уровней. Думаю, не ошибусь, если предположу, что мистер Лемешев успел вас заинтриговать, но не успел рассказать, с чем вы, собственно, будете иметь дело, и свое место в этом, новом для вас мире.
Замолчав, он перевел дух и вытянулся перед классом:
— Но сначала я попрошу вас выслушать до конца и только потом задавать вопросы. Как бы вас не подмывало. Самоконтроль, господа, наше все. И в этом вам еще предстоит убедиться. Но пока начнем с малого. Итак… Многие из вас, если не все, сталкивались так или иначе с таким понятием, как вероятности, параллельные вселенные и прочие потусторонние вещи. Фильмы, книги, сериалы. Могу сказать сразу — что-то из показанного там имеет место быть. Но большую часть вам придется забыть. И нет, господа, это не шутка и не розыгрыш. Это все очень серьезно. И чтобы убрать скептицизм с ваших лиц… — Деймос обвел взглядом передние парты, шагнул вперед и взял с одного из них закрытый блокнот. Очаровательно улыбнулся его заинтригованному владельцу и поднял повыше, чтобы было видно всем. На мгновение опустил ресницы, а потом воздух у его руки засветился. Сияние несколько секунд дрожало у кончиков пальцев, а потом расширилось, образовав переливающийся прозрачный шар вокруг блокнота, с которым вдруг начали происходить странные вещи. Он словно разлетелся там, внутри сферы, на составляющие. Обложка, пружинка, листы. С обложки выцвел рисунок, пружинка распрямилась. Сидящие студенты дружно выдохнули, и губы Деймоса, тут же остановившего метаморфозу, дрогнули в улыбке. Так и держа руку перед собой, над которой теперь парило то, что осталось от блокнота, он прошел между рядами, чтобы каждый мог увидеть, и вернулся на свое место. Повел бровью и на обложку снова вернулись краски, проволока снова стала пружиной, и блокнот — блокнотом. Вернув его владельцу, Деймос рассмеялся про себя. Простой фокус всегда имеет успех. И всегда лучше всяких слов подтверждает серьезность происходящего.
— Надеюсь, вопрос об истинности моих дальнейших слов ни у кого не возникнет. Ибо все, что вы видели — это локальный временной сдвиг. Я показал вам, каким был блокнот до того, как стать, собственно блокнотом. Некоторые из вас по окончанию института смогут делать также. Работать со временем. Останавливать его, ускорять, замедлять и еще кучу вещей, о которых вы даже не думаете. Другие смогут предвидеть будущее, изменять его или работать с материей. У каждого из вас после окончания базовых курсов начнется специализация, но до той поры вы, господа, все равны. У вас есть Дар. У каждого свой. Но иногда он чуть больше и имеет разную направленность. Наша задача — создать условия для его развития. Ваша — учиться и понять, какая именно специализация — ваша. Большая часть разбирается в этом вопросе уже в ходе первого семестра или первой недели, но всегда есть исключения. И если кто-то из вас им станет — волноваться не стоит. Но это все лирика. А теперь к более серьезным вопросам.
Мир, в котором мы с вами живем, далеко не так прост, понятен и прозрачен, каким мы привыкли его видеть. Нашу планету, нас самих, все, что вокруг нас, пронизывают энергетические поля, имеющие разные структуры, плотность и назначение. Воздействуя на них, работая с ними, мы можем изменять мир, делая его менее опасным и чуть более комфортным. Разумеется, не все так просто и легко, но об этом вам расскажут чуть позже. Моя же задача сейчас — объяснить вам зачем это нужно и как это происходит.
Выходящие из стен института технологи чаще всего делятся на четыре категории. Нет главной, невозможно сказать, кто важнее. Имеет значение только уровень, который зависит от способностей, вкладываемых усилий и желания. Минимальный уровень каждого из вас по результатам теста признан достаточно высоким, иначе вы учились бы в другом филиале. Но и спрос с вас тоже будет гораздо больше. Равно как и налагаемая ответственность. Но давайте по порядку. И начну я, пожалуй, с наших Оракулов. Это общее понятие, но включает оно в себя гораздо больше, чем просто способность предвидеть будущее. Это десятки, сотни нитей и лент вероятностей, каждая из которых приводит к тому-то или другому событию. Оракулы видят узловые точки, которые невозможно избежать, видят шансы, пути выхода, варианты. Но изменить будущее, выдернуть, сделать главной нужную вероятность они не могут. Только наметить путь. Дальше идет работа Операторов. Тех, кто не видит других нитей, других путей, а следует лишь тем маячкам, которые для них оставляют оракулы. Они меняют вероятности и события, условия, в которых делается выбор. Самый простой пример — человеческая жизнь обычного среднестатистического обывателя. Который десятки раз за день делает свой выбор. И от того, каким он будет — зависит по какой линии вероятности он пойдет дальше. Когда мы стоим перед витриной магазина, думаем, идти ли с друзьями на вечеринку или какую рубашку надеть — все имеет значение на самом деле. Представьте себе юношу, собирающего, например, в институт. Он стоит перед шкафом и между зеленой рубашкой и черной выбирает зеленую. Ему и пока еще вам кажется, что в этом нет ничего особенного. Но девушка, с которой он столкнется на лестнице, не любит зеленый цвет. Она пройдет мимо, даже не подняв взгляд на его лицо, и они разойдутся как в море корабли, хотя если бы он надел черную — она бы ему улыбнулась, а он бы набрался смелости познакомиться. Через два года они бы поженились, и еще через год родили сына, который в будущем стал бы великим ученым. Такая мелочь, правда? Всего лишь не тот цвет рубашки, и основанная линия его вероятности растворилась, оставив другую, менее счастливую. Это то, что видит Оракул. А теперь представим себе, что тот самый не родившийся ученый очень важен для будущего. Настолько, что было принято решение вмешаться. Оракул видит узловую точку, намечает ее и отдает в работу Оператору, работа которого приведет к тому, что в тот день именно зеленая рубашка окажется негодной к носке. Как это сделать?
А вот тут в игру вступает либо хроник, либо материалист, а то и оба сразу, в зависимости от сложности случая и дальности события. Материалист, дар которого в способности изменения сущности природы, этакий живой и более расширенный вариант «алхимического камня», сморщит ковер в складку на пути нашего юноши, и тот, споткнувшись, расплещет на себя кофе. Ну, а если к нему присоединится хроник, то пятно появится на рубашке еще до того, как ее достанут из шкафа.
Деймос остановился перевести дух и удовлетворенно улыбнулся. Горящие глаза мальчишек, выражение на их лицах — стоило всего. И да, эта вот тишина — потрясенная, почти волшебная — тоже.