— Словно их что-то или кто-то закрывает. Вопрос в том, у кого хватит сил закрыть вероятности от такого оракула как ты, Гейр. Что ты видел в Шенноне? Его персона, кажется, даже наш квартет в ступор вводит.
— О, этот вообще закрыт. В коконе. Запаян. Обернут в сотню оберток. И стабилен. В идеальном равновесии. Как будто все, что с ним происходило до сих пор не раскачивало, а напротив, упрочняло его основу. Но все тесты показали результат со стопроцентной склонностью к управлению материей. И еще, стабилизации возмущений. Любых, — прекратив терзать мясо, Гейр принялся его есть. Медленно и старательно разжевывая мелкие кусочки.
— Он как противодействие, громоотвод, — задумчиво выдал Деймос. — Баланс всей системы, — он только покачал головой, представив себе это. — В таком случае, чем позже об этом узнают — тем лучше. Подобных ему почти нет. Но тут возникает вопрос: а стоит ли его… менять. И не изменится ли природа его дара после первого же секса.
— Секс не меняет, — покачал головой Александр. — Я когда рискнул на каникулах с девчонкой переспать, блин, ну сам помнишь, из ушей чуть дым не валил, так вот, я ни на один из планаров выйти не смог. Я истратил свою энергию на нее. Так с любым из одаренных. Секс не меняет. Он либо выкачивает энергию, либо уравновешивает ее. Перекосов не будет. Я уверен.
— Что-то мне кажется, что и с господином Силиверстовым ничего не должно было произойти, однако мы все имеем то, что имеем, — ехидно протянул Деймос. — Но уже слишком поздно, ночь на дворе. Поэтому тратить время не будем. Поговорить можно позже.
— Ну, я-то готов экран ставить по щелчку, — муркнул Лемешев, потягиваясь в кресле и сдвигая в сторону опустевшую тарелку и стакан. — А ты готов откатывать нас?
— Гейр? — Деймос повернулся к Линдстрему. — Здесь не нужно вмешательство, только наблюдение, так что мы справимся без Натана. Мне нужно только, чтобы ты показал и зафиксировал все узловые точки вероятности Романа. Судя по силе блока, интервал — не меньше десяти лет от этого дня. В идеале — одиннадцать-двенадцать. Сможешь?
— Не вопрос, — кивнул норг.
Под зажмуренными веками полыхнул символ, и комната поплыла, теряя рамки очертаний. Междумирье-муть. То самое, где так легко отслеживать пылающие вероятностные линии, те самые, где можно держать в руках алую ленту чужой жизни. Перервать нельзя. Хлесткий удар перерванного существования здесь — цеплял не только того, кто перервал бытие, но и десятки других нитей-лент, уничтожая слишком многое…
Дом несбывшегося будущего. Обитель оракулов. Вотчина операторов. Здесь трудно дышать. Каждый вздох опьяняет. И отнюдь не так как пьянит алкоголь. Скорее так дурманит голову тяжелая дурь. Пьет силы и решимость. Манит тысячами непрожитых дней, несовершенных открытий, не созданных шедевров. Отравляет разум, даруя ощущение всемогущества и вседозволенности. Лишает воли.
— Я готов, — вот она, алая лента юного провидца. Шелковистая на ощупь. Такая нежная еще. Неоформившийся оракул.
Деймос вломился на уровень лихим ветром, почти штормом. Закружил на месте, замер световым сгустком, словно задумавшись, а потом обнял дрожащую в невидимых руках ленту вероятности и потянул на себя, словно сматывая в клубок. Очень осторожно, почти нежно, чуть не лаская узлы — ключевые точки, от которых в стороны тянулись другие вероятности — последствия не сделанного выбора. И дальше, дальше, пока под глазами не заполыхало от напряжения. Что видел там, в светящемся полумраке хроник, как текло время для него — знал только Деймос. Но когда пульсирующий сгусток отпустил, наконец, алую нить — не ушел, покинув чужой для него уровень, а замер, то ли ожидая чего-то, то ли прислушиваясь. И исчез, стоило только на краю сознания, на самой границы восприятия мелькнуть сияющему ярко-золотистому хвосту.
Выходить было трудно. Кружилась голова. Но контроль и привычка свое дело сделали. Когда Агейр открыл глаза, он был в комнате, за столом, пусть и мокрый от приложенных усилий и дрожащий от усталости. Настолько выборочный и глубокий уход без оператора — выматывал.
— Что ты увидел? — залпом выпив предложенный Александром морс, спросил он.
Грек выглядел не лучше. Разве что хмурился вдобавок.
— Трудно понять, — откровенно на все наплевав, он сполз по сидению и закрыл глаза, обмякая. Разве что напряжение на лице выдавало, что до настоящего расслабления так далеко. — Я не знаю, был ли у него активирован дар с рождения или что-то случилось, но сейчас это неважно. Важно то, что он свои… видения озвучивал, предсказывая погоду или неприятности. Его считали странным. Друзей не было. — Он начал говорить ломкими короткими фразами, и обычно это означало, что весь контроль уходит на поддержание спокойствия. — Его обзывали. Часто, много, обидно. Поэтому он привык. В девять родители решили его лечить, — Деймос открыл глаза и нехотя выпрямился, потянувшись к словно ждущей его шоколадной конфете из горького шоколада. — Его отправили в больницу, когда случилась первая паническая атака.
— Бред какой-то. Почему на это сразу не обратили внимания? — раздраженно бросил Лемешев. — И как это все коррелирует с отношениями с матерью? Я не понимаю, как это все вообще могло произойти? Пацан неглупый. И в общем благополучный.
— Потому что дальше было веселее, — Деймос хмыкнул и снова закрыл глаза. — В больнице от таблеток ему стало хуже. И ему попался один из наших. Потерянный. Я видел, как его нить оплела жизнь Ромы. Он сразу понял, что с мальчиком не так. Не знаю, что его сподвигло на это — ненависть, зависть или желание воспользоваться силой ручного оракула, но «благодаря» ему сейчас Рома так легко читает второй слой матрицы. Потому что ключ-планар он уже видел. Он уже читал его. В девять лет. И начал видеть шире и больше. Все закончилось, когда он увидел смерть собственного отца, хотя до этого его видения были гораздо большего масштаба. О них он рассказывал нашему доктору, не особо понимая смысл увиденного, а вот вероятная гибель отца потрясла его. А когда отец действительно погиб — решил, что это он виноват и захотел больше ничего не видеть. Видеть, помнить и знать. Так появился блок. Не на Даре, а на разуме, который просто не воспринимал показываемое даром, блокируя эти видения.
— Бляяяяяя… ха от сандалика, — не сдержался-таки Александр, выбираясь из-за стола и принимаясь нарезать круги по комнате. — Вот скажи мне, сердце мое, КАК теперь это сокровище лечить и как этот блок снимать. Я же не могу ему давать модули второго уровня. Это будет слишком. Он не готов к этому.
— Думаешь, это все? — Деймос вскинул бровь с ехидной улыбкой. Верный знак, что от «погружения» он уже отошел. — Когда я уже уходил, засек на уровне того, кого там быть не должно. Нашего Сказочника. Не знаю, что он там делал, но сбежал сразу, как только я его почувствовал. Судя по тому, что был он там не в компании Санады, а Айвена — могу предположить, что технику «погружения» они освоили. Или пытаются освоить.
— Я могу огородить его. Огородить их всех от любопытства квартета, — Лемешев закусил губу и нахмурился.
— Это не выход, ты сам знаешь, — возразил Линдстрем. — Это вообще никогда не было выходом. Но все-таки, думаю, что мы все здесь именно из-за квартета. И из-за того, что они выходят из-под контроля.
— Если ты его спрячешь — они могут что-то заподозрить, а это не есть хорошо, — Деймос выдохнул, наконец-то расслабляясь. — Гейр, историю о Потерянном должны узнать в Совете. Времени прошло много, кто знает, что еще и с кем он успел сотворить, пусть проверят. И я не уверен, что снять блок Ромы возможно безболезненно. Нет, не так… Часть этого блока была снята во время теста, иначе Ромы бы здесь не было, но осталась другая, из-за которой у парня идет рассинхронизация. Саша, все-таки попробуй дать ему второй уровень. Там ключ работает тоньше. Первый ему в любом случае уже не нужен.
— Тогда мне придется прогнать по программе «Взлет-посадка» и остальных. Они не должны отставать от оракула. Я думаю, что это все-таки группа, — Александр с силой потер ладонями лицо и замер, глядя в окно.
— Они группа, просто еще не запечатлелись, — медленно проговорил Гейр.
— Ты это увидел?
— Нет. Я просто это знаю. Даже если я не могу проследить их линии — то, что их вот так слепило, не может ничего не означать.
— Бред! — припечатал Лемешев. — Ты сам-то слышишь, что ты говоришь?
— Великолепно, — кивнул норг. — Более того я в этом уверен.
— Я не понимаю, — Деймос покачал головой с задумчивым видом. — Я наблюдал за всеми, слушал тех, кто наблюдает. — Им не за что цепляться друг в друге. Рома и Сима разве что, но Силиверстов фактически оракул второго начального уровня уже сейчас. Шеннон до сих пор непонятен. А «хроник»… Аян? Он вообще сам по себе. Я не представляю себе, что может запечатлить их в группу. Попарно — возможно. Но группу?
— Поживем — увидим, — философски пожал плечами Агейр и душераздирающе зевнул. — В общем, парни, если вы не против, я вас покидаю и иду спать. У меня завтра контроль и доминирование над третьим курсом.
— Контроль? Доминирование? — обернувшись, вскинул бровь Александр.
— Именно, — хмыкнул ректор. — Дисциплина — Контроль. А доминировать придется. Иначе озабоченный курс меня просто не услышит! Так что доброй ночи, — он выскользнул за дверь, точно секунду назад не сидел в кресле, приходя в себя после глубокого погружения. Вот тебе и ректор-задрот!
— Сволочь, — бессильно, восхищенно и почти нежно выдохнул ему вслед Деймос и вдруг сам зевнул. — Точно сволочь. Хотя он прав — уже очень поздно. А завтра день будет не легче.
— Выставляешь меня за дверь? — Александр пересек комнату и остановился перед ним. Кончиком пальца очертил скулы, прислушиваясь к тихому шороху щетинок. Улыбнулся, глядя из-под ресниц, щурясь чуть близоруко.
— Пока могу, — Деймос улыбнулся, откровенно подставляясь. — Пока еще могу сказать себе «нет».
— Черт бы тебя побрал, мой прекрасный Ахилл, — вздохнул Александр. Несколько драматичней чем того требовала ситуация. Но даже эта гипертрофированная драматичность ему была к лицу. — Доброй ночи.
— Доброй ночи. Сашенька, — Деймос ответил ему насмешливой, жаркой усмешкой. — Надеюсь, что она будет очень доброй.
Когда дверь за Лемешевым закрылась, Дейм медленно выдохнул и подошел к окну. Воздух в комнате казался слишком густым и идея открыть окно стоила того, чтобы немного отложить отход ко сну, даже несмотря на весьма насыщенный день и усталость. И не понять, что вымотало его больше — прогулка в прошлое, неуемные студенты или это странное противостояние собственным желаниям не отпускать Сашку больше никуда и никогда. Распахнув створки и пустив свежий горный, очень прохладный воздух, Деймос вдохнул полной грудью и замер, глядя на бредущую по дорожке под самым окном фигуру. Знакомую и, судя по плечам, очень расстроенную. Силиверстов? Деймос поджал губы и, оставив окно открытым, стремительно вышел из комнаты. У парня явно бессонница. И, если говорить честно, основания для нее у него имеются.
— Рома? — Дейм догнал его у самой границы административной зоны. Силиверстов стоял перед развилкой в явной растерянности и, похоже, понятия не имел, куда ему идти дальше. На оклик он повернулся с задержкой, словно голос дошел до него не сразу.
— Добрый вечер, — бесхитростная, рассеянная, немного растерянная улыбка. Здесь и сейчас будущий оракул потенциально запредельного уровня был обычным мальчишкой, которому очень нужна помощь.
— Доброй ночи, скорее, — Деймос улыбнулся и кивнул в сторону светящихся окон кафе, притулившегося между спальной и административной зоной. — Не хочешь заглянуть, проверить, не появилось ли у них чего новенького?
Рома хмыкнул и вытянул из кармана плитку шоколада.
— Я уже там был. Но составлю вам компанию, если вам захочется выпить чая.
Деймос отразил его усмешку и решительно повернулся в сторону кафе, надеясь, что это сойдет за ответ. Судя по сопению за спиной — Рома все понял правильно.
Кафе встретило их ароматом сдобной выпечки, запахом какао, ванили и кофе. Взяв по кексу и чашке с чаем, они устроились за столиком в почти пустом зале. Правда, Рома сделал только глоток и тут же сжался, пряча пальцы подмышками.
— Что со мной не так? — спросил, словно в омут с головой бросился. Без прелюдий и размытых рассуждений о погоде. Деймос только головой покачал, но испытывать терпение и без того измученного неизвестностью парнишки не стал.
— На данный момент с тобой все в полном порядке.
— А когда было не в порядке? — Рома тут же зацепился за несказанное вслух.
Деймос закусил губу. Он не психолог на самом деле. И как рассказать так, чтобы не навредить еще больше — плохо представлял. Но Рома, пока он собирался с мыслями, понял вдруг сам и сделал вывод.
— Тогда, в детстве, да? — глухо произнес он, опуская голову и пряча глаза. Вытягивая руки из-под мышек и пряча их в длинной рукаве куртки.
— Да, — Деймос не нашел причин для утаивания. — По факту все, что сейчас ты должен был изучать — ключ-матрица, которая должна разблокировать твой дар, ты это уже слышал и знаешь. Твоя особенность в том, что тебе он не нужен, твой дар уже разблокирован. Но из-за того, что произошло в детстве, ты сам, на сознательно-бессознательном уровне заблокировал его снова. Поэтому сейчас тебя рвет на части. Но это можно изменить.
Рома громко сглотнул, покусал губу и вскинул голову:
— Я оракул, да? Вы рассказывали сегодня. Оракул. Я всегда видел… что-то. А потом оно сбывалось.
— Тише, — догадавшись, что следующим скажет Рома, Деймос подался вперед и стиснул его пальцы. — В этом нет твоей вины. И твой Дар… он не может быть добрым или злым, он просто есть. Все зависит от того, как ты сам им будешь пользоваться. Но не лишай этот мир его и себя. Он очень нужен. По-настоящему сильных оракулов немного. Тех, которые способны заглянуть на десять и двадцать лет вперед — единицы. Ты — сможешь. Не сегодня и не завтра, но сможешь. Сможешь предсказать катастрофу и помочь ее предотвратить или уменьшить потери. Я знаю, что ты думаешь, и как тебе больно, до сих пор больно, но подумай… ты можешь спасти сотни жизней. Никто не повесит тебе медаль и ты не станешь новой Вангой, но ты…
— Смогу спать спокойно, — невесело усмехнулся Рома, вытягивая свою руку из захвата. — Хреновый ангел-хранитель из меня выйдет.
— Не попробуешь — не узнаешь, — Деймос со вздохом вернулся к своему чаю.
— А как же уверения в том, что отцу бы понравилось? — Рома покосился на него с отстраненным любопытством.
— Я не любитель рассказывать очевидные вещи, — Деймос пожал плечами, вонзая зубы в кекс. — И ты вполне взрослый мальчик, чтобы понимать, когда время для рефлексии заканчивается. Я знаю, как сложно спорить с сердцем, Роман. Но чувства — это не то, что поможет тебе сейчас. Ты должен договориться со своим мозгом. Пусть не сразу, но снять свой блок. А для этого нужно по-настоящему захотеть.
— Спасти сотню жизней, да? — хмыкнул Роман. — Или уйти от стрелы в первый день. Это ведь была проверка?
— Меня там не было, — Деймос легко пожал плечами, — а остальные, как понимаешь, мне ничего не докладывают. Но даже если это и она, и ты вполне жив, то ты ее прошел. Никто не обещает легкой жизни. Но она, по крайней мере, будет интересной.
— Хороший довод, — Рома чуть расслабился и наконец потянулся к кексу и остывшему чаю. — Обещаю над ним подумать.
— Только не очень долго. Александр Владимирович обещал дать тебе матрицу второго уровня. С учетом того, что все остальные предметы у тебя будут вполне обычными — может возникать дискомфорт восприятия. Ничего страшного в этом нет, как только твой блок снимется, все неприятные симптомы исчезнут сами собой. Просто не затягивай с этим. И поверь, на это уйдет куда меньше усилий.
Рома покачал головой:
— Почему я не хочу этого делать?
— Потому что ты боишься. Это нормально. И потому что могут вернуться воспоминания, без которых было бы определенно спокойней. Но ты справишься.
— Спасибо за веру в меня, — губы Ромы дрогнули в улыбке.