— Она обоснована. Как насчет того, чтобы разбрестись по постелькам? Тебе сон необходим.
Рома пожал плечами, вставая.
— Спасибо вам за компанию. И объяснение.
— На самом деле со всем этим лучше всего справился бы Ге… ректор. Он у нас оракул. Думаю, вы смогли бы друг друга понять, — Деймос допил чай и поднялся следом. — Тебя проводить?
— Спасибо, но я сам, — Рома покачал головой, коротко попрощался, буркнув что-то на тему странных учителей и объяснений, и неторопливо вышел вслед за Деймом. Коротко кивнул и направился в сторону общежитий. Оставшийся один Деймос поежился под порывом ветра и, привычно отбросив все рабочие мысли, пошел к себе. Завтра будет новый день. И вряд ли он будет легче уходящего.
====== 6. ======
Спать было стремно. Для начала Чед пытался как можно дольше не появляться в комнате. Он сидел в кафе, заливаясь кофе и изучая модули, высшую математику, социологию и что-то там еще, пока его окончательно не вырубало часам к трем ночи. Тогда он собирал книги и тащился в комнату, где снова не спал… Тимур.
Чем-то этот сын степей напоминал Лемешева. Скуластый, темноволосый. Только кожа его была не светлой, а золотистой, ближе к золоту шафрана. И глаза были янтарно-карими.
Тимур Тагирович Ширинский был земляком… почти земляком Симы и вот уже третий год обретался в Швейцарии, постигая азы будущей специальности. Забавно, но в отличие от остального населения Института, Тимур мужественно держал себя в руках. Шептались, что на третьем курсе многие парни становились «парами» чем значительно упрощали себе воздержание и отсутствие женского внимания и ласки.
Тимур был красив, отлично сложен, и никто из старших курсов не мог похвастаться вниманием с его стороны. Поговаривали даже, что одно время к нему подкатывал красавчик Казанова, парень офигенно замороченный и обладавший бешеной харизмой. Но татарин свалил от него, гордо вздернув породистый тонкий нос.
Почему при таких раскладах Чед Шеннон не желает оставаться в собственной комнате? Потому что вот уже четвертый день как у Тимура тупо «едет крыша». Это, конечно, слова Симы. Да и Ромка сказал так же. «Едет крыша» — значит наметился какой-то психический разлад.
Тимур может часами сидеть на своей постели, скрестив ноги, и наблюдать за тем, как Чед читает. Смотреть и не мигать. Не шевелиться, не ерзать, почти что не дышать. Даже в туалет выйти он как-то не порывается. В общем, как-то странно все это. Очень странно. И на расспросы не отвечает. Улыбается только своими «блядскими» губами. Что это значит Чеду тоже очень доходчиво объяснили Сима с Романом. Кто-то из парней добавил еще «рабочий» рот. Что это значит ему объяснял уже Женя, а потом к объяснению подключился еще и Казимир.
Уяснил и смутился. Потому что таких слов применительно к парню он никогда не слышал.
Он даже рискнул подойти с расспросами к Лемешеву. Александр выслушал его, улыбнулся. И заверил, что это нормально. Третий курс сейчас проходит дисциплину «Метатренинг», которая влияет на сознание студентов так же жестко как и текстовые модули первого курса. То есть глючить будет страшно. Возможны неконтролируемые всплески эмоций. Но и это нормально. В Институте еще никто от пар и их последствий не умирал.
Выслушав короткий пересказ ответа Лемешева, Сима сказал что все бывает впервые. И кто даст гарантии что Чед Шеннон не станет первым?
И вот теперь Чед не желает топать к себе. Вчера он ночевал у Ромы. Но стеснять коллегу было как-то неприятно. К тому же он помнил как радовался Силиверстов тому факту, что будет жить один.
Это просто какая-то «Миссия невыполнима». Невозможно держать глаза открытыми, невозможно понимать написанное в книге. Невозможно отдохнуть по-человечески. Безумие. Как же хочется домой!..
Однажды, когда он так же навел резкость и попытался увидеть к книге текст, а не скачущие ленточки, чья-то крепкая рука за шкирку выдернула его из-за стола. Его перекинули через плечо, отчего резинка спортивных штанов с талии переместилась на задницу, весело демонстрируя ночным коридорам мягкий трикотаж плавок и лейбовую надпись «Кельвин Кляйн».
Это вранье, что татары мелкие. Вранье, что слабые. И вранье, что британцы способны драться, как берсерки. Особенно если толком не спали уже неделю. Вранье, что можно сопротивляться и брыкаться вот в такой позе, болтаясь через плечо точно куль с картошкой, жопой кверху. В таком положении можно только блевать: укачивает сильно.
Его сгрузили на постель, пахнущую корицей и отчего-то лимонником. Его раздели до трусов, обернули в одеяло и, обняв, приперли к стенке. Молча. Без единого слова. И понимай как знаешь. Особо утром, когда кроме него самого в комнате никого не оказалось.
…Круги под глазами господина Шеннона были черными. Сами глаза были пьяными и заспанными. Рядом с господином Шенноном стоял термос с кофе, который теперь стал его неразлучным спутником.
— Чееед, — Сима обнял британца за шею, заглядывая в покрасневшие от недосыпа глазищи. — Чувак, что с тобой? Ты меня пугаешь!
Тот попытался изобразить улыбку. И не преуспел. Устало зажмурился, душераздирающе зевнул и, сложив руки не столе, уткнулся в них лицом.
— Бедолага, — сочувственно промычал Бехерович, падая за стол рядом с ним. — Вон и Ромка тоже заспанный. Один я такой красавчик, как на курорт приехал… Сышь, Ром, а с тобой-то чего?
— Ничего, — буркнул тот, находясь явно не в духе. Хотя в последнее время у него настроение редко поднималась выше отметки «где-то около плинтуса», пусть временами и были времена «просветления». — Голова раскалывается, спасибо, что не тошнит. Жду не дождусь, когда очередной прием к местному эскулапу состоится, тот обещал какие-то таблетки дать.
— Блин, ну что с вами творится, а? — отчаянно возвел очи горе Сима. — Оба как зомби. Месяц еле прошел, а вы… Ни поговорить нормально, ни побеситься. Все ботанят. Казимир вон с первого раза не сдал модуль, ходил такой смурной, будто у него любимого хомячка на глазах распяли. Пипееец…
— Пить нельзя, спать с девушками нельзя, тесты каждую неделю, а я вообще за второй курс отдуваюсь. И ни тебе поддержки, ни опоры. И мороженое здесь не такое. И вообще… Чего это ты такой довольный, Серафим? — Рома уставился на него нарочито подозрительным взглядом. То ли боль немного отпустила, то ли природа и характер начали брать свое.
— Да я эти тесты с первого раза запоминаю, мне и учить их почти не надо. Прочитал, запомнил, сдал и все. Я все повторить могу. Хоть подряд, хоть вразброс, хоть задом наперед! — фыркнул Сима, пропустив мимо ушей в общем-то уже привычное «Серафим».
— Счастливый… — пробурчал Чед. — А я спать хочу, помираю просто. Сосед достал просто. Проходу не дает.
— А с этого места поподробней, — Рома подался вперед. Тимура он знал не так, чтобы хорошо, но основательный татарин ему нравился. И как он мог достать их «лорда» — трудно себе представлял.
— Я к Лемешеву подходил неделю назад. Тот сказал что все…
— Да, ты говорил, — перебил его Сима, который историю беседы с Лемешевым знал.
— Ну вот, тогда Тимур просто наблюдал за мной, а сегодня забрал из библиотеки, раздел, завернул в одеяло и спал со мной, будто я плюшевый Тедди-мишка.
— Хосспади, и ты из-за этого дергаться начал? Да я сейчас убил бы за то, чтобы меня кто-нибудь обнимал, пока я сплю, — фыркнул Рома. — Переживать будешь, когда он решит тебя догола раздеть. И потом… может, Тимурчику просто надоело, что ты от него шарахаешься. Вот и решил проблему радикальным способом. Показал тебе, что опасаться не стоит, и ты для него — мишка Тедди.
— А то, что в задницу мишки-Тедди может упираться пожарный гидрант, этот факт никого тут не смущает?! — заорал Чед и замер. В процессе речи он подорвался на ноги и теперь все в столовке глазели на него. Включая Тимура.
— Эк тебя пробило, — с задумчивым видом протянул Рома и дернул рукав Чеда вниз, заставляя сесть. — Я уж думал, что ты до конца останешься этакой ледяной глыбой. — А потом вдруг лукаво улыбнулся. — Сам говорил — у третьекурсников сейчас у всех «крышу» рвет. Потерпеть нужно. Или думаешь один такой? — он выразительно покосился в сторону пятого столика у окна, за которым, откровенно забив на все происходящее, сидела парочка парней, вцепившись в руки друг друга с такой силой, что побелевшие костяшки пальцев можно было разглядеть даже с места Ромы. — Но, если тебя он так пугает — скажи Лемешеву или коменданту, пусть вас расселят.
— Не расселят, — успокаиваясь и возвращаясь на место, выдохнул Чед. — Я спрашивал.
— Тогда расслабься и получай удовольствие, — хмыкнул Сима, за что получил тычок в бок локтем.
— Я католик. Для меня…
— Секс до брака запретная тема, да, я слышал, — согнувшись в три погибели выцедил Сима. — А ты действуй как мусульмане. Ночью Всевышний спит и нифига не видит!
— Сииима, — укоризненно протянул Рома. — Не учи мальчика плохому. Ему и так хреново. Но с другой стороны… В средние века нас бы всех на костре сожгли. Как твоя вера относится к такому, Чед? Мы одержимы? Прокляты?
— Ты ведешь с ним беседы о высоком? — вскинул бровь Сима.
— Мы просто другие, — буркнул Шеннон, отворачиваясь в сторону. — Просто Всевышний нас одарил иначе чем других своих детей. Ничего плохого не вижу. Вот если меня с моим даром будут пытаться заставить причинять зло, тогда я подумаю как все трактовать.
— Ну не с тобой же мне вести теологические споры, — ухмыльнулся Рома Симе и повернулся к задумавшемуся Чеду. Похоже, дискуссия отвлекла его от проблем. — То есть трактовка может измениться в зависимости от обстоятельств. Почему же ты не считаешь возможным изменить принцип «до брака» под давлением обстоятельств? Лемешев говорил, что без этого ты просто не сможешь учиться. А останавливаться, как я понимаю, уже нельзя.
— То есть ты предлагаешь мне первый раз заниматься любовью с парнем, с которым я знаком три недели и живу в одной комнате? — нет, мистер Шеннон не вспылил и не рассвирепел. Он скорее казался совершенно ошарашенным и несколько потерянным. Кажется, подобная мысль у него в голове попросту не укладывалась.
— Ну зачем такие крайности. Думаю, тебя даже выпустят на «погулять», если ты озвучишь куратору свое намерение найти девушку. Но если от Тимура тебя останавливает только «не до свадьбы», то можно так и не напрягаться. А если ты ему объяснишь про первый раз, то Тимур войдет в твое положение. И даже будет нежным. Возможно, — светлые глаза Ромы начало заливать темным, и он поморщился, жмурясь и снова хватаясь за голову. — Твою мааать… только без паники, сейчас пройдет…
— Блядь, ну какие ж вы сложныееее, — простонал Сима, срываясь с места. — Кого позвать? Куратора? Ректора? Лемешева? В медпункт?
— Никого, сядь, — дотянувшись до него, Рома дернул его за рукав. Внимание к его персоне не нравилось Силиверстову чем дальше — тем больше. Хватает и того, что ему постоянно приходится отбиваться от неудобных вопросов о модулях. — Говорю же — само пройдет. И Грек пообещал помочь.
— Грек… грек… через какую реку этот грека чешет к тебе на помощь?! — возмутился Сима. А потом вдруг пятерней зарылся в светлые Ромкины волосы и принялся массировать голову, хоть так пытаясь унять боль.
— Потому что он за нас отвечает? — огрызнулся Рома, а спустя пару секунд протянул. — О-о-о, да, так. Нежнее, Серафим, я ж не картошка… — он прогнулся, подался вперед, подставляясь под руку той стороной, где пульсировало сильнее всего. — И где ты был все это время?
— В комнате дальше по коридору? — выбравшись из-за стола, Сима встал у него за спиной и уже куда серьезней и деликатней взялся за дело.
— Ты тут только не кончи, ладно? Общественное место вроде как, — негромко попросил Чед, подкладывая под голову книгу.
Чуть не мурлыкающий от облегчения, Роман только наградил его удивленным и грозным взглядом:
— Тебе вообще таких слов знать не полагается. И завидовать нехорошо. Сииима, я тебя обожаю.
— Обожай, — откликнулся Бехерович, — только без рук и взаимопроникновения, я не готов пока быть твоим мишкой-Тедди.
— Какое совпадение. Твои патлы я тоже еще не готов терпеть так долго и близко от себя, — Рома чуть ли не растекся лужицей по столу, наплевав на то, как выглядит это со стороны и что с завтрашнего дня, скорее всего, их будут считать парочкой. — Чед, не спи, замерзнешь. Или Тимур утащит. А я не в состоянии тебя отбивать от его ласковых ручек.
— Ромашечка, ты просто маленькая ехидная сволочь, — пропел Сима, не прекращая мягких размеренных движений.
— Не маленькая, и далеко не безобидная, — зевнул Чед, проигнорировав пожелание господина Силиверстова.
— Сам виноват, Серафим. Не трогал бы меня, я бы тихо страдал в уголке и помалкивал в тряпочку. А раз разбудил во мне хомячка — терпи. Ваше высочество, книга — не лучшая подушка. Лучше в общагу иди. Там хоть кровать есть. А Тимура нет. Он здесь. А потом у них занятия часа на два.
— А что у нас дальше по расписанию? — сонно приоткрыл один глаз Чед. Похоже, его как и Симу, больше не волновали прозвища, которыми наградил их Ромка.
— Окно. А потом вроде основы безопасности жизнедеятельности. Или информационная. Не помню. Короче, какая-то безопасность.
— Тогда я спать, — Чед сгреб книги со стола и поплелся к выходу, за малым не натыкаясь на столы и студентов.
— Бедняга, — вздохнул Сима. — Жалко мне его. Прикинь, не повезло пацану.
— С чем? С принципами? Сим, рано или поздно, но ему придется решать. Лемешев ни черта не шутил насчет возможных сложностей, — Роман выдохнул и усилием воли выпрямился. — Ему придется с кем-нибудь переспать — это раз. Два — лучше, если это будет рано. И три — Тимур — далеко не худший вариант. По крайней мере, у него, как я слышал, контроль на уровне и мелких он не обижает, а он чуть не самый старший среди третьекурсников.
— Ого, ты им интересовался? — Сима осторожно отпустил его и присел рядом, заглядывая в лицо. Все ли в порядке? Не возвращается ли боль? — Если Тимур не самый хреновый вариант в сложившейся ситуации, то кого же ты считаешь «вариантом бээээээд»? — последнее слово Сима буквально проблеял.
— Я дал себе труд изучить всех наших соседей по максимуму. Всегда полезно знать, к кому лучше спиной не поворачиваться, — Рома медленно выдохнул и на пробу покачал головой. Боль не вернулась. — Самый «бэд» — это кто-то из кураторов, учителей и так далее по списку, хотя, как я понимаю, здесь это не редкость и не запрещено, если не возникает конфликта интересов. И Тимур для Чеда не худший вариант. Если, конечно, наше высочество таки не решится выбраться в город и найти себе девушку, ибо я так и не понял, как он в принципе относится к однополым отношениям.
— Кто-то из учителей? — взгляд Симы стал малость охреневшим. — То есть как учителя? В смысле что за фигня, бро? В смысле чтоб кто-то из студентов и, к примеру, Лемешев? Йопт…
— Чувак, что тебя так шокировало? — Рома вскинул на него удивленный взгляд. — Это и в обычных ВУЗах встречается, в том числе и по большой любви. А тут разница в возрасте не такая большая. Ну и специфика накладывает. Так что все даже логично.
— Вот теперь я всерьез буду переживать за свою жопу, — очень… серьезно заявил Сима, лихорадочно оглядываясь, точно пытаясь понять кто из студентов смотрит в его сторону и ощутить плотоядные мысли. Хоть чьи-нибудь.
— Сииима, — укоризненно протянул Рома. — Не обижайся, но вокруг столько красавчиков, неужели ты думаешь, что мы кому-нибудь можем быть интересны. Не параной.
— Ромыч, ну ведь правда не смешно. Черте-что и сбоку бантик, — тряхнул кудряшками Бехерович и украдкой вытер вспотевшие ладони о джинсы.
— Да нет, Сима, смешно, — вопреки своим же словам с грустным видом выдохнул Рома. — Не дергайся. Никто принуждать тебя не будет, ректор не допустит. Все исключительно по желанию. Иначе третьекурсники уже давно бы всей общаге мозги вытрахали.
— И что, если к тебе третий курс подкатывать станет, вот хоть бы и тот хитрым пальцем деланный Павел, что ты делать будешь? — угрюмо бросил Сима, глядя куда-то в сторону.
— Послать на хер — чревато, так что просто лесом. Ну, а если к тому моменту у меня самого дым из ушей валить будет, а в претендентах — кто-нибудь типа нашего мистера Линдстрема… — Роман поиграл бровями и расхохотался, глядя на вытянувшееся лицо Симы. — Релакс, бро. Я еще не настолько в плачевном состоянии.
— Боженька, дай мне терпения и сил отмахиваться от здешних извращенцев. Я готов к мозолям на руках, только пожалуйста, боженька, давай обойдемся без извращенцев. Я все-таки по девочкам, а не по мальчикам, что бы там Чед о закрытых школах ни говорил! — взмолился господин Бехерович, жопой предчувствуя неприятности.