– Мне так сказали. Но я не…
– Когда это случилось? – не дала договорить она.
– Пять лет назад.
– Вот как… – Аня кивнула и отвернулась, пряча лицо. – Какой она была? Ты любил ее?
– Очень. Такая же красивая, как ты. Только…
– Только?
– Спокойная и рассудительная. Как тихая и чистая река.
– Я не твоя жена! – мгновенно развернулась Анечка, словно маленький и юркий хищник. В покрасневших глазах блестели слезы. – Она умерла, а вот я жива. Ясно?
– Ясно.
Мы долго молчали. Прощаясь, солнце падало за верхушки деревьев, простреливая лучами листву. Живописно-багровый закат терял краски и медленно гас. Быстро темнело. Сменив вахту стремительных ласточек и стрижей, на охоту вылетали первые летучие мыши. Кладбище выглядело тихим и торжественным, точно невеста, предвкушающая первую брачную ночь.
Помрачневшая Аня торопилась закончить работу. Я решил ее больше не дергать вопросами. Объяснит всё сама, как придет время. Если захочет, конечно. Скорее всего, наши проблемы похожи. Перепрошивка черного кролика могла закончиться поражением человеческой личности. Вдруг ментальное поле боя осталось за мобом?
И кого тут действительно считать монстром? Разумную непись, которой насильно выжгли психику, или подсаженную «сборку ума» сожженного в печах человека?
– Вот, держи! – Анечка положила передо мной обновленный доспех. – Сделала, что могла. На «золото» ингредиентов не было. Пойдет?
Броню из буйволиной шкуры она обработала воском. Чередование слоев вываренной и сыромятной кожи обеспечило впечатляющую вязкость. Прекрасная защита от стрел, колющих и секущих ударов. А вот ударно-дробящих в ней лучше не получать.
– «Пойдет» – не то слово! Спасибо, невероятная роскошь! – восхищенно цокнул я языком. – Как ты это сделала?
– Не за что, – кивнула Аня, подсаживая на плечо осмелевшую шмяклу, – только жиром чаще смазывай, чтобы не выпревала. И аккуратнее с сушкой! Кожа солнца не любит. Разносится – будет сидеть, как родная.
Ее советы по эксплуатации прервал отрывистый собачий лай. Лисий хвост тревожно вздрогнул и нервно замотался из стороны в сторону.
Сегодня смена флага, захват территории – как я забыл?!
– Сматываемся отсюда! – я схватил Аню за руку и потащил за собой. – Быстрее!
– Кто это? Куда мы бежим? – прижав ушки, она опасливо всматривалась в темноту.
Темнота за кладбищенской оградой расцвела парными угольками ярко-красных глаз. Ночную тишину разорвал многоголосый собачий лай.
– Гончие! Это «Нью-Лайф»! Вперед! К пристани!
– Инквизиция? – ахнула девушка.
Резко согнувшись, она упала на руки. Два больших прыжка и… мгновенная метаморфоза! Огненно-рыжая лиса легко обошла меня на четырех лапах.
– Не подпускай их ко мне! Слышишь? Никогда! – быстро удалявшийся кончик хвоста издевательски качнулся далеко впереди.
Оборотень! И какой шустрый! В звероформе ее не догнать. Небось, и статы на скорость повесила. А вот моя новая броня еще непривычно тяжелая и к легкой рысце не располагает.
Громко клацнувшие рядом челюсти брызнули собачьей слюной, прибавив мне мотивации, а ногам ускорения.
«Спринт»!
Мир тотчас размазался и понесся мимо с умопомрачительной скоростью. Выученный у тренера навык оказался очень своевременным и удачным вложением. Для внешнего наблюдателя я выглядел стремительной пылевой воронкой. К несчастью, ей не удалось вписаться в очередной поворот.
Аварийное торможение глубоко вспахало землю, но столкновения с массивным памятником удалось избежать. Мелкие ссадины и царапины – ничего страшного. Разорвав дистанцию, я выиграл драгоценное время.
Фэй ждет нас на пристани. Анечка, судя по набранному ускорению, уже там. Я всерьез опасался, что мои девочки подерутся. Ну, а мне придется поиграть в прятки, чтобы не привести к ним собачек.
Запертые двери, высокий забор и глухие дворы – меня гнали, как зайца. Обе деревенские улицы вели к пристани, а петлять и путать следы тут попросту негде. Надо хоть куда-то свернуть!
Таверна оказалась единственным домом, в окнах которого еще горел свет. «Добро по…ать!» – приглашали облезлые буквы на вывеске. Как скажешь, старик, как скажешь…
Поравнявшись с парадным входом, я резко прыгнул в сторону, проломив хлипкие двери. Несмотря на приглашение, они оказались закрыты. Обе половинки слетели с петель, и я кубарем вкатился под барную стойку.
Для собак этот маневр оказался сюрпризом. Проехав на хвостах по дорожной пыли, они с трудом развернулись и, мешая друг другу, ворвались в таверну за мной. Остолбеневшего трактирщика сбил рычащий клубок из оскаленных челюстей и скользящих по полу лап. Ищейки пронеслись по холлу, как смерч, переворачивая столы и разбивая посуду. Но я уже взлетал по лестнице на второй этаж.
«Уход в Тень»!
Меня мягко погрузило в негромкое гудение муши. Здесь словно не существует ни внешнего мира, ни времени. Гипнотический танец призрачных светлячков приглашал присоединиться к их неспешному хороводу. Еще бесплотные мобы терпеливо ждали следующего перерождения. Под их мерное жужжание хотелось заснуть, растворив кипящий эмоциями разум в тихой прохладе. Ходили правдоподобные слухи о людях, которые не вернулись из Тени.
Нет! У меня есть дело снаружи!
Собрав волю в кулак, я рванулся к смутно различимому окну и вывалился в него, уже в полете возвращая миру плотность и цвет.
«Мы ждем… Ты наш… Мы – это ты…» – шептали мне из ускользающей Тени.
К черту! Дашь слабину – и останешься там навсегда! А теперь к пристани, пока собаки разносят таверну, пытаясь взять след.
Фэй – женщина умная, что-нибудь да придумала. Вероятно, пригнала какое-то судно. И лучше бы что-нибудь быстроходное, иначе нам крышка. Маги и арбалетчики «Нью-Лайфа» наверняка перекрыли все подходы к деревне, заняв оба берега.
Корабль, корабль… Где наш мощный и хорошо защищенный корабль?
Меня встретила лишь грязная маслянистая вода под пустым причалом. В черноте неба бесшумно скользнула незримая тень. Сова?
Аня вернула себе человеческий облик, и сидела на парапете, укрыв острые коленки роскошным хвостом. А под ней мирно посапывал гигант в тяжелой пластинчатой броне.
Так это же Моня!
Наш бравый солдат вернул себе нос и глаза. А заодно приобрел и первоклассную экипировку. Вертлявый не пожалел на него денег.
И где же Фэй?!
Я поймал вопросительный взгляд Ани. К нам с неистовым лаем приближалась вереница собак.
Прыгнуть, покормить собой пираний, чтобы вернуться на кладбище? Его наверняка оцепили. «Нью-Лайф» далеко не идиоты. Они будут караулить респ до последнего.
«Не подпускай их ко мне! Никогда!» – тяжелым колоколом били в ушах слова Анечки. Стало невыносимо стыдно. Я подвел ее. Нам всем конец.
Неожиданно в темной глубине под причалом будто зажглись два светящихся блюдца. Медленно поднимаясь, они становились всё ярче. Тихо плеснуло, и на поверхность всплыла очередная кошмарная тварь, размером и формой напоминающая небольшой батискаф. «Испугался?» – ее черные зрачки словно смеялись в складках мертвенно-бледной кожи, усыпанной уродливыми бородавками.
Гипножаба сочно чавкнула и приглашающе распахнула гигантскую пасть с тремя рядами загнутых внутрь зубов. Пахнуло смрадом полупереваренной рыбы, а с нёба закапала густая желтая слизь, намекая, что чудище не утруждало себя гигиеной полости рта.
Бледная, как смерть, Анечка испуганно попятилась, бросив на меня умоляющий взгляд.
– За ноги! Заносим! Быстрее! – прорычал я, схватив мирно спящего Моню за плечи.
Пасть сомкнулась, похоронив нас во влажной горе теплого мяса. Анечка жалобно пискнула, и большой мягкий язык чудища почти ласково прижал нас в защечный карман.
Ощущение падения, несколько сильных рывков. Тушу ощутимо тряхнуло, словно нас засыпали глубинными бомбами. Видимо, жаба пыталась выйти из зоны масс-спеллов. Изредка глотка оживала и дергалась, рефлекторно пытаясь то ли проглотить, то ли извергнуть наружу весь груз вместе с рвотой. А может, чудовище кашляло специально, выталкивая к нам воздух.
Кажется, некоторые амфибии дышат кожей. Возможно, у нашей имелись и жабры, и легкие. Судя по ритмичному постукиванию с разных сторон, сердец тоже было несколько. Сансара не связывала себя условностями физики и биологии реального мира, дублируя в своих монстрах наиболее уязвимые органы. Она сама писала законы, позволявшие летать и гиппопотаму с ажурными слюдяными крылышками. Жаль, но в них не прописана возможность комфортного путешествия в жабьей пасти.
Воздуха не хватало, а едкая слюна разъедала кожу. Оставалось только успокаивать себя мыслью, что даже полупереваренное тело предпочтительнее мозгоправов «Нью-Лайфа». Вскоре стало совсем нечем дышать, и я почувствовал, что теряю сознание.
Я услышал шум прибоя и понял, что очнулся. Пахло солью и гниющими водорослями. Неизвестно, сколько прошло времени. В кошмарах оно течет по-другому, а грезилось что-то дурное. Едва разлепив глаза, я подумал, что страшные сны всё еще продолжаются.
Мое тело уютно лежало в теплой ложбинке чуть подрагивающего языка. Поразительно, как далеко гипножаба смогла вытянуть его на горячий песок. Тысячи мелких грибовидных сосочков слегка шевелились, массируя, а скорее, пробуя мою кожу на вкус.
Черт подери эту Фэй! Я точно сосиска в хот-доге! Где она только находит таких монстров!
Перевалившись через край языка, я больно упал на что-то твердое, не в силах сдержать стон. Подо мной обнаружился полный набор стальных доспехов. Их начинкой был Моня. Видимо, счастливчик потерял сознание прямо во сне и потому не видел жутковатых деталей нашего путешествия.
Убедившись, что всё в порядке, гипножаба с явным облегчением захлопнула пасть. Лягухе, кстати, сильно досталось – в голове торчало несколько арбалетных болтов, а кожа покрылась пузырями от ожогов. Часть ее слезла, повиснув обугленными лохмотьями на розовом мясе.
Скатившись с Мони, я озадаченно покрутил головой, оценивая обстановку.
Горы, море, живописная безлюдная бухта между мангровых зарослей. Отлив, судя по плотной вязи воздушных корней. Да нас привезли на курорт!
Вдох-выдох, вдох-выдох…
Я никак не мог надышаться свежим морским воздухом. Тварь одобрительно моргнула и дружелюбно скосила глаза, поздравляя с окончанием путешествия. Выдержав паузу, она не спеша поползала в море, оставляя на песке широкую борозду, а десятки вспугнутых чаек тревожно вились надо мной и истошно орали, словно напоминая о чем-то.
Что-то не так. Кого-то не хватает…
Аня!
– Стоять! Фэй! Стоять! – шатаясь, я догнал гипножабу и замолотил кулаками по уродливой морде. – Выплюнь! Фу! Отдай! Выплюнь, скотина!
Глаза-блюдца озадаченно моргнули, будто не понимая, о чем идет речь.
– Живо! – заорал я и пнул жабу в израненный бок, добавив словам убедительности.
Чудище сморщилось от боли и тяжело вздохнуло, удивляясь моей настырности. Смерив меня презрительным взглядом, оно с видимым неудовольствием выплюнуло на песок еще одно тело.
Руки-ноги, слипшиеся в комок волосы цвета меди, трогательные рожки-панты и осклизлый хвост, на котором безжизненно висит шмякла – вроде бы всё на месте. Пальцы нащупали на горле девушки пульс. Слабый, но есть.
Шевельнулась. Дышит.
Больше никого не забыл?
Устало бухнувшись на песок, я с облегчением наблюдал, как над жабьей башкой мягко сомкнулись волны.
Сперва отмыться.
Кожа нестерпимо зудела, красная от кислотных ожогов. Терпкий аромат дохлой рыбы пропитал до костей. Легче умереть, чем от него избавиться. Ради такого не жалко сбросить со счетчика еще одну жизнь. Боюсь, Аня так и поступит. Этот едкий запах не заглушить никакими духами.
Закашлявшись, девушка с тихим стоном перевернулась на живот и отползла за валун. Было хорошо слышно, как ее рвало. Пока не приведет себя в порядок, лучше не подходить.
Я с упоением барахтался на мели, наслаждаясь теплой водой, когда на берегу тихо звякнуло.
Моня!
На солнце металл быстро нагрелся, и беднягу стало нежно поджаривать. Очнувшись, Моня изумленно таращил глаза, пытаясь понять, как тихий вечер на пристани превратился в пляж, жару и подсохшую слизь, покрывшую тело с ног до головы плотным слоем.
Уткнувшись взглядом в песок, наш великан раскачивался из стороны в сторону и тряс головой.
– Моня? С тобой всё в порядке? – беспокойно спросил я, заглядывая ему в лицо.
– Вот. Точно. Моня! – он щелкнул пальцами и вздохнул с облегчением.
Остаток дня, ночь и всё следующее утро мы посвятили санитарной обработке доспехов и себя любимых. Анечка грозно пообещала, что группа не сдвинется с места, пока не расстанется с последней молекулой жабьей слизи. А обоняние у нашей лисички было звериное.
После утомительной чистки песком Монины доспехи слепили глаза, сияя, как солнце. Я и сам безжалостно соскреб с брони внешний слой кожи, отчего она ощутимо потеряла в весе и выглядела, точно бумажная. Свои же тряпочки Аня застирала до дыр в одиночестве. Нас с Моней безжалостно лишили возможности созерцать женскую красоту. Сложена Анечка была безупречно, но всё еще пряталась в манграх за мысом, доводя себя до высоких стандартов чистоты.
Мы, забавляясь игрой в карты, уныло ждали, когда она закончит. Пекло, как в аду. Даже в тени. Несколько голодных грифов терпеливо парили над нами, видимо, оптимистично оценив перспективы.
Я кратко рассказал Моне, как мы попали на пляж. Несмотря на литры плохо смываемой слизи, он не поверил.
– Так говоришь, нас привезла в пасти твоя знакомая жаба? – недоверчиво хмыкнул он, раздавая карты.
– Угу. Мы чуть не провалились в пищевод, – с готовностью подтвердил я, – а вот тебя пришлось вытаскивать через анальное отверстие.
– М-м-м-м… – задумчиво промычал он. – Вот, значит, как… У моего доспеха не хватает гульфика. Как говорится, всё проходит, но может кое-что застрять.
– Жаль, это же самая важная часть! – посочувствовал я. – Видимо, остался в кишках. Может, потом найдется в навозе… Сам-то как себя чувствуешь? Идти сможешь?
Моня с сомнением посмотрел на волосатые ноги, словно не доверял им:
– Вроде бы. Башка вот только отключилась. Не вся, конечно. Есть могу.
– Хоть помнишь, куда нам идти? – мрачно спросил я, ожидая очередного мычания. Наш спутник должен был получить подробные инструкции. Неизвестно, что осталось в этой большой голове…
– Да. Я знаю, где мы, – после паузы ответил гигант, думая о чем-то своем. – Погоня пойдет вдоль русла реки. Скоро они будут на побережье. Надо уходить от воды.
– И так понятно! Но куда? Где эти пресловутые Ловушки Душ? Слышал о них? – я раздраженно бросил горсть песка в обнаглевшего краба, что под шумок пытался обглодать мои пальцы на правой ступне.
– Ловушки Душ? – удивленно посмотрел Моня.
– Ну да! Или как там Вертлявый их называет? – заюлил я.
– Ты про Маяки Перерождений, наверное. Так найти их легко, – невозмутимо ответил он. – Они всегда там, где появляются черные кроли.
Хм… Тогда это в начальных локациях. Например, там, где появился я сам. Ведь «Нью-Лайф» наловчился перепрошивать моба сразу после рождения.
– Значит, нам обратно в Проклятый Лес?
– Нет. Там Шульц всё исправил. Кого хочу я осчастливить, тому уже спасенья нет… Хороший был малый. Дружили мы, пока бедняга не чокнулся, – тяжело вздохнул Моня. – Теперь тот маяк работает, как часы, на полную мощность. Никаких паразитов. Чисто и прибрано.
«Исправил»? «Паразиты»? Выходит, из-за них эти устройства ломаются. Вот Мара и послал туда Шульца. А на этот раз ремонт доверили мне. По крайней мере, Вертлявый думает именно так.
– Странно. Я долго околачивался на той полянке, но не заметил ни входа в подземелье, ни подозрительных устройств. Маяк как-то спрятан?
– Конечно. Вот! – Моня достал из-за пазухи цепочку с амулетом в изящной белой оправе. – Это Ключ. Он открывает портал.
Темно-бордовый камень мягко светился. Он казался каплей закованной в серебро крови. Можно даже не спрашивать, от кого Вертлявый получил артефакт.
– То есть нужен другой маяк? – уточнил я на всякий случай.