— Садись. Нам на ужин надо ехать, — обратился он ко мне. — А вы свободны. Завтра встретите Вику и проводите в офис, — сказал он охранникам. Вот оно как! Получается, Высоковский меня охраняет, пока у меня документы. Это значит, как я ему отдам их, — он меня вышвырнет на утиль, как офисную бумагу.
— Садись, — ещё раз сказал Миша. Я быстро прокрутила в голове: охрана ушла, Миша уедет, а я одна буду стоять и ждать, кто быстрее меня заберёт, Гущин или те уроды, что мою руку вывернули. Я поморщилась и села за спиной Высоковского. Мы поехали. В этот раз мне было хорошо. Боль отвлекала меня от глупых мыслей. Через минут десять мы остановились у приличного домашнего ресторанчика. Оставив байк, мы быстро направились к входу. И там нас ждал сюрприз. Нас подрезала иномарка, и Миша дёрнул меня за больную руку так, что я вскрикнула. Он на меня внимательно взглянул, как я согнулась от боли, но нас отвлекли выбежавшие те самые ребята и мужик с лицом тюремщика. Я полезла здоровой правой рукой за травматиком. Миша им сказал:
— А не хотите договориться?
— Конечно, договоримся, — и мужчина направил на него дуло пистолета. Я отреагировала сразу и выстрелила ему по руке. Тот заорал.
— Чёрт! У неё пистолет.
— Травматик у неё! — кричал им раненый. Миша опять схватил меня за больную руку. Но в этот момент я боли не чувствовала. Меня знобило и сердце покалывало. Я не понимала, куда мы бежим, только, когда сели в неизвестную машину и к нам в машину рвались ребята, я поняла, как Миша нервничал. Он кричал:
— Езжай! Езжай!
Водитель боялся. Его как парализовало. Я подняла травматик:
— Если не поедешь, стреляю.
Это помогло, мы буквально рванули, как на кроссе гонщики. Михаил сказал адрес. Это был вокзал. За нами ехал хвост. На вокзале мы выскочили из машины и Миша, всё за туже больную руку, тянул меня по подземка. Там мы смогли затеряться. Он у таджика купил карточку метро, хотя я лично бы не стала этого делать. Но мы боялись, что нас увидят. Карточка на счастье наше оказалась настоящей. Мы сели в поезд, проехали три станции, вышли, и спокойно сели в такси.
— Куда едем? — спросил армянин.
— Дачный посёлок Точилино, — ответил Высоковский. Рука моя сильно ныла и я, скрючившись, сказала:
— Нет. Сначала в Раменское.
— Тебя могут там поджидать. В Точилино, — Миша снова посмотрел на меня. — Это дача моей мамы. Мы там можем спокойно переночевать, а завтра я что-нибудь придумаю, — он снова задумчиво посмотрел. — Что у тебя с рукой?
— Вывернули. Мне кажется вывих.
Он осторожно взял её:
— Не бойся. Сейчас я её ощупаю. Потом будет резкая боль, но ненадолго.
— Знаю. У меня с детства проблемы именно с этой кистью. А ты вправлять хотя бы умеешь?
Он не ответил. Все было, как он сказал. Но только после того, как он мне её вправил, я почувствовала резкую слабость, и, сказав» спасибо», легла ему на плечо и не заметила, как заснула. Вот так просто уснула. Хотя мозг мой голосил, что спать нельзя, бдительность нужна, но почему-то с ним именно сейчас и впервые мне было спокойно. Мне даже ничего не снилось. А было бело и светло. В этом чистом сне я услышала его голос:
— Вика, приехали.
Я пыталась встать, но сразу не получилось. Слабость и сонное состояние мешали. Он мне помог. Расплатившись с водителем, мы вышли. Дачный домик его мамы был деревянный. Всё было в деревенском стиле, ухожено и красиво. Рядом был большой бассейн, тоже в деревенском стиле, как будто из дерева. Михаил сначала отключил сигнализацию, потом нашёл ключи от дома в скворечнике и открыл дверь. Надо сказать, что в доме было совсем не по-деревенски. Там был дизайнерский евроремонт и всё очень уютно. Я сразу заметила тапочки и поспешила сменить обувь. Когда я прошла на кухню, то только сейчас поняла, что я остаюсь на ночь у Высоковского. А вдруг он маньяк! Ещё вчера он пытался меня убить. Сегодня видно решил поиграть со мной. Да нет! Бред! Скорее всего, это случайность была. Миша охотился за документами, а убийца за мной. Вот и получалось, что где Высоковский там и стреляли в меня… Сегодня и его чуть было не убили. Если всё будет хорошо, то я отдам ему документы, шифр и карты. Всё-таки он прав, нам надо поговорить. Таким образом, я впервые посмотрела на Михаила другими глазами. Миша сразу залез в холодильник и потом обратился ко мне:
— Я тебя оставлю ненадолго. Надо продукты купить. Я ворота ставлю на сигнализацию, так что ничего не бойся. Но выходить за ворота не следует.
Я поняла, что он меня решил запереть, чтобы я за его отсутствие не сбежала. Но самое противное для меня, что я и не собиралась. Мне самой стало интересно с ним пообщаться. Я хотела услышать его версию случившегося. И узнать про майора Петрова. Зачем был этот спектакль?
Когда Михаил уехал на машине из гаража, я вспомнила про документы, лежащие в моей сумке. Я их достала. Это доказательство грязной работы финансового директора. Надо их отдать Мише. Но только после разговора с ним. Надеюсь, он меня не убьёт после того, как я ему всё отдам? Сможет ли он меня и дальше опекать, как сейчас? Я открыла кухонный стол, нашла вакуумные пакеты, засунула в один из них документы и склеила. Потом спрятала их в дизайнерскую бочку для полива цветов. Пошла в дом и прилегла на диван. В душе моей царило спокойствие, словно я нахожусь у себя дома. С этими мыслями и, думая, кто же такой Высоковский, я не заметила, как задремала. Спала я сладко и проснулась от вкусных запахов. Сначала я не сообразила, где нахожусь и в своём ли я теле и в своей ли жизни? Или меня уже убили, и я нахожусь в потусторонней реальности. Прошла на запах на кухню, увидев Михаила, всё вспомнила.
— Проснулась? — Миша стоял в фартуке, довольный, словно у него сегодня день рожденья или он выиграл десять миллионов у Максима Галкина, и теперь ему документы уже ни к чему. Хотя на карточках, думаю, намного больше. Нет, нужны ему документы всё — таки. Я села за стойку. Миша начал раскладывать салаты в тарелки. Я с болью подумала, как я всё это при нём стану есть, ведь я не знаю, как пользоваться половиной столовых приборов! Красиво тарелки украсив, Миша снял халат и сел напротив меня. Он разлил вино по фужерам и протянул мне:
— За новую жизнь.
— Почему? — мне показался его тост не понятным.
— Сегодня я заново родился.
— Ты уже третий раз заново рождаешься, и я в том числе. Лучше пить за удачу или за знакомство, пусть даже при неудачных обстоятельствах. Или за наш разговор, например…
Он засмеялся и отпил вина. Я тоже отпила. Да не такое вино я пробовала в студенческие годы. Слава богу, из столовых приборов он подал мне все знакомые. Овощной салат, кажется, «греческий» был не таким, как я его привыкла есть. Соус и сыр были другими. Было очень вкусно. И в этот момент я живо вспомнила Павла. Интересно, кто из них вкуснее готовил?
— Нравится? — спросил меня Миша, как тогда Паша.
— Очень, — не стала врать я.
— Пашка готовил вкуснее. Он очень любил» греческий» салат. Делал соус по своему рецепту. Я его допрашивал, даже купить хотел этот рецепт, но он так и унес свой секрет в могилу. Я пробовал повторить… Похоже, но не то.
Он мысли умеет читать? Или у нас они просто схожи? То ли я уже тогда была готова ему верить, то ли действительно, я ему поверила, что он не мог убить брата. Так не врут.
— Почему он Маше и мне сказал, что ты хочешь его убить?
— Для меня самого это было загадкой.
— А какие у вас отношения были последнее время? — мне кажется, или я сейчас веду допрос, как паршивый следак.
— Как обычно. Единственно… Был недавно случай. Наш юрист говорил мне и Павлу, что на фирме странная возня. Спорил с Пашкой, что нельзя с непроверенными фирмами заключать договора. Говорил что-то про репутацию. Пашка его послал, куда по дальше, а мне сказал не вмешиваться, мол, я к тебе не лезу, и ты не лезь. А потом, была годовщина смерти Даши и он ко мне домой пьяный приехал. Рассказывал, что не примерно женится и в этот раз не отпустит своего счастья. И как будто продался. Просил прощения и велел маму беречь. Сказал, что её любит, и верит, что она поймёт и простит, — Миша усмехнулся. — Я тогда не понял ничего. Когда деньги пропали, и я узнал что Паша поехал к Маше за паспортами, тогда я всё понял. Но Пашка не мог сам додуматься до такого. Что-то его вынудило так с нами поступить. Что?
Это он у меня спрашивает?
— Я откуда знаю, что у него в голове было? Возможно, он Машу любил и привыкший к деньгам, хотел безбедно с ней пожить.
— Нет. У него достаточно денег, чтобы жить вполне прилично. Развод?
— Он уезжал с ней по поддельным документам, — вспомнила я. — Он действительно хотел на ней жениться. Только почему он мне врал, не хотел об истинных намерениях говорить? Он меня убеждал, что она ему всего лишь любовница, и он не станет бросать наследника ради неё. А в офисах ходят противоречивые слухи. Что вообще ребёнок не его. Возможно твой, — вырвалось у меня и сердце застыло в ожидании.
— Ну, в офисах говорят, что мы в ноябре женимся. Паша не признавал ребёнка. Я не знаю правды, но её можно установить. Только никому от правды легче не станет.
Нет, он не прав! Это важно! Мы вправе знать, что за люди нас окружают. Может, это она вынудила Павла всё бросить и уехать, начать новую жизнь, забыть и подставить под удар семью…
— Паша бы не украл у нас деньги. Должно было что-то случиться серьёзное…
— Кто такой майор Петров? — перевела тему я. Миша не сразу понял, про кого я спросила. А как до него дошло, то он расплылся в улыбке:
— Мой брат двоюродный. Подполковник ФСБ. Узнав про смерть Паши, решил сам допросить очевидцев.
— Да уж, майор… Он на майора то плохо походил, а с полковником вообще не ассоциируется.
Миша засмеялся, и в глазах его появились искорки, он даже немного стал похожим на мальчишку:
— Когда ты его узнаешь лучше, то он тебе понравится.
— Мне за него замуж не выходить, чтоб он мне нравился, — огрызнулась я.
— Да, совсем забыл, ты же за меня собралась, — он на меня так посмотрел, что я тут же густо покраснела и уткнулась в свою тарелку. Ничего себе! Я всё до последней крошки съела! Осталось только тарелку облизать. Он это тоже увидел и, самодовольно улыбаясь, поставил новое блюдо, как я поняла рыбу под овощами, запеченную в фольге. Я с удовольствием её попробовала. Это кошмар! Как с ними их мама жила? Правильно, что она их от себя отселила. Если с ними жить, то можно получить ожирение. Я даже сытой бы не отказалась от таких блюд.
— Как ты узнала про поддельные паспорта?
— Паша забыл у меня барсетку. В ней документы, карточки… У меня все документы. Я нашла, где он их спрятал, — не знаю почему, но я ему всё выложила, как на исповеди. Может он в рыбу что-нибудь подсыпал?
— И что предлагаешь за них? Жениться на тебе?
Я поняла, он смеялся. Или пытался понять, что я действительно хочу.
— Ты меня специально злишь?
— А зачем Алине про свадьбу сказала?
— Я просто слухи распускала, — блин, я наверное была красная, как вареный рак, — но, если тебе нравится слыть геем, то я завтра же скажу, что я тебя бросила из-за того что ты любовника нашёл.
Миша громко засмеялся, потом встал из-за стола, чтобы налить нам чай. Всё было молча. Он поставил на стол варенье и хлеб с маслом. Он ничего не спрашивает, не просит у меня документы… Я первая продолжила разговор:
— Что со мной потом будет?
— Когда потом?
— После того, как я отдам все документы и все… кроме Машинных бриллиантов, что хотел подарить ей твой брат.
— Не знаю. Хочешь к оракулу съездим и узнаем?
Опять смеётся!
— Зачем ты пришла ко мне работать? Опять хотела навредить и отомстить за смерть моего брата? — уже спросил он.
— Соскучилась. Представь! — он на меня в упор посмотрел, а я в этот момент взяла в рот ложечку варенья и не смогла его проглотить, так и оставив во рту. Я отпила чай и проглотила это вкусное и злосчастное варенье. — Я хотела разобраться, ты его убил или кто-то другой и зачем он это сделал. А зачем ты взял меня на работу?
— Я уже говорил. Ты упрямая, упорная, разбираешься в необходимых программах и можешь защитить своего начальника, что в настоящее время актуально.
— Это объяснение не подходит. Зачем ты меня принял на работу?
Я заметила, как он чуть опустив голову, хитрыми глазами посмотрел на меня и, отведя взгляд, ответил:
— Так захотел. Кого хочу, того и беру.
— А причина?
Не перегибаю ли я палку? Если можно было бы пытать взглядом, то я, наверное, была бы мастером. Потому, что Миша все-таки ответил:
— У тебя документы и ты сама пришла ко мне по рекомендации, умно ли тебя было не взять?
Да, а что я хотела услышать? Уж не слёзные ли признания в любви и всякие лживые сопли с сахаром. Но внутри меня появился червячок, который разъедал мне душу. Документы, поганые документы! Уволит ведь, сразу, как отдам их. Но ведь я сама не хотела у него работать! Но чёрт, обидно все равно! Хоть не отдавай. Не отдам месяц, и месяц он будет бегать со мной, если нас раньше не убьют…
— Завтра у нас фуршет с предполагаемыми инвесторами. Ты должна принять в нём участие, — вполне спокойно продолжил он, не обращая внимания, что я уткнулась носом в чашку с чаем.
— Зачем?
— Ты же моя невеста. Если я приду с другой девушкой, не покажется ли это странным?
— Так у вас похороны, какие могут быть фуршеты? — не могла их понять я. Как могут они праздновать, когда только что потеряли близкого человека?
— Какое имеет отношение бизнес к похоронам? Сейчас важно думать о настоящем, а не о прошлом. Пашу не вернуть. А фирму надо сохранить. Надо исправлять то, что им волей или неволей сделано.
Может все-таки он его убил? Или их понятия о жизни так различаются от наших? Но я не могу с ним идти на фуршет. Я вести себя не умею. И он ведь никогда не слушал сплетни.
— Я не пойду.
— Ты должна пойти. Не я это все придумал.
— Мне не в чем идти на твой праздник, — последний аргумент выдвинула я.
Миша улыбнулся и, поднявшись, завернул за лестницу. Я быстренько доела варенье и залпом выпила чай. Чуть погодя, Высоковский вошёл с ворохом платьев и кинул их на диван:
— Выбери что-нибудь себе.
— Откуда у тебя это? — неужели он всем так дает платьица, с кем ходит на банкеты? У меня было ощущение, что поселившийся в моей душе злосчастный червяк грызет меня железными зубами в три ряда!
— Это мамино, — спокойно ответил он и стал убирать посуду со стола.
— Я не надену, — твёрдо ответила я. Ещё чего не хватало, его мамани вещи носить…
— У тебя выхода нет. Да и мама не помнит всех своих платьев.
— У нас размер разный. У нее 46—48, а у меня сорок второй!
Миша на меня внимательно посмотрел и подошел к дивану. Он выбрал золотое платье:
— Вот это сорок четвертый. И тебе подойдет, — он отложил его, а остальные вернул на место.
Как такое может быть, чтобы парень сам мне выбирал платье, заставлял с собой тащиться на фуршеты и вообще оставил на ночь?! Внутри меня медленно поднимался вулкан. Мысленно, я понимала, что сейчас я ему все выскажу и наброшусь с кулаками при этом. И пусть он меня потом увольняет, в тюрьму сажает, что хочет, делает, но я ему инвалидность обеспечу.
Миша вернулся на кухню и поставил грязную посуду в посудомоечную машину, а мне сказал:
— Иди, прими ванну. Там полотенце, пижама и халат.
Я замерла. Чёрт! Сейчас он отправил меня в душ, а потом что? Будет качать свои права жениха? У меня остановилось дыхание. Я на него смотрела, наверное, вечность, пока он не обернулся и спросил:
— Что?
Я не ответила, не потому, что не поняла вопроса или ответ в голову не пришел, а потому, что пыталась понять, что со мной происходит.
— Пижама и халат тоже мамины. Они чистые.
Я и не сомневалась. Наконец-то, можно расслабиться и получить удовольствие в ванне с гидромассажем. Я решила от души, за моральный ущерб пленницы, поваляться в ней. Не знаю, сколько я так отмокала, но получила отличный релакс. Когда мне надо было из неё выходить, то я поняла, что сейчас всё решится. Сердце колотилось, как у зайца и сжималось в нервный комочек. Самое противное для меня, я понимала, что отказать ему не смогу, если только сразу выйду с пистолетом и пристрелю, прежде чем он приблизится ко мне. Но как его теперь убивать, если я не уверенна, что он убийца?