Я оделась в мягкую и ароматную пижаму, сверху надела халат от этого комплекта и взяла в руки пистолет. Кто он на самом деле такой? Если не гей, то бабник? Или маньяк? Что же меня так от него колбасит?
Я вышла из ванной, на кухне было всё убрано, а дверь одной из спален была открытой. Миша сидел за компьютером, заполняя документы. Услышав мое шарканье ногами, он обернулся:
— Ты все? Я думал, ты там спать легла, — он направился к гардеробу и, взяв халат, обратился ко мне:
— Тебе через каждых пять минут звонил любимый, — увидев, как я растерянно оглядываюсь, добавил — Мобильник на диване.
У меня были смешанные чувства. Мне было стыдно за песню, что установил Гущин и совсем не хотелось, чтобы Высоковский принял его за моего парня. С другой стороны, я понимала, что какая ему разница, кто мой любимый?! У него эмоций ноль! И я злилась на троих: Гущина, Высоковского и на себя. Я бегом помчалась за мобильником и увидела шестнадцать безответных вызова от «Любимого».
— Ты что мне столько звонил! — закричала я на него, как только он взял трубку. Мимо меня прошел в ванну Миша.
— А то, что время почти полночь, а ты не дома — это ничего, да? С тобой всё в порядке?
Я на миг задумалась. Правда, он ужин готовил, а я его даже забыла предупредить, что не приеду. Меня заполнило чувство стыда:
— Прости. Я у подруги. Всё со мной хорошо.
— Угу, — ответил Гущин, по его голосу я поняла, что он обижен и мне не верит. Совсем не верит. — Я еду домой. Чао.
Он повесил трубку, а я была готова разреветься. Ну что я за дура! Променяла такого человека на гея с маньячными замашками деспота в рабочей среде! Как я могла согласиться ехать с ним, когда меня дома ждал лучший друг?! А теперь я полутора суток буду в обществе этого ненормального типа и всё из-за того, что с горе-от-ума пошла работать в его компанию. Тут я вспомнила, что не отправила смс с отчетом. Я нашла высланный Кристиной номер, написала свой анализ про финдира и какая атмосфера на работе у Высоковского. Как только я закончила, то вышел Миша из ванной и во всем доме выключился свет.
— Сиди на месте, я найду свечи.
Я услышала, как он ушел. Было очень темно и немного страшно: что если нас выследили и вырубили свет специально, чтобы отключить сигнализацию? Чуть погодя, пришел Михаил с двумя подсвечниками и прошел в спальню:
— Заходи. Вот тебе один оставлю. Ложись спать.
— А ты куда? — что за глупый вопрос? В другую комнату конечно! Неужели ты думала, что гей останется с тобой?
— Я на диван. Здесь рядом, — показал он на диван в холле. Не знаю, что на меня нашло, то ли обида за всех женщин, то ли обида моя личная, что мной пренебрегли. Я там понимаешь, с ума сходила, думая как ему отказать, а он из себя джентльмена корчит или гея, не знаю кто он там!
— А ну, иди сюда! — направила я на него пистолет. Он от неожиданности замер. — Хочешь оставить меня здесь одну, беззащитную? А сам сбежать при первой возможности?
— Ты что? — он медленно поставил второй ночник и приподнял руки — Я оставлю дверь открытой…
Точно гей! Блин, а я…
— Быстро ко мне в кровать. Что думаешь, я не понимаю, что сигнализация не работает, и в любой момент сюда могут залезть те самые уроды? Так пусть они первым увидят тебя.
Миша сел рядом на кровать:
— Я так понял, мне в любом случае умирать, да?
Я молчала. Все замашки гея. Хорошо готовит, любит чистоту, хозяйственный и безразличный к женщинам.
— Тогда какая разница от кого?
— Залез под одеяло, — приказала я. Он хмуро выполнил, что я велела. — А теперь объясняю. Разница в том, что если они не залезут к нам в дом, то ты останешься жив.
— Хорошо, я останусь живым, потому что сигнализация не от нашей линии подключена, и если бы она не работала, то на въезде в дачный поселок их бы задержали. Там охрана и видеонаблюдение установлено. Так что ночь нас ждет спокойная. А тебе, наверное, хочется завтра всем сказать, что ты с Высоковсим спала, так?
— Тебе лучше заткнуться. Если б ты не был геем, то я тебя бы к себе не положила.
— Получается ты либо наказываешь гея, либо перевоспитываешь.
Я поставила к его голове дуло:
— Еще слово и ты до завтра не доживешь. Так и помрешь геем.
Он смотрел на потолок:
— Странные у вас выводы. То подозреваете, что от меня ходят беременные женщины, то в нетрадиционной ориентации…
Я убрала от него дуло своего травматического пистолета и пристально посмотрела ему в глаза. Он не улыбался, как раньше. Ему не нравилось, что я его заставила со мной спать. Неужели я ему настолько противна? Сейчас он намекает, что всё — враньё, а что, если и правда, всё — враньё? Или он импотент? Поэтому ему не хотелось со мной ложиться… Мне на мгновенье стало его жалко. И меня тянуло его поцеловать. Он словно почувствовал мои мысли и отвернулся. Все. Импотент он или нет, но он меня не хочет. Везде во всех его поступках был голый расчет, а не симпатия или ухаживание.
Я не знаю, когда он уснул, и кто из нас первый встретил страну Морфея. Даже не помню, задули ли мы свечи или они догорели, но утром я проснулась от того, что на меня орали.
Глава 7
— Опаздываем, Вика! Вставай же!
Я приоткрыла заплывшие щелочки, и сразу мне бросился в глаза его торс. Он застегивал ширинку, осталось застегнуть на пуговицы только белую рубашку.
— Просыпайся. Одежда в ванной.
Я вскочила и побежала в ванную. Одевались мы с ним, наверное, наперегонки. Одевшись, я вышла за сумкой, в которой была тушь и блеск для губ. Всю косметику я с собой не носила, а зря. Миша уже был на улице, на столе я увидела две чашки с кофе, от которых шёл пар. Когда он его успел сварить? Я еще красилась, когда он вбежал на кухню:
— Всё, едем.
— Я ещё не готова.
— Вика, идём!
— Так мы даже кофе не выпили! — у меня еще теплилась надежда, что он мне разрешит попробовать сваренный для меня кофе.
— Даю тебе две минуты, — он пошёл в спальню, а я, бросив красить ресницы, побежала пить его горячий напиток, который своим запахом так и пленял меня. Я сделала два глотка, мой мозг включился. Так. Мы вчера так ничего и не решили. Почему он не о чём не спрашивает меня? В смысле, не просит документы? Или он боится, что я действительно женю его на себе? Неужели это? Я вспомнила вчерашнюю ночь, и меня охватил жар. Блин! Я же своего главного директора заставила с собой спать под дулом пистолета! Надо как то ситуацию исправлять. Я встала, чтобы пойти и достать документы, которые я спрятала в бочке, и отдать их законному владельцу, как из спальни вышел Миша с папкой в руках:
— Едем, — он уже был обут и, открыв входную дверь, ждал, пока я натяну на ноги ботинки. Честное слово, в этот момент я чувствовала себя клушей. Как говорят в народе, чем быстрее торопишься, тем медленнее получается. Кое-как заклеила липучки и почти на согнутых коленях, рванула к бочке, но заорала от боли в руке:
— В машину! Мы опаздываем.
Я согнулась и плача сказала:
— Но я же хотела тебе дать…
— Успеем.
Он меня почти затолкал в красную глянцевую машину. Сразу было видно, что это маленькая дамская машина. В ней витал запах дорогих французских духов и было очень чисто, словно её использовали только один раз, когда обрызгивали духами.
У меня навернулись слёзы на глазах. Я делала всё, чтобы не показать свою слабость. Кому я поверила, деспоту, гею или импотенту! Сам не в силах разобраться в своей ориентации и срывает свою злобу на простых подчиненных. Идиот, сам вправил руку, теперь от злости вывернул!
Миша включил радио и нервно барабанил на руле, когда мы встали в пробке. Было видно, что он хочет выругаться, но молчит. Прервало наше напряженное молчание: «А я люблю тебя Сергей! Чмоки чмоки чмоки! Я как, Кайли Миноги»… Я быстро здоровой рукой взяла трубку:
— Да!
— Доброе утро! — я даже видела, как улыбается финдир через трубку.
— Смеешься?
— Вика, а почему у тебя настроение как у девушки с ранним климаксом?
— Что?! Да пошёл ты к чёрту! — я от злости даже выронила мобильник в ноги и мне сразу легче. Только сейчас я заметила, как на меня задумчиво смотрит Михаил. — Что?!!
— Ты извини. Я ни разу в жизни не позволял себе опаздывать на работу. Никогда не опаздывал. Сегодня проспал. Тебе придётся смириться, что с утра у нас работа, а потом, после работы, всё остальное.
Рука ныла, и я не могла сообразить, вот сейчас он про что?
Пробка сдвинулась с места, и мы медленно, но поехали. Рука не давала мне о ней забывать. И когда мы приехали к офису, то мой лоб покрылся капельками пота, учитывая, что накрашены были только ресницы, я, наверное, была похожа на приведение или зомби. Миша, прежде чем выйти из машины, вызвал охрану. А я даже не знаю, ждали ли нас те люди, что за нами охотились или нет. В лифте он, наконец, обратил на меня внимание:
— Что с тобой?
— От тебя тошнит, — если он еще что-нибудь у меня спросит, то я сейчас разревусь, что совсем некстати. Наконец он увидел, что я в одной руке держу большую сумку и пакет с платьем, а другая прижата к груди в странном положении.
— Понятно, — он нажал кнопку этажа, где находился медкабинет. Когда мы вышли, он меня почти за шкирку завел к медсестре. И что вы думаете? Она опять сидела на корточках под столом и переобувалась.
— Опять её нет на рабочем месте, — очень тихо сказал Высоковский.
— Я здесь! — пискнула медсестра и вынырнула из-за стола, вся красная. — А вы за каплями?
Медсестра заглядывала ему в глаза, и мучавший меня вчера червячок был готов уже вырваться наружу:
— Мы поздороваться зашли… — хотела я сказать язвенным тоном, но получился ели понятный стон. Миша посадил меня на кушетку и обратился к медсестре, которая сама была готова свалиться в обморок от одного его взгляда:
— Вы когда-нибудь вправляли суставы рук?
— Да, на практике, — и она заморгала глазами. Я сразу поняла, что она вправляет кисти рук так же хорошо, как я знаю вьетнамский.
— Не будет она мне вправлять руку!
— Почему? — удивился Высоковский.
— А ты посмотри на неё! Когда у неё была там практика? Она не сможет!
— Вика! — Миша вдохнул и, наклонившись ко мне, тихо сказал. — Может, перестанешь капризничать?
— Это не каприз! — мне казалось, что у меня скрипели зубы. Я взглянула на медсестру, та сама чуть не плакала в полуобморочном состоянии. — Я не доверю ей свою руку, — продолжила я.
— Михаил Владимирович, лучше ей уступить. У неё проблемы с сердцем. Ей нервничать нельзя. Я вчера её на больничный послала, назначила эхограмму сделать.
— Правда?
— Она преувеличивает, — я была готова её убить. Какое право имеет она выдавать ему мои личные проблемы?
Миша сам сел на корточки передо мной и стал ощупывать руку. Я опять не знала, куда себя дать. Он словно забыл, что спешит, стал снова внимательным, выражение лица его было сочувствующим. Руку он быстро вправил и приказал бинт подать. Медсестра, все ещё с красным лицом носилась, как угорелая.
В лифте я подумала, что есть в нём всё-таки что то человеческое. После облегчения от ноющей боли в руке, я даже почувствовала к нему лёгкую благодарность, пусть даже он сам мне её и вывернул… Но к несчастью в этот момент зазвонил его мобильник.
— Привет.
Он улыбался.
— Спасибо, ты меня выручила. С меня шоколадка, — он даже весь расцвёл! — Хорошо, билет в Италию. Ты Барсика накормила?
Он опять засмеялся. Меня так и тянуло дать ему под дых. Вчера со мной в кровати корчил недовольную рожу, а теперь с какой-то девушкой при мне заигрывает. Он с кем-то живет! — осенило меня. Вот поэтому он вчера не приставал ко мне. Он не гей, не импотент, а нормальный, порядочный мужчина…
— Зая, будь добра, пригони моего коня к Амиго.
— Да, ты правильно поняла, — он отключил связь. «Он с байкерщей живет!» — дошло до меня. Не знаю, от чего, но мне сразу стало плохо. Будто свет в моих мозгах выключили. И катастрофически не хватало воздуха, я даже не помню, как я вышла из лифта и почему я шла следом за Высоковским…
— Вика, иди в свой кабинет.
Почему его голос был похож на оглушающую трубу, которая взрывает мозг? Я остановилась и поняла, что дошла за ним до его кабинета.
— Имей в виду, за опоздание тебя оштрафуют, — очень сухо сказал он и скрылся за дверями. Нет, нет в нём ничего человеческого! Не дам я ему ни одной бумажки! Я побрела на свое рабочее место.
Начальника не было на месте, поэтому я могла себе позволить расслабиться за чашкой кофе, поднять давление и подумать. Во-первых, я должна проникнуть в кабинет Высоковского, найти тайник и открыть его, узнать, что ищет финансовый директор. Во-вторых, я иду с Высоковским на фуршет, есть платье, но нет туфлей, ни украшений, ни косметики. Я не знаю, во сколько фуршет, поэтому не могу к нему вовремя подготовиться. В-третьих, я сегодня дома ночую одна. Это ужасно. Я боюсь. Может всё таки к Кристине приехать? Она не хочет быть замешенной. А я могу хвост к ней привести. Нет. Лучше в гостиницу. Придется снять денег с карты, а потом, с зарплаты опять положить. Но со штрафами вряд ли я хоть что-то заработаю. И так катаюсь на такси. Может комнату снять? Я стала искать в Раменском комнатушку, чтобы остановиться на ночь. Даже нашла два варианта, и услышала до боли знакомую песню: «А я люблю тебя Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки!…»
— Да.
— Вика, я серьезно. Я знаю, кто хочет убить тебя, — это был Финансовый. — Ты готова к сотрудничеству?
— И в чем заключается мое сотрудничество с тобой? Возьмешь меня на работу мыть твой кабинет?
— Вика, — лучше бы, я не знала, как он может ехидно улыбаться! — Ты умная детка…
— Я не детка. И обладаю информацией, кто убил Павла!
— Кто тебе сказал? — похоже, у него ком в горле застрял. Он не знает, что я, та самая Вика, что работает на отца Высоковских. — Ну, это не имеет значение. Зато я знаю, кто хочет убить тебя.
— И что? Мне, думаешь, будет от этого легче? Снайпер ваш косоглазый, а те, что охотятся за мной… вообще их трудно убийцами назвать. Жила до сегодняшнего дня и ещё проживу.
— Не проживёшь, дура! Ты ничего не знаешь. И даже не знаешь, что мне и им надо!
— И не хочу знать! — Я отсоединилась. Правда, у Михаила крутой брат. Пусть он во всем разбирается. Когда-нибудь я отдам ему все бумаги. Только придумаю, как нас с Машей обезопасить. Надо было ещё отправить ммс нашему детективу с отчётом, что я не уверена, что Павла убил Михаил, и аргументировала, почему. Впрочем, все мои доказательства были основаны на поведенческом психоанализе. Он даже документы у меня не выбивает, а почему? Потому, что он порядочный. Он боится, что я его захочу женить на себе, а он живет с Заей! Вот и думает, что делать. Со мной ходит на фуршет, потому что боится, что заберут меня охотники за документами, а не потому, что я слух пустила, что мы скоро женимся. Ему нужны документы, нужно, чтобы они не попали в руки убийцам брата. Вот он и таскается за мной, и терпит меня. Грёбаные документы! Ну что же мне так обидно! Я была готова биться головой об стенку. На душе было так горько, что я налила себе ещё чашку сладкого кофе.
* * *
Начальник так и не появился. А я разгребала почту и бумаги, пока в дверях не нарисовался очаровательный образ Алины:
— Вика, я слышала ты идёшь с Михаилом на фуршет? — не поздоровавшись, начала она.
— Вроде того, — неохотно ответила я.
— И прямо во вчерашнем? — выпалила Алина и опомнилась. — Извини. Я знаю, что ты у Михаила ночевала. Ты даже не переоделась.
Я не стала с ней объясняться и оправдываться, а просто протянула ей пакет с платьем, чтобы насытить ее любопытство.
— Из-за тебя Миша первый раз опоздал, — смеялась она, рассматривая золотое платье. — Он даже подобрел. Ух ты! Габана!
Да уж, подобрел.
— А туфли какие у тебя?
— Никаких нет туфлей, — честно, она мне уже надоела. Мне захотелось даже её вытолкнуть из кабинета. Но она не замечала моё состояние.