Он шутит, но Таня замечает, что глаза у него грустные.
– Егор, что с тобой? – пытаясь понять, что происходит, спрашивает она. – Ты грустный какой-то.
– Я не грустный, я задумчивый, – отшучивается Егор, – мужчина должен иногда думать.
– А о чем думает мужчина сей… – Она замолкает на полуслове. Она вдруг видит, что в комнате только одна кровать. Не замечая своей реакции, она молча смотрит на эту кровать. Егор ласково обнимает ее.
– Не волнуйся, я же обещал…
– Егор, мне не нужно лимузинов и ресторана, мне ничего не нужно…
– Только венчание и фату. – Егор смотрит внимательно.
Таня опускает глаза.
– Егор, если тебе так… – она не может сразу подобрать нужное слово, – так грустно, то…
– Я потерплю.
Они лежали на одной кровати, крепко обнявшись. Таня спала, а Егор никак не мог понять, почему он так поступает. «Как глупо, совершенно глупо я веду себя, – думает он, – ведь мы уже женаты, это моя жена, и я люблю ее. И она готова быть со мной. Зачем откладывать?» Егор смотрит на девушку, доверчиво лежащую у него на плече. «Это моя жена, жена. – Егору становится трудно дышать. – Зачем я так мучаюсь? Какой в этом смысл? Все равно мы потом обвенчаемся и будет свадьба, как она хотела». Он ласково касается губами ее волос, нежно проводит рукой по плечу. «Я хочу на свадьбе быть невестой, а не женой», – внезапно вспоминаются ему слова Татьяны. Когда она это сказала? Кажется, когда они говорили, что будет свадьба. И он обещал. Пусть это глупо, но он обещал.
Совершенно измученный, под утро он вышел из комнаты. Мама сидела на кухне и, увидев его, спросила:
– Ты совсем не спал?
И он рассказал все ей.
– Это очень благородно, – сказала Елена Николаевна, – но зачем так мучиться? Если девушке важно именно это, то идите да обвенчайтесь, с платьем мы поможем, а погуляете с друзьями в Москве. Просто отметите это событие в кафе или на природе.
После завтрака Егор повел Таню на прогулку по городу. Небольшой русский город, наполненный белыми храмами и яркой зеленью парков, с широкой величавой рекой и старыми крепостными стенами, произвел на Таню неизгладимое впечатление. Это была совсем другая природа, совсем другой воздух, другая архитектура и другая история. Здесь все было другое. И это Тане нравилось. Небольшой храм, стоящий на зеленом пригорке, казался гордым мальчуганом, впервые забравшимся на высокий холм.
– Егор, смотри, какой красивый храм, – Таня показывает на него рукой, – какой белоснежный…
– Это церковь Василия на Горке, – говорит Егор, – один из самых известных у нас.
– Так и называется – на горке? – Она смеется.
– Хочешь, зайдем? – Егор тянет Таню за руку. – Он действующий.
В этом храме через несколько дней они обвенчаются. Будут белое платье и воздушная фата, белые цветы и золотые кольца, будут гореть венчальные свечи, отражаясь во влажных глазах, и будет короткое «да» как начало длинной жизни.
А потом они останутся вдвоем в пустой квартире: Елена Николаевна и Владимир Александрович уедут на пару дней к кому-то в гости на дачу. Они скажут, что их давно зовут и уже неудобно отказываться, «а вы уж тут сами хозяйничайте, тем более еда в холодильнике есть». И они останутся вдвоем. И за эти два дня ни разу не выйдут на улицу.
Андрей открыл машину и сел за руль, не заводя двигатель. Это стало у него привычкой: посидеть некоторое время в машине, молча или пару раз стукнуть кулаком по рулю или сиденью, выплескивая накопившиеся эмоции. Да, сдерживаться становилось все труднее. Аня несколько раз пыталась с ним поговорить, но он не давал ей такой возможности: либо вообще выходил из комнаты, либо делал вид, что не слышит, и переводил разговор на другую тему. Аня жила с мамой, каждый день ездила в больницу к отцу, и Андрей проводил все вечера с ними. Он ничего не требовал, он был внимательным и терпеливым – как и планировал, но это давалось ему нелегко и с каждым днем требовало все больше усилий. Хотя прогресс он все-таки отметил: Аня реже заводила разговор на щекотливую тему их отношений и иногда даже просила его о чем-нибудь – куда-то съездить или просто налить ей чай. Она как будто заново привыкала к нему. Скоро она вспомнит, что он фактически ее муж, она же нормальная женщина, и тогда… тогда он сразу сделает ей предложение. Они распишутся, и все вернется на свои места. Ничего, он подождет.
– Привет.
От неожиданности Андрей вздрогнул и даже слегка испугался: сразу как-то неприятно взмокли ладони. От досады, что он так глупо, даже по-детски струхнул, Андрей нарочито надменно посмотрел на говорившего. Молодой мужчина, неплохо одетый – в меру потертые джинсы, недешевая светлая футболка, легкие кроссовки, – да, одет неплохо, стоял у машины, облокотившись на капот, и улыбался. Глаза его были скрыты за темными очками, и от этого Андрею опять стало не по себе.
– Руки с машины убери! – довольно грубо сказал он. – Чего надо?
– Поговорить. – Похоже, он нисколько не смутился, хотя руки убрал.
– О чем я должен с тобой разговаривать?
Незнакомец подошел ближе, снял темные очки и, наклонившись к открытому окну, четко произнес:
– Я знаю того козла, с которым твоя подружка спала, и я знаю, как ты можешь отомстить и еще на этом сделать неплохие бабки, а потом решай – нужна ли она тебе, или есть много других, более покладистых. При деньгах-то это не проблема! – Он улыбнулся и снова надел очки. – Подумай, друг, я завтра здесь же буду в это же время.
Он развернулся и, засунув руки в карманы, не спеша пошел вдоль улицы. Андрей молча смотрел ему вслед. «Как в кино, – подумал он неожиданно, – подошел незнакомец и тут же решил все проблемы. Так не бывает». Андрей повернул ключ зажигания, мягко заработал двигатель. Но он не спешил двигаться с места. «Нет, так не бывает, но что ему нужно?» Андрей снова заглушил мотор, достал сигарету, не торопясь прикурил и посмотрел по сторонам. «Что я теряю, если поговорю с ним? – снова и снова думал Андрей. – Если он станет врать и что-то придумывать, я просто уйду, если денег требовать начнет – в морду дам. А будет что послушать – послушаю». Приняв решение, он уверенно повернул ключ, аккуратно вырулил со двора и поехал домой.
– Антон, мне никак не поговорить с Андреем! Я не знаю, что делать! – Она почти плачет. – Он или делает вид, что не слышит, или обещает меня выслушать потом.
Аня сама не понимала, почему вдруг набрала номер Антона и начала жаловаться.
– Ты живешь с ним? – Антон перебивает ее, не дослушав. Его голос не груб, но требователен.
Аня замолкает на секунду, а потом взрывается:
– Что?! Ты… ты…
– Я спрашиваю, ты живешь с ним?
– Нет, – у Ани вдруг резко кончились силы, – нет, Антон, я живу у мамы.
Секундное молчание, и снова голос Антона, но уже совсем, совсем другой:
– Не плачь, родная, и оставь все это. Я приеду совсем скоро, и тогда, я думаю, он поймет все и без твоих объяснений. – Ласковый, спокойный голос заставляет Аню расплакаться еще сильнее. Она вдруг явственно слышит в его голосе и тревогу, и усталость, и тоску. И любовь.
– А еще мне кажется, что за мной кто-то следит… – Вот это уже совсем лишнее она сболтнула.
– Что? Кто следит? – Антон не на шутку встревожен. – Ты уверена?
– Я не знаю, просто иногда у меня такое странное ощущение, что в спину кто-то смотрит, недобро так смотрит.
– А это не может быть связано с аварией, в которую попал твой отец?
– Я не знаю, – Ане становится страшно, – не знаю.
– Постарайся никуда одна не ходить. – Антон и сам понимает, что дает банальные советы, абсолютно правильные и абсолютно бесполезные. – Жди меня, Аня, осталось всего несколько дней.
Поговорив с Аней, Антон набирает номер Егора.
– Привет, молодожен, что-то ты не проявляешься никак и нигде… Ты там не умер от счастья? – Антон, как всегда, слегка иронизирует.
– Почти, – смеется в ответ Егор, – но долг свой помню, и уже завтра мы выезжаем в Москву.
– Егор, как приедешь в Москву, появись у Ани, – просит Антон, – не очень мне ее состояние нравится.
– Что такое? – Егор искренне озабочен. – С отцом что-то?
– Нет, с отцом все в порядке, тут что-то другое. В общем, проявись, ладно? Тане привет передавай, – заканчивает разговор Антон.
– Танюша, тебе привет от Антона, – довольно задумчиво говорит Егор.
– Егор, что случилось? – Таня ласково касается его плеча.
– Что-то с Аней, но Антон недоговаривает…
– Позвони ей сам, – тут же реагирует Танечка, – мы с тобой как-то позабыли про всех, – она слегка краснеет, – это неправильно.
Егор с удовольствием смотрит на жену. Она смущается еще больше и, разыскав его телефон, подает ему:
– Звони и привет от меня передай.
Поговорив с Аней, Егор стал еще более задумчив. Там, в Москве, действительно что-то происходило. Он посмотрел на Таню, сидевшую рядом с ним и внимательно смотревшую на него.
– Видишь ли, Танюша, – Егор видел, что она кое-что поняла из его разговора по телефону, – у Ани необыкновенные способности, поэтому она, видимо, вообще чувствительная к таким вещам. Конечно, у нее сейчас трудный период, нервы и все такое, но мне кажется, что она не ошибается. За ней действительно следят.
– Бедная Анечка, – Таня прижимается к плечу Егора и берет его за руку, – как ей, наверное, сейчас страшно и одиноко.
– Послезавтра мы уже будем в Москве и сразу поедем к ней. – Егор обнимает жену. – Ты не возражаешь?
Таня отрицательно качает головой.
– Таня, ты же не будешь ревновать меня к Анюте? – вдруг спрашивает Егор. – Ты должна понять, она для меня… – Он почему-то занервничал, забеспокоился. Раньше он об этом не думал, а тут вдруг испугался. Он даже сам не понял, чего именно боится. Ему показалось, что именно сейчас он должен объяснить…
– Я постараюсь тебя вообще не ревновать. – Таня заглянула Егору в глаза и улыбнулась, хотя улыбка получилась грустной. – Наверное, я не могу тебе дать слово, что никогда не буду ревновать. Я постараюсь, но и ты постарайся не давать повода.
Танечка смотрит немного виновато, но продолжает улыбаться.
– Но это я на будущее говорю. А сейчас я, честное слово, понимаю, что Аня тебе как сестра. И я совсем не ревную.
Егор улыбается и привлекает ее к себе, ее руки обнимают его за шею, а ее губы ласково, хоть и немного робко касаются его губ.
– Смелее, – шепчет он ей.
Она вспыхивает, краснеет, но еще сильнее прижимается к нему.
Аня, поговорив сначала с Антоном, а буквально через несколько минут и с Егором, задумчиво стоит около окна. Она улыбается. У нее нет той бурной, сумасшедшей радости, что была первый раз, когда она поняла, какие замечательные у нее друзья. Сегодняшняя радость другая – уверенная, спокойная. Скоро, совсем скоро они будут рядом, и у нее все станет хорошо. Она в этом уверена, и даже телефонный звонок, прозвучавший неожиданно, не испугал ее. Она подняла трубку.
– Аня, я думаю, нам надо поговорить. – Голос Андрея сух и строг.
– О чем? – довольно глупо прозвучал вопрос, и Аня разозлилась. Ну конечно, сколько раз она пыталась с ним поговорить, а тут, пожалуйста, он считает, что…
– Скорее о ком. – Интонация Андрея не нравится Ане. Но она понимает, что разговора не избежать. И все-таки делает попытку:
– Андрей, по-моему, и так уже все понятно…
– Да-а-а? – В его голосе звучит не просто ирония, а скорее насмешка, ядовитая такая насмешка. – А мне вот не все понятно.
– Хорошо, – Аня не хочет начинать разговор со взаимных упреков, тем более по телефону, – когда ты придешь?
– Это ты придешь. Домой. Сегодня вечером. – Андрей сумел-таки подобрать верную интонацию: в ней не прозвучало ни приказа, ни высокомерия. Только вежливая просьба и едва заметное требование проявить уважение к нему и к дому, где они жили. И Аня подчинилась.
Когда Аня пришла, Андрей уже был дома. Впрочем, Аня не знала, может, он вообще целый день просидел в квартире: на работу-то он так и не устроился. Аня почувствовала раздражение, но тут же постаралась взять себя в руки – нельзя так начинать разговор. Она прошла на кухню, поставила чайник, достала чашки.
– Андрюша, – позвала она, – пойдем чаю попьем, а то на улице так жарко, что пить хочется, я все время пью, пью и сок, и минералку, но холодная вода жажду совсем не утоляет, нужно что-нибудь горячее.
Аня говорит быстро, многословно, стараясь отвлечься от предстоящего разговора, стараясь заглушить растущее напряжение и раздражение. Да, раздражение. Господи, чем же вдруг Андрей стал так раздражать ее? Накрывая на стол, доставая из шкафчика печенье, а из холодильника сгущенку, Аня пытается вспомнить что-нибудь хорошее об Андрее и об их совместной жизни. Но как назло в голову лезут только его грубые слова, его пренебрежительный тон, ее ссоры с родителями и подругами из-за него. Аня резко остановилась посреди кухни. Она вдруг вспомнила, как всего недели две назад она шла по темной дорожке южного парка и пыталась вспомнить что-нибудь плохое об Андрее, а вспоминалось только хорошее. Всего две недели, а кажется, что это было давным-давно. Так давно, что она сейчас даже не может припомнить, что же она вспоминала хорошего. Но она помнит, что тогда чувствовала себя предательницей. А что она чувствует сейчас? Усталость. Даже раздражение куда-то улетучилось. Аня усмехнулась. Когда-то она даже любила выяснение отношений. В этом был какой-то особый интерес, сродни спортивному поединку, когда в кровь выбрасывается адреналин, и в этом было определенное очарование. Щекотание нервов, виртуозное молчание, многозначительные слова и ласковый отказ. Конечно, всегда отказывала она. И сейчас отказывает она, но почему-то это не доставляет ей того удовольствия. Ей не хочется разговаривать вообще. Но где же Андрей? Аня отворачивается от окна, у которого уже давно стоит, занятая своими думами.
Андрей смотрит на Аню, и в его взгляде нет ни улыбки, ни ласки. Ане становится страшно. «Почему-то когда Антон набросился на меня в парке, мне не было страшно», – неожиданно подумала Аня. Ей все время вспоминается Антон. Даже нет, не так. Она не вспоминает, она о нем просто помнит.
– Что ты будешь – чай или кофе? – Аня старается прогнать свой страх. В конце концов, это же ее Андрей.
– Кофе. – Андрей садится за стол. – Аня, расскажи мне все.
Аня медленно достает банку с кофе, медленно ставит ее на стол, медленно опускается на стул, медленно поднимает на Андрея глаза:
– Что ты хочешь знать?
– Все.
Лаконичность ответа и высокомерная интонация напомнили прежнего Андрея – грубовато-пренебрежительного, но своего, того самого, с которым Аня прожила вместе два года, и от этого ей стало немного легче.
– Я люблю другого.
– «У меня увели перчатки, и я полюбила другого», – саркастически цитирует Андрей.
Аня промолчала. Что толку обижаться, отвечать грубостью или колкостью? Это только затянет неприятный разговор, а ей хочется поскорее уйти. «И давно это я такая умная и рассудительная? – подумала вдруг Аня. – Как будто мне сто лет, не меньше». Эта мысль рассмешила ее, и она улыбнулась. Андрей среагировал немедленно:
– Что смешного?
– Андрюша, не мучай ты меня, – вдруг устало попросила Аня, – я все равно не вернусь к тебе.
Андрей помолчал, обдумывая услышанное. Он был готов к такому повороту. Он уже все знал. Сегодняшний разговор с новым знакомым раскрыл ему глаза на многое. Конечно, он был не в курсе подробностей, но главное ему стало известно. И сегодняшний разговор Аню не вернет скорее всего. Но ему нужно хоть немного продлить их отношения. У него должна быть возможность бывать у нее дома. В смысле дома у ее родителей, потому что в своем доме он все проверил: никаких старых писем или фотографий Анечка здесь, конечно, не хранила. Впрочем, они не очень-то на это и рассчитывали. Все-таки это всего лишь съемная квартира, и Ане совершенно не было резона тащить в нее семейный архив. Все наверняка хранится в доме родителей. Вот туда Андрею и нужно будет попасть, не вызывая подозрений. Причем хотелось бы, чтобы такая возможность представилась в то время, когда дома хотя бы не было матери, а лучше бы и Ани тоже. И для этого надо хоть как-то, любыми способами продлить их отношения. Агонию их отношений – как выразился его знакомый. Он не глуп, этот молодой мужчина, и дал ему дельный совет. Именно поэтому Андрей сегодня разговаривает с Аней.