К моему удивлению, на кухне горел приглушенный свет.
– Макс, ты чего не спишь? – Аристарх сидел за столом, пил кофе и что-то черкал в своем блокноте.
– Еее, не спится что-то, – я попытался изобразить сонный голос и даже зевнул для впечатлительного эффекта. Но, кажется, папа не оценил мою актерскую игру.
– А школьная форма у тебя еще и пижамой служит? – с улыбкой подметил он.
Вот черт, я совсем забыл переодеться. Кажется, я настолько был поглощен мыслями, что сил не хватило даже снять с себя одежду.
– Пап, я просто…
– Где Кир? – перебил меня Аристарх. Его голос не стал серьезным, он никогда не переживал за нас. Мы же не девушки, в самом деле.
– А его разве нет в его комнате? – безразлично лгу отцу. Неприятно, но пусть лучше так, нежели объяснять ему, что я целовал парня, а Кира оказался свидетелем происшествия и теперь, скорее всего, просто в шоке, где-нибудь пересиживает. – А ты чего не спишь? – перевожу тему, отличный ход.
– Много работы, сын. Уволить бы их всех, даже отчетность за квартал не могут сложить, двоечники.
Наш задушевный разговор прервала трель папиного телефона.
– А вот и мой второй сын объявился, – помахал Аристарх передо мной экраном мобильника, на котором именовался вызов «Кирилл». Мое сердце замерло и в тоже время обрушилось облегчение. – Что? Как это произошло? Еду!
– Папа, что случилось?
Я был шокирован. Папа кричал, а в его глазах тяжело было не заметить ужаса.
– Кирилл попал в аварию!
– Что? Я еду с тобой.
Я не мог поверить в услышанное только что. Как такое могло случиться?!
– Нет, Макс. Ты нужен тут. Останься с матерью, прошу тебя, – с мольбой взглянул мне в глаза Аристарх.
– Как это случилось, кто это был? Кирилл жив? – не унимался я,не желая слушать никакие доводы отца. Это Кира, мой Кира, и он нуждается именно во мне, именно в моей помощи.
– Он жив, но в критическом состоянии. Это были врачи из госпиталя.
Аристарх стал нервно расхаживать по квартире и собирал нужные вещи с собой. Я ходил за ним как тень. Чувствовал, что еще немного, и я не выдержу.
– Позволь мне поехать с тобой, мне очень нужно к нему! – перешел я на истерический крик. Я то орал, то умолял его. – Ты пойми, если я не увижу брата, я тут всё разнесу. Я должен ехать с тобой, сейчас же.
– Что тут за шум? – Сонная мать вошла в комнату. – Мальчики, вы чего расшумелись? И почему не спите? Еще часа четыре вполне можно отдохнуть, – сказала она зевая.
Мама такая красивая женщина. Наивная и беззаботная, очень чуткая и ранимая. Я переглянулся с Аристархом,противостояние наших взглядов должно было решить, кто скажет эту новость ей.
– Дорогая, тебе нужно отдохнуть. Иди в спальню, я утром тебе всё расскажу.
Отец решил очень тактично подготовить маму. Но он сам понимал, что зря старается, она уже не отцепится, и слушать всё эти сказки не станет. Она заподозрила беду. На то она и мать, ее сердце не подводит.
– Если ты сейчас же мне не расскажешь, куда ты собрался, я за себя не ручаюсь, – строго ответила ему мать.
Аристарх немного замялся, собрался духом, а потом выдавил из себя:
– Наташ, Кира попал в аварию.
Мать ахнула. Хоть она и не была биологической матерью Кириллу, но это не мешало им быть родными. У нее моментально началась истерика. Аристарх обнял жену и начал ее тихо успокаивать.
– Чего мы стоим? Кире нужна помощь, мы должны ехать! – Я больше не мог терпеть ни секунды дольше.
– Он прав, – сквозь слезы промолвила мать. – Мы должны ехать к нашему мальчику.
– Николай Сергеевич ждет нас у машины, он нас отвезет. – Аристарх посмотрел на меня и кивнул. Он понял, как мне важно сейчас находиться рядом с братом.
***
В больницу мы прибыли через двадцать минут. Шофер мчал, как только мог, выжимал на максимум, а мне всё казалось, что мы слишком медленно едем. Я боялся не успеть. Я отгонял от себя все самые жуткие мысли, которые только могли посетить мою больную голову. Где-то глубоко в подсознании я понимал, что именно я виноват в случившемся. Кира пострадал только по моей вине. Водитель из него никудышный. Аристарх не позволял нам с Кирой садиться за руль. Мы даже заикнуться не могли про машину в нашем доме. Эта тема была запретна. Даже сам Аристарх, с тех пор как погибла мать Кирилла, передвигается на колесах только с помощью папы Сани – личного водителя.
В реанимационную к Кире, естественно, нас не пустили. Врачи уже полтора часа с ним там. Нас заставили ждать в коридоре, и это самое тяжелое. Ненавижу это место, хоть и самый дорогой госпиталь в городе, но это страшное место, как бы дорого оно не выглядело. Белые палаты, белые коридоры – тут всё сияло в белом свете, меня это настораживало и еще больше пугало. Я решил не думать об этом.
Аристарх что-то нервно пытался выяснить в регистратуре. Мать обнимала его за плечи и пыталась успокоить, как только могла. Бедные медсёстры спокойно, но напористо ему что-то отвечали, отказывая в просьбе. Понятное дело, он хочет к сыну. Он не переживёт, если его Кира не пойдет на поправку, это никто из нас не сможет пережить.
Нам никто толком ничего объяснять не стал. Мы должны дождаться врачей из палаты брата, и они уже всё скажут. Тут даже деньги отца ничего не решают. Этот вип-госпиталь не одного такого как Аристарх пережил. Тут каждый день привозят «золотых деток», разбивающихся на машинах своих пап, а может и собственных, но купленных за папины деньги.
***
– Макс, проснись, – услышал я сквозь сон голос мамы.
-–А? Да… я не сплю, – резко открыв глаза, я обнаружил себя на кушетке в коридоре. Уже утро, в окнах больницы еще больше света появилось, я прищурился.
– Мам, сколько времени? И как там брат?
С утра я плохо соображаю. Я вообще не думал ложиться, но мы так долго ждали врачей, что я просто вырубился. Такая защитная реакция организма на стресс.
– Отец сейчас с Кирюшей, к нему пускают по одному и буквально на три минуты, не дольше.
Мать обняла меня и поцеловала в щеку. Она была очень беспокойна. Волнение выдавали припухшие от закусывания губы, пальцы сцепленных в замок рук побелели от напряжения.
– К Кире уже можно? – обрадовался я. – Отлично, наконец-то я смогу его видеть.
Я поднялся с кушетки, мои ноги ужасно затекли, было трудно держать на них собственное тело, но я не обращал на это внимание и помчался на радостях к палате моего Киры.
Боюсь открыть дверь палаты, хочу это сделать, но ужасно боюсь. Мне стыдно смотреть на брата и понимать, что это из-за меня он сел за руль какой-то непонятно откуда взявшейся машины. Он ужасный водитель, да еще и на нервах весь был. Кира страшен в гневе, и это все знают. Он не может совладать со своими эмоциями, он не умеет это делать. Сколько раз разбивалась посуда в доме, падали карнизы, а сколько мобильных телефонов поменял Кирилл уже даже не сосчитать. Было забавно и даже весело наблюдать, как он ругается в трубку на собеседника, а потом вместо обычного «Пока» или сброса, просто швыряет телефон в стену, разбивая его в хлам.
Я невольно улыбнулся и открыл дверь…
Глава 6.
Я зашел и замер. Казалось, стены светятся своей навязчивой белоснежностью. Видно, Аристарха это тоже раздражало, он занавесил окно, чтобы хоть немного отгородиться от этого смертельно-чистого цвета.
На кровати мирно лежал Кира. Аппарат ритмично попискивал, экран неярко светился, отображая какие-то показатели, тем самым доказывая, что брат еще жив. В бледную худую руку воткнули систему питания через капельницу. Русые волосы спадали к плечам, сейчас они были слегка взлохмачены и неаккуратны, я впервые их видел в таком состоянии, Кира всегда следил за своей прической. Единственное, что осталось от прежнего Кирилла в его теперешнем внешнем виде, – это легкая ухмылка, она никогда не сходила с его губ.
– Как будто спит, правда?
Я повернул голову и увидел измученного Аристарха. Он стоял в конце палаты, я изначально даже не понял, каких больших она размеров.
– Он такой тихий сейчас, – проговорил он, медленно направляясь ко мне, а я всё стоял и смотрел на брата. – Макс, я не переживу, если он не очнется!
Тут я впервые увидел слёзы отца. Он всегда был таким сильным и волевым человеком. Добрым, но в тоже время и хладнокровным. Я не мог даже шевельнуться. Мои ноги словно приросли к полу палаты, мне было сложно дышать. Аристарх крепко обнял меня, и только в эту секунду я обмяк.
– Он поправится, обязательно. Он не может вот так просто нас оставить, – еле слышно прошептал я отцу, когда он плакал на моем плече.
Я не верил своим глазам. Кира не лежал в коме, он просто спал. Вот я его сейчас разбужу, и он получит у меня по первое число за то, что так всех нас напугал. Но он не думал просыпаться. Всё так же лежал и никак не реагировал. Безумно красивый, таких людей я не видел никогда. Такие люди, как он, не могут умереть, только не они.
– Поговори с ним, сын. Врачи говорят, что он всё слышит и понимает, просто пока что не может нам ответить, – попросил отец, сильно сжав мое плечо, и тихо вышел из палаты.
Мы остались вдвоем. Даже в такой ситуации мне было неловко оставаться наедине с братом. Мы слишком редко проводили с ним время вместе, если не считать последних дней и репетиций «Бедлама».
Всё-таки Кир научил меня многому, вернее сказать, он выдрессировал меня. Я не могу дать волю эмоциям при виде него. Даже Аристарх прослезился, а я не могу. Не потому что мне не больно от того, что мой брат при смерти, а просто потому, что он меня таким сделал. Я долго терпел его выходки и сейчас снова терплю его очередную, конечно, самую страшную. Присаживаюсь на стул рядом с ним.
– Ты просто спишь, Кира, – тихо шепнул я, касаясь его холодной руки.
Так странно касаться брата. Вот так просто взять его руку, дотронуться до шеи, лица и не ожидать от него никакой реакции. Я спокойно запустил свою пальцы в его шелковистые волосы, провел по ним рукой. Затем наклонился и вдохнул их аромат. Меня как будто током ударило, вдруг стало настолько больно и невыносимо, что я моментально зажал себе рот ладонью, чтобы просто не заорать от боли. Я зажимал рот, что есть силы, только бы так просто не опозориться перед ним.
Я хороший ученик, я научился справляться с болью, он мне показал, как это нужно делать. Переждав этот момент, я взял ладонь брата и прижал ее к своей горячей щеке.
– Ты обязан вернуться к нам. Папа сам не свой. Он ужасно волнуется, мама тоже. Ты им нужен, не поступай с ними так, – молил я его, уговаривая очнуться. – А еще ты нужен мне. Ты всегда был мне нужен, как только я тебя увидел. Того мальчика беззащитного с дурацкой игрушкой в руках. Мы – одно целое, Кира. Без тебя я не смогу жить дальше.
Я начал всхлипывать. Я не чувствовал уже собственное сердцебиение, я просто хотел, чтобы он меня услышал…
– Кира, я безумно тебя люблю, как же ты раньше этого не понял.
Надежда никогда не должна умирать. За надежду нужно бороться и не отпускать ее, чтобы не случилось, как бы тяжело не было. Именно это чувство должно оставаться у человека, если он всё утратил.
Скоро пойдет уже второй месяц, как мой брат не выходит из комы. Сказать, что это горе для нашей семьи – ничего не сказать. Все разбиты и подавлены. День и ночь мы просиживаем у кровати Киры в надежде, что он проснется, но он продолжает спать глубоким сном. Врачи, как обычно, ничего толком не говорили. Они призывали нас молиться за Кирилла, но и в тоже время не обнадеживали скорейшим выздоровлением.
Аристарх уже давно забросил работу, пустил всё на самотек. Раньше он долго засиживался у себя в кабинете и редко уделял нам внимание. Он считал, что мужчина должен быть самостоятельным. Теперь отец винит себя в том, что так мало времени и внимания уделял детям. Он рад возместить, но это уже не так актуально. Он часами напролёт находится в госпитале. Такое впечатление, что из него выходит жизнь, день за днем. Он заметно постарел за всё это время, виски покрылись сединой, а глаза потускнели от постоянных слёз.
Матери отец не разрешал постоянно находиться в больнице. Она приходила днем, приносила еды, которую мы практически не ели, немного разговаривала с Кирой и ехала домой. Аристарх вечно повторял, что ей нельзя волноваться, и она должна беречь себя. В маме тоже что-то поменялось. Она не стала хуже выглядеть, как Аристарх, нет. Даже наоборот. Мать стала больше за собой следить, перешла на правильное питание. Но часто жаловалась на головокружение. Не мудрено, ситуация в жизни ужасна и все очень волнуются. Аристарх разрывается на всех: он постоянно находится возле брата, но тем самым заботится о маме. Сейчас даже больше обычного. Звонит из больницы каждые тридцать минут и интересуется ее здоровьем. Бедный, он винит себя в том, что так мало внимания уделял семье.
Что касается меня, то я уже давно перестал жить прежней жизнью. Парадоксально, но мой режим дня нисколько не изменился, я всё также обязан был посещать школу, получал двойки и слушал Сашкины бредни по поводу его новой девушки Иры – третьей за последний месяц, но самой любимой и красивой. «Бедлам» я временно приостановил. Выступать на сцене у меня нет никаких сил и желания. Сейчас не время для веселья и плясок. Хоть мне часто звонят и приглашают на всякого рода корпоративы, чего раньше не было, но приходится отказываться. Искать нового солиста – исключено. Это место принадлежит только Кире. Он его по праву заслужил. И он его скоро снова займет. Нужно только немного подождать. Совсем чуть-чуть…
***
– Зачем покупать себе столько еды, а в итоге выпивать только кофе? – удивляется Санька.
Я вообще не понимаю, для чего мне приходить в столовку, если аппетита совершенно нет. Я, вообще, стал испытывать жуткое отвращение к еде. Не лезет кусок в горло.
– Тебе обязательно нужно есть, Макс. Люди могут подумать, что ты подсел на героин. Ты так исхудал, поешь, – Вот и Вика к нам присела. Опять эти нравоучения.
– Мне без разницы, что они там думают, – ответил я бесцветным голосом. Как-то сам не понимаю, что у меня с интонацией.
Я стараюсь делать всё правильно, буднично. Я не хочу оставаться одиноким. Я понимаю, что если сейчас отгорожусь от своих друзей, то у меня никого не будет вообще. Я просто не смогу это пережить. А мне нужно держаться. Мне нужно быть сильным, чтобы Кира проснулся и был доволен моим поведением. Я же не хочу его расстраивать.
Хотя мне ужасно тяжело прикидываться нормальным. Участвовать во всех обсуждениях класса, кто с кем переспал, или гадать цену новой чихуахуа Таньки из одиннадцатого «Б». Я есть везде, где нужно, физически, но не морально. Мой облик присутствует и на уроках, и на переменах, и даже в этой ненавистной столовке. А раньше я любил это место. Мне всегда нравилось обсуждать с друзьями всё новинки рок-культуры, делиться впечатлениями от репетиций и концертов. Даже ловить на себе насмешливые взгляды с вон того столика. Его столика. Теперь он пуст. Никто не смеет его занимать. Даже его вечная свита там не сидит. Это Кира выбирал место, он любил его. Я даже знаю почему. Ведь с него прекрасно видно мое.
– Как он? – подняла Вика на меня свои карие глаза.
Она каждый день спрашивает о брате. Приходить к нему в палату не решается, но видно, как сильно она переживает.
– Без изменений, Вик. Если что-то поменяется, поверь, ты узнаешь сразу, – ответил немного резко я, но ничего не мог с собой поделать.
– Ты влюбилась? – тихим, но серьезным тоном спросил Саня.
Вика тактично промолчала.
– Ого… – протянул друг. – Если Вика влюблена, то это серьезно и надолго.
– Я просто никогда такого не испытывала. Я очень переживаю за него, Макс, – призналась она и вновь посмотрела мне в глаза. Ее взгляд осмелел, стал более решительней. Я немного вздрогнул под этим напором, но вида не подал. Снаружи я камень. – Он такой добрый человек. Он совсем не такой придурок, каким себя выдает. Он другой. Кира – чувственная натура. У него очень доброе сердце, а глаза отображают…