– …всю боль его внутреннего мира, – закончил я.
– Да, именно, – согласилась Виктория. – Ты тоже так думаешь?
– В этом мы с тобой похожи. Очень похожи, Вик.
Глава 7.
Этой ночью я ждал, когда ты придешь,
Но твоя любовь просто исчезла.
И в темноте я ожидаю чуда,
Но здесь не происходят чудеса,
Miracles don’t happen here
– Ты идешь к нему сейчас?
Саня перехватил меня на школьном дворе после уроков.
– Да, как всегда, ты же знаешь, – измученно улыбнулся я. – Сегодня Аристарх ближе к ночи будет у Киры, а маме нельзя долго находиться в больнице: ей сразу становится плохо, и начинает болеть голова. Я должен ее отправить домой, а сам посижу с братом.
– Хочешь, я с тобой пойду?
– Нет, спасибо. Сегодня холодно. Иди домой, – отказался я от помощи Сани. Я знал, как он ненавидит снег и мороз.
Декабрь. Грустный месяц. Самый непонятный, сложный и непредсказуемый. То снег валит с неба, то плюсовая температура. И начало зимы сказывается на общем человеческом состоянии. Я всегда любил зиму. Ведь это время чудес и приятного времяпрепровождения. Так было когда-то, естественно, не сейчас.
Врачи уже не тешили нас иллюзиями, даже наоборот, подготавливали. А вчера я ненароком услышал, как отцу главный лечащий врач Киры ненароком намекнул про возможное отключение аппарата, поддерживающего жизнь брата. Аристарх очень разозлился, прижал бедного лекаря к стене и орал на него трехэтажным матом, пока не подбежали санитары и не оторвали отца от него.
Кроме стабильно плохих новостей, в нашей семье появилось одно, действительно радостное событие. Моя мать в положении. И как я раньше не догадался: правильное питание, осторожность и чрезмерная забота Аристарха, всё это вызвано ее беременностью. В нашей семье ожидается пополнение, скоро у нас с Кирой появится братик или сестренка. Мы обязательно будем помогать родителям вместе. Ведь до того времени Кира будет уже с нами. Так должно быть. Так будет, обязательно.
– Макс!
Я обернулся на знакомый голос. Передо мной стоял Вова. Он любит пропадать, а потом внезапно появляться, давая знать, что он всё-таки существует. Стиль эгоиста.
– Привет, Вов. Ты знаешь, я спешу, поговорим позже, ладно? – не ожидая ответа, я двинулся дальше.
Он резко схватил меня за руку и потянул на себя. Его рука была голой, без перчаток и немного покраснела от холода.
– Что ты хочешь? – спросил я, устало взглянув на него. – Мне нужно идти. Прости.
– Знаю, я только подвезу тебя. Снег идет, и температура минусовая. Ты одет в осеннюю куртку, - утвердительно сказал он, оглядев меня с ног до головы. – Тебе давно уже нужно поменять гардероб, ты же рок-звезда наша, – улыбнулся он своей самой искренней улыбкой, и я не почувствовал ноты насмешки в его голосе.
– Мне нужно в госпиталь к Кире, знаешь адрес? – сдался я, пусть подвезет, так я быстрее буду с братом.
– Знаю. Вся школа только об этом и говорит, как не знать.
Мы подошли к его машине. Неплохая тачка с виду. Я не очень разбираюсь в автомобильном мире, но, насколько я понимаю, стоит она немало.
Ехали мы молча. Вова даже музыку в салоне не включил. Это молчание нужно было нам обоим, оно не напрягало, а, наоборот, успокаивало и умиротворяло. Рядом с ним мне было очень спокойно, я не смог этого не заметить.
Приехали мы минут через тридцать.
– Ты хороший водитель, спасибо, что подвёз, – поблагодарил я и взглянул на него. Он был каким-то подавленным и явно не в духе.
– Без проблем. Если хочешь, я буду тебя подвозить и забирать. Мне не сложно, – немного растянув паузу, он добавил: – Я рад помочь другу.
Я улыбнулся, мне была приятна его помощь и забота. Никто и никогда не опекал меня, я всегда был сам по себе.
– Спасибо за понимание. Я не хочу злоупотреблять нашей дружбой, – потянулся я к дверной ручке. – Я пойду, удачи тебе.
– Ты ведь любишь его? – неожиданно спросил он. Вопрос застал меня врасплох. – Ты любишь его совсем не братской любовью, ведь так?
Никто не смеет лезть ко мне в душу. Хлопнув дверью, я молча вышел из машины.
Как же он меня разозлил, настроение было испорчено вконец. Такое впечатление, что залезли грязными руками в душу, там поковырялись, потом плюнули туда же и ушли не попрощавшись. Какое ему вообще дело до моих чувств к собственному брату?
Я теперь часто курю. Я и раньше баловался иногда, но теперь это действительно зависимость. Извините меня, идеальные люди, я закурил. Кажется, только так я теперь дышу. Не люблю курить в шумном и людном месте, поэтому всегда уединяюсь. Я нашел себе такое место. Это небольшая заброшенная стройка возле больницы, людей тут редко можно встретить, тут сыро и грязно. В общем, идеальное для меня место. Облокотившись о столб, я достал из кармана пачку “Парламента”. Я люблю растягивать это удовольствие, поэтому не спешу сразу вырывать зубами сигарету из пачки, а медленно достаю продрогшими от холода пальцами. Беру сигарету в губы и пламенем зажигалки подпаливаю ее кончик, при этом слегка затягиваюсь. Первая затяжка сладко обжигает горло горячим дымом, чувствую приятную расслабленность. Все-таки курить на пустой желудок – это невероятно. С каждой следующей глубокой затяжкой я все больше впадаю в эйфорию. Делаю вдох, и мой рассудок отдыхает вместе со мной. Становится легче. Хотя бы дышать и мыслить, ненадолго.
Люблю здесь курить, так я прячу себя от внешнего мира и проблем, что с ним связаны. Здесь я могу расслабиться и подумать. Подумать о себе, о своей жизни, о том, что мне делать дальше. Я до последних сил буду верить в то, что Кирилл выживет. Мне плевать, что говорят врачи, но я чувствую это. Аристарх сказал, что я хорошо влияю на брата, что, когда я с ним, у него давление нормализуется, и сердце начинает стучать учащенно, а это очень хороший признак. Я знаю, что Кира нас чувствует и слышит. Я уверен, что он понимает сейчас, насколько он мне дорог, что без него я не вижу своего существования в этом мире. Мы одно целое и мы нужны друг другу, особенно сейчас.
Я докурил до самого фильтра, последняя затяжка обожгла мне горло, я выкинул бычок и направился к входу в больницу.
Меня сразу встретил улыбающейся персонал госпиталя, тут нашу семью уже знал каждый. Начиная с главврачей и заканчивая санитаркой бабой Люсей. Они прониклись нашим горем, все были небезразличны к бедному мальчику в коме. Кира сильно отличался от других пациентов, которые тоже были при смерти. В отличие от них, он выглядел как невинный спящий ангел. Никто не мог поверить, что судьба могла с ним настолько жестоко обойтись.
– Макс, наконец-то!
Ко мне подбежала усталая мать и крепко меня обняла. Я вдохнул ее запах, такой родной и приятный. Бережно ее отпустив, я посмотрел на нее, мои губы тронула теплая улыбка, и положил руку на слегка округлившейся животик.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ой, не спрашивай. Меня сегодня стошнило прямо перед регистратурой, так стыдно, кошмар, – пожаловалась мать, а я невольно засмеялся. – Только папе не говори, а то он прикуёт меня к постели рядом с Кирой, пока я не рожу.
– Не переживай, не скажу. Только вот домой ты поехать обязана, прямо сейчас, – серьезным голосом повелел я матери.
– Хорошо, я наберу сейчас шофера. Ты потом сам доедешь?
– Ты не переживай, я доберусь. Если что, такси вызову.
Мать поцеловала меня в макушку и отошла, набирая номер Николая Сергеевича, а я направился в палату к брату.
– Здравствуй, Кира! Это снова я, – привычно уже произношу, присаживаюсь рядом с братом и внимательно его разглядываю. – Ты все такой же восхитительный. Даже слишком для человека, лежащего в коме.
Я улыбаюсь и подтягиваю к себе гитару. Она теперь постоянно в палате Киры. И не потому, что мне лень таскать ее с собой, а потому, что так мне спокойней. Последнее время Кирилл часто брал этот инструмент, он очень сблизился с музыкой, и я надеюсь, гитара поможет ему выздороветь. Она напомнит ему о прежней жизни, когда он придет в себя.
Выбираю для себя классическую позицию для гитариста. Ничего сложного, самая простая позиция, руки не напряжены, а инструмент прочно держится в нужном положении. Медленно пальцами провожу по грифу, мое сердце застывает, для меня эти сладкие звуки – музыка для души. Не спешу начинать играть, я наслаждаюсь процессом. Смотрю на спящего брата, и к горлу подкатывает горечь, пальцы нервно перебирают струны, взгляд не отвожу от него. Какой же он красивый, какой родной. Я столько всего ему хотел сказать, но не сказал. Столько хотел сделать, но не сделал. Слеза медленно покатилась по щеке, а один из пальцев соскользнул с грифа и издал глухой звук. Я не смог сдержать эмоции, я снова плачу. Я обещал этого не делать, но это непередаваемо больно. Пару вдохов и выдохов – и я снова могу дышать. Это упражнение я сам для себя открыл. Я привык к моим порывам.
– Ты много раз спрашивал меня, что за песню я пишу, – всхлипнув, я вновь принял профессиональную позу гитариста. – Так вот, я её дописал. Ты помог мне в этом. Даже не представляешь, насколько сильно помог. Ты знаешь, что певец из меня не лучше, чем из Сергея Зверева, но для тебя я спою.
И я начал. Я никогда раньше не пел. Вообще, мало кто слышал от меня звуки, но перед ним мне было не страшно. В эти моменты я почувствовал, насколько мы с ним едины, почувствовал, как забилось его сердце, хоть это не было видно внешне, я просто понимал, что оно бьется в унисон с моим. Он всё понимает, просто не может ничего ответить. Теперь он знает, как я безумно в него влюблен.
Я всё это видел, мне не становится лучше,
Мне знакомы горечь и боль.
Моя душа продолжает меняться, словно погода,
А постоянен во мне только дождь.
Я познал твои “черные” и “белые” мысли,
и нет места оттенкам серого.
Я никогда не просил тебя соглашаться со мной…
Я лишь молю - возвращайся домой.
Этой ночью я ждал, когда ты придешь,
Но твоя любовь просто исчезла.
И в темноте я ожидаю чуда,
Но здесь не бывает чудес.
Waiting in the dark for miracles
But miracles don’t happen here
Часть 8.
Началась последняя неделя учебы перед новогодними праздниками. У всех нормальных школ это зачастую неделя сдачи всех хвостов и закрытия семестра, но не у нас. Нет, ну формально это так, но дело в том, что каждый год наша школа устраивает огромную движуху в самом крутом клубе столицы, в честь празднования Нового Года.
Девушки уже вовсю шумели про свои дорогостоящие наряды, прически-укладки и, конечно же, про парней. Хотя, разговоры про последнее они никогда не заканчивали. Во всех уголках здания бурлила жизнь и ожидание чуда. Все забили на учебу, и даже учителя, которые, между прочим, у нас одни профессора и кандидаты наук, тоже сдались и особо нас не напрягали. Одним словом, все были счастливы.
Меня вся эта шумиха не радовала совершенно. Я относился к этому с вынужденной улыбкой и иронией. Много вещей, которые приносили мне радость в прошлом, теперь были совершенно чужими и безразличными.
Большая перемена – это лишний повод стоять в коридоре и обмениваться идеями на счет праздников. Я праздновать не собираюсь, и меня их затеи не волнуют совершенно. Я жутко хочу курить и если сейчас не введу в свой организм пару затяжек никотина, то меня хапнет ломка. Я не собираюсь себя насиловать слушаньем бессмысленного трепа одноклассников и поэтому уже направляюсь к выходу из школы, чтобы как следует подымить. Куртка в гардеробе – это не страшно, я по-быстрому, благо сигареты у меня всегда с собой в кармане. Я не скрываю свою слабость, мне незачем стыдиться. Смысл? Человек всегда должен оставаться собой, он не должен себя стесняться или же корчить непонятно что. Я не скрываюсь, я такой, какой я есть, со своими слабыми и сильными сторонами. Хотя, я сейчас лицемерю. Имеется у меня свой скелет в шкафу, и я никому никогда его не покажу. Только если самый родной человек сможет снова смотреть мне в глаза, а он обязательно когда-то посмотрит.
Затянувшись любимой последней затяжкой, выкинул докуренную сигарету и вернулся в школу. Все-таки нужно было накинуть верхнюю одежду, я весь продрог. Я в прямом смысле не успел еще войти в школу, как на меня с силой урагана налетает Сашка, задыхающийся и неимоверно счастливый.
– Где тебя черти носят, я всю школу обыскал? – почти орёт на меня друг. Заглянув через голову Маркину, я увидел подбегающую к нам Вику, ее лицо тоже светилось вселенским счастьем.
– Не там искал, я же не могу травить себя ядом прямо в школе. Что происходит? Кто-то из вас выиграл лотерею? – Их лица просто светились, я давно не видел искренне улыбающихся людей. Мне стало как-то не по себе.
– Где твой телефон, у тебя там примерно сто пропущенных? – взялась уже Вика за расспросы.
Я быстро обшарил свои карманы и прокрутил в памяти, где бы я мог оставить свой сотовый.
– А, вспомнил. Он в куртке, – вспомнил я. Точно, я забыл его там.
– Значит, слушай меня внимательно, – поставил друг обе руки мне на плечи, - Вика держи его, а то грохнется.
Та послушалась и обняла меня со спины, крепко сжав при этом руки в замок.
– Мне только что звонил отец, он увез Аристарха и Наташу в больницу… – продолжил Санька.
– Что с Кирой? – резко оборвал его я.
– Да не кипятись ты! – положила голову мне на плечо Вика и счастливо улыбнулась. – Он в порядке, теперь всё будет хорошо.
– Что это значит? – Я действительно ничего не понимаю. – Вы можете сказать прямо, что с моим братом? – Я пытаюсь вырваться из мёртвой хватки Виктории, но мои попытки тщетны.
– Макс, ты что вообще ничего не догоняешь? – удивленно смотрит на меня Саня. – Кира очнулся!
***
Каким образом я успел примчаться в больницу за полчаса, при этом в час-пик, когда все дороги города были перекрыты пробками и гололёдом, я не понимал. За пару косарей таксист бы и взлететь смог, мне кажется. Мои верные друзья, конечно же, не отпустили меня одного и поехали со мной. Я им очень благодарен, в такие моменты мне необходима их поддержка. Ворвавшись в стерильно чистые стены ненавистной больницы, я сразу обнаружил в коридоре Аристарха, он что-то обсуждал с лечащим врачом Киры. Я сразу подметил их радостные и счастливые лица, как мне приятно это видеть. Отец, заметив меня, жестом позвал подойти. Как только я подхожу, он крепко сжимает меня в объятиях и долго не отпускает. Он крайне редко позволяет себе лишние эмоции, и то, только с мамой.
Разомкнув наши объятия, он смотрит мне в глаза.
– Кира ждет тебя. Как только он проснулся, то сразу спросил о тебе, – улыбается отец. – Мой сын любит тебя.
Он ободряюще похлопал меня по плечу и кивнул в сторону палаты брата. Он же подразумевает братскую любовь, не так ли?
Сейчас нас разделяет только эта дверь, за ней – он, живой и такой родной. С ужасом понимаю, что я дрожу, я боюсь зайти к нему, хоть брат меня ждет. Но что, если чувства Кира окажутся совсем не такими, как я бы хотел? Что если он снова продолжит эту игру на выживание, которую вёл эти долгие годы между нами? Встряхнув головой, я откидываю все мрачные мысли и захожу в палату. Еле слышно открываю дверь. Кира сидит спиной и явно меня не замечает. Я не ошибся, когда приволок к нему гитару, он нежно перебирает струны и очень увлечен этим занятием. Я не хочу его тревожить, пусть играет, а я просто постою в проходе и буду на него любоваться.
– Ты обнимешь брата все-таки, или так и будешь стоять, как приклеенный? – неожиданно произносит Кира, резко оборачивается в мою сторону и улыбается мне той улыбкой, которой он так редко мог меня одарить.
Все мои сомнения и страхи вмиг улетучиваются, всё становится таким не важным, когда твое счастье сидит перед тобой и выглядит живее всех в этом мире. Я резко налетаю на Киру и заключаю в объятия. Он немного опешил, но не оттолкнул меня. Я вдыхаю его запах, носом провожу по его шее, как же я скучал всё это время.
– Пообещай мне, что больше никогда меня не оставишь. Пообещай сейчас же, – нашептывал я ему в ухо, не размыкая наших крепких объятий. Он только нежно улыбался.