— Твоя комбинация, случайно, не в тридевятом проводиться будет?
— Угадал.
— И чего ты хочешь?
— Демона.
— Облизнёшься. Мне мои кадры дороги как память. Не хватает, чтобы и мой отдел в тридевятое переселился.
— Всего одного! — взмолился Люцифер. — Дело-то общее!
— Ладно — смилостивился Вельзевул, — но за это…
— За мной не заржавеет, — торопливо успокоил оппонента дьявол.
— …отдашь мне северный сектор, — невозмутимо продолжил демон.
— Ох и ни фига себе! — подпрыгнул Люцифер.
— Ну что ты дёргаешься? — снисходительно хрюкнула трубка. — Все одно эти помещения у тебя пустуют.
— А я за что сейчас бьюсь? — разъярился дьявол. — Не за то ли, чтоб их до отказа забить? Куда мои черти возвращаться будут, когда я тридевятый развалю?
— Арендаторов потеснишь.
Люцифер покрылся холодным потом. «Все знает. Вот, значит, на кого моя секретуточка работает».
— Столковались, — мрачно буркнул он в трубку, — только никому ни слова!
— Могила, — пообещал Вельзевул.
— Но какова цена, такова и оплата. — Люцифер требовательно стукнул костяшками пальцев по столу.
— Не волнуйся. Кадр будет что надо! Из старой гвардии. Таких в аду по пальцам сосчитать. Заслуженный… сам увидишь, — хихикнула трубка и отключилась.
* * *
Вельзевул не обманул. Кадр был действительно заслуженный. Когда из каменного пола вспучился обещанный демон, дьявола чуть кондрашка не хватил.
— С-с-скотина, — прошипел он, — пенсионера подсунул.
Седой как лунь трёхметровый демон, кряхтя, доковылял до стула и, придерживаясь за край стола, осторожно на него опустился. Стул угрожающе затрещал.
— Мне приказали… — просипел заслуженный.
— Здесь приказываю я, — оборвал Люцифер, скрипнув зубами, — понял?
Демон оскорблённо пожал плечами.
— Отправишься на остров Буян, тот, что в тридевятом находится… чёрт знает что!
Дьявол схватил трубку и забарабанил по кнопкам аппарата.
— Ты кого мне прислал? — рявкнул дьявол. — Он же на ходу рассыпается…
— Ты с ним на ручках сначала потягайся, а потом вякай. Это демон силы! Не первой свежести, конечно, но… короче, старый конь борозды не портит.
— Зато и пашет неглубоко, — бросая трубку, прошипел нечистый. — А ну покажи, что можешь? — грубовато кинул он демону.
— Я много чего могу, — проскрипел заслуженный адский пенсионер. Пытаясь приподняться, он вновь схватился за стол Люцифера. Рука соскользнула, и демон грохнулся на пол, попутно разнеся вдребезги стул, на котором только что сидел.
— Достаточно, — мрачно процедил Люцифер и потянулся к трубке.
Однако демонстрация силы только началась.
— Так, пожалуй, даже удобнее будет, — проскрипел снизу заслуженный, глубоко вздохнул и начал раздуваться в размерах, одновременно трансформируясь в гигантский пресс. В кабинете дьявола взревел двигатель, челюсти демона, превратившиеся в огромные плиты, поползли навстречу друг другу, скрежеща по полу. Путь их лежал через Люцифера и стол. Нечистый, неприлично взвизгнув, отскочил к двери. Рабочий стол дьявола вместе со всей документацией, телефоном и коммутатором превратился в тонкий блин.
— В этом что-то есть, — неуверенно пробормотал Люцифер, с опаской поглядывая на демона, с кряхтеньем поднимавшегося с пола. — Ну тогда запоминай. Как я уже сказал, тебе на Буян нужно. Кадров моих на лояльность проверить. Наедешь на них…
Демон начал принимать форму трактора.
— Да не так, — недовольно поморщился Люцифер, нервно вышагивая по кабинету, — на лояльность говорю… уж больно место там… разлагающе на моих сотрудников действует. Короче, как прибудешь, требуй отчёта о проделанной работе. Да построже! Главное — построже! А потом на работу предложи поступить к твоему шефу. И мягонько, ласково так. Благ там посули всяких, льгот…
— Помедленнее, пожалуйста.
— Что? — вздрогнул дьявол, поднимая глаза. Старый, заслуженный демон сидел на полу около неизвестно откуда взявшегося ведра чернил, макал в него страусиное перо и старательно писал на морщинистой ладони шпаргалку.
— Ты буквы-то помнишь? — поинтересовался на всякий случай дьявол.
— Я по старинке. Картинками.
Люциферу стало интересно, и он не поленился зайти с тыла и заглянуть.
— Это по-каковски? Почему не знаю?
— Молодо-зелено, — отечески пробубнил адский ветеран, — ты ещё и пелёнок не марал, а мы уже…
Люцифер почесал затылок. Он отчётливо помнил, что стадии пелёнок у него не было.
— Ну ладно, — хмыкнул дьявол.
— Ну ладно. — Пенсионер старательно заскрипел пером.
— Это можно пропустить, — заволновался Люцифер.
— Это мы опустим, — не возражал демон, продолжая размеренно водить своим стилом.
Нечистый понял, что каждое лишнее слово в общении с пенсионером чревато последствиями и вольный стиль изложения задания в данном случае недопустим.
— Чтобы поступить на работу к Вельзевулу, — медленно, размеренным тоном профессионального диктора начал излагать Люцифер, — необходимо охраняемый объект ликвидировать…
— А чем тебе остров помешал? — Удивлённый демон даже конспектировать перестал.
— Да не остров! Марью-искусницу ликвидировать надо… тупица.
— Понял. — Старичок вновь заскрипел пером. — Как ликвидировать будем?
— Ну… утопить, задушить, сварить, зажарить наконец в масле подсолнечном…
— На подсолнечном лучше, — одобрил старичок, — холестерину меньше. Ты не поверишь, сынок…
Люцифер понял, что пенсионер сейчас ударится в воспоминания, и зачастил:
— Поверю! Сразу и безоговорочно! Ты лучше главное запиши. Все одно не запомнишь ведь! Если они Марьюшку хоть пальцем тронуть посмеют, уничтожить всех! Сам охранять будешь.
— Так бы сразу и сказал, что тебе остров нужен. Это мы в момент! Чистку по всем правилам…
— Тьфу! — Нервы Люцифера не выдержали. — МАРЬЮШКУ НЕ ТРОГАТЬ!!! НИ ТЕБЕ, НИ ИМ!!! ПОНЯЛ? — проревел он на ухо демону. — Все! Пошёл!
Демон обиделся, кряхтя встал и послушно пошёл, но чуть-чуть левее двери.
— Ну и жлоб наш Вельзевул. Не мог на очки своему заслуженному разориться.
В образовавшийся проем сунулась удивлённая мордочка секретарши.
— Насчёт каменщиков распорядись, — буркнул ей Люцифер, — и столяров тоже. Надо бы интерьер обновить и дверь расширить, а то её последнее время замечать перестали.
14
Если для членов синдиката и царицы-матушки утро выдалось хлопотливое, то Илья в отличие от них выспался отменно. Зелье сонное в жбанке с кваском погрузило его в безмятежный сон и заставило проспать чуть не до полудня. Сладко потянувшись, он открыл глаза, обнаружил себя в объятиях жаркой пуховой перины и вспомнил все, что с ним случилось накануне. Марьюшка! Капитан слетел с кровати и бросился к одежде. Неладное почуял, застёгивая уже последние пуговицы. Нагрудный карман был пуст.
— Та-а-ак, — выдохнул капитан, осаживаясь на кровать.
Беглый осмотр личного имущества выявил ещё две пропажи. Часы и крест. Это был удар. Часы были дарёные. От его ребят. Группа захвата обожала своего бесшабашного «папу». А крест… тут и говорить нечего. Крест есть крест. А в этом мире не только крест, но ещё и индикатор опасности. Три года назад он честно предупреждал хмельного Илью о появлении агрессивной нечисти. Другое дело, что он, обормот, не всегда эти предупреждения был в состоянии адекватно воспринять по вполне понятным причинам.
— Обчистили. Это кто ж мне удружил?
Профессиональная гордость капитана была уязвлена. Мозг заработал. Старых друзей из списка подозреваемых он вычеркнул сразу же. Такова уж была натура у капитана. Если друг, то до конца. До гробовой доски. Последнюю рубаху отдаст, в омут кинется, из беды выручит. Вот за это-то и ещё, может, за лёгкий и весёлый нрав и любили Илью все, кто хоть раз имел с ним дело.
Капитан проанализировал события прошедшего дня шаг за шагом. Рыбалка, черти, караван….. Последний раз он ощущал на себе крест на пиру. Это Илья помнил точно. Отец Митрофаний… посол…
— Мандладашский народный обычай! — дошло наконец до отца-основателя. — Тот шустрый посол. — Анализ ситуации был закончен.
В тронном зале его с нетерпением ждали царь-батюшка, министр финансов, Никита Авдеевич, Соловей и так до конца и не очухавшийся народный целитель.
— Ожил, терминатор? — Тот мрачно мотнул головой и торопливо схватился за очки. Люстру министр финансов ему простил, справедливо выставив счёт за учинённый во дворце погром боярину Нарышкину, но рисковать не стоило. — Значит так, бра… — Илья великолепно помнил братковый сленг, занесённый им в тридевятое три года назад, но последнее время капитана от него стало немного коробить. — Короче, я на поиски Марьи-искусницы отправляюсь, но перед этим хотелось бы повидаться с послом вчерашним. Из Мандладаша.
— Зачем? — удивился Чебурашка.
— Я тут думал, думал… — неопределённо пробормотал Илья.
— О чём? — заинтересовался Никита Авдеевич.
— Моё профессиональное чутьё, — капитан почесал грудь в том месте, где когда-то лежало Кощеево яичко, — говорит мне, что с этим послом не все чисто. Стоило бы почитать его грамотки. Да и с самим потолковать в приватной беседе. — Илья выразительно стукнул кулаком о раскрытую ладонь.
— Соловей! — нахмурился Иван. Воевода сыскного приказа опрометью кинулся исполнять высочайшее повеление. Через пару минут он вернулся мрачный как туча.
— Исчез. С утра его никто не видел.
— Папа проснулся? — в окне появилась голова Центральной. — Там Яга уже заждалась.
— Меня? — удивился Илья.
— Попрощаться с тобой перед дорожкой хочет, — пояснила Левая, высовываясь из другого окна, и шмыгнула носом
— Вы уж извинитесь перед ней, ребятушки. Недосуг мне. Марьюшку спасать надобно.
— Ни в коем случае!
— Папа!
— Что ты! Она всю ночь пирожки тебе в дорожку пекла. Не обижай!
Иван уговаривать не стал. Он подхватил капитана на руки, поднёс к окну и сунул в зубы Центральной.
— Доставишь в целости и сохранности, — распорядился царь.
— Какой базар! — ответствовал судья, роняя «папу». Хорошо Левая и Правая были на подхвате. Они бдили на совесть.
* * *
В отличие от «папы» Кощей этим утром проснулся в своей «камере» с больной головой.
— Воды, — жалобно простонал он, не открывая глаз.
— Ожил, — удовлетворённо вздохнул Лихо, — всю ночь тазик просил, а теперь на водичку потянуло.
— Я бессмертный, — простонал «узник».
— Если б не моя терапия…
— Ты что, — подскочил Кощей, — меня лечить посмел?!
— Шлаки выводил, — степенно кивнул головой «народный целитель», — передозировка дело серьёзное. Запросто концы мог отдать.
— Вон! — рассвирепел Его Бессмертие. Лихо оскорблённо поджал губы и покинул «камеру» с гордым видом непризнанного гения.
— Шарлатаны… знахари-недоучки…
Кощей выполз из постели, доплёлся до стола, сдёрнул с него недопитый накануне пузырь «Тройного борзенского» и одним махом добил ёмкость. Через десять минут в голове просветлело.
— А жизнь-то налаживается, — бодренько хмыкнул Кощей, торопливо одеваясь. — Чем бы заняться? Из камеры сегодня мне никак… Папа ещё не отбыл… а может быть, отбыл? — Его Бессмертие покосился на поднос. — Скотина все-таки этот Лютый. Пришёл и все опошлил. Может, заняться?
Решив, что все равно делать нечего, Кощей принялся колдовать над своим окном в мир, и то ли терапия Лиха одноглазого, то ли его собственная помогла, но дело пошло так шустро, что через два часа аппарат заработал, причём не хуже зеркальца Яги. Передачи ловились не случайные, а чётко по заказу. К испытаниям Кощей приступил немедленно, потребовав от подноса показать ему, что творится в данный момент на лесной полянке, ибо именно оттуда по плану и должен стартовать на остров Буян их любимый «папа». Сделал он это вовремя, так как у ямы, оставшейся после драматического старта дуба, жители лесные в тот момент получали последние инструкции.
— …и если хоть один коготь, хоть один зуб папу коснётся…
Разноголосый рёв и вой лесной братии был настолько искренним, что Яга поняла: аудитория прониклась. Леший погрозил своим корявым, узловатым пальцем:
— Смотрите! За базар ответите. Дорожку чтоб расчищали, о пропитании заботились… Что? Да не о своём! О папином!
— Не стоит, — вмешалась ведьма, — об этом я сама позабочусь.
— Задачу поняли?
— Понять-то поняли… — рискнул подать голос седой матёрый волчище.
— Какие проблемы? — грозно нахмурился лешак.
— Не доскакать нам под ношей такой — боязливо провыл вожак стаи, — ежели папа хоть наполовину в царя-батюшку — хребет сломается.
— Не волнуйся, — успокоила его Яга, — папа не телесами — умом берет. Выдюжишь.
— Меняйтесь почаще, — посоветовал леший. Стая жалобно заскулила, сообразив, что от роли скакунов ей отвертеться по любому не удастся.
— Все по местам! — Яга заметила чёрную точку на горизонте. Это летел Горыныч. Мировой судья лихо приземлился на опустевшую от лесной живности поляну.
— Прилетел сокол наш ясный, — заворковала бабуся, — отечества нашего спаситель…
— Полно, бабушка, — засмущался Илья, соскальзывая с Горыныча, — нашла спасителя…
— Спаситель, спаситель, не сомневайся. И сейчас вот за Марьюшкой в поход собрался. За дело наше радеешь. Если папа за дело взялся, раскола да смут гражданских государству нашему бояться нечего. Так ведь, Гена?
— Точно, — подтвердил зелёненький домовой.
— Позволь, позволь, — нахмурился капитан, — какой ещё раскол? Какая смута?
— Пока никакой, — успокоила его ведьма, — а вот как спасёт нашу Марьюшку какой-нибудь недоросль, да после свадьбы потребует полцарства, да начнёт с царём-батюшкой собачиться насчёт территорий… У нас ведь народ такой: всяк кусочек пожирней ухватить норовит…
— Какая свадьба! Какие полцарства?!! — зарычал Илья.
Яга, невинно хлопая глазами, пустилась в объяснения, к концу которых Илья был готов рвать волосы на себе и на всех, кто подвернётся ему в данный момент под руку. Гена начал потихоньку пятиться от своего кумира. Таким он «папу» ещё не видел. Горынычу тоже стало неуютно.
— Ну, вы тут беседуйте пока, — еле слышно вякнул кто-то из членов судейской коллегии. Мировой судья, расправив крылья, взял резкий старт и понёсся в сторону Нью-Посада. Это слегка охладило разбушевавшегося Илью, и он взял себя в руки.
— Где этот чёртов Буян? Как до него добраться?
— Все скажу, родимый, все объясню, — успокоила его Ягуся, видя, что «папа» готов к конструктивному диалогу. — Вот тебе, Илюшенька, скатёрка. Вещь в дороге дальней просто необходимая…
— Да на шута мне?
— Проголодаешься, развернёшь, все поймёшь… — тоном, не терпящим возражений, сообщила ведьма. — Не перебивай старших. Время дорого. Там Марьюшка помощи ждёт, а ты тут со старухой препираешься. А вот тебе клубочек, кинешь его на землю, он и покатится, покатится аж до моря-окияна, прям до острова Буяна.
Это до глубины души возмутило Кощея, во все глаза пялившегося на экран подноса.
— Да это не спасательная операция, а пикник какой-то. Ишь, сколько насовали-то всего в дорожку. Да ещё на серых. Ладно бы на одном… где правда жизни, я вас спрашиваю? Ведь и со мной небось три года назад так же боролся. Ишь, чужими руками-то… нет, хоть до границы с басурманами, но пешочком, пешочком… а почему пешочком?
Кощей злорадно улыбнулся, что-то прошептал себе под нос и уставился на экран, довольно потирая руки.
Илья, затолкав скатёрку в рюкзак, благодарно чмокнул старушку в щеку, и, не успев взять клубочек из старческих рук, внезапно выпучил глаза, развернулся к Ягусе тылом и рванул так, что только пятки засверкали.
— Эй, куда? — ахнула старушка. — А транспорт?
Илья был уже на окраине полянки. Он пытался обернуть голову, но какая-то сила не давала ему это сделать. Кощей заливался радостным смехом, удовлетворённо потирая руки.
— Да ты что ж, так и будешь до моря бежать? — кричала Ягуся вслед. — А проводник? — Она швырнула свой клубочек, и тот гигантскими прыжками понёсся за Ильёй. Однако явно не успевал. — Ну какие ж вы мужики дураки… пьяные и влюблённые… Геночка, налаживай сотовую. Пора Лютому знак подать.