- Кто-нибудь еще будет настаивать, чтобы мы спешились? - спросила Констанца, выставив шпагу перед собой. Двое оставшихся бандитов попятились.
- Что ж, приятно иметь дело с разумными людьми. - Она тронула поводья, удерживая лошадь. - Лаура, проезжай вперед. Что касается вас, любезные... Одно неосторожное движение - и я проткну вас так быстро, что вы не успеете помянуть дьявола.
Она поскакала вперед, продолжая оглядываться на стоящих у дороги бандитов. Оказавшись на безопасном расстоянии, она обернулась и крикнула:
- Я непременно передам от вас привет подесте! Может быть, у него появится желание навестить вас...
Смеясь, она отсалютовала шпагой и поехала вперед.
- Тебе не следовало злить их, - осторожно сказала я. - Нам предстоит еще возвращаться обратно этой же дорогой.
- Это деревенщины, - пренебрежительно отмахнулась Констанца. - Нам повезло, что мы встретили этих увальней, а не организованных бандитов: у тех-то есть приличное оружие, да и поодиночке они редко ходят. Впрочем, для настоящих грабителей мы не представляем интереса, не то что купцы или аристократы...
- У тебя... - я замялась, подыскивая слова, но смогла выдавить только. - Ловко получилось.
- Считаешь это удачей?
Я смущенно пожала плечами.
- Ты попала ему в горло - разве это не удача?
Она улыбнулась и не ответила. По моему убеждению, Констанца была излишне безрассудной и слишком высокого о себе мнения. Грех гордыни был единственным, за который ей стоило бы каждый вечер терзать себя плетью...
В Кремону мы добрались быстро. Разумеется, город был больше Кортемаджоре, но так же грязен. Проезжие улицы ближе к окраинам сменялись разбитыми проулками, несколько раз я видела тощих детей, рывшихся в отбросах. Судя по всему, Джулиано Манетти не пользовался расположением власть имущих и жил в той части города, которую почтенные жители обходили стороной.
Констанца спешилась у небольшого дома с некогда белыми, но потемневшими от грязи и сырости стенами и постучала в дверь.
- Кого еще черти несут? - послышалось изнутри.
- Джулиано, это я, Констанца.
Дверь тут же открылась, и на пороге возник заросший щетиной поджарый человек с взъерошенными седоватыми волосами. Его улыбка была искренней и приятной, несмотря на шрам, рассекающий правый висок и щеку. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, и он совсем не походил на тот образ, который я рисовала в своем воображении.
- А, вот кого я всегда рад видеть! Проходи скорее.
Тут его взгляд остановился на мне.
- Что это за девочка? Она с тобой?
- Да, это Лаура, воспитанница из обители.
Он прищурился, оценивающе разглядывая меня, и мне стало не по себе.
- Ну и что ты сидишь в седле, Лаура? Мое приглашение касается и тебя.
- Я... - Мне было стыдно признаться, что я не могу сама слезть с седла. Джулиано вопросительно поднял брови, и я, решившись, неловко сползла с лошади, едва не упав. Учитель танцев не засмеялся, а просто подошел, взял поводья и привязал обеих лошадей во дворе. Я шмыгнула в дом следом за Констанцей.
Я никогда раньше не видела, как живут одинокие мужчины, а Джулиано, без сомнения, был одинок. В просторной комнате было на удивление чисто, вещи аккуратно разложены в нужном хозяину порядке. У окна стоял небольшой деревянный стол, на котором среди кусков кожи и точильных камней лежали несколько кинжалов разной формы. В углу была узкая кровать под простым деревянным распятием, а возле нее - окованный медными полосами ларь, запертый на замок. Середина комнаты была пуста, и я подумала, что именно здесь хозяин проводит свои уроки. Пахло железом и кожей - эти запахи никак не вязались с изящным искусством, которому учил Джулиано. Неужели Констанца не могла выбрать себе учителя более достойного, чем опустившийся солдафон?
Между тем синьор Манетти вошел в дом и закрыл за собой дверь.
- Как вы добрались?
- Небольшое развлечение было только кстати, - улыбнулась Констанца. - Печально лишь, что не обошлось без кровопролития.
- О, большинство тех идиотов, что ошиваются в окрестных лесах, давно заслуживают виселицы! Сколько вы их встретили?
- Троих, и двое унесли третьего.
- Неплохо, девочка. - Его похвала была короткой, но Констанца приосанилась. - Может быть, Лаура хочет перекусить с дороги?
Не дожидаясь ответа, он вытащил завернутый в холстину кусок копченой говядины, половину каравая и пару маленьких сырных головок.
- Вот, держи. - Он отрезал здоровенный ломоть мяса, положил его на краюху хлеба не менее впечатляющего размера и протянул мне, затем повернулся к Констанце. - А тебе придется потерпеть. Сытое брюхо к учению глухо...
Она улыбнулась.
- Мне не терпится начать урок.
- Ты так и не научилась терпению... но это даже хорошо, иначе ты до сих пор была бы подстилкой Франческо Сфорца.
Вонзив зубы в предложенное угощение, я с интересом подумала, как Констанца будет танцевать с этим балагуром, позволявшим себе подобные высказывания в ее адрес.
Джулиано Манетти метнул на меня быстрый взгляд и кашлянул. Констанца приподняла бровь и, чуть помедлив, покачала головой. Старик пожал плечами и вытащил из ларя длинный сверток.
- Побудь здесь, Лаура. Эта надменная хвастунишка ужасно неуклюжа и не любит, когда на нее смотрят.
- Наглец, - хмыкнула Констанца, направляясь к двери. - Скорее уж никудышный учитель не хочет, чтобы над ним посмеялись.
- Хорошо, не будем спорить. - Джулиано снял с полки небольшой полотняный мешок и положил его на стол передо мной. - Лаура, ты не могла бы разобрать это зерно, пока я даю твоей настоятельнице свои глупые уроки? У меня слабое зрение, да и руки уже не так проворны, как прежде...
Я нахмурилась - не за тем я ехала с Констанцей в Кремону, чтобы перебирать зерно, - но Джулиано улыбнулся так обаятельно, что я кивнула.
- Я знал, что у тебя доброе сердце, - растроганно сказал он. - Мы скоро вернемся.
Они вышли, и я осталась в одиночестве. Выглянув в окно, я увидела только пыльную улицу с играющими у соседнего дома мальчишками. Доев хлеб с мясом, я на цыпочках подошла к двери и прислушалась, но через толстое дерево ничего не было слышно: скорее всего, Констанца и Джулиано ушли в сад. Я нажала на дверь, но она не подалась. Оказывается, меня заперли, как котенка! Меня это взбесило. В конце концов, я имею право выйти из этого дома! Констанца еще узнает, что я думаю по поводу ее уроков!
Вернувшись к столу, я с раздражением развязала мешок и рассыпала зерно по столу. Пусть старый шутник сам собирает его обратно, если хочет! Какое-то время я сидела надувшись, а потом от нечего делать стала выбирать из зерна соринки и комочки земли. Постепенно это занятие успокоило меня, и я сама не заметила, как разобрала все зерно.
Как раз когда я ссыпала его обратно в мешок, дверь открылась, и вошли Констанца и Джулиано.
- Уф, - крякнул старик, утирая пот с лица. Его рубашка под мышками и на спине была темной от пота. - Как ты тут, малышка? Смотри-ка, работа окончена! Я в тебе не ошибся...
Во мне снова поднялось возмущение.
- Мне кажется, сегодня прохладно для танцев, - сказала я, сдерживаясь. - Какому же танцу вы обучали госпожу настоятельницу? И где она сама?
- Она сказала, что хотела бы умыться, прежде чем сесть за стол.
- Так что вы танцевали?
- Хм... Джигу.
- Ах, вот как. Никогда не подумала бы, что Констанца будет учиться таким танцам.
- У нее странные причуды, верно?
Я помолчала, поджав губы. Джулиано снял рубашку, вытерся ею и бросил в корзину в углу, а затем вытащил из сундука чистую, переоделся и пригладил взлохмаченные волосы гребнем.
- Скажите, - начала я смущенно, - вы ведь бываете в Пьяченце?
- Я много где бываю, Лаура, - загадочно ответил Джулиано, разглядывая свое отражение в маленьком мутном зеркале.
- Вы бываете там по делам?
- Что за расспросы, девочка? Разумеется, я езжу не для развлечения, потому что я небогат. Что же до моих дел, они тебе вряд ли интересны.
- Они как-то связаны с Констанцей?
- Проклятье! Любопытный ребенок сует свой нос куда не следует. Вот что я тебе скажу...
Он не успел закончить: вошла Констанца. Ее лицо раскраснелось, глаза блестели, с прилипших ко лбу прядей волос сбегали капли воды.
- Я тебя измотал, правда? - быстро спросил синьор Манетти, отвернувшись от меня.
- Это нечестно, - ответила Констанца. - Ты сильнее и пользуешься этим.
- Сила - оружие мужчины. - Джулиано удовлетворенно улыбнулся. - Оружие женщины - хитрость и быстрота. Некоторым вещам тебя могла бы научить только другая женщина...
- Ты знаешь женщин, которые могли бы меня научить танцевать? - Констанца села за стол рядом со мной.
- Такие женщины встречаются не часто, это точно... Ну, а теперь я хочу чего-нибудь поесть.
Синьор Манетти нарезал мяса и хлеба и тоже сел к столу. Утолив первый голод, они с Констанцей стали обсуждать события в округе.
- В Монтичелли поймали еще одну ведьму, - сказал Джулиано. - Ринери выслуживается перед епископом и рыщет по всей округе... После той суматохи в Пьяченце он просто озверел. Поначалу хотел казнить каждого второго стражника, за то что они не смогли задержать какого-то шалопая с похищенной ведьмой. Надо признать, шалопай и впрямь молодчина!
Он внимательно посмотрел на Констанцу, но она словно не заметила вопросительной интонации в его голосе.
- Выходит, Ринери ищет новых еретиков? - спросила она невозмутимо.
- Ловит их каждый день, - кивнул синьор Манетти. - Должно быть, ко дню святого Антонио в Пьячнце снова запылают костры. Прежде такого не было... Ринери настоящий дьявол, скоро изведет всех хорошеньких женщин... ну, кроме тех, что скрываются в монастырях. - Он весело подмигнул мне. - Тебе повезло, малышка. Не знаю, по своей ли воле ты попала в Санта-Джулию или нет, но за ее стенами сейчас определенно безопаснее, чем снаружи. Что скажешь о настоятельнице?
- Я восхищаюсь ей, - честно призналась я. Старый солдат действительно был всего лишь учителем, а не любовником Констанцы, и у меня отлегло от сердца, несмотря на смятение в голове. Джулиано мне решительно нравился, хотя он не мог быть человеком, который меня спас. У него были большие грубые руки, а у моего спасителя - узкие и изящные, с длинными пальцами. Голос Джулиано, негромкий, с легкой хрипотцой, немного напоминал мне голос отца, а беззлобные шутки скрывали незаурядный ум и смекалку.
- Ты должна быть ей весьма признательна. Готов поспорить, со времен Екатерины Сиенской не было такой достойной дамы. Она понимает разницу между долгом и жестокостью, между слабостью и милосердием, а это встретишь не часто.
- Вы давно знакомы? - спросила я.
- Она была еще маленькой девочкой, когда я впервые увидел ее. Граф Антонио Тосканелли часто принимал у себя ее отца, и как-то я увидел, как она пыталась гоняться за курами во дворе. О, она была упряма, хотя поймать курицу - для ребенка дело непростое! Мне стало любопытно, а потом я решил показать ей, как нужно двигаться, чтобы подкрасться к птицам незаметно. Констанца была забавной малышкой, и хотя она распугала всех кур, я понял, что настойчивость со временем может перерасти в умение... Ее брат был тяжеловесным увальнем, любил покушать и порассуждать, а она - просто огонек. Мне нравилось давать ей советы, потому что она всегда принимала их с благодарностью.
- Мне было интересно все, что ты говорил, - усмехнулась Констанца. - Сначала я училась ловить кур, потом голубей. А затем ты взялся обучать меня танцам.
- Твоего отца еле удалось уговорить.
- Ты же сказал ему, что будешь учить меня совершенно бесплатно. Он всегда был скупердяем...
Они оба засмеялись, хотя я не видела в словах Констанцы ничего смешного. Солдат, взявшийся бесплатно обучать дочь знатного вельможи танцам...
- Он говорил, что от этих занятий все равно не будет толку, - кивнул старик. - Но я-то знал, что он ошибается. Постепенно у тебя появились гибкость, сила и чувство равновесия, ты уже не была той неуклюжей девочкой, пытавшейся ловить кур во дворе замка...
- Твои уроки принесли пользу, - сказала Констанца. - Это раньше я считала их пустой забавой, но теперь...
- Теперь времена изменились... - Джулиано посерьезнел и задумчиво посмотрел на свои сложенные на столе руки - натруженные большие руки солдата. - У тебя полно проблем, девочка, несмотря на то, что стены обители ограждают тебя от многих из них. Франческо Сфорца ищет тебя до сих пор.
- Да, ты уже говорил.
- Его люди появлялись в Пьяченце, в Кремоне и в окрестных деревнях. Они расспрашивали о девушке с золотистыми волосами...
- Надеюсь, никто не встречал девушку, которую они разыскивают?
- Я точно не встречал. - Джулиано вздохнул. - Но, возможно, найдутся те, кто ее видел.
- Ты снова будешь говорить, что мне лучше на время не покидать монастырь?
- Ты очень рискуешь. Ну, а если у тебя есть планы на день святого Антонио, советую отменить их.
- Проклятье, Джулиано! Не считаешь ли ты, что я должна...
- Тише. - Он метнул на меня быстрый взгляд и покачал головой. - Всех не спасешь, я говорил тебе это сотню раз. Ринери дьявол, он будет искать и находить все новых жертв, и ты ничего с этим не поделаешь.
Глаза Констанцы остановились на мне. В ее взгляде были нежность, отчаяние и протест.
- Ее могло не быть здесь, - сказала она. - Эта девочка должна была умереть еще до Рождества...
Джулиано кивнул, изучая меня, потом проговорил:
- Твое дело. Поступай, как велит тебе сердце. Ринери в среду приедет в Пьяченцу, чтобы оформить бумаги и получить согласие епископа на казнь. Не езди к нему, это бесполезно и рискованно. Если он узнает, кто ты такая...
- При встрече он называет меня баронессой, - спокойно ответила Констанца. - Это лишь догадка, он явно ждет, что я поправлю его и невольно проговорюсь. Место настоятельницы обычно достается знатным дамам, так что он имеет право наградить меня любым титулом, каким ему вздумается.
Мы проговорили с синьором Манетти почти до вечера. Еще не начало темнеть, когда мы выехали со двора его дома. Констанца, в вышитой круглой шапке и плаще, сидела в седле по-мужски, и от уверенности, исходившей от нее, я чувствовала себя под надежной защитой - пусть даже шпага в ножнах у ее пояса была лишь для острастки.
Выехав из города, я пристроилась бок о бок с Констанцей. Она молчала, погруженная в свои мысли, и я тихонько окликнула ее. Она подняла голову и посмотрела на меня.
- Констанца, скажи... Тогда, в Пьяченце... тот всадник...
У меня перехватило дыхание, я никак не могла решиться высказать вслух то, что переполняло мою душу. Она слегка улыбнулась и, подняв руку, прикрыла лицо краем плаща.
- Нет, это не Джулиано, хотя, видит Бог, он с радостью помог бы мне, если бы я попросила.
- У тебя есть от меня тайны, - с упреком сказала я. - И эти уроки - зачем они тебе? Довольно нелепое увлечение для настоятельницы монастыря...
Она помолчала, с сомнением глядя на меня, затем проговорила:
- У каждого есть право на свои маленькие секреты, Лаура. Пусть твоя жизнь еще слишком коротка, но ты должна была уже это понять. Я могу лишь успокоить тебя, сказав, что Джулиано - только мой друг и учитель, но никогда не был любовником. У него щедрое и благородное сердце, не терпящее лжи и предательства. Когда-нибудь ты узнаешь больше.
- Знаешь, он мало похож на учителя танцев, - сказала я, раздосадованная тем, что Констанца не хочет сказать мне о том, что для меня так важно.
Она засмеялась, в сумерках ее серые глаза казались черными. У меня возникло странное чувство: я видела перед собой золотоволосого юношу со шпагой у пояса, но знала, что под плащом и курткой скрывается нежная девичья грудь. Этот странный ангел был так прекрасен, что у меня захватило дух. Я не могла отвести взгляда от ее стройного бедра, и внизу моего живота разлилось томительное тепло. Мне захотелось поцеловать эти улыбающиеся мягкие губы, обнять этот тонкий стан, упасть в объятия изящных рук...