Он, видимо, не верит своим ушам:
- И… всё?
- Всё, - я фыркнул. - Тебе нужна ещё парочка условий? Я могу придумать.
Он быстро мотает головой, мол, и так всё понятно, а я, развернувшись, собираюсь пойти досматривать десятый сон.
Однако не успеваю ступить и шагу, как Илья окликает:
- Подожди, я столько хотел…
Обернувшись, пожимаю плечами:
- Позже, успеется.
Хотя я бы предпочёл «никогда».
- Ладно, но… - Ну что ещё? Хватает мою руку, шерудит чем-то в кармане и кладёт это что-то в мою ладонь. – Я хотел вернуть.
В пальцах запуталась серебрящаяся цепочка. Охваченный чувством дежа-вю, подношу её к свету.
Такая же.
Вернее, та же.
Её подарок.
- Где ты её нашел?
- На полу валялась, - врёт, тушуясь под моим неприязненным взглядом, а затем признаётся: - Она под подушкой на диване лежала, случайно получилось.
Дослушивать дальше не стал, как и разбираться в том, что он делал на диване в моей прошлой квартире.
- Спасибо, - киваю, надеваю цепочку с крестиком обратно.
Чувствую себя немного странно – внутри разлилось тёплое щемящее ощущение. Наверняка поэтому благодарность выходит вполне искренней.
Задумчиво верчу в пальцах крестик – полузабытая привычка, которой временами так не хватало. Последний раз окидываю Илью туманным взглядом и молча ухожу.
Я разрешил остаться – остальное меня не касается.
Ближе к вечеру в недрах дивана долго надрывался мобильник. Я дремал, не желая поднимать трубку, но всё же сжалился над несчастным аппаратом и принял вызов.
- Да? Никита?
- Угу. Привет.
- Тебя опять забрать, что ли? - лениво шучу и широко зеваю.
- Я был бы не против, - нейтрально, безо всякого выражения.
Недовольно вздыхаю, устремив скептический взгляд в потолок – такими темпами я заделаюсь мелкому личным шофёром.
- А срочно?
- Э-э-э… в принципе, нет, но я бы не отказался побыстрее. Холодно.
- Хорошо, адрес назови.
Он называет и, попрощавшись, отключается.
На этот раз местность мне вполне знакома, поэтому ничего записывать не понадобилось. К тому же, я вполне не против прогуляться, хотя представляю, какая нынче на дворе холодрыга.
- Кто звонил? - любопытствует мелкая.
- Твой товарищ опять просит его забрать, - не слишком усердствуя, выпутываюсь из тёплого мехового одеяла. Вот же…
- Класc! Он к нам придёт, да? - радость ребёнка прямо-таки зашкаливала.
- Допустим, - пожимаю плечами, - но, может, он захочет домой. Кто ж его знает. А где наш гость?
С готовностью отвечает:
- Он поехал к маме с папой. Сказал, потом приедет с вещами. Он у нас поживёт, да?
Замираю, всматриваясь в ясные очи дитёнка:
- Да, но если ты против, мы его выгоним.
Соня плюхается рядом со мной на диван, лодочкой складывая на коленях ладони.
- Мир говорит, он хороший, но мы с Миром друзья, а с ним - нет, и я не знаю, хороший он или плохой. Но Мир же просто так не сказал бы мне этого, так что пусть Илюша поживёт.
Я внимательно выслушаиваю монолог дочери, вставая и накидывая на неё сохранившее тепло моего тела уютное одеяло.
- Как скажешь, - пожал плечами.
- А ты? – Сонька по-воробьиному кутается и высовывает из-под одеяла голову. – Он твой друг?
Усмехаюсь:
- Как тебе сказать… Обычно мои друзья не такие навязчивые.
Ребёнок удивляется:
- Он противный?
Натягивая валяющийся на полу шерстяной свитер, поправляю мою мелочь:
- Не противный, хотя что-то такое есть, а навязчивый. Привязался и не отстаёт.
Дочь фыркает:
- Значит, противный. Не путай меня. Но я думаю, он совсем не противный.
Не продолжая спор, позволяю ей остаться при своём мнении.
Одеваясь, плетусь в коридор, а оттуда – на улицу. Дальше – парковка и конечный пункт назначения.
Время не слишком позднее, поэтому открыты магазины и большинство развлекательных заведений.
Никиша ждёт меня, сидя на лавке, подсвечивая фонариком страницы внушительной книги на своих коленях. Он не замечает меня, пока я не встаю с байка и подхожу ближе, спросив:
- Ты ещё не замерз?
Его как током шандарахает, заставив отпрыгнуть почти на другой конец лавочки. При тусклом свете фонарей и лампочек из окон, замечаю, как его взгляд понемногу проясняется. До этого, судя по всему, бедный мальчик витал где-то вне пространства нашего бренного мира.
- Привет, - коротко кивает, закрывая книгу.
На обложке золотом сверкнула надпись «Хроники Амбера». Милое название.
- Привет. Так зачем ты заставил меня сюда переться?
Малец смущённо чешет репу:
- Честно говоря, я не ожидал, что ты приедешь.
- Тебе повезло, мне захотелось прогуляться.
Плюс пустой холодильник радости не внушает, и в магазин идти всё равно когда-нибудь надо.
- Извини, что так спонтанно, - прячет книгу в свой безразмерный рюкзак, а мой взгляд невольно падает на его всегдашние нелепые, довольно изношенные гриндерсы.
С какого-то момента я перестал обращать на них особое внимание, но в этот раз не могу не заметить, что даже в такую холодрыгу под тёплую куртку, с коей нынешняя обувка не вязалась совершенно, но всё равно их надел.
Не понимаю зачем, ведь обувь летняя, а погода уже такая, что впору надевать сапоги и зимние ботинки.
- Я переживу, - хмыкает.
- Тогда ты не против опять меня выслушать?
Во вроде бы невинном вопросе ощущаю некий подвох, но не вижу причины отказываться.
- Хорошо, - соглашаюсь, - но, может, сначала зайдём в какое-нибудь помещение? Замёрзнешь.
- Ничего, - сдержанная, будто кукольная улыбка. – Я люблю зиму. Давай просто пройдёмся.
- Как скажешь, - осматриваю местность на предмет, куда приторочить байк.
В итоге пришвартовываю его цепью к некой на вид крепкой трубе и ухожу, оставляя надежду, что любителям халявы не удастся чего-нибудь отпилить.
По освещаемой улице идут занятые своими делами пешеходы, рядом на дороге стоят в пробке машины, автобусы, маршрутки. Разноцветные огни венчают витрины магазинов, где-то недалеко раздаются приглушенные взрывы хохота, и сверкает зазывающая вывеска «Бильярд».
Мы неспешно проходим мимо.
Никиша топает рядом со мной на пол шага впереди, двигаясь резче и быстрее. Я даже не пытаюсь за ним поспеть, поэтому он сам старается приноровиться к моему шагу, однако временами забывается, вырываясь вперёд. Даже дурак мог бы заметить: его что-то беспокоило.
И когда на приличном от байка расстоянии он останавливается, я не удивляюсь.
Придержав меня за рукав куртки, Никиша отходит немного в сторону, чтобы не мешать остальным прохожим.
Я – вместе с ним. С этой стороны улицы нас отчасти скрывает тень какого-то дерева.
Хочу спросить, что случилось, но мальчишка заговорил первым:
- Прости, я так старался удержать это в себе, но не получается, - он всё ещё держит в пальцах мой рукав и старательно разглядывает собственную обувку. Затем поднимает взгляд, и мне становится немного не по себе от такой глубинной серьёзности не семнадцатилетнего мальчишки. Впрочем, полагаю, это мираж – отблеск фонарей и включенных фар проезжающих машин. – Ты нравишься мне. Серьёзно.
Гмм, дежа-вю.
«Ты нравишься мне…»
Осторожно уточняю:
- У тебя всё в порядке?
- С головой? – иронично усмехается. – Нет, как ты вроде уже должен был заметить.
- Ники…
- Нет, послушай, пожалуйста, - перебивает, засовывая руки в карманы. – Ты ведь умеешь слушать. Я думал об этом, долго думал. В себе разбираться трудно и неприятно, но ты нравишься мне до потери пульса. Знаю, громкие слова, но не могу выразить это по-другому. Это знаешь… ну, будто торкнуло, шандарахнуло током, вернув сознание вместе с навязчивыми мыслями о тебе.
Качаю головой:
- Никиш, ещё раз спрошу: всё в порядке?
- Да, - кривит рот в нервной усмешке.
- Тогда как я по-твоему должен отреагировать на твои слова?
Думает, но, по-видимому, заранее знает ответ:
- Послать. И запретить на километр подходить к Соне, тебе и твоей квартире.
Фыркаю:
- Как вариант. Выговорился? Пошли обратно.
- Нет.
Едва сделав первый шаг, замираю, переспрашивая:
- Нет?
И тогда мелкий, подойдя ко мне практически вплотную, взрывается:
- Объяснись со мной. Ты ненормальный! Своей чертовой лояльностью ты будто даёшь мне шанс, но никакого шанса нет. И не было. Я-то знаю… - на выдохе.
Мне хочется потрепать его по шевелюре и посоветовать не забивать себе голову, но не прокатит. Какое тут “объясниться”? Скорее уж объяснить, что это проходящее, подростковое и не имеющее ничего общего с нормальной жизнью. Однако сейчас он вряд ли поймёт такие слова, поэтому как ни кстати интересуюсь:
- Меня вот что интересует, ты за мной следишь?
Мальчишка дёргается и отводит взгляд.
Он выглядит растерянным и даже немного смущённым, а это и есть ответ.
Значит, следил.
В свете фонарей его черты лица будто заострились, и тот уютный мальчишка-на-показ не оставил от себя ни следа. Пытаясь дождаться внятного ответа, я неожиданно, следуя инстинктивному порыву, поднимаю голову вверх.
На землю медленно опускается первый в этом году снег. Я усмехаюсь, высунув язык, чтобы на него упала снежинка. Приятное знакомое ощущение, когда прямо на губах тает хрупкий кристаллик тонкого льда.
Потом достаю из кармана телефон и звоню своему ребёнку. Ответ моментальный:
- Да-а.
- Ребёнок, ты там не спишь?
- Нет, а что?
- В окно посмотри, - хитро улыбаюсь.
Мелкая догадалась сразу:
- Снег! Снег пошел, да? Ура-а! - вопли Соньки заставили меня отвести телефон от уха. – Спасибо, пап.
- Не за что. Не скучай там, я скоро буду.
- Ага-а, - пропел дитёныш, отключаясь.
Закончив разговор, снова обращаю внимание на Никишу.
Он стоит, задумчиво скрестив руки на груди, и смотрит на меня холодным изучающим взглядом. Разительная перемена. Его рот почти искривляется в язвительной ядовитой усмешке, но мальчишка, кажется, вовремя берёт себя в руки.
Снег ему удивительно идёт. Эта полузимняя-полуосенняя погода делает его каким-то целостным, словно признаёт за своего, признаёт своим. Я не могу этого не заметить и где-то в глубине жалкой душонки не позавидовать – люблю снег, но он никогда не делает меня настолько сильным и холодным ко всему остальному.
- Ты похож на Кая, - чуть усмехается. – Ну, знаешь, из сказки про Снежную королеву. Такой же ледяной и равнодушный.
Странное сравнение, никогда о себе так не думал.
Пожимаю плечами, мол, считай как знаешь, и повторяю вопрос:
- Ты следишь за мной?
Теперь уже не смущаясь… или, разыгрывая смущение, открыто отвечает:
- Немного. Большую часть всего о тебе мне рассказывает Соня.
Киваю. Некоторые события начинают проясняться: и когда Шурик приехала, и когда Никиша попросил забрать его в первый раз. Правда, не совсем понятны мотивы. Прерываюсь:
- Пошли к байку.
Сначала хочет что-то сказать, но затем спешно закрывает рот и топает первым – снова на шаг впереди.
Отвожу его домой – по его же указаниям, так как до сего момента не интересовался чужим местом жительства, а Никиша, отдав мне шлем, коротко просит:
- Подумай о сегодняшнем. Пожалуйста.
Я соглашаюсь, но, уезжая в супермаркет, попросту выбрасываю это из головы.
Не сегодня.
Хочу курить и чего-нибудь к чаю.
========== Глава 15: Недоговорённости ==========
- Ладно, хорошо, если ты так настаиваешь, мы поговорим, - я несу ребёнка на спине, а он сонно куняет, обнимая меня за шею.
Светофоры на перекрестке зауныло мигают желтым, но люди непостижимым образом знают, когда идти или переходить дорогу.
Разговаривать по телефону я покамест могу – спасибо наушникам – если Соньку в таком состоянии опустить на ноги, она покачнётся, плавно съедет на землю и там заснёт.
Сегодня мы гуляли в парке: снег же пошел. Да такой, что всё вокруг белым бело. Он и сейчас отчасти падает, но уже не так сильно как пару дней назад.
Темнеет рано, но тем не менее, едва я вернулся домой с работы, дитё раскатало губу и громогласно заявило, мол, её надо выгулять. Спутник в виде Ильи прынцессу категорически не устроил, поэтому роль сопровождающего слуги Её Величества с великими почестями осталась мне.
А вообще, красиво. В парке много фонарей с чередующимися белыми и желтыми лампочками. По виду они напоминают раскрытые книги или «галочки» птиц - вроде нечетких их изображений, волей кисти художника застывших на полотне, чуть выше горизонта.
Раньше я не особенно замечал подобные мелочи, но сейчас, когда выпавший снег отражает этот необыкновенный свет, пропустить такую красоту мимо внимания невозможно.
Соня со мной полностью согласна. Сначала мы пробовали играть в снежки, но увы, расходный материал лепиться не пожелал – температура, зараза, колючая. Единственным вариантом оказалось набирать полные пригоршни практически живого хрусталя в ладони и обсыпать им друг друга. В итоге я оказался с энтузиазмом превращён в снегомэна и начал замерзать, так как снег обнаружился в ботинках, рукавах и за шиворотом. Но дитё по-прежнему жаждало приключений на мягкое место, поэтому я забил, и мы пошли на площадку с качелями.
А теперь наконец-то топаем домой.
- Не «я настаиваю», а «нам надо», - отчасти спокойно замечает Никиша. – Я же просил тебя об этом подумать.
Ах да-а…
- Я думал, - усмехаясь, вру не краснея.
- И к каким выводам ты пришел? – скептически.
- Ни к каким, - хмыкаю. – Это ж всё дурь, Никиш, вырастешь – забудешь.
- Да не дурь это, - будто наяву вижу, как он кривит губы и недовольно хмурится. – Я загляну к вам сегодня, хорошо?
- Конечно. Только ты ж в курсе – у нас теперь Илья живёт.
Ребёнок на моих плечах пошевелился и согласно угукнул.
- Да, Соня рассказывала. Он твой родственник?
- Нет, скорее, знакомый, - мы приближаемся к дому, и, так или иначе, мне нужны свободные руки. – Дитё, слезай, - шепчу дочери.
Оно снова невнятно соглашается, но слезать не спешит. Приходится её поторопить. Одновременно слушаю мальчишку, обещающего прийти к восьми.
- А сейчас сколько? – интересуюсь.
Достать часы нет никакой возможности.
- Почти половина.
Ух ничего себе, погуляли, называется.
- Окей, буду ждать. Отключишься сам, хорошо?
- Хорошо, - негромкий ответ.
Наконец Соня, повздыхав, слезает. Я поднимаюсь с колена и ввожу код.
Обычно двери открыты, но как мне сказали соседи, на зиму их часто закрывают даже днём.
Поднимаю моё дитё на руки а-ля принцессу и захожу в подъезд. Сразу становится теплее, по крайней мере не дует ветер, и я мгновенно начинаю чувствовать насколько продрог.
Мда, доигрался.
Хотя, думаю, заболеть мне не светит – столько раз в детстве в снегу часами валялся и ничего.
Когда мы подходим практически к входной двери, изнутри её открывают и распахивают настежь. Илья на пороге немного неуверенно улыбается краем губ, а на мой невысказанный вопрос негромко, будто стесняясь самого себя, отвечает:
- Случайно услышал шаги.
В миг что-то во мне щёлкнуло, дрогнуло, забилось, выпало из уравновешенного астрала и за долю секунды снова встало на своё место.
Неприятное ощущение.
Надеюсь, Илья ничего не заметил, а впрочем, плевать.
Просто… это очень похоже на то, как меня выходила встречать Анька – вот уж у кого было удивительное чувство времени и интуитивного, даже какого-то тайного знания, когда я должен прийти домой.
Поставив Соньку на ноги, на дорожку в коридоре, развязываю бант на её шапке, и принимаюсь за пуговицы и молнию на куртке, пока Илья закрывает дверь.
- Я приготовлю чего-нибудь горячего, будете? – предлагает, отступая обратно внутрь квартиры.
- Давай, - соглашаюсь. – В холодильнике, вроде, молоко стоит. Если дитё не завалится баиньки сразу же, определённо его захочет.
- А ты?