- Без понятия, – беспечно пожимаю плечами. – Уехала, наверное.
- Значит, приезжала, – морщится.
Губы у него пересохшие, потрескавшиеся, и я догадываюсь, из-за чего он нервничает больше положенного. Никотиновая ломка.
У некоторых она очень острая, и без никотина ни сосредоточиться, ни успокоиться невозможно – знаем, видели.
- Может, сигаретку? – предлагаю. – Выйдем на балкон, перекурим, перетрём пару новостей.
Без раздумий кивает:
- Давай.
С потрясающей скоростью расшнуровывает массивные, наверняка тяжёлые шузы и следует за мной на балкон.
Нервный тип прикуривает первым, чуть не выхватывая у меня сигарету с зажигалкой и, явно наслаждаясь, затягивается. С хмыком забираю жигу, подпаливая свою сигарету. Облокачиваюсь на подоконник.
- А ты чего приехал и как меня нашёл?
Тип отчасти успел успокоиться, поэтому, не поворачивая головы, ответил:
- Насчёт заварушки. Ты, походу, в курсах. Всё пока тихо, но эта баба натворила дел. Свезло, что целилась она хреново, но дока всё равно вызывать пришлось. Не, у нас полно тех, кто без этой ихней лицензии, а бабло нужно, но хрен найдёшь нормального: у одного руки из жопы, второй запрашивает столько, что можно дачу в Крыму купить. Я пока с одним базарил, чуть сам ушлёпка не пристрелил. А тебя я не искал, я даже не знал, что вы контачите, хотя у нас перс известный. Но у неё там, в хате, чей-то адрес на стикере начирикан – к холодильнику приторочен, так там всё вплоть до номера хаты. Я по нему и поехал – на авось. Надо ж было попытаться найти чёртову сучку. Кто-нибудь другой хрен бы от меня помощи дождался, но эта…
Несмотря на тон, говорил он размеренно, прерываясь только на затяжки.
- Ты тут не матерись, – стряхиваю на подоконник пепел. – У меня тут, между прочим, где-то бродит любопытное дитё.
- О как, – неподдельно удивляется. – И давно?
- С дитём? – уточняю. – Лет восемь как.
Присвистывает:
- Я и не знал.
Флегматично пожимаю плечами:
- А я и не распространялся. Кто на хату заглядывал – Соню видели, но, кажись, думали, что она моя младшая. Шурик знает, потому что она когда-то прямо спросила, а я прямо ответил.
Докурив, снова засовывает руки в карманы:
- Ясно.
- Кстати, к её приезду всё норм будет?
- Да, только от меня выхватит. Я её когда-нибудь всё-таки куда-нибудь удачно уроню.
Мы наконец-то встретились взглядами, а затем крепко пожали друг другу руки. Вышли. Рассевшись на диване, Сонька сосредоточено, даже с каким-то остервенением клацала телефон.
Я усмехнулся – дитё это заметило и демонстративно от нас отвернулось.
Любопытная мелочь.
- Ты доела? – интересуюсь, провожая гостя.
- Там чуть-чуть осталось, – скривилась. – Я больше не хочу.
Закатываю глаза к потолку: вечно одно и то же. А доедать всё, естессно, мне.
- Марш на кухню, – выхожу в коридор. – Или останешься дома.
Нервный тип, обуваясь, чему-то улыбнулся. Я включаю свет, чтобы в помещении стало посветлее, и тут в дверь стучат.
Не глядя в глазок, – было бы неудобно перегибаться через гостя – открываю дверь.
Если бы знал, кто за ней, попробовал бы азбукой Морзе выстучать «Вали, пока цела». Но, увы, даже если так, ни я, ни Шурик азбуки Морзе не знали. Печально.
Нервный тип оборачивается и застывает, а открывшая рот Шурик мгновенно его захлопывает. Осторожно, не веря своим глазам, отходит назад.
- Э-э-э… – зависает. – Лёша?
Вот, точно, никак не мог вспомнить его имя.
Улыбка Лёши больше похожа на кровожадный оскал:
- Свиделись, дорогая.
Она сделала пару шагов назад, оступилась, схватилась за перила и так рванула вниз, что одни пятки засверкали.
- Стой, инфантильная сучка! – гаркнул вслед Лёха и, запихивая незавязанные шнурки внутрь шуз, умчался следом.
Дела-а. Что тут вообще творится?
Я переглянулся с высунувшей нос из кухни Соней и вместе с ней вышел на балкон. Внизу он застеклённый, поэтому дочери не пришлось доставать табуретку, чтобы увидеть любопытное зрелище.
Шурик на ходу скинула мешающие босоножки, куртку и со всех ног уматывала в сторону парка. Впрочем, далеко убежать не успела – её преследователь оказался в разы быстрее: он схватил свою жертву у самой дороги, бесцеремонно закинул на плечо и на радость поразевавшим рты соседям поволок обратно.
Впрочем, Шура, не стесняясь посторонних, ему задачу не облегчала: она брыкалась, орала благим матом и пиналась, как могла, а их переругивания, по-моему, слышала вся улица.
- Лахудра истеричная, придём – я тебя так взгрею – неделю на зад не сядешь.
- Да пошёл ты, мразь, – немедленно следовал ответ. – Ты мне не батя, чтобы клешни загребущие к моей заднице с воспитательными работами протягивать.
Ну, в таком духе, причём ближе к подъезду из цензурных слов у них остались только предлоги и междометия.
Спохватившись, я увидел, что дочь, нахмурившись, о чём-то сосредоточенно размышляет. Повернувшись ко мне, она спросила:
- Он её любит, да?
Аналогично нахмурившись, я пришёл к выводу:
- Похоже на то.
- А она? – следующий вопрос.
Пожимаю плечами:
- Без понятия.
Соня, соглашаясь с моими словами, кивает:
- Она нам совсем ничего о нём не рассказывала. А мне Лёля всегда о своих парнях рассказывает.
Вот те на. Провести, что ли, с Лёлей нравоучительную беседу на тему детского сексуального воспитания?
- Ладно, разберёмся, пошли встретим наших гостей. Они, кажется, должны меня насчёт кое-чего просветить.
Хихикнув, дитё умчалось в коридор, оставив меня озадаченно чесать затылок.
Ясно одно – что ничего не ясно.
И что всё-таки произошло на самом деле?
========== Глава 9: О детях ==========
- Детей баловать нельзя! – категорично заявила пожилая тётенька.
По-моему, она преподавала английский, и Сонька при одном упоминании её имени-отчества смешно морщила нос.
- Как это «нельзя»?! – возразил увесистый дяденька, скрещивая руки на груди. – А что с ними тогда делать? Скоро повырастают – оглянуться не успеем, а уже с нас ростом будут. Кого я тогда буду баловать – им-то это не нужно будет.
Мы, аки примерные родители, битый час сидели на собрании. Лидия Батьковна сначала рассказала об основном вроде куда уйдут сдаваемые деньги и какая у детей успеваемость, дальше дала высказаться учителям, пошло-поехало. Учителей в принципе было немного – большинство предметов вела классрук, но каждый «оратор» стремился высказаться на полную: кого-то выделить, кого-то пристыдить, кого-то поощрить. А мы сидели: гордились, стыдились и прочее по списку, совершенно ясно осознавая, что нашим дорогим чадам на это совершенно наплевать. Лично моё сейчас, облокотившись на меня, загадочным взглядом пилило плафон на потолке.
Кстати, ребёнка с собой взял не только я: тот калорийный, посмевший возразить англичанке дяденька сидел рядом с тощим веснушчатым пареньком. Мелкий откровенно скучал, пытаясь не заснуть прямо за партой. Группа из шести мамашек объединилась и что-то тихо, но бурно обсуждала, делая на бумажках пометки. Причём они не забывали время от времени поддакивать ораторам, поэтому те не возникали.
Потом в класс робко заглянула замдиректорша, чтобы передать приказ сверху насчёт школьной формы. Мол, теперь в школе должен быть дресс-код. Как организованно возмущался хор мамочек – надо видеть. Папочкам оставалось растерянно переглядываться.
Впрочем, «против» высказались не все: некоторые ворчали, что тогда хоть разврата станет поменьше, но их быстро задавили количеством. В общем, со всеми заморочками домой мы попали только к четырём.
Лёха и Шурик уехали, оставив нас в гордом одиночестве. Но, наверное, оно к лучшему, всё-таки я не переношу, когда близкие мне люди начинают врать. А Шурик… Она мастерица перекручивать историю на свой лад. Её послушать, так она мне не врала, а просто утаила парочку событий.
Оказалось, тот нарк её не по глупости «поцарапать» хотел и даже не от поехавшей крыши, а с вполне определёнными целями.
Беременная она – от него.
Так и представляю себе ситуейшн: бухие, под экстази, чердак срывает. Нет кондомов? Да ну его, пронесёт.
Не пронесло.
Шурик, когда проверилась, ему сказала, он ответил, что отцом быть не собирается, не готов и не хочет – предложил аборт. Она упёрлась: «Лучше рожу». Ссора. И когда Шурик в следующий раз пришла оповещать нарка, мол, вырастит ребёнка сама, тот решил избавиться от проблемы здесь и сейчас. Это мне уже Лёха рассказывал, а ему – Шурик, только не лично, а по телефону, когда после выстрела рыжая идиотка решила спрыгнуть с крыши родной девятиэтажки. Благо они рядом жили: Лёха её заболтал, выспросил местонахождение и успел не дать убиться.
Естественно, они переспали, а утром он проснулся в пустой квартире с трогательным стикером на подушке: «Нам лучше больше не видеться. Это моя ошибка».
Насколько я понял, Лёха никакой не друг нарка, а эксбойфренд Шурика – школьный. Факт в том, что когда-то он её бросил, а сейчас она не хочет начинать отношения, хотя, когда попадает в переделку, если меня нет рядом, обязательно звонит ему, и тянет их друг к другу, как на буксире.
Не понимаю, в чём, собственно, проблема, но Шурик сказала, что всё сложно. Сонька, выгнать которую не представлялось возможным, согласно покачала головой.
Я оставил парочку вдвоём с требованием ничего не разбивать, особенно о чужую голову, и отправился с Сонькой на собрание.
А когда мы пришли, их уже и след простыл.
Сонька разулась, ставя кеды на полку. Я тоже начал расшнуровывать «стары».
- Извини, опять не получилось куда-то сходить. Я совсем забыл, что у нас сегодня собрание, слава Богу, твоя классная напомнила.
Качает головой:
- Я не обижаюсь. Классно, если Лёля с Лёшей помирятся. Они хорошие.
Теряюсь:
- Не думаю, что они в такой уж ссоре. Лёша же согласился помочь Шурику.
- Ты ничего не понимаешь, – подаёт мне кофту, чтобы повесить её на вешалку. – Они дружат, но уже долго-долго не могут помириться, – растерянно пожимает плечами. – Не знаю, что им мешает, но, наверно, что-то очень неприятное.
- Ясно, – усмехаясь, подхватываю дитё на руки а-ля принцессу. – А поехали всё-таки на пристань. Пока ветер хороший, запустим воздушного змея. Ещё неделька – и совсем темно станет, так мы вечером больше погулять не сможем.
- Давай, – живо соглашается, обнимая меня за шею.
Знаю, какой получу ответ, но всё равно спрашиваю:
- Может, сначала поедим?
Укоризненный взгляд:
- Ни за что! Мы покушаем, а потом опять кто-нибудь приедет или позвонит, и у тебя опять будут дела.
- Ну хорошо, хорошо, – смеюсь, – тогда забираем змея, байк – и едем.
- Ура-а! – дитё запищало, вскинув руки.
Лихо развернувшись, мы потопали искать змея.
А потом действительно здорово отдохнули.
Воздушного змея мы покупали давно, но упорно таскали его везде за собой. Продавщица и Соня дружно вторили, что змей на самом деле «скат», но, по-моему, он больше напоминал пингвина. Впрочем, какая разница, главное, оно летает, и летает при нормальном ветре достаточно хорошо.
Облокотившись на байк, я с улыбкой наблюдал, как дочь носится со «змеем».
Пристань – очень красивое место, особенно в свете заходящего солнца. А асфальтовая дорога у воды ближе к вечеру заполнилась людьми, хотя я бы не сказал, что было слишком людно. Народ рассаживался по лавочкам, бродил поодиночке, парами, компаниями. Они иногда оборачивались на нас, а некая парочка даже подошла к Соне, чтобы что-то у неё спросить.
Я не слышал – характерный шум воды довольно сильный. Однако дитё посмотрело на них практически иронично, поджало губы и что-то односложно выдало. Насколько я различил, это было слово «Нет».
Когда солнце почти скрылось за горизонтом, мы поехали домой. Воздушный змей с лёгкой руки чада вяло болтался сзади байка. Тот я оставил на парковке и вовремя догнал ребёнка, пока ему не надоело без дела стоять на месте. Не спеша, за руку мы дошли до подъезда. «До подъезда» потому, что у него и остановились.
Соня с улыбкой до ушей помахала стоящему у дверей Никите, и тот немного вымученно улыбнулся ей в ответ.
- Давно ждёшь? – усмехаюсь.
Настроение после настолько хорошо проведённого времени всегда отличное.
- Нет, только пришёл, – засовывает руки в карманы толстовки.
Мне почему-то кажется, что он врёт.
Ловлю его взгляд.
Хмм, вот как. Значит, мне не показалось.
Я уж думал, это всё-таки пьяный бред.
- Ты помнишь, что я вчера сказал? – выдаёт, почти не разжимая губ.
Мгновение соображаю и притворяюсь удивлённым:
- Ты о чём?
Прищуривается, а руки, кажется, сжаты в кулаки. Затем спустя какую-то долю секунды всё понимает, улыбается спокойно, вежливо – той самой раздражающей меня улыбкой. В глаза совершенно неожиданно бросаются кислотно-нелепые гриндерсы.
- Ни о чём, просто вспомнилось…
С наигранным извинением пожимает плечами. Улыбка на лице, как приклеенная.
Молодец, мелочь, понял правила игры.
Это твоя глупость – ошибка по молодости, поэтому лучше поиграем в слепых и глухих дураков. Вот встретишь хорошую девчонку, и весь бред у тебя из головы на раз-два вылетит.
На втором этаже кто-то до упора врубил колонки с Линкин Парком. Через открытое окно до нас доносилась вся полнота звука.
- Чего встали? – Сонька своим возмущением разрушила всю, можно сказать, торжественность атмосферы. – Пошлите домой, там какао и конфеты.
Фыркнув, я с ней согласился и, кивнув Никите, сделал пару шагов вперёд. Видя, что мальчишка стоит в нерешительности, продолжая отвратно-вежливо улыбаться, оборачиваюсь и непринуждённо ерошу его шевелюру.
- Пошли, – мягко произношу.
Моё любопытное дитё, скорчив недовольную морду, поторопило парнишку подняться. А тот почему-то низко опустил голову, не давая заглянуть в глаза.
Передёрнул плечами и первым забежал в подъезд.
Мальчишка, самый настоящий мальчишка.
Сонька с писком «Нечестно!» умотала следом.
Хороший день: редко когда удаётся за ограниченное количество часов и избавиться от стольких проблем, и приятно провести время.
А ещё я когда-то слышал, что глаза говорят больше, чем слова.
Поэтому, когда больно, мы отворачиваемся.
Дома я варганю детям обещанное какао, Соня восторженно рассказывает о поездке на пристань. Немного позже я занялся своими делами, а Никиша помог ребёнку доделать на вторник математику.
На пару минут, пока загружается браузер, снова задумываюсь над недавним ммм… инцидентом.
Я сделал что-то не то? Вернее не так, что я сделал, чтобы мальчишка заявился ко мне явно всполошённый, без видимой причины и выдал такое?
Прокручивая в голове события прошедших дней, не вижу ничего особенного. Я вёл себя так же, как и всегда.
Всё как обычно.
А если всё, как обычно, значит, это точно подростковые глупости: надумал себе всякого и мучается теперь.
Глупый мальчишка.
Никита просидел у нас до половины десятого. Провожая его, я опёрся плечом о стену.
Повисла немного напряжённая тишина, и, чтобы разрядить атмосферу, я ненавязчиво спросил:
- Завтра в школу, ты сам-то уроки сделал?
- Конечно, – завязывает шнурки. – Я хорошо учусь.
- Заметно, не зря же кирпичи в рюкзаке таскаешь – ты, можно сказать, будущий прораб. Не передумал ещё гонщиком становиться?
Не отвечая, поднимается и… не пойму, то ли для себя что-то решает, то ли всё уже решил и просто ждал подходящего момента, но я заранее совершенно точно не хочу знать то, что малец сейчас собирается сказать.
А он вновь, засовывая руки в карманы толстовки, поднимает взгляд к потолку и, глядя туда, – не на меня, впервые за время нашего знакомства – сухим, безэмоциональным голосом произносит:
- Может, ты знаешь или где-нибудь слышал о Детях-404?
И, не дожидаясь ответа, скрывается за входной дверью.
Я же, не понимая, что Никита имел в виду, недоуменно склоняю голову к плечу, рассеянно гляжу на дверную ручку и иду ораторствовать, так как моя мелочь уже буйствует в спальне, требуя зачитать ей очередную сказку.