Июль заканчивался, и мне нужно было как-то отпроситься у моего работодателя домой – приближался маменькин день рождения, и я хотел приехать, чтобы лично поздравить ее.
В редкие случаи, когда мы вдвоем шли с завтрака или обеда, Ярослав всегда взахлеб рассказывал об изменениях, произошедших в поместье, и о том, что еще планируется здесь сделать. Я внимательно слушал, проникаясь его идеями, хотя бассейн, мне казалось, не вписывался в старинную усадьбу, и забывал о том, что хотел сказать сам.
Я твердо решил поговорить о причитающейся мне зарплате и выходных, когда мы будем возвращаться с пробежки. Но стоило нам выбежать в окультуренную зону и перейти на шаг, не успел я отдышаться, как подъехал микроавтобус, привозивший строителей. Бедняги выезжали из Киева в шесть утра, правда, и отвозили их назад уже в четыре. Ярослав сразу требовательно махнул рукой в их сторону и стремительно направился выражать, судя по лицу, что-то не слишком лицеприятное. Но мне уже подпекало – дни уходили, маменькин день рождения приближался, и я мог попросту не успеть, ведь нужно же что-то еще решить с билетом и моей доставкой в Киев. Поэтому я схватил Яра за запястье, но тут же отпустил, когда он обернулся, недоуменно подняв брови:
- Простите… прости. Мне нужно поговорить с тобой.
Рабочие стояли в десяти метрах от нас и пялились, вообще-то было на что: и Яр, и Глеб в мокрых от пота футболках и коротких спортивных шортах выглядели как из рекламы спорттоваров.
- Что случилось?
- Мне нужно уехать на несколько дней.
- Зачем и куда? – его серые глаза внимательно смотрели на мои губы, что заставляло меня чувствовать себя неловко.
- Домой, на выходные.
- Что-то случилось? – требовательно переспросил он.
- Нет, просто у матери день рождения в эту субботу. Мне хотелось бы уехать в пятницу, а в воскресенье вечером или в понедельник я вернусь.
- Хорошо, - медленно сказал он, - до пятницы два дня, я позабочусь о билете.
- Спасибо, - я был искренне благодарен ему, но оставался еще один нерешенный вопрос – меркантильный. – Ты не мог бы заплатить мне за этот месяц? – я покраснел. Как все-таки неудобно говорить о деньгах!
- Конечно, без проблем.
Ярослав остался переговорить с рабочими, а я побрел в дом, чтобы принять душ, сходить на завтрак и заняться архивом.
Наступил четверг, но Яр так мне ничего не сказал насчет билетов, я решил поговорить с ним вечером и в любом случае, купил он билет или нет, в пятницу с утра отправиться в Киев, чтобы заняться этим самому, а также выбрать подарок маман. Благо у меня оставались все еще те деньги, с которыми я сюда приехал. Но на ужине Ярослава не оказалось, как выяснилось, он уехал еще после обеда. Я растерялся: и что мне теперь делать? Идти «голосовать» на трассу или просить кого-то из ребят отвезти меня на автовокзал?
Настроение ухудшилось, но я собрал рюкзак, хотя класть туда мне было особо нечего – я ехал всего лишь на пару дней. На душе было муторно, можно было посмотреть скачанные фильмы, но я спустился в архив. Все-таки лучшее лекарство – работа! Так как сейчас я разбирал одну из верхних полок, мне не хотелось лезть на стремянку, и я пристроился покопаться в бумагах на удобной для себя высоте в соседнем стеллаже. Не разбирая документы дотошно и не вникая в их суть, я просто механически перебирал бумаги, пока не наткнулся на затрепанную книжицу в черном, каком-то засаленном переплете.
С огромной осторожностью, стараясь не думать, из чьей кожи сделали обложку, я взял ее в руки, боясь, что она сразу рассыплется. Но несмотря на древность, книжица оказалась достаточно крепкой. Я не слишком разбирался в таких вещах, но по виду ее листы больше всего напоминали пергамент. Они были разрисованы выцветшими символами, которые я совершенно не мог идентифицировать, и указаниями на латыни. Рядом, как я надеялся, чернилами, а не, боже упаси, кровью был перевод на старо-русском.
Я присел за стол, включил лампу и взял лупу, и чем больше я вчитывался, тем дурнее мне становилось. На каждом листе приводились разные ритуалы, связанные с принесением жертв, я бегло просматривал страницы, чувствуя, как мороз бежит по моей коже, а на загривке волосы становятся дыбом. Чего тут только не было: возвращение молодости с помощью крови младенцев, рожденных на молодой месяц; избавление от различных немочей с помощью опять же кровавых жертвоприношений; оживление умерших; связывание душ после смерти. На последней записи я застопорился, что-то это мне напоминало. Я стал читать внимательнее, понимая, что именно этот ритуал использовал первый хозяин усадьбы, чтобы соединить свою душу с душой любимого Сашеньки. Для этого всего-то нужно было уединиться в нейтральном месте, желательно удаленном от людей, тихом и спокойном, написать своей кровью специальные символы и определенные слова на латыни и читать приводимое тут заклинание, пока не выйдет вся кровь. Там писалось про пути, которые должна пройти душа, но я откровенно ничего не понял.
Ясно было, что он в горе просто выгнал всех из усадьбы и сделал ее местом ритуала, но, видимо, что-то пошло не так. Я не знал, соединилась ли его душа с Сашенькиной, но мне казалось, какой-то ее кусочек с кровью впитался в полы и стены здания, возможно, это отпочковалась его любовь к самой усадьбе. Рурсус безусловно был чем-то большим, чем кот, мне он казался неким духовным или, наоборот, материальным воплощением души усадьбы, если только так можно говорить о неодушевленных предметах. Душа у неодушевленного предмета – нечто, противоречащее логике. Тем не менее мне казалось, что я угадал.
Что делать с этим сводом темных, кровавых ритуалов, я не знал, но если допустить, что они действуют, то эта книжица превращалась в страшную вещь, и самое лучшее, что можно было сделать – кинуть ее в огонь. Ведь обязательно найдутся люди, готовые за бессмертие, молодость или здоровье на принесение любых жертв. Пока же я подтащил стремянку к этому стеллажу и закопал книжку в бумагах на верхней полке. Поставив лестницу на место, я с чистой совестью ушел в свою комнату.
На утро в коридоре меня встретил сияющий Ярослав с двумя конвертами в руках: в одном были билеты на самолет, а в другом – банковская карточка с перечисленной на нее зарплатой.
- Самолет? Серьезно? – я, который еще ни разу не ездил даже на поезде, ошеломленно смотрел на авиабилет. – А что, все автобусы в мой город отменили?
- Зато у тебя освободился целый день, - поведал Яр. – Ты сможешь посмотреть Киев до отлета. И опять же – лучше лететь два часа, чем трястись в автобусе восемь.
- Что-то я не уверен, что это лучше, - пробормотал я с сомненьем, не говоря уж о цене – она была в шесть раз выше, чем на автобус.
- Я отвезу тебя в город, как только ты будешь готов.
- Да я, собственно, готов, вот позавтракаю, и можно ехать, - сегодня решил обойтись без пробежки, и мне ее уже не хватало, даже не думал, что так быстро привыкну.
- Отлично!
Мы пошли в привратницкую, хотя я понимал, что еще рано, но специально так вышел, так как хотел договориться, чтобы меня отвезли в Киев, совсем не ожидая такого фортеля от Ярослава. На кухне мы застали престранную картину: опираясь спинами о стену, на полу спали Глеб и Рен, голова Рена лежала на плече слегка сползшего вниз Глеба, а сам он лежал щекой на макушке Флорентия, на коленях у него спал свернувшийся клубочком хорек. Все трое были перемазаны в растительном масле, а шубка Глебки была им просто пропитана. Рядом на полу стояла бутылка масла, валялись полотенца, тряпки и ложка. Мы, онемев, замерли в дверях, ничего не понимая, но догадываясь, что здесь явно что-то происходило, причем совсем не оргия – скорее, были какие-то проблемы. Сзади раздался топот, и ввалился Руслан, разбудив спящую троицу.
- Ох ты ж, мать мою! – воскликнул он. – Тут что, проходили масляные бои?
Парни сонно смотрели на нас, приходя в себя, потом Рен, спохватившись, наклонился над хорьком и вздохнул с облегчением:
- Слава Богу, все хорошо.
Глеб потянулся к нему и как-то совершенно естественно чмокнул в висок, я остолбенел, Рен, по-моему, тоже, Ярослав хмыкнул, а Руслан поперхнулся очередным предложением.
- Это чего у вас тут было? – наконец выдавил он.
Рен вскочил и, разъяренно посмотрев на дядюшку, зашипел:
- А это кое-кто вчера кинул в Глебку карандаш с резинкой, а Глебка ту резинку и захарчил.
Точно, было дело: вечером Руслан разгадывал кроссворд, попутно цапаясь с племянником по поводу вездесущего хорька, который чего-то все время лез именно к Руслану, тот злился и как апогей – кинул в него карандаш.
- И чего? – недоумевал Руслан.
- И того! Мы полночи масло в него вливали, чтоб та резинка вышла, - Рен наклонился, подхватил измученного хорька и гордо вышел из кухни.
- Незадача, - почесал в затылке Руслан. – Ну а вы-то чего так рано? – обратился он к нам.
- Никита уезжает домой сегодня, - пояснил Ярослав, - вот заскочили перекусить.
- Так тебя в Киев отвезти нужно? – Глеб встал и потянулся.
- Я отвезу, - с нажимом сказал Ярослав.
Глеб, усмехаясь, посверлил его взглядом и пожал плечами:
- Ладно, пойду помоюсь.
Джип быстро и с ветерком катил нас в Киев, Ярослав приглушенно включил музыку, странное совпадение – играла моя любимая «The World Is Not Enough», и постукивал в такт пальцами по рулю. Я же размышлял о вчерашней находке, понимая, что Ярославу придется о ней сказать, но решил это сделать по возвращении.
Мы прекрасно провели время в Киеве, я никогда так не развлекался, что и неудивительно: во-первых, у нас было немного средств для подобных развлечений; во-вторых, меня вполне устраивало пойти с маменькой в музей или книжный магазин в выходной; в-третьих, у меня просто рука бы не поднялась заплатить те деньги за билеты в лунапарке, которые можно потратить на какую-нибудь старую книжку на «блошином» рынке или новую – в книжном.
Мне трудно было отказать Ярославу, так как я никогда не катался на американских горках (где я совершенно неприлично хохотал как сумасшедший), да и на других аттракционах, если не считать качели во дворе. Больше всего мне понравилось на автодроме, хотя я никогда не сидел за рулем, управлять бамперной машинкой много ума не требовалось. Ярослава, словно ему медом помазали, так и тянуло врезаться в мою машину, в итоге я все время удирал и уворачивался, а он гонялся за мной с рычанием и гомерическим хохотом, когда мы сталкивались.
Потом он потащил меня в парк Победы на колесо обозрения – обозревать открывающиеся пейзажи Киева было истинным наслаждением. В итоге мы еще два раза прокатились на нем.
Обедать мы пошли в какое-то кафе с национальной кухней, где девушки в украинских костюмах подали нам борщ с пампушками, картопляники с мясом, щедро политые сметаной, крученики из свинины в подливке из белых грибов и на десерт – яблочные блины.
Сначала я засомневался, что мы столько съедим, но учитывая нагулянный аппетит, все ушло на ура. Когда я елозя вилкой, пытался собрать выпавшие из блинчика, такие вкусные карамелизированные кусочки яблока, Ярослав с улыбкой заметил:
- Жаль, что мы не успели в ботсад – по будням он работает до трех, но тебе обязательно нужно побывать в оранжерее.
Я удивленно взглянул на него: чего это мне вдруг обязательно? Он что, считает, что если я выгляжу и веду себя как ботаник, то я им и являюсь, что ли? Вообще я никогда особо растениями не интересовался, но допускал, что в ботсаду действительно есть на что посмотреть. Ладно, можно и сходить как-нибудь, глядишь, приобрету новое знание.
- Пожалуйста, не забывай кормить Рурсуса, - на прощание попросил я.
Ярослав поморщился, но согласился.
Дома в аэропорту я оказался уже в десять вечера, меня никто не встречал, так как мне хотелось сделать сюрприз. Мне пришлось взять такси, потому что валандаться на общественном транспорте с пересадками желания не было. В начале августа в это время уже темнело, я ехал, глядя на освещенные фонарями улицы, и предвкушал встречу с родней.
Я открыл глаза и потянулся, солнце уже вовсю светило за окном. Я дома, но почему-то все казалось таким маленьким, тесным: мой диван по сравнению с той кроватью, на которой я спал в усадьбе, оказался узким и твердым, стены комнатки ощутимо давили. Я встал, зевая, и поплелся в ванную.
- Милый, ты уже проснулся? – в коридоре меня встретила улыбающаяся маман в новом халате.
Я совершенно не имел понятия, что ей купить в подарок, в итоге всем трем привез по два халата: летний тонкий и теплый велюровый, а также кучу средств по уходу за кожей. Прозаично, но честно, у меня совершенно не хватало фантазии на такие вещи, как подарки.
- Угу, - ответил я на риторический вопрос.
- Завтракай скорее, и нужно сбегать в магазин.
Как будто и не уезжал никуда, мы не виделись больше месяца, но стоило приехать, и я снова мальчик на побегушках.
- С Днем рождения, ма, - я чмокнул ее в щеку, - здоровья тебе крепкого.