Кое-как Лёнька сумел справиться с собственным страхом и стал думать, что делать дальше. Наконец в его голове нарисовался какой-никакой, а план. Наверняка похититель скоро придёт, нужно попытаться разговорить его и понять в чём дело. И почему этот маньяк так странно называл его - Осквернённый? То есть нужно понять, что здесь к чему, войти к похитителю в доверие и, улучив момент, попытаться удрать…
«А если он меня убивать начнёт?» - возникла непрошеная мысль. Мысль была просто жуткой, но Лёнька подумал, что сразу его точно не убьют – тащить его с риском быть обнаруженным полицией неведомо куда? Да проще было прикончить на той же полянке. Нет, у похитителя есть ещё какой-то интерес…
«А то ты не понимаешь, какой у него может быть к тебе интерес?» - глумливо спросил внутренний голосок. Лёнька покраснел. Несмотря на симпатичную внешность, он всё ещё оставался девственником и об отношениях полов и сексе, причём самой разной направленности знал только теоретически. С девушками он общался без проблем, но до самого главного как-то всё не доходило, а на парней обращать внимания не позволяло строгое дедушкино воспитание. Хотя посмотреть картинки в сети, когда дома никого не было, было интересно, ага… И не только посмотреть.
Лёнька покраснел ещё пуще, вспомнив парочку досадных конфузов, которые приключились с ним при подобных просмотрах. Но тут же вновь стало страшно. А что если маньяк его…
Лёнька тряхнул головой и подумал, что будет сопротивляться до последнего. Но тут же вспомнил о деде и бабушке. Как они без него? Они же не переживут… Нет, нужно будет усыпить бдительность психа, а потом бежать, бежать…
Но тут его внимание отвлекло странное жжение в области сердца, словно в кармане лежал какой-то горячий предмет. Лёнька удивился и засунул руку в нагрудный карман школьной рубашки. Ничего горячего там быть не могло в принципе, но пальцы нащупали небольшой горячий кругляшок. Мамин медальон! Но как он оказался у него в кармане? Лёнька совершенно отчётливо помнил, что медальон лежал в коробочке с фотографиями матери в нижнем ящике его письменного стола. Машинально парень вытащил медальон и положил его на ладонь, с удивлением заметив, как на гладкой поверхности металла проступают знаки, похожие на роспись комнаты. Только они были снежно-белого цвета и слегка светились. А потом произошло что-то и вовсе странное – медальон словно впитался в ладонь, а на руке обалдевшего парня остался только перекрученный кожаный ремешок.
Комментарий к Глава 1. Злая сказка начинается
Лёнька:
http://s3.favim.com/orig/39/alternative-blue-eyes-boy-cute-emo-Favim.com-326743.jpg
Липа в молодости
http://www.gameru.net/forum/uploads/1365920690/gallery_3911_770_1007175.jpg
Роковой блондин
http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/0//52/446/52446410_1260835753_untitled.jpg
========== Глава 2. Главные персонажи ==========
Медальон словно впитался в ладонь, а на руке обалдевшего парня остался только перекрученный кожаный ремешок. Лёнька в полном обалдении взирал на собственную ладонь, словно оцепенев, а ремешок тем временем просто рассыпался в мелкую пыль, которая стекла, как вода.
- И что это было? – спросил сам у себя парень. Но ответить ему было нечем, и тут в сознании вдруг прозвучал ехидный голосок:
- Уфф, наконец-то! Значит, этой глупой девчонке всё-таки удалось сбежать!
Лёнька схватился за голову и жалобно спросил:
- Я что с ума схожу? Всё это бред?
- К сожалению, нет, - отрезал голосок. – Ну, здравствуй, племянничек!
Этого сознание Лёньки выдержать уже не могло, и он позорнейшим образом потерял сознание. Но долго пребывать в блаженной пустоте не получилось, очнулся он оттого, что голос в голове сердито зудел:
- Вот послал же Демиург племянничка! Слабый, бестолковый, одно слово – смесок! Но будем работать с чем есть, и пусть мой братец обломится!
- Вы всё ещё здесь? – тихо поинтересовался Лёнька в слух.
- Думай, а не говори, придурок, а то твои наблюдатели поймут, что у тебя в башке подселенец! – прорычал голосок, и Лёнька окончательно понял, что слышит его только он один.
«Так вот ты какая, шизофрения!» - пронеслось у него в голове.
«Не знаю, кто такая Шизофрения, - немедленно отозвался голос, - но меня при жизни звали Тиверин…»
Лёнька вздохнул. Странности продолжались. Но раз уж голос у него в голове утверждает, что он – отдельная душа, так, может быть, он в курсе всех этих странностей?
«Конечно, в курсе, - ответил голосок. – И ты действительно мой внучатый племянник и сын сына моего брата, чтоб ему вечно икалось! Это по его воле я потерял тело, и душа моя была заключена в этот медальон на веки вечные!»
«А как же Вы тогда в меня попали?» – поразился Лёнька.
«Кто – мы? Я здесь только один», - удивился голос.
«Я пытаюсь быть вежливым», - огрызнулся Лёнька.
«Молодец, - хмыкнул голос, - но со мной можешь не церемониться. Не чужие, чай! Можешь называть меня Тиверин или дядя, и, поверь, я единственный из всей твоей здешней родни полностью на твоей стороне и могу хоть чем-то помочь».
«Всё так плохо?» - вздохнул Лёнька.
«Куда хуже, чем ты думаешь. Когда за тебя возьмутся всерьёз твои дед и отец… ты либо выживешь, но превратишься в такую же тварь, как они, либо…»
Голос красноречиво замолчал.
«Альтернативы, я полагаю, нет?» - безнадёжно спросил Лёнька.
«Ну-у… - протянул голос. – Если бы не я – её точно не было бы. Но со мной у тебя есть шанс. Ты сможешь спасти свой мир от Изначальных. Если они смогут прорваться назад – люди погибнут. Очень многие, а остальных ждёт участь рабов и игрушек Изначальных. Они ведь копили свою ненависть долго… Очень долго… Придурки…»
«А ты, значит, нет? – насмешливо спросил Лёнька. – Как же ты без тела оказался, умный такой?»
« Именно из-за того, что умный, - зло отозвался голосок. – Я выступил против брата. Я не хотел мести и уничтожения мира людей. Вполне можно было договориться… да и покидать Изнанку надолго для нас уже опасно – мы слишком срослись с ней… Много лет мы здесь пребываем после того, как вынуждены были покинуть ваш мир, который когда-то был нашим…»
«Послушай! – взмолился Лёнька. – Я не понимаю ничего! Какие-то Изначальные, какая-то Изнанка… И при чём здесь я и моя мама?»
«Да уж… Как я понял, тебя только что выдернули сюда, и ты ничегошеньки не знаешь об Изнанке? Не стал братец тебя сразу обрабатывать, решил помариновать, чтобы проникся? В общем, понятно, обычно это срабатывает… - голосок хихикнул, но потом в нём зазвучала нескрываемая гордость. – Но не в нашем случае! Ведь у тебя есть Я!»
«Уже радует! – вздохнул Лёнька. – Так ты расскажешь, Тиверин?»
«Всё расскажу, - ответил голос. – Я заинтересован в том, чтобы ты был живым и вменяемым, а не послушной куклой, выполняющей приказы родственничков! Но сначала ты должен мне поклясться…»
«Так и знал, что здесь подвох… - проворчал Лёнька. – И в чём я должен клясться?»
«В сущей безделице, - серьёзно ответил голос. – Мне нужно тело и свободный проход с Изнанки в ваш мир. Я готов даже поклясться, что не причиню вреда никому из людей».
***
А в это время Повелитель Изначальных Аннераал вызвал к себе своего старшего сына. В ожидании его он стоял у окна, медленно цедя тёмное, как кровь, вино из старинного кубка – одного из немногих, уцелевших со времён Исхода. Дивный артефакт, созданный руками Изначальных мастеров, нейтрализовал любой яд и зелье в подаваемом напитке, улучшал вкус и мог превратить простую воду в целебнейшее зелье. Когда-то, до Исхода, такие кубки были в ходу у любой семьи Изначальных, но сейчас в парном варианте остались только в семье Повелителя. В остальных семьях сохранилось только по одному… а кое у кого – и вовсе не сохранились. Многое тогда пришлось бросить, и у каждой семьи было своё понятие о бесценных реликвиях… А вот семья Повелителя сумела взять всё, и это было справедливо. Тогдашний Повелитель, дед Аннераала, запечатал Изнанку своей кровью, сделав её недостижимой для людей. Он принёс себя в жертву, и Запечатывание Изнанки было весьма надёжным. В мире людей после этого должен начаться сильнейший природный катаклизм, потоп, который мог бы стереть их с лица земли, но… Твари оказались живучими, это стало ясно, когда Запечатывание стало слабеть и ставший Повелителем Аннераал смог послать лазутчиков в свой бывший мир. Наивные людишки… Глупые твари, способные на всё ради сиюминутного могущества… Но их слишком много… и они слишком сильны… А Магия изначальных слабеет на Изнанке, вот уже невозможно создать артефакты, подобные тому, что он держит в руке. Сила Изначальных слабеет, им грозит вырождение. А это значит только одно – нужно возвращаться и мстить… Мстить беспощадно!
При этой мысли привычно заболело в груди. Что бы ни говорили о жестокости Аннераала, но свою семью он любил… по-своему, конечно, но он всех старался сберечь. А вот Тиверин… Тиверин осквернил сами понятия Изначальных, он говорил о том, что с этими жалкими краткоживущими можно договориться… что месть убивает самих же мстителей… и где только набрался такой ерунды? Но эта ерунда оказалась для брата важнее семьи, он выступил против своего же… И, да, наказание было жестоким. После долгих пыток тело его было развеяно в прах. Это показало другим мощь и бескомпромиссность Повелителя и усилило их страх перед ним. Столь безжалостно обойтись с собственным братом… Другие семьи не знали, что пыткам - не с самого начала, конечно, брат должен был почувствовать всю глубину своей вины - подвергалось и уничтожено было уже тело без души, а саму душу брата Аннераал поместил в ещё более ценный артефакт, имевший вид медальона. И долгие, долгие столетия душа Тиверина пребывала в нём.
Но брат не раскаялся. Иногда, где-то раз в столетие, Аннераал вступал в контакт с душой брата, но тот не изменился. В конце концов Аннераалу это надоело, и медальон оказался в тайном хранилище. А потом старший сын Аннераала, Нерогабал, придумал план мести. Идея сына настолько понравилась Повелителю, что он позволил разрядить пару амулетов-переходников из оставшегося малого запаса. И сын не подвёл…
Скрип двери оторвал Повелителя от раздумий. Вошёл его старший сын, Нерогабал, и низко поклонился, прижав правую руку к груди. Затем он, следуя этикету, должен был опуститься на колени и занять место у ног Повелителя по его знаку. Но Аннераал был доволен сыном, поэтому он махнул рукой и сказал:
- Не стоит сейчас церемониться. Садись, Нерогабал.
Нерогабал ещё раз поклонился и подошёл к одному из кресел, вежливо ожидая, пока отец займёт своё место. Аннераал чуть улыбнулся. Вежливый мальчик… Воспитанный. Умный. И место своё в Совете занимает недаром. Лучшего наследника нельзя и желать, пожалуй, ещё пара тысячелетий – и можно будет удалиться на покой – семья будет в надёжных руках, и другие не посмеют взбрыкнуть под жёсткой рукой его сына. И Нерогабал красив, вырождение не коснулось его – а если план, придуманный им, удастся, то можно будет больше не беспокоиться о таких проблемах. Но нужно начать разговор, мальчик беспокоится и может подумать, что отец недоволен им.
- Я доволен тобой, Нерогабал, - сказал он со всей возможной мягкостью. – Ты нашёл Осквернённого в рекордно короткие сроки и сумел доставить сюда. Где он сейчас?
- Там, где вы приказывали, отец, - лёгкая улыбка тронула красиво очерченные губы Нерогабала. – В Отстойнике. Вы не велели пока вступать с ним в контакт, и я выжидаю. Он нервничает. Он слишком молод и ничего не знает ни о нас, ни о своём предназначении.
- Хорошо, - кивнул Аннераал. – Его кормят?
- Пока не кормили, - ответил сын. – Но в Отстойнике есть вода. Так что пару кругов без еды потянет даже краткоживущий. К тому же он Осквернённый и должен быть сильнее этих жалких тварей.
- Правильно, - согласился Аннераал с сыном. – Обессилевший и испуганный, он будет более подвержен воздействию. Легче будет вбить в него то, что отныне он – наш преданный слуга и даже дышит ещё лишь по нашему позволению.
Нерогабал кивнул:
- Я понимаю ваши слова, как приказ, отец?
- Правильно понимаешь… - кивнул Аннераал. – И распорядись приготовить особые комнаты в Отстойнике. Я хочу лично заняться Осквернённым.
- Уже готово, отец, - ещё раз склонил голову Нерогабал. – Я позволил себе об этом подумать.
- Твои мысли текут в правильном направлении, - добродушно заметил Аннераал. – Ты заслуживаешь награду. Разведчики притащили пару пленников из внешнего мира. Они красивы и достаточно молоды даже по меркам краткоживущих тварей. Один из них – твой. Развлекайся.
- Какие должны быть пределы у моего развлечения? – вежливо спросил сын, глаза которого радостно вспыхнули.
- Делай, что пожелаешь, - добродушно улыбнулся Аннераал. - Но помни – только одного. Второго я намерен подарить Баальдеку. Он теряет силы, охраняя кокон, такое развлечение будет для него полезно.
- Ваш приказ для меня – закон, - встал и поклонился Нерогабал. Умный наследник понял, что беседа окончена, и Повелитель подтвердил это, протянув вперёд правую руку с перстнем-артефактом, в котором сиял огромный красный камень. Этот артефакт при близком контакте выявлял тех, кто умышлял зло против Повелителя. Нерогабал склонился и коснулся перстня губами, и тот засиял ровным белым светом.
Аннераал был доволен. Не то, чтобы он сомневался в сыне, но получить очередное доказательство преданности было приятно.
Нерогабал проговорил слова, полагающиеся по этикету, и Аннераал коротким взмахом руки отпустил его. Ведь ему явно не терпится вдоволь развлечься с отцовским подарком – так зачем томить мальчика? Приручение Осквернённого – дело серьёзное, в нём не стоит торопиться. Они ждали так долго, подождут и ещё немного. Пусть щенок, в котором по недоразумению течёт его кровь, помучается неизвестностью подольше. Неуверенность и боль… вот, что ждёт его. А потом, когда всё случится – дурную кровь можно будет выжечь.
Аннераал добавил ещё вина в бокал, выпил одним глотком и почувствовал приятное томление во всём теле. Что ж, почему бы не удовлетворить своё желание, коль уж оно возникло. Правда, Лигарот, его младший сын, не слишком доволен честью, которую оказывает ему Повелитель. Что ж, внешне он так же красив, как и Нерогабал, но куда слабее – вот с такого и начинается вырождение. Мальчишке никогда не быть ни наследником, ни старшим в семье, тем более, что Баальдек смог наконец-то образовать кокон. Зато Лигарот станет ценным призом для преданной Повелителю семьи. Уж на то, чтобы образовать кокон, и не один, его сил хватит. И он, Аннераал, делает благое дело: ублажение старших мужчин – важное умение. В глубине души Лигарот это понимает и не сопротивляется – и, кажется, ему начало это нравиться… Вот и хорошо - преданные ему семьи должны получать из рук Повелителя награду, а не помеху.
Аннераал ещё раз улыбнулся, отставил бокал на столик и, щёлкнув пальцами, открыл проход в покои младшего сына.
========== Глава 3. Высокие отношения. Часть первая ==========
«Так и знал, что здесь подвох… - проворчал Лёнька. – И в чём я должен клясться?»
«В сущей безделице, - серьёзно ответил голос. – Мне нужно тело и свободный проход с Изнанки в ваш мир. Я готов даже поклясться, что не причиню вреда никому из людей».
«Не понял… Тебе нужно моё тело?» - поразился Лёнька, при этом подумав, что в таком случае хрен редьки не слаще.
«Бестолочь… - беззлобно проворчал голос. - Если бы мне нужно было твоё тело – я бы уже твою душу отсюда вышиб. И носился бы ты по Изнанке, медленно сходя с ума… Но я не братец и таких фокусов с родичами не проделываю. Мне нужно любое другое тело, которое покинула душа».
«То есть… мёртвое?» - с трепетом душевным поинтересовался Лёнька.
«Именно, - невозмутимо отозвался вредный подселенец, - и желательно совсем недавно мёртвое. И я согласен даже не на тело Изначального. Хотя людям на изнанке выжить нелегко. Очень нелегко…»
И Тиверин грустно замолчал, видно, подумав о своём, о девичьем. А Лёньку внезапно осенило:
«Значит, ты не собираешься оставаться на Изнанке?»
«Нет, - ответил Тиверин, - я твёрдо намерен удрать отсюда при первой возможности и тебя с собой прихватить. А моя бывшая семья… пусть живут, как хотят. Они постепенно теряют магическую силу, но к Изнанке приспособились, так что выживут. Тем более, что остаться в своём бывшем мире навсегда они не смогут в любом случае – Изнанка изменила их. Так что будет война, потекут реки крови… но Изначальные будут вынуждены вернуться на Изнанку, отягощённые сокровищами вашего мира и самыми красивыми рабами и рабынями. Их магическая сила вновь возрастёт, и они станут господами вашего мира, время от времени делая набеги на него и убивая просто для развлечения. А вы… вы утратите всё, чего достигли за эти годы, став скотом, которому позволяют жить и плодиться по воле хозяев, но безжалостно пускают под нож, когда это необходимо».