— Тем, что есть нечто мне не понятное и приятное одновременно. Не люблю не знать, — легко признает и пододвигается ближе. — А как ты понял, что гей?
— О, это было легко. У нас в школе был потрясающе красивый тренер по футболу, так что уже лет в тринадцать я начал подозревать, что рассматриваю его не просто так. Потом пытался отрицать, даже с девочкой полгода встречался, но… Потом мне стало не до этого, — чуть дом не спалил, но тебе этого знать не стоит, Шон. — А осознал свои порывы уже у тети.
Шон недолго молчит.
— Видимо, в твоем возрасте это проще. В моем, скорее, странно, но заморачиваться не хочется. Будем собираться, быстро холодает, а я мерзлявый.
Но вставать и не собирается, Шон совсем близко ко мне. И я не поднимаюсь, рассматриваю звезды и думаю о чем-то своем. Только пледом накрываю и Шона.
— Не знаю, я уже привык, даже родителям и тете давно сознался. Родители легко приняли, а у Франчески были сложности. Не с ориентацией, она бесилась, что род прервется, и детей у меня не будет. Не знаю, меня это скорее радует. Есть вещи, через которые я бы не хотел, чтобы проходили мои дети или внуки.
Закрываю глаза и вспоминаю, как злясь на отца, орал на него, и вдруг все кругом вспыхнуло, опалив жаром.
— У тебя щеки порозовели. Ты не заболел?
Ладонь на лбу приятно холодит кожу.
— Нет, просто кое-что вспомнил, — открываю глаза и улыбаюсь, а перед глазами все еще горит кухня и отец, который накидывает на меня свою рубашку и вытаскивает из огня, а затем садится у дома и начинает задыхаться, держась за сердце. И в эту минуту чувствую, как кто-то в лесу отзывается и пытается приятным теплом успокоить. — Только не сейчас… — простонал я вслух и резко сел. — Нам нужно уезжать. Подбросишь меня домой?
Мой фамильяр отозвался, и я за ним съезжу, но потом, объяснять Шону, почему лось, например, вышел на поляну и идет к нам, и почему я хочу его прихватить домой, мне не улыбается. Я так надеялся, что это будет кот или собака! Но если лес… Только не лось, Духи Жизни, пусть это будет не лось!
— Ложись! — Шон опрокидывает меня на капот, закрывая собой. Хлопанье крыльев, скрежет металла. Крупный беркут царапает когтями крышу машины, Шон пытается отогнать его, махая пледом.
Ругаюсь и перехватываю плед, выползаю вперед, закрывая собой птицу.
— Ты что! Они — вымирающий вид! — поворачиваюсь к фамильяру и тихо говорю. — Ты красивый и своеобразный и ты точно не лось, что радует. Можно?
Протягиваю ладонь и осторожно ерошу перья на груди. В данный момент мне нужно закрепить связь, а уж потом буду думать, что сказать Шону. Птица резко и несильно бьет крылом по руке, когда я вытаскиваю одно перышко, показывая, что принимаю.
— Не тронь этот птичий грипп! — кричит Шон.
— Не дрейфь, он здоровый, честное слово, — улыбаюсь я, мягко исследуя пальцами мощный клюв, птица принимает гордую позу, и я подставляю ему руку, намотав на нее плед, чтобы он когтями не вспорол мне кожу. — Вот теперь мне точно нужно домой. Отвезешь нас или нам пешком идти? — сразу даю понять, что фамильяра не оставлю.
— Погоди, — вскидывает руки Шон. — Ты хочешь засунуть эту птицу в мою машину? На нас только что спикировал беркут. Ночью! А ты берешь его с собой. Мартин, что за хрень?
— Он явно одомашнен, как попугай, — «попугайчик» раскрыл крылья, демонстрируя мне, насколько он хорош. — Видимо, выкинули, наигравшись, вот он и спикировал, увидев машину. Он погибнет в лесу! — интересно, моя ложь хоть правдоподобна?
Шон протягивает руку, и чудом успевает отдернуть прежде, чем беркут сломает ему палец.
— Что-то я сомневаюсь в его домашнем происхождении.
— А я нет! — В доказательство целую фамильяра в клюв, тот довольно жмурится. — С чего иначе ему сидеть у меня на руке. Знаешь, а он тяжелый!
Шон хмурится.
— Садись на заднее сиденье, если эта штука махнет крылом, боюсь нырнуть в кювет.
— Это не штука, это девочка, для мальчика она слишком крупная. Красивая, сильная, умная девочка. Как тебя назвать, малышка? М? «Диана» в честь богини охоты? Тебе нравится? — спускаюсь с капота, и Диана открывает крылья, балансируя, а я не могу от нее отвести взгляда.
Шон с опаской обходит нас, открывает заднюю дверь.
Мы едем быстро, такое чувство, словно Шон спешит избавиться от нас. Больше не говорим, Шон притормаживает у школы.
— Куда дальше?
— Один поворот налево и останови у дома, увитого плющом. Он там один такой, — улыбаюсь чуть грустно. Оказывается, чтобы избавится от ухажера, достаточно взять в руки птицу. К черту их всех! У меня есть фамильяр и дома ждет пьяный кот. Жизнь удалась.
— Хорошо, — Шон следует указаниям и через пару минут я у дома.
Я дергаю за крючок, а дверь не поддается, кидаю взгляд на Шона, и Диана поддерживает меня громким клекотом.
— Ты двери заблокировал… — натянуто улыбаюсь.
— Прости, задумался, — блокировка снимается. — Мартин, ты ведь не удерешь сейчас навсегда?
Вздрагиваю и смотрю на него, не понимая.
— Шон, сейчас это сложнее сделать. Ты знаешь, где я учусь, где живу, мой номер мобильного. Я все понимаю, но менять из-за тебя место жительства и универ не хочу. А если серьезно… То спасибо, мне сегодня совсем не улыбалось быть в одиночестве.
Шон выходит и открывает передо мной дверцу.
— Тогда я бы еще составил компанию тебе, твоей новой подружке, да и пьяные коты мне нравятся. Правда, с животными я не особо лажу. У меня даже рыбки дохнут, осталась всего одна золотая.
Устало прикрываю глаза. Так… Смоль осколки точно убрал, перед приходом Адама все странные предметы я попрятал.
— Если хочешь, можешь зайти, я тебя кофе налью или чай. У меня даже ужин остался, правда, он остыл давно, — пожимаю плечами и строго предупреждаю: — Но при условии, что ты мне больше двери открывать не будешь.
Диана с любопытством смотрит на дом.
— Третий этаж, второе окно слева, сядешь на подоконник, я тебя впущу, — шепчу ей.
Шон провожает беркута взглядом, принимая все молча. Как-то странно… Лучше бы он спрашивал, а я бы придумывал небылицы. Так проще. Так привычней.
— Я голодный, так что пошли.
В квартире тихо, и я на мгновение думаю, что Смоль лег спать, но черный кот тут же выходит нас встречать. С осуждением взглянув на меня, трется о ноги. Я же сбегаю впускать Диану.
— Я сейчас, Смоль тебя в гостиную проведет! — решаю добить Шона. — Если хорошо попросишь, то он и кофе сделает.
Кот выразительно на меня смотрит и крутит лапой у виска, показываю им язык и ухожу.
========== Часть 3 ==========
Шон
Я думал я странный. Увидеть Мартина и побыть с ним — замечательно подействовало на мое душевное равновесие. Я смог успокоиться. Тревога, терзавшая меня последние дни, улеглась, и я решаю плыть по течению. В гостиную вошел сам, черный кот только путался под ногами, мешая. Я раза два почти споткнулся. Диван удобный и мягкий, пара кресел, журнальный столик. Видна кухонная стойка в проеме арки. Обычная обстановка обычной квартиры в малоэтажке. Довольно уютно и чисто.
Кот сидит в кресло и смотрит на меня со спокойным любопытством. Затем в комнату влетает беркут и только через пару минут заходит Мартин с подносом. На нем кофейник и тарелки с ужином. Парень то ли нервничает, то ли просто выглядит рассеянным. Он ставит поднос и садится в кресло напротив.
Я разливаю кофе по чашкам и пересаживаюсь на подлокотник, глажу Мартина по голове.
— Выдохни, Мартин, все будет хорошо. Я ни о чем не спрашиваю, ты мне сам расскажешь, когда будешь готов, — говорю ему. — Но мне уже любопытно. Знаешь, беркут удивляет.
— Диана? Чем? Обычный беркут, — Мартин улыбается и смотрит, как птица переступает по спинке кресла. — Не думаю, что ты готов принять то, что я могу сказать.
Вздыхаю и утыкаюсь в чашку, таскаю печенье с тарелки и ни о чем не говорю.
— Ты на меня злишься? — спрашивает Мартин.
— Нет.
Мальчишка довольно мил, он нервничает, только сам не понимает отчего. Опускает глаза, и тихо добавляет:
— Я не могу ничего объяснить, просто не могу.
— Мартин, я и не требую, — глажу по спине. Так приятно его касаться, внутри тепло разливается. Словно открыл рождественский подарок, а там именно то, о чем мечтал весь год. Сердце замирает.
— Тогда не смотри на меня так, словно я сжег твой дом и съел твою бабушку, — говорит устало. — Я иногда и не знаю, что из моих действий и слов выглядит странно.
— Ты что-то скрываешь, и это очевидно. Не рассказываешь, а в твоих глазах вина и сожаление. Будь мы парой, я бы решил, что ты мне изменил и теперь боишься признаться, — улыбаюсь и пересаживаюсь в кресло к Мартину, тесня его, и мой член мгновенно реагирует. Я вскакиваю, едва кофе не облившись.
— Ты чего? — настораживается Мартин. — Что произошло? Такое чувство, что тебя током ударило.
— Почти, — улыбаюсь. Я в брюках, он может заметить. — Пожалуй, пойду. Спасибо за кофе, спокойной ночи. Если что — звони.
Мартин удивленно на меня смотрит и тихо говорит:
— Ну, пока… — в голосе слышится разочарование, и он опускает взгляд, сдавленно ойкает и уже твердо добавляет, явно поняв причину заминки: — Тебе, и правда, пора.
Меня пробирает смех. Вот оно — лучшее средство от внепланового стояка.
— Одно прикосновение и я готов. Только не издевайся и лучше молчи. Как на счет еще одной встречи?
Мартин хитро улыбается, и глаза на мгновение становятся почти изумрудными.
— Ладно, только это будет не встреча, а свидание. Приглашаю тебя я, плачу тоже я, и веду куда захочу…
Мартин едва сдерживает смех.
— А в завершении, имеешь меня, как захочешь? Пусть будет свидание, но заеду за тобой я, — подмигиваю.
— Сам заеду, — Мартин непреклонен. — А в завершение отвезу тебя домой.
Любопытно.
— Почему ты хочешь все контролировать? — подхожу ближе.
— Я? Контролировать? Не в этом дело, — он озорно и как-то по-детски предвкушающее на меня смотрит. — Просто ломаю твои стереотипы.
— А я уж подумал, что играешь на моих нервах, — хватаю Мартина и притягиваю к себе. Крепко обнимаю, не позволяя отстраниться.
— Эй! — возмущается и начинает меня отпихивать, Диана взлетает со спинки кресла и садится ему на плечо. Еще мгновение, и птица броситься защищать.
— Когти, — непроизвольно шиплю на птицу. Внутри вспыхивает ревность, объятия крепнут. Мартин пугается, а я чувствую его настроение, как свое. — Прости, не знаю, почему не смог устоять.
— Пусти, — требует он, и от его тона по спине пробегает холодок, словно кто-то смотрит на затылок через прицел снайперской винтовки. — Диана, на кресло.
Птица взлетает, и на плече быстро появляются темнеющие красные пятна. Когти вспороли не только рубашку, но и кожу парня.
— Мартин, маленький… — оттягиваю ворот рубашки, — дай посмотреть.
— Я не маленький, — похоже, он начинает серьезно злиться, зыркнув на птицу. Та притихла. — А сеанс бесплатного стриптиза я планировал только завтра, ну да ладно, — вдруг хитро улыбается и спокойно снимает рубашку, вытирает ею кровь, но та выступает снова. Кот спрыгивает и убегает, я не успеваю толком и рассмотреть странной татуировки на предплечье, как кот возвращается, таща за собой аптечку.
— Ты его дрессируешь? Умница, черненький, — открываю аптечку, беру вату и перекись водорода. Когти оцарапали кожу, но выглядит несерьезно. — Не ожидал увидеть тату, ты производишь впечатление тихони. А что за стриптиз?
Стараюсь загладить вину, помочь хотя бы рану обработать.
— Смоль — тетин любимец, а дрессирует он себя сам. Мне его даже гладить можно только по утрам, с шести до шести тридцати, иначе царапается, — Мартин ухмыляется. — Я и есть тихоня. А тату… Так, попытка подросткового протеста, — он закрывает тату ладонью и не убирает ее. — Про стриптиз не скажу. Зачем пугать раньше времени?
— Голым торсом? Да у меня опять эрекция, ты бредишь. Что рисунок значит?
Вытираю кровь, обрабатываю ранки и наклеиваю на них специальный пластырь.
— Не рисунок, просто стилизованная надпись. Ничего не значит, завтра рассмотришь, если захочешь. Хм, а кто сказал, что голым торсом? — он смотрит, чуть щурится и явно забавляется. — И мне тебя даже жалко, если честно.
— Мартин, — наверно он старается заинтриговать, накалить обстановку. Вот только я и так вспыхну как спичка и без бензина. — Пожалуйста, не играй со мной. Мне так не нравится.
Отхожу от него, отворачиваясь. Следует уйти, а лучше — сбежать.
— Прости, — доносится тихое. — Такой план провалил, ну да ладно, ты же не виноват, и отыгрываться на тебе я не имею права. Извини, я просто… Просто устал.
Слышу, как он подходит, осторожно кладет ладонь мне на плечо и чуть сжимает пальцы.
— Ладно, я не буду с тобой играть, договорились. Сауна отменяется, свожу тебя в дельфинарий, закрытый. Хочешь с дельфинами поплавать? Франческа там дрессировщиком работает, так что и меня всегда видеть рады.
Неожиданно. Я испытываю сильную симпатию к Мартину, но веду себя как с женщиной. Привык, что мои бывшие жены пытались мной помыкать и так до тех пор, пока мое терпение не лопалось. Его трюки напомнили их дурачество. Оборачиваюсь, Мартин уже в рубашке, к сожалению.
— Ты извини. Я воспринял все как заигрывание, но не уверен, что ты готов к последствиям. Понятное дело, что я тебя хочу. Кидать меня наедине с собственным желанием немножко нечестно. Правда ведь?
— Нечестно, — смотрит внимательно. — Просто в какой-то степени мне хочется и… Не знаю, отомстить Адаму, узнать что-то, — отводит взгляд и качает головой. — Это все равно не повод обращаться с тобой так. Прости.
— Я старый и ленивый, я привык выяснять все на месте. Что случилось у тебя с Адамом? Ты напряжен и потерян, не знаю как, но совершенно точно знаю, что твои мысли запутаны, — беру его за ладонь.
— Ты старый и ленивый и тебе не понять! — насмешливо отвечает Мартин. — Ничего, так бывает, я приписывал ему то, чего не было. Например, чувства к себе. Как-то неприятно было узнать, что это совсем не так, и у него просто… Ладно, я опять перегибаю палку, он далеко неплохой человек, только не мой.
Мартин опять не договаривает, словно защищаясь от меня. Опускаюсь на одно колено и прикасаюсь губами к запястью, начинаю медленно целовать сантиметр за сантиметром. Он смотрит ошарашено и даже не сразу заговаривает.
— Что ты делаешь? — голос хриплый, сдавленный.
— Стараюсь понять, что тебе нужно, — шепчу и веду языком выше, к локтю.
Он шумно вдыхает и начинает ругаться.
— Встань с колена, пожалуйста, Шон, ну пожалуйста.
— Твои действия говорят сами за себя, — улыбаюсь и трусь щекой о руку. Ладонь скользит по бедру, и я чувствую, насколько напряжен Мартин.
Он подается вперед, прижимаясь бедром к плечу.
— Мало ли о чем говорят действия… Ты очень красив и чертовски сексуален, как, по-твоему, должен реагировать мой организм на тебя, а?
Делаю вид, что задумался.
— Наверно так же, как мой сейчас, — поднимаюсь, ведя ладонями, оглаживая бока. Наклоняюсь к лицу Мартина. — Скажи мне только одно: хочешь продолжить?
— Да, — выдыхает он и зарывается пальцами в волосы, притягивая мое лицо к своему, собираясь поцеловать. И не подумаю отказывать. Губы сухие, чуть жесткие, но очень и очень приятные. Я словно в засуху воду нашел.
— Где твоя комната? — шепчу на ухо, прежде чем лизнуть мочку.
— Там, — неопределенно указывает Мартин и тут же увлекает меня в нужном направлении. Его руки забираются под водолазку, он откровенно и жадно трогает меня, властно, с напором прикасаясь к бокам и спине.
Осторожно укладываю его на постель, с жаром целую, распахиваю полы рубашки. Пуговицы дробью разлетаются в стороны. Мартин вздрагивает и елозит, больше мешая.
— У тебя не очень много опыта? Не волнуйся об этом, расслабься и доверься мне.