— Я принес твои любимые булочки с яблочным джемом, — весело сообщил Лес.
Вместо ответа я подошел и просто обнял юношу. Второй раз за вечер близнецы де Мириель растрогали меня до такой степени, что я едва сдерживал слезы. Силестин явно был удивлен таким проявлением чувств с моей стороны и неуверенно обнял меня в ответ. Неуверенно и растерянно, словно не понимая, чем заслужил мои объятия… Черт побери… Они делали для меня те вещи, какие делают только самые верные друзья и близкие люди, не рассчитывая ни на какую взаимность с моей стороны…
И я все-таки не выдержал и расплакался. Они оба так поспешно ко мне подскочили и стали утешать, обнимая и гладя по голове, что я расплакался еще больше.
— Ну почему вы таки-и-и-е? — всхлипнул я жалобно.
Близнецы переглянулись, явно не понимая, в чем дело, переглянулись растерянно и почти отчаянно, испугались, видимо, моих внезапных слез, пребывая в неведении относительно их причины, а потому не зная, как утешить меня.
— Франц… — расстроенно произнес Лес. — Мы чем-то тебя расстроили? Прости… Пожалуйста, прости, я правда не хотел! Ну хочешь, я унесу эти булочки?
Несмотря на слезы, я прыснул со смеха и забился в их руках в приступе хохота. Они испугались, что у меня сейчас опять начнется истерика, и усадили на кровать. Лес поднес мне стакан воды.
Кое-как успокоившись, я покорно выпил предлагаемую им воду, все еще всхлипывая то ли от смеха, то ли от рыданий, и покачал головой, сам не зная зачем.
— Вы изумительны, — прошептал я с благодарностью.
Они уставились на меня удивленно и непонимающе. Мое поведение оставалось для бедных братьев загадкой. Я снова тихо рассмеялся и, притянув к себе по очереди их головы, расцеловал в губы.
— Я люблю вас, — добавил я, совершенно не колеблясь. — Очень вас люблю. Спасибо вам за вашу заботу.
— Франц… — растерянно произнес Силестин.
Я улыбнулся им сквозь слезы, понимая, что обрел таких друзей, с которыми мне ничего не будет страшно. И я очень боялся их потерять. И еще я ясно осознал, что мне придется очень потрудиться, чтобы защитить их и сберечь… от козней Ришелье.
========== Глава X ==========
Франц
Дорога до Версаля заняла почти полдня. Я ехал в карете близнецов в компании Силестина. Ален предпочел прогулку верхом. Но иногда он забирался к нам в экипаж и смешил остроумными шутками и историями. Мне было откровенно скучно в дороге, и первую половину пути я просто дремал на плече у Леса. От него пахло почти так же, как и от Алена. Они пользовались одинаковым парфюмом? Интересно, зачем? Наверное, негодники обожали шутить над своим окружением, пользуясь тем, что они близнецы и их все время путают.
Запах Силестина натолкнул меня на определенные мысли… А целуется он так же, как и Ален? Я приподнял ресницы, украдкой глянув на старшего брата. Тот, бережно обнимая меня, смотрел в окно и чему-то улыбался. И мне так захотелось поцеловать его улыбку… Я поднял руку и поправил шляпу на его голове.
— Ты проснулся? — сразу же отреагировал Лес. — Неудобно? Что-то затекло?
Я улыбнулся его беспокойству и, приподнявшись, беззастенчиво перебрался к нему на колени, беря его лицо в ладони и прижимаясь к губам. Я не привык отказывать себе в своих мимолетных прихотях и желаниях, а сейчас меня невероятно сильно манили его губы. Они оказались несколько тверже, чем у его брата, и он не был так робок, как Ален, и отреагировал сразу же, скользнув языком ко мне в рот. Я возбудился почти мгновенно, слишком давно меня так не целовали, слишком давно я не чувствовал себя таким желанным, как сейчас. Обвив руками его шею, я запустил пальцы ему в волосы и с той же жадностью отвечал на его поцелуй. Я не заметил, как стал тереться бедрами о его твердый живот, постанывая ему в рот и прижимаясь тесно-тесно.
Я почувствовал, как его руки забрались под мою рубашку, скользя вдоль спины, с трудом отстранился, запрокидывая голову и жадно хватая ртом воздух. Он тут же воспользовался моментом, и теплые губы прильнули к моему обнаженному горлу. Объятия Леса были в тот момент невероятно желанны для меня, мое тело и моя душа требовали их почти так же страстно, как и объятий Анри. Я должен был убедиться в том, что меня все еще хотят, что я все еще прекрасен, потому что мое самолюбие было жестоко уязвлено предательством Анри, хоть я и не желал этого признавать. Я оказался недостаточно хорош для него? И поэтому он ушел? Но я гнал от себя эти мысли, стараясь забыться в объятиях моих близнецов.
И когда Лес стал расстегивать мои штаны, я не сопротивлялся. Исчез куда-то страх, осталось лишь безрассудство, бесшабашная легкость и безумное возбуждение. Лес жадно целовал меня, обхватив наши члены ладонью и двигая рукой в жарком, невероятно головокружительном темпе. Я сумел выдержать всего несколько минут, прежде чем ослепительная вспышка оргазма поглотила меня. Я помню финальный стон Леса, наше хриплое, прерывистое дыхание… А потом смущенные улыбки, тихий шепот на ухо и все невысказанные чувства во взгляде. Воздух в салоне кареты наполнился раскаленным жаром, и запах нашего удовольствия кружил голову. Я прижимался к нему, обнимая за шею и перебирая волосы, и блаженно вздыхал, сидя у него на коленях. Мне было так хорошо и спокойно…
Через час была остановка, и я вышел на улицу, чтобы размяться. Взъерошенный и довольный, как кот, объевшийся сливок. Когда я поймал взгляд Алена, то смутился и опустил глаза, но успел заметить понимающую ухмылку на его губах. Лесу я сказал, что остаток дороги проеду верхом.
— Отлично, тогда я пока посплю в карете, — улыбнулся он мне в ответ.
Мой Облачко уже был в нашем поместье в Версале, и когда мне хотели подвести другую лошадь, я отказался.
— Меня повезет Ален, — сказал я.
И всю оставшуюся дорогу нежился в объятиях младшего близнеца, прижимаясь спиной к его груди, ощущая его руки на своем животе и спокойное, тихое дыхание на шее. Близнецы действовали на меня умиротворяюще.
Мне захотелось поговорить, и я запрокинул голову, чтобы видеть лицо юноши. Он опустил голову, посмотрев на меня с улыбкой.
— Что? — спросил он тихо.
Я вздохнул и, положив ладошку ему на грудь, поцеловал его в подбородок.
— Ален… ты все время молчишь… — решил поддразнить его я. — Тебе неуютно в моей компании?
— Отнюдь, ваше высочество… — мягко ответил мне юноша. — На тебя даже просто смотреть — уже эстетическое удовольствие.
Я зарделся от удовольствия и тихо хихикнул.
— Ты находишь меня симпатичным?
— Более чем, — без капли лести ответил мне Ален и улыбнулся уголком губ, лукаво добавив: — Разве ты сам так не считаешь?
— Наверное, это нескромно с моей стороны — считать, что я привлекательнее многих придворных особ? — серьезно спросил я, отбросив шуточки.
— Это называется знать себе цену, Франц, — тихо рассмеялся Ален. — И это хорошее качество, на мой взгляд. Всегда нужно знать свои сильные и слабые стороны.
Я улыбнулся искренности прозвучавших слов. Ален не пытался мне польстить или подсластить пилюлю моему самолюбию. Он говорил то, что думал.
— Я рад, что ты не считаешь это высокомерием, — пробормотал я.
В Версаль я приехал в самом замечательном настроении. Наше загородное поместье было огромным дворцом с шестьюстами комнатами для гостей и крылом для слуг. Рядом с ним располагались постройки, конюшни, сараи, склады… И огромный сад, разумеется. Мои покои были на третьем этаже и имели великолепный вид на сельскую местность — речка, кусочек леса, деревня. Я любил проводить здесь время. Тут было спокойно и тихо.
Я обустроился быстро и первым делом распорядился, чтобы покои для моих близнецов подготовили как можно ближе к моим. Несколько часов после утомительной дороги я нежился в ванне, ведь сегодня вечером намечался грандиозный бал, открывавший охотничий сезон в Версале. И я намеревался стать королем этого бала.
Я долго и придирчиво выбирал свой наряд и остановился наконец на плотно облегавшем меня костюме из золотой парчи. Я буду Золотым Принцем этим вечером. Я буду блистать. Ален прав. Я покажу всем, что я сильный, и плевать мне на сплетни и злые языки.
Я был сполна вознагражден восхищенными взглядами Алена и Силестина, когда вечером они зашли за мной, чтобы сопровождать вниз, в огромную бальную залу. Мои прекрасные кавалеры поцеловали мне руки, наградив за мои старания изящными комплиментами.
Бальная зала была освещена сотнями свечей. Мой дядя уже восседал на своем троне в конце залы. Играла приятная мелодия, оркестр старался где-то в углу. Разодетые в пух и прах дворяне раздражали крикливостью своих нарядов.
— Его высочество, наследный принц французской короны, Француа де Круа в сопровождении сыновей герцога Де Мирель — Силестина и Алена, фаворитов его высочества! — зычным голосом объявил лакей, и двери распахнулись перед нами.
Улыбка сама тронула мои губы, когда я поймал на себе множество ошеломленных и восхищенных взглядов. Поистине я произвел фурор благодаря моим братьям. Мы наверняка выглядели очень впечатляюще — стройный, хрупкий мальчик в золотом и два абсолютно одинаковых юношей по обе стороны от него в не менее роскошных нарядах. Мои близнецы были достойными кавалерами для принца.
Весь вечер я купался в чужом внимании и восхищении, принимая комплименты с высокомерным и снисходительным видом. Я получил тогда столько приглашений на танцы, что моя бальная карточка не смогла бы их вместить, если бы я не отказывал всем подряд, с удовольствием наблюдая их разочарование. Я танцевал только с моими братьями, и они ни разу не оставили меня одного в этот вечер. Всегда кто-то из них был рядом, и даже самые отъявленные донжуаны не могли застать меня врасплох. Силестин и Ален были мне верной охраной, вежливо и любезно отшивая каждого жаждущего затащить в постель племянника короля, за что я был искренне благодарен моим близнецам.
Еще в течение вечера я твердо решил, что он закончится так же прекрасно, как и начался. И все время, проведенное с близнецами, я медленно, но верно обольщал их. Только их. Направив все свое старание и былое очарование на моих верных братьев де Мириель. Я понимал, что мне не стоило прилагать столько усилий, но ничего не мог с собой поделать. Я кокетничал с ними, флиртовал и заигрывал, очаровывая и завлекая в свои сети. Они верили мне безоговорочно. И во всем.
И когда утомленного и натанцевавшегося вдоволь меня глубокой ночью близнецы привели в мои покои, я и не подумал их отпускать. Выставив всех слуг за двери, я запер их и повернулся к братьям. Они выглядели несколько растерянно, а вот я улыбался, чувствуя себя более чем великолепно.
Глядя на них, я снял свой золотой камзол и быстро расстегнул пуговицы белоснежной шелковой рубашки.
— Франц… ты пьян? — осторожно поинтересовался Лес, наблюдая за моими действиями.
Лицо мое осветила нежная усмешка. Я молча снял свои штаны, оставшись полностью обнаженным перед их взорами. Ступая босыми ногами по холодным плитам пола, я приблизился к ним.
— Я хочу, чтобы вы всегда были рядом со мной… — произнес я спокойно и уверенно. — На праздниках. Прогулках. За обедами. И в постели.
Силестин тихонько выдохнул.
— Если ты действительно этого хочешь… — пробормотал он неуверенно.
Ален ничего не сказал. Он взял меня за талию и усадил на кровать, недовольный тем, что я стою босыми ногами на холодном полу. Присев передо мной на корточки, он взял мои холодные ступни в свои ладони и мягко растер, согревая их своим дыханием. Я нежно смотрел на них обоих, продолжая удивляться их заботливости и внимательности ко мне. Лес попытался накинуть мне на плечи покрывало, но я притянул его к себе за шею и прижался к его губам. Они поняли меня правильно. Больше не было сказано ни одного слова. Я почувствовал губы Алена, заскользившие по моей ступне и лодыжке все выше и выше… Губы Силестина на своей шее.
И с этого момента все для меня смешалось. Я помню лишь свои стоны, сладостные вздохи, их нежные руки и трепетные губы, наше жаркое дыхание, смешавшееся воедино… Под покровом версальской ночи я снова ожил в объятиях своих любимых. Не было стыда, не было страха, не было сомнений. Я любил и был любим. И больше ничего не имело значения.
И лишь луна в ту ночь, заглядывавшая в окна моей спальни, могла видеть торжество Француа де Круа. В ту ночь я словно родился заново.
— Вы ведь всегда будете со мной? — шептал я раз за разом, со страстью отвечая на их трепетные поцелуи, прижимаясь к ним, с жаром отдавая все, что у меня было, возвращая ласки и поцелуи.
— Ровно столько, сколько мы будем тебе нужны, — отвечали они каждый раз.
Я снова плакал, роняя слезы уже счастья в их объятиях, плакал, целуя их в ответ, зная, что уже никогда не буду одинок.
========== Часть вторая. “Заложник испанского инфанта” ==========
Счастье не вечно,
Слава слепа,
А королей выбирает толпа.
Мы вызываем судьбу на дуэль,
Нам наплевать, кто охотник, кто цель.
Игры с судьбою смешны и пусты,
Мы за собою сжигаем мосты,
И неизменно во все времена,
Только любовь миром править должна.
Короли ночной Вероны
Нам не писаны законы
А кто в замках под замками,
Те нам кажутся шутами.
В нашей жизни то и дело
Душу побеждает тело,
Но Господь за все за это,
Нас простит уже к рассвету.
«Короли ночной Вероны».
========== Глава I ==========
…четыре года спустя.
Франц
Ришелье долго распинался передо мной со своими соболезнованиями, не особо пряча довольной улыбки. Его зубоскальство вызывало у меня тошноту. Мерзкая, скользкая тварь… Это он убил моего дядю. Я не знал как, но знал, что это сделал он! Я смотрел в его гладкое белое лицо, и у меня чесались руки, хотелось задушить его, выцарапать глаза. Я желал убивать его медленно и мучительно.
В последние два года Людовик, вроде бы здоровый мужчина в самом расцвете сил, чувствовал себя все хуже и хуже, пока совсем не слег в постель. Он был красив. Темные, слегка вьющиеся волосы, глаза цвета лесного ореха, широкий разворот плеч, двухметровый рост и сильные руки. Все эти достоинства завоевали расположение многих дам и юношей. Он был веселым и спокойным, хотя и немного импульсивным, но прекрасным и справедливым человеком. Я безумно любил своего дядю, слепо обожал его.
И вот теперь он был мертв стараниями Ришелье. Конечно, мне никто не поверит, да я и не собирался никому говорить о своих подозрениях и догадках. Единственный мой самый близкий и любимый родственник умер. Я остался совсем один.
Я не чувствовал ничего, кроме тупой, ноющей боли и пустоты в груди. Ришелье отнял у меня все, что было мною любимо. К счастью, он пока еще не добрался до моих близнецов, но настанет время, когда этот змей захочет избавиться и от них. Но я убью его раньше. Я еще не знал, как сделаю это, но понимал, что медлить нельзя. Понимал я также и то, что с этого момента моя сладкая жизнь была окончена.
Я не был дураком и уже давно понял, что Ришелье метит на мое место, желая занять трон и избавиться от наследника французского престола. Мне нужен был союзник, и при этом сильный союзник, ибо в свои неполные семнадцать лет я все еще был слишком незначительной фигурой, чтобы даже пытаться составить конкуренцию Ришелье в этой большой и хитроумной политической игре. Кардинал слишком набил себе руку, он играл в эти игры уже много лет и плел свои лживые интриги с ловкостью мерзкого, жирного паука.
Я не знал, как сумею продержаться целый год до своего восемнадцатилетия. За это время кардинал бы точно нашел способ быстро и легко отправить меня к праотцам и выйти при этом сухим из воды. Я понимал, что моя жизнь была в большой опасности, а где искать спасения — не знал. Положение мое было хуже некуда, но, во всяком случае, лучше, чем часом позже. Потому что через час я хотел умереть.