— Ты так думаешь? — с сомнением произнес Силестин. — Он, конечно, строит козни, но…
Ален задумчиво нахмурился.
— Уверен. — Я кивнул и нахмурился тоже. — Ни черта у него не выйдет. Я наследник Франции. А все прочее — это мелочи. — Я сжал зубы. Я решил, что буду сильным и со всем справлюсь. Хватит валять дурака. Я был наивным и обжегся. Нет, я не смирился с предательством Анри, веря в глубине души, что его просто очернили… Но я понимал в то же время, что собираюсь вступить в большую политическую игру и должен набраться опыта. Меня могут растоптать, но я буду сильным, хотя бы ради себя самого. Я больше не позволю кормить меня всякими лживыми байками и обманывать, как какого-то мальчишку, коим я, по сути, и являлся. И я понял, что нужно меняться. — Я справлюсь.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Силестин, видя мое решительное выражение лица. — А теперь поужинай. Ты очень похудел за эти дни, мой принц.
— Правда? — Я иронично хмыкнул. — А я вам таким не нравлюсь?
— Нам не нравится, что ты вредишь своему здоровью, — вздохнул Силестин. — Я все понимаю, но ведь… конец света еще не наступил, — осторожно добавил он. Ален тряхнул головой и положил руку на плечо брата, словно просил его замолчать.
— Просто поешьте, ваше высочество, — сказал он.
— Хорошо, — кивнул я и взял вилку. — А вы? Хотите? Присоединяйтесь.
Впервые я присмотрелся к братьям повнимательнее. После всего, что я пережил, я утерял изрядную долю своего детской наивности. И мне стало интересно, отчего это эти двое так добры ко мне. Не может быть, что они бескорыстно и самоотверженно ухаживают за мной… Но я вспомнил те дни, когда со мной был Анри, а братья все равно общались со мной так же весело и непринужденно, как и сейчас. Нет, понял я, если перестану вообще кому-либо доверять, то очень быстро сломаюсь. Невозможно быть одному, а мне — так тем более, ибо я нуждался в чужой поддержке и внимании, как в воздухе. И я решил доверять братьям. Если не им, то кому же? Они очень многое для меня сделали. И в то же время прекрасно осознавал, что я всего лишь маленький и глупый мальчишка, который вряд ли сможет что-нибудь сам… Но я буду стараться. Я наследник престола Франции. И все будет так, как я сказал. И в первую очередь я собирался разобраться в лживых интригах Ришелье, который, — я был искренне убежден, — замешан во всем, что со мной случилось, а именно в исчезновении Анри. Об Анри я старался думать как можно меньше, мне было все еще очень больно.
— Если вы приглашаете, — тихонько засмеялся Силестин.
Сев в свободное кресло, он взял с подноса одну из моих любимых булочек. Я тоже накинулся на еду, как волк, с удивлением осознав, что зверски голоден. Ален прилег на кровать, не участвуя в нашей трапезе, и поинтересовался:
— Вы собираетесь тут все время сидеть?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Мне нужно выходить? Мне не очень хочется…
— Когда-нибудь выйти придется. Иначе по дворцу поползут слухи, — произнес Ален. — Тебе надо взять себя в руки, Франц. Уже почти два месяца прошло.
— Я знаю. Ты прав, — сказал я спокойно. — Но… я не знаю, как это сделать… С чего начать?
— Для начала тебе стоит согласиться ехать в Версаль. Сидеть здесь, по-детски запершись и дуясь на всех, не дело.
Я мог бы обидеться, но во мне словно что-то сломалось. Не было никакого желания кокетничать, строить глазки, кривляться, как делал я раньше, стремясь привлечь к себе побольше внимания всеми доступными способами, и я просто молча кивнул. Ален был абсолютно прав.
— Ты появишься на светском рауте, на открытии сезона в Версале, — продолжил Ален с легкой одобрительной улыбкой. — И на этом празднике тебе нужно показать себя во всей красе. Показать всем, что ты по-прежнему наследник, а не глупое, неразумное дитя. И заткнуть за пояс все злые языки.
В глубине души я был удивлен таким мудрым речам, звучащим из уст этого юноши, что был старше меня всего на каких-то шесть-семь лет. Я вздохнул и подпер щеку кулаком.
— Ну… с этим я справлюсь. По крайней мере, постараюсь.
— Мы будем рядом, — улыбнулся Силестин и подал мне булочку с джемом. — У тебя все получится. Мы в тебя верим.
От этих слов мне стало очень легко и приятно на душе… Они так поддерживали меня, эти двое чудесных юношей.
Я не стал брать булочку, а просто откусил прямо из его рук.
— Вы будете меня сопровождать, — сказал я, прожевав кусочек.
— Конечно, — ответил Силестин, осторожно подцепив с уголка моих губ капельку джема, и машинально облизнул палец. — Мы будем рядом.
Ален ободряюще улыбнулся.
— Нет. — Я решительно тряхнул головой и мрачно посмотрел перед собой, размышляя над своими дальнейшими действиями. Ален прав. Мне пора взрослеть. И оставить дурацкие детские мечты о рыцаре на белом коне за плечами. — Вы будете сопровождать меня в качестве кавалеров. И двору я представлю вас как своих фаворитов. Вы ведь не против?
— Нет, — ответил Силестин за обоих с легкой улыбкой. — С моей стороны будет очень эгоистично сказать, что я бы этого очень хотел?
Я улыбнулся ему ласково вместо ответа и снова потянулся к булочке с джемом в его руках. В этом не было ничего интимного, за эти три дня они кормили меня едва ли не с ложечки, ибо сам я был бессилен сделать хоть что-то для улучшения своего дурного состояния. Силестин перебрался на стул поближе, чтобы было удобнее меня кормить, и хотя я мог есть сам, у меня не было ни малейшего желания лишать себя их трогательной заботы, от которой я чувствовал себя намного лучше.
Теперь я никому не дам себя в обиду. И не буду легкой добычей для кардинала и других олухов, решивших затащить наследника престола к себе в постель, дабы управлять им, как марионеткой. Теперь в каждом я видел своего потенциального врага. Кроме моих близнецов, разумеется. Я всем покажу, кто такой Француа де Круа.
========== Глава IX ==========
Франц
На следующий же день я пошел сказать дяде, что еду с ним в Версаль, и попросить прощения. Дядю я действительно очень любил, и мне стало стыдно, что я доставил ему столько проблем своим поведением.
Людовик сидел в своем кабинете за столом. Напротив него восседал кардинал в своей излюбленной позе, — откинувшись в кресле и упершись локтями в подлокотники, он соединил кончики пальцев вместе и смотрел перед собой.
— Надо же, кто почтил нас своим присутствием! — фыркнул взвинченный Людовик, увидев меня.
— Прости меня, дядя. — Я кинулся к мужчине на шею и расцеловал в обе щеки, полностью игнорируя кардинала. — Я плохо вел себя в последние месяцы… Но я обещаю исправиться. Я готов отправиться в Версаль!
— Неужели? — иронично вздернул бровь Людовик, но все же обнял меня в ответ. — Это прекрасная новость, учитывая, что большинство дворян задержкой крайне недовольны.
Кардинал пошевелился в своем кресле, привлекая мое внимание, и кашлянул.
— Позвольте узнать, что заставило вас изменить свое решение, ваше высочество? — елейным тоном осведомился он.
— Двое восхитительных юношей раскрыли мне глаза на правду, — одарив кардинала столь же елейной, приторной улыбкой, мурлыкнул я и снова чмокнул дядю в щеку. — Отправимся завтра с утра? И проведем большой праздник!
— Я рад, что ты пришел в себя, снова сияешь, мое солнышко, — улыбнулся король с явным облегчением. — Я ведь говорил, что Анри не единственный мужчина в твоей жизни. Вот видишь…
Я молча кивнул, почувствовав, как в сердце кольнуло, но продолжал улыбаться дяде как ни в чем не бывало. О нет, дядя, я не забыл Анри. Я все равно узнаю правду!
— Я рад, что ты нашел утешение в объятиях братьев де Мириель, — продолжил король.
— Можно считать так, — кивнул я. — Что же, пойду в свою комнату, мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок перед поездкой… Собрать вещи.
Я улыбнулся дяде и направился к двери, бросив на Ришелье ненавидящий взгляд. Уже у себя в комнате я понял, что поступил глупо, открыто выказывая ему свою неприязнь. Ришелье не должен ни о чем догадываться. Я обязан расточать ему свои улыбки и делать вид, что все в цветочках и шоколадках. Гадство!
— Все в порядке? — Я едва не подскочил на месте и резко обернулся, увидев на своей кровати одного из близнецов. Второго не было.
Ну и где же целый комплект?
— М-м-м… Да, но мне еще учиться и учиться… — вздохнул я, запуская пальцы в волосы, и откинулся на кровать.
Юноша навис надо мной.
— О чем ты, Франц? — озадаченно спросил он.
Я улыбнулся, протянул руку и коснулся его щеки кончиками пальцев. Заправив каштановый локон ему за ухо, я уставился на губы близнеца. Чуть раскрытые, еще по-юношески пухлые, они притягивали мое внимание, как магнит железо. Я провел по ним большим пальцем, очертив контур, и почувствовал, как его дыхание сбилось. Не задумываясь, я притянул его голову к себе за затылок и прильнул своими губами к его. Меня еще никто никогда не целовал, кроме Анри, а сейчас я целовал кого-то… Это было так странно, не быть ведомым в поцелуе, а управлять. Я несмело коснулся губ юноши кончиком языка и скользнул им ему в рот. Я не был уверен, кого сейчас целую. Когда близнецы были вместе, я еще мог с грехом пополам их различать, но сейчас…
Он уперся в постель руками по обе стороны от моей головы, мягко, осторожно отвечая на мой поцелуй. Он был нежен, а его прикосновения были такими трепетными, словно он считал меня сделанным из хрусталя. Мне определенно нравилось целовать одного из де Мириелей. Он был сладкий. И податливый. Мне нравилось управлять… И он охотно позволял мне это, но в то же время не оставался пассивен.
— М-м-м… — выдохнул я ему в губы, смущенно опуская ресницы и ласково касаясь его щеки кончиками пальцев. — Ты сейчас на меня обидишься, наверное… — пробормотал я, не глядя на него.
Юноша молчал. Тогда я украдкой взглянул на него из-под ресниц и заметил в его глазах разгоравшиеся смешинки.
— Ты не знаешь, кто я, — констатировал он, едва сдерживая смех.
Я с легкой притворной грустью покачал головой.
— Прости… Но мне так трудно вас различать… — смущенно пробормотал я.
— А ты попробуй угадать, солнышко, — шепнул он мне в губы. — И я поцелую тебя еще раз.
— Соблазнительная награда, — отозвался я, улыбаясь и обводя его ключицы в вороте распахнутой рубашки. От него и пахло сладко. Я осторожно втянул в себя воздух, прикрыв глаза. — Ты вкусно пахнешь, — смущенно признался я.
В ответ я услышал тихий смех.
Я осторожно завозился под ним, проверяя, как на него действуют мои чары. Он был полувозбужден моими прикосновениями и этим поцелуем… Сначала это вызвало на моем лице улыбку, но потом я испуганно посмотрел на него сквозь ресницы.
— Я…
— Не бойся, — сказал он, почти сразу же отстраняясь, правильно истолковав мой взгляд. — Я и пальцем тебя не трону, если тебе не нравится.
Я не смог не улыбнуться, поражаясь отношению близнецов ко мне. На ум приходила только одна причина такого бескорыстного и самоотверженного поведения. Неужели… они меня любят?
— Дело не в том, что мне не нравится, — застенчиво шепнул я, обнимая его за шею и давая понять, что не хочу, чтобы он отстранялся. — Просто… я… — Я сглотнул, не в силах произнести имя Анри, но юноша лишь кивнул понимающе и целомудренно поцеловал меня в уголок губ.
— Я понимаю, Франц, — шепнул он ласково, касаясь губами моей щеки. — Мы понимаем, — добавил он.
Я шумно выдохнул, почувствовав, что сейчас снова расплачусь, я был слишком растроган и взволнован в тот момент. Слезы уже навернулись мне на глаза, и я перекатился так, чтобы оказаться на нем. Уткнувшись ему в шею, я намотал на указательный палец прядь его волос.
— Так кто же ты? — тихо спросил я, стараясь перевести тему и обратить все в шутку.
— Ален, — последовал краткий ответ.
Он завозился подо мной, и я приподнялся, думая, что ему тяжело. Но Ален зачем-то расстегнул несколько верхних пуговиц своей рубашки и спустил ворот со своего плеча.
— Вот, смотри, — сказал он, показывая на маленькую, едва заметную родинку на своем плече. — У Леса ее нет.
Я провел пальцем по этой родинке и улыбнулся юноше.
— Правда нет? — зачем-то по-глупому переспросил я.
— Правда, — он улыбнулся мне в ответ, натягивая рубашку обратно. — Попроси посмотреть, и убедишься сам.
— Обязательно попрошу… — заверил я. — Вот только…
— Что?
— Не буду же я прилюдно вас лапать и раздевать, чтобы узнать, у кого есть родинка, а у кого нет! — И я, не выдержав, расхохотался, представляя себе, как это будет выглядеть и как отреагируют наши дворяне.
Ален, по-видимому, представив себе ту же картину, засмеялся тоже.
— Я могу проколоть ухо, хочешь? — спросил он с улыбкой.
Я перестал смеяться и замер, глядя на юношу расширенными глазами.
— Ты правда сделаешь это для меня? Только для того, чтобы я мог вас различать? — спросил я изумленно. Ведь поступок Алена вызовет столько пересудов в обществе…
— Я сделаю все, что ты захочешь, если это заставит тебя улыбаться.
Никто и никогда не совершал ради меня сумасбродных поступков… И я был восхищен. Облизнув губы, я опустил ресницы. Это странно взволновало меня… Если не возбудило.
— Я хочу. Сделай это, — шепотом произнес я.
Ален не успел ничего ответить, потому что я соскочил с кровати и стал рыться в своей тумбочке. После недолгих поисков я вытащил шкатулку со своими драгоценностями и опрокинул все содержимое на постель. Некоторое время я копался во всех этих сверкающих побрякушках и нашел наконец то, что искал.
— Вот! — Я протянул Алену маленькую топазовую сережку. У него были светло-карие, медово-золотистые глаза, и я посчитал, что эта сережка-гвоздик идеально ему подойдет.
Ален, несколько удивленно наблюдавший за моими действиями, взял сережку и повертел в руках.
— Это мне? — на всякий случай уточнил он.
Я торжественно кивнул.
— А Лесу я подарю цепочку. Или нет… лучше кольцо! И тогда я точно смогу вас различать безошибочно, пока… — я смутился, — пока не узнаю очень хорошо.
С удивлением и огорчением я вдруг осознал, что действительно ничего не знаю о моих чудесных, милых близнецах. И я поклялся себе, что разузнаю о них все. Я не буду больше тем маленьким и глупым эгоистом, который обожает купаться в чужом внимании, подарках и комплиментах, но при этом не дарит ничего взамен. Я сделаю все, чтобы мои близнецы не отвернулись от меня. Я не хотел потерять и их… Одна мысль о том, что я останусь совсем один, приводила меня в панику, безумно пугала. Я понял, что уже физически просто не смогу обойтись без братьев де Мириель. Неужели я тоже… их полюбил? Впрочем, я не мог удивляться этому слишком долго. Их невозможно не любить.
Ален засмеялся тихо и, наклонившись вперед, взял меня за подбородок и ласково коснулся моих губ своими.
— Спасибо, Франц… Я проколю ухо сегодня же вечером и обязательно надену твой подарок.
От его проникновенного взгляда я смутился и опустил ресницы.
— Не за что, — растерянно пробормотал я, удивленный тем, что моему простому, даже, пожалуй, ничего не значащему подарку так обрадовались. — Тебе правда нравится эта простая сережка? — не удержался я от вопроса.
— Очень, — почти мурлыкнул Ален, снова мягко целуя меня.
Я смущенно улыбнулся юноше, погладив его щеку, и отстранился.
— А где же Лес? — спросил я, начиная собирать свои побрякушки обратно в шкатулку.
— Ушел за ужином.
— Вы разве не будете собираться к отъезду в Версаль? Ведь завтра мы уже уезжаем…
— У нас уже все готово, — хмыкнул Ален и стал помогать мне.
Двери открылись, впуская Силестина с огромным подносом, на котором лежал ужин на троих. Он мог бы попросить слуг, те бы принесли… Я удивленно наблюдал за тем, как старший брат быстро и сноровисто сервирует мой столик у окна. Больше всего меня удивляло то, что я вдруг осознал, как стали незаменимы для меня эти двое. Я понял, что все эти дни они предугадывали все мои желания. И это было так ненавязчиво, как бывает с некоторыми кавалерами, так незаметно и приятно для меня… Я тихо вздохнул, понимая, что ничем не заслужил такого к себе трепетного отношения.