Я возликовал в душе, но вслух серьезно кивнул и ответил:
— Конечно, Филипп. Мы можем обсудить все вопросы прямо сейчас.
Он некоторое время пристально смотрел мне в глаза, да так, что я даже смутился и, не выдержав, опустил ресницы, и наконец медленно начал, роняя слова тяжело, словно обдумывал каждое из них.
— Теперь я уверен, что вы желаете этого брака… И вам его не навязывают, — глядя мне в глаза, произнес он. — Не буду скрывать от вас, я согласился на предложение Ришелье объединиться в коалицию против Британского Королевства в первую очередь для сохранности собственного государства. Но я считаю, что это не помешает нам сделать этот союз… приятным для обеих сторон, — закончил он с паузой. Помолчав, он прямо спросил, все так же глядя мне в глаза и ничего не скрывая: — Вы допускаете эту возможность, или мои мотивы оскорбляют ваши чувства?
Я удивленно приоткрыл рот, но почти сразу же закрыл. Я просто не ожидал такой честности от испанского принца. Я думал… Но он же просто мог не нянчиться со мной, не тратить время на эти разговоры… Это ведь брак по расчету, нам обоим это было отлично ясно. Все уже было решено за меня, и Филипп мог бы и не считаться с моим мнением, а он… Я даже закусил губу. Честность и прямота Филиппа обезоружили меня, и я понял, что не могу просто так воспользоваться им. Я должен был ответить честностью на честность.
— Мне бы не хотелось вас обманывать, Филипп… — медленно начал я, тщательно подбирая слова. — Если честно, этот союз мне действительно навязали. И даже угрозами… — Я замолчал, выдерживая паузу, чтобы наблюдать реакцию принца.
Филипп молчал, выжидающе глядя мне в глаза и никак не отреагировав на это заявление. Он, вероятно, в этот момент пытался представить себе целостную картину происходящего и размышлял над тем, в какую интригу его втянули здесь.
— Но? — слегка изогнув бровь в вежливом жесте, намекнул он на продолжение.
Я засмотрелся на это тщательно контролируемое выражение его эмоций, на эту плавную, изящную манерность и умение держать себя. Филипп был спокоен как удав. И я, несколько растерявшись, очарованный им, закончил совсем не так, как хотел:
— Но сейчас перспектива брака с вами меня прельщает все больше, — застенчиво улыбнувшись, произнес я тихо.
Уголок губ испанца приподнялся в легкой усмешке, и он склонил голову, безмолвно принимая мой замаскированный комплимент. Он умел принимать лесть достойно.
Филипп наполнил наши бокалы вином и протянул мне один.
— Что же, если наше желание обоюдно, тогда нам стоит выпить за это, — мягко произнес он. Его голос был самым необычным и самым возбуждающим из всех, что я когда-либо слышал. Низкий сочный баритон с нотками хрипотцы, поэтому казалось, что он мурлыкает. Этот голос ласкал мой слух, заставляя всякий раз испытывать просто эстетический оргазм. — Ваш опекун предоставил мне брачный контракт. Вы просматривали его, Француа?
Я шумно выдохнул, сжимая вместе ноги, и незаметно сжал пальцами скатерть под столом. Боже… Как он произносит мое имя! Судорожно облизнув губы, я покачал головой, пытаясь сосредоточиться на теме нашего разговора, а не на том, как он смотрит на меня, как говорит и как отпивает из бокала вино. Когда я смотрел, как темно-рубиновая пьянящая жидкость касается его губ, то сам словно пьянел, мечтая, чтобы на ее месте оказались мои губы.
— Нет, — пробормотал я. — Кардинал полагает, что ему лучше знать, что для меня будет правильно. И меня к таким важным государственным делам не подпускает.
— Я предполагал, — обаятельно улыбнулся Филипп и, вытащив из внутреннего кармана своего черного камзола копию контракта, свернутую в трубочку, протянул ее мне.
— Я хотел бы, чтобы вы ознакомились с пунктами этого контракта и вычеркнули те, что вас не устраивают. Включая пункт… о нефиктивности брака.
Я вздрогнул и почувствовал, как по коже поползли мурашки. Ришелье хочет, чтобы этот брак был полноценным… Я буду делить ложе с этим испанцем… Осторожно, медленно выдохнув и постаравшись взять себя в руки, я снова облизнул губы, чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм, а между ногами становится горячо. Черт, черт, черт! Ну почему я такая шлюха?
— Как предусмотрительно, — пробормотал я, забирая у мужчины контракт. — Кардинал попытался рассорить нас с вами еще до заключения брака.
Филипп усмехнулся.
— У вас с кардиналом крупные разногласия. — Он снова поднес к своим выразительным и чувственным губам бокал вина, но помедлил, прежде чем выпить. — Я полагаю, Ришелье стремится занять трон Франции? — слегка наклонившись и понизив голос, осведомился он.
Только когда он сделал глоток, я машинально облизнул губы вместе с ним и заторможенно кивнул.
— Разумеется. — Собрав всю свою волю в кулак, я встряхнул головой и тоже пригубил вина. Развернул бумаги и пробежал глазами по строчкам контракта, хотя почти ничего не видел и не понимал. Мои мысли не желали мне подчиняться, постоянно возвращаясь к мужчине, сидевшему напротив меня и прожигавшему меня взглядом своих страстных черных глаз. — Знаете, почему ему выгоден наш с вами союз?
— Просветите меня, — кратко мурлыкнул Филипп.
— Он хочет, чтобы я стал вашей марионеткой, — прямо глядя ему в глаза, честно признался я в своих домыслах. — Чтобы я не смог стать королем Франции. Ведь в этом союзе я исполняю роль невесты. Я буду лишен возможности сделать что-либо самостоятельно, каждый мой шаг будет известен кардиналу. Я буду связан по рукам и ногам. — Я пожал плечами. — Понимаете? Вы заберете меня в Испанию, и я буду отлучен от своего государства. А он тем временем сможет подготовить себе почву для восшествия на мой трон. Он уже давно ее готовит.
— В таком случае нам нужно внести некоторые коррективы в брачный контракт, — протянул Филипп насмешливо. — Мне не нужен французский трон. В конце концов, я никогда не научусь сиять так, как вы. — Он чуть улыбнулся и продолжил: — Полгода вам придется проводить в Испании, полгода мне во Франции. Страна останется за вами, Француа. Это вас устроит?
Я кивнул, стараясь сосредоточиться на документе.
— Да… нужно переделать весь брачный контракт, Филипп.
— Забирайте, вносите коррективы, я просмотрю и поставлю подпись, — великодушно отозвался Филипп и поднял бокал с вином. — Ваше здоровье, мой принц.
— Благодарю. — Я улыбнулся и, взяв свой бокал, сделал маленький глоточек.
— Больше вас ничего не тревожит? — проницательно поинтересовался он, ставя бокал на стол. Наверное, заметил мою озабоченность и тени под глазами…
Я огорчился, что так плохо держу себя в руках. Но признаться ему в том, что все мои мысли… ну, по крайней мере, большинство из них, сейчас неизвестно где, с Анри, я не мог.
— Нет, что вы. — Я покачал головой, одарив испанского принца очаровательной улыбкой. — Итак, я возьму копию на пару дней, если вы не против?
— Совсем нет, — ответил Филипп. — Я могу подождать.
— Благодарю вас, Филипп, за проявленное понимание, — с облегчением от того, что все оказалось так просто, произнес я и не сумел удержаться от замечания: — Вы оказались совсем не таким, как о вас судачат.
Он заинтересованно вскинул бровь.
— Правда? И что же вы обо мне слышали?
— Что вы извращенец, — ляпнул я. Ну а что? Я правда слышал, что один из сыновей Фердинанда — настоящий садист. Впрочем, глядя на этого красивого мужчину, я усомнился в этих слухах. Он был слишком интеллигентным и воспитанным для таких наклонностей. Хотя… красота обычно прячет ужасные пороки. Он тоже мог безукоризненно и легко носить маску. — Надеюсь, это неправда, потому что я не переношу боли и вида крови, — добавил я, решив проверить все эти слухи. В конце концов, я уже ступил на опасную почву; раз играть, то по-крупному…
Филипп поперхнулся вином, которое только что отпил из бокала, но быстро взял себя в руки. Промокнув губы салфеткой, он вежливо поинтересовался, задав вопрос, которого я совсем не ожидал:
— Означает ли это, что вы собираетесь оставить пункт о нефиктивности брака неизменным?
Я опустил ресницы, поерзав в кресле. Моя природа просто не позволяла мне упустить такой случай, чтобы немного не поддразнить моего будущего супруга, тем более передо мной сидел такой шикарный во всех отношениях мужчина.
— Если вы пообещаете быть ласковым… возможно, я не стану его изменять, — очаровательно улыбнулся я, глядя на него из-под золотистых ресниц, и добавил застенчиво: — Если, конечно, вы сами не против…
Похоже, я раздразнил льва…
Филипп поднялся со своего кресла и, медленно приблизившись ко мне, присел на край стола. Наклонившись ко мне с мягкой соблазнительной улыбкой, он шепнул:
— Могу я дать вам гарантию?
Не дожидаясь разрешения, приподнял мою голову за подбородок и прильнул к губам. Я задохнулся от неожиданности, но просто не смог ему сопротивляться. Когда тебя берут властно, с полным осознанием своих прав, но при этом нежно, настолько по-хозяйски, то сопротивляться невозможно. Поверьте. Его язык скользнул ко мне в рот, настойчиво и вместе с тем ласково раздвинув мои губы, и начал по-хозяйски исследовать мой рот. Я тихонько застонал, беспомощно закрывая глаза. Это было совсем не так, как с братьями. Филипп был великолепен в своей наглости и уверенности в том, что я не оттолкну его. Это всегда меня возбуждало и подкупало. Он брал как полноправный хозяин, как господин, не оставляя мне выбора, даже ни малейшего шанса отказать. Да и попробуй такому отказать… Если бы я не сидел, то упал бы. И я ответил на его поцелуй со страстью, которой сам от себя не ожидал. Никто и никогда так не обращался со мной, даже Анри, который был уверен в себе и знал с самого начала, что я принадлежу ему. Филипп этого не знал. У него даже не было уверенности в том, что я отвечаю ему взаимностью. Но ему, кажется, было все равно. Он просто захотел и взял. И я не смог не ответить ему, как он, вероятно, и ожидал. Он привык, что ему никто не может противостоять. Он застал меня врасплох.
Филипп не обнимал меня, я сам потянулся к нему, обвивая руками шею, чувствуя стыд, смущение и безумное возбуждение. Нет, не так. Это была именно всеобъемлющая похоть, всепоглощающее вожделение… Такое, какого я никогда и ни к кому не испытывал. Он зажег меня. Словно зажженную спичку поднесли к бочке с порохом.
Наш поцелуй был самым необычным за всю мою жизнь. Меня брали жестко и вместе с тем ласково, и вкус Филиппа мешался с изысканным вкусом французского вина. Это до невозможности кружило голову и возбуждало так, что я почувствовал, как все мутнеет перед глазами, как учащается биение моего сердца, как в паху все пламенеет… Я заерзал на своем сидении, постанывая в рот испанцу и сжимая пальцами его угольно-черные волосы.
Он отстранился от меня только тогда, когда сам захотел, сполна насытившись поцелуем и моими губами и убедившись, что он действительно тут хозяин. Я был слишком ошеломлен, чтобы доказать обратное, и в тот момент я, честно говоря, не находил в себе такого желания. Этому мужчине хотелось отдаваться долго и сладко, всю ночь напролет. От него буквально исходил чувственный аромат испанских ночей, жаркой страсти и упоенного обещания его объятий и любви, и не поддаться его обаянию было невозможно. Он покорял и завоевывал одним лишь своим взглядом. С одного поцелуя. И я растаял.
— Это будет достаточной гарантией? — чуть хрипло прошептал он, глядя мне в глаза своими невозможными ониксовыми глазами. — Обещаю быть ласковым… настолько, насколько ваше высочество заслуживает.
И он был честен. Несмотря на безумное возбуждение, я нашел в себе силы усмехнуться такому заявлению.
— Я очень на это надеюсь, — смущенно улыбнувшись влажными припухшими губами, пробормотал я хрипло и поднялся на своих дрожащих ногах. — Вы будете скучать по мне, Филипп? Этой ночью?
— Всенепременно, — последовал ироничный, но мягкий ответ, полный такого откровенного обещания, что мне стало жарко. — Вас проводить?
Он тоже поднялся.
— Нет. Не стоит утруждать себя… — шепнул я, из последних сил стараясь держать себя в руках и не наброситься на этого мужчину прямо здесь и сейчас. Поверить не могу, что он будет принадлежать мне! Черт побери… Я жадный, избалованный, беспринципный мальчишка! — Увидимся завтра, Филипп…
Я погладил его руку, не удержавшись от этого прикосновения, и ласково коснулся уголка его чувственных губ своими, прежде чем заставить себя повернуться к нему спиной и на ватных ногах покинуть эту беседку.
— Сладких снов, Француа, — тихо отозвался он, и я спиной ощутил его взгляд.
========== Глава III ==========
Франц
Силестин и Ален уже ждали в моей спальне, поужинав без меня. Я не помню, как добрался до своих покоев на не державших ногах, возбужденный, взбудораженный…
— Как все прошло? — тут же спросил Силестин.
— Видимо, более чем удачно, — заметил Ален со смешком, окидывая меня взглядом с ног до головы. — Он так хорош?
Я смутился, отводя взгляд, и вздохнул. Чувство вины и стыда захватило меня с головой. Я даже не смел что-либо сказать в свое оправдание. Я потек, как самая настоящая шлюха. Что я мог ответить моим ненаглядным близнецам? Но эти двое, к моему удивлению, кажется, нисколько не обижались и не испытывали ко мне отвращения. Даже не ревновали, похоже…
— Филипп был так любезен, что позволил мне изменить пункты в нашем брачном контракте, — ответил я после продолжительной паузы и положил контракт на прикроватную тумбочку.
— У него есть резон это делать, — задумчиво протянул Ален, взяв контракт и начиная его просматривать.
— Что ты о нем думаешь? — снова спросил Лес, когда я сел на кровать рядом с ним.
Он обнял меня за плечи, убирая с шеи золотистые пряди, и прижался к ней губами. Я чувствовал себя немного скованно после того, как целовался с Филиппом, и был в смятении оттого, что они нисколько на меня не злились. Я отказывался это понимать. Почему? Почему они не ревновали, не устраивали мне скандал, не обвиняли? Даже несмотря на обстоятельства!
— Я думаю… что он очень умен, — пробормотал я, подставляясь под ласки старшего брата.
— Он расчетливый, — хмыкнул вдруг Ален, не отрываясь от бумаги. — Это тебе не Фердинанд. Его старший брат и наследный принц, за которого тебя хотели отдать замуж вначале, жестокий деспот. К тому же он слабохарактерный человек, не способный сопротивляться своим порокам и желаниям.
— То есть мне повезло, что Филипп станет моим мужем? — спросил я, запрокидывая голову, чтобы видеть Алена, стоявшего возле окна.
— Это с какой стороны посмотреть. Хотя, я думаю, что в твоем случае это скорее удача. Видишь ли, Ришелье хотел выдать тебя за тирана и садиста, но король Испании, видимо, решил прислать тебе другого сына, зная, что его старший безумен. Я слышал, что брат Филиппа серьезно болен. Доигрался со своими постельными забавами и подхватил сифилис.
Я передернулся, осознав, от какой участи был избавлен.
— Какой ужас…
— На Фердинанда Ришелье мог повлиять, сыграв на слабостях, на что кардинал, видимо, и рассчитывал, — продолжал тем временем развивать свою мысль Ален. — Филиппа так просто взять в оборот не получится, и пока что Ришелье не понял, с кем связался. У младшего сына испанского короля есть мозги… и нет слабых мест.
— Откуда ты столько знаешь о Филиппе? — удивленно спросил я, глядя на Алена.
Мой милый молчун, мой свет, он в нашей троице был всегда умнее и проницательнее остальных. И думал за нас. Он всегда знал, чем удивить меня, и порою говорил для своего возраста чересчур умные вещи. Если бы не он все эти годы со своими советами, я бы, наверное, пропал, давно став безвольной, забитой марионеткой в руках коварного кардинала.
— Я некоторое время жил при испанском дворе. Я знал принца Филиппа еще тогда, когда он был юношей, — ошеломил меня Ален вновь. — Лес оставался во Франции, в то время как меня наша матушка забрала с собой в Испанию к своим испанским родственникам, где я был представлен тамошнему двору.