— Парень, почему ты не в постели? — спросил он меня с добродушной усмешкой.
Я, очарованный встречей с этим загадочным незнакомцем, тем не менее оскорбился.
— Сир, как смеете вы фамильярничать со мной? — важно и напыщенно изрек я тогда. — Да будет вам известно, что вы разговариваете с младшим сыном герцога де Мириель!
Он сделал вид, что очень изумлен и огорчен своей оплошностью, и, покачав головой, отвесил мне изящный поклон, при этом не теряя равновесия.
— Я искренне прошу прощения, маленький лорд, и раскаиваюсь в своих словах. Я надеюсь, вы не предъявите мне сатисфакцию и не вызовете на дуэль?
Довольный тем, что со мной разговаривают так по-взрослому серьезно, я важно кивнул.
— Не стану, ваши же извинения принимаю.
— Вы позволите мне сопроводить вас в ваши покои, милорд? — по-прежнему безупречно играя свою роль, вежливо осведомился Черный Кот.
— Позволяю, — ответил я с улыбкой.
Руководствуясь моими указаниями, незнакомец благополучно вернул меня в постель через открытое окно моей спальни и, пожелав спокойной ночи, посоветовал закрыть окна. А потом исчез…
Я до сих пор отчетливо помню рукоятку его шпаги — когда он наклонялся, она немного выперла вперед, и я увидел голову золотого льва. Впоследствии, замечая подобную же шпагу у графа де Монморанси, я почему-то не придавал этому такого уж важного значения, мне было не до того, да и не так уж часто я видел графа. Всего раз в несколько месяцев. И вот только сейчас этот факт бросился мне в глаза…
Значит, Анри — Черный Кот?
Я почувствовал жуткое желание поделиться этой знаменательной новостью хоть с кем-нибудь, кто смог бы оценить ее значение. Многие из мушкетеров тоже восхищались Черным Котом и даже пытались ему подражать. Но он исчез еще давно. Мы не сразу это обнаружили, потому что не раз тот или иной идиот, возомнивший себя легендарной личностью, переодевался тайным агентом Его Величества и шел на задания. Вот слухи и не угасали…
Я очнулся от своих размышлений и воспоминаний и взглянул в сторону Филиппа. Они с Анри уже почти скрылись в таверне. Все еще ошеломленный и возбужденный своим открытием, я торопливо проскользнул в портовое заведение вслед за ними. Мне удалось, оставшись незамеченным ими, устроиться за столиком позади них на таком расстоянии, чтобы иметь возможность отлично слышать каждое слово.
— И почему ты постоянно назначаешь встречи так поздно? — проворчал Филипп. — Я хотел выспаться сегодня, пока у меня есть такая возможность.
Его собеседник только хмыкнул и выложил на стол какие-то бумаги.
— Судовой журнал того судна, которое мы захватили на прошлой неделе. — Затем он вытащил из-за пазухи нашивку в виде золотой звезды. — То, что я отобрал у их капитана.
— Это английское судно? — задумчиво произнес Филипп, разглядывая звезду. — Отлично. Сколько кораблей в этом месяце?
— Четыре английских судна. Два французских, — ответил Анри, вытягивая скрещенные ноги на соседний стул и откидываясь на спинку своего. Взяв большую кружку, стоявшую перед ним, он отхлебнул рома и вытер рот тыльной стороной ладони.
Да, передо мной определенно сидел не воспитанный аристократ голубой крови, а самый настоящий пират и бродяга.
— Эта звезда принадлежит капитану флагманского судна Британского Королевства, — добавил он.
— Что? — Филипп иронично вскинул бровь. — Мне сложно поверить, что даже ты, Кот, смог ограбить главное командное судно Англии.
— Не главное, — возразил Анри с мрачной усмешкой. — Но там было полно пушек, морские черти бы их задрали. Я потерял прилично людей, но и им пришлось несладко. К тому же потеря с лихвой окупилась богатой добычей. Столько бочек с порохом, новых пушек и ядер… Кошки, древесина…
— Ты сжег корабль?
— Разумеется, — кивнул Анри.
— Людей снова набрал?
— Филипп, прекрати задавать глупые вопросы.
— Прости, прости. — Испанский принц добродушно усмехнулся и откинулся на спинку своего стула. Хотел отпить из кружки, но, взглянув на нее, растерял всю охоту и едва заметно поморщился. — Так эти бумаги…
— Я взял на себя смелость просмотреть их, — сказал Анри. — Какие-то государственные бумаги. Годовой отчет, деловая переписка. Думаю, это составит для тебя интерес.
— О да, — согласился Филипп, пряча все бумаги во внутренний карман своего камзола. — Ну что же, спасибо, капитан.
Он поднялся, похлопав Анри по плечу, и бросил на стол увесистый мешок с золотом. Анри с непроницаемым лицом взял мешок и спрятал его к себе куда-то. Филипп, не оглядываясь, вышел из таверны, провожаемый прищуренным взглядом единственного синего глаза Анри. Он так изменился…
Я просидел в таверне еще полчаса вместе с ним. Наконец, допив это крепкое пойло, он небрежно кинул на стол пару медяков и вышел тоже. Несомненно, раньше блистательный граф даже не притронулся бы к такой кружке…
Я был поражен и немного опечален. Да, Анри пришлось несладко… Разве я мог винить своего кумира за то, что он предал Францию и грабил ее корабли, работая на испанского инфанта? Франция первой предала графа Анри де Монморанси.
========== Глава V ==========
Филипп
Я вернулся с пристани далеко за полночь, ближе к утру, усталый и вымотанный долгой скачкой, поэтому сразу уснул. Да и лошади здесь… мне не очень понравились. Строптивые и норовистые, необученные. Испанские андалузцы гораздо горячее и в то же время… покорнее. Встретившись со своим главным капером и получив свежую информацию о ситуации на морских границах Испании, я остался удовлетворен его сведениями. Предвкушая сладкий сон до самого обеда, я завалился в постель в предоставленных мне покоях, выставив у дверей своих людей, которые прибыли со мной. Я надеялся, что хотя бы в гостях высплюсь.
Каково же было мое разочарование, когда в девять часов утра меня беспощадно разбудили… Даже несмотря на то, что двери в мои покои стерегли преданные мне люди, кто-то очень напористый сумел войти внутрь и прервать мне самый откровенный и эротический сон, который я видел за всю мою жизнь. И, подозреваю, навеян он был встречей с моим очаровательным маленьким супругом.
— Филипп… Филипп! Просыпайтесь! — Нежные руки тормошили меня за плечи.
Я по привычке спал на животе, обняв подушку, и нехотя открыл глаза, еще не совсем проснувшись.
— Черт возьми… Dios Mio! Ну даже в гостях поспать не дадут… — процедил я сквозь зубы, готовясь встать и хорошенько отчитать того, кто осмелился прервать мне мой сон, в котором Франц…
Кхм. Оказалось, что Франц мой сон и прервал. Я удивленно моргнул при виде этого золотоволосого чуда, что нависло надо мной в одной ночной полупрозрачной сорочке и сосредоточенно вглядывалось в мое лицо, словно желая лично удостовериться, что я наконец проснулся. Резко сев на постели и заставив его отшатнуться, я торопливо подгреб к себе простыни, пока он не заметил моего неловкого положения.
— Француа? — хриплым спросонья голосом произнес я. — Что вы здесь делаете?
Я заметил, как расширились его глаза и как запульсировали в них черные зрачки. От Француа не укрылся мой жест, и он опустил взгляд вниз, на мой живот. Маленький розовый язычок на секунду показался наружу и быстро скользнул по губам. Он приподнялся надо мной, шумно втягивая воздух трепещущими ноздрями и наклоняясь вперед, словно желая вдохнуть мой запах. Медленно, обворожительно улыбнулся. Тихий понимающий смешок соскользнул с его губ, он опустился на четвереньки и медленно пополз ко мне, насмешливо наблюдая за выражением моего лица. Его намерения для меня в этот момент стали абсолютно ясны. Хотя, когда я только проснулся, то не был уверен, что принц пришел ко мне за… за тем, за чем пришел.
Но только не сейчас.
— А что это ты делаешь? — мурлыкнул он, подползая ко мне ближе и рукой наступая на край простыни, которой я прикрыл свои бедра. У нас в Испании очень жаркий климат, и я привык спать обнаженным по ночам. И вот сейчас это сыграло для меня… кажется, очень хорошую роль. — Что ты от меня прячешь, Филипп?
Я почувствовал, что завожусь еще больше от выражения его очаровательного лица, от хитрого, откровенно вожделеющего меня взгляда и от того, как он при этом облизывает свои пухлые губки.
Быстро взяв себя в руки, я вскинул бровь и усмехнулся.
— Ты в самом деле хочешь узнать, что я прячу? — хрипловато произнес я. — Вот прямо сейчас?
— Вот прямо сейчас. — Он улыбнулся мне откровенно приглашающей улыбкой и подполз совсем близко, вплотную. — Покажи мне, Филипп… — страстно шепнул Франц на ухо, обвивая руками шею.
Я вдохнул мягкий сладковато-цветочный аромат его тела, и у меня закружилась голова от желания. Я ощущал все волнительные изгибы юного тела Франца, его тонкие руки, обвившиеся вокруг моей шеи, и то, как он льнул ко мне, желая моих объятий, — опьяняло. Тем не менее я держал себя в руках. Его мотивы оставались для меня загадкой. Вчера за ужином Франц хотел меня, я это знал. И я хотел его. Он был таким сладким и податливым мальчиком… но я был уверен, что получить его так просто не смогу. Пока дождешься этой свадьбы, пока пройдет пышная церемония, пока наступит брачная ночь… Это еще при условии, что он не изменит пункт о нефиктивности брака, но я был уверен, что он его не тронет. И вот сейчас он сам пришел ко мне… Я не был настолько опьянен им, чтобы не понять, что он делает это не просто так. Ему ведь от меня что-то надо, и я знал, что был прав. Но решил подождать и пока дать нам обоим то, чего он и я так хотели.
— Только не говори мне, что пришел исключительно ради этого. — Изогнув бровь в усмешке, я опрокинул мальчишку на постель, прижав своим телом к кровати и упершись твердым членом ему в бедро через тонкую простыню.
Он часто, шумно задышал, обхватывая меня за шею.
— Ты горячий… — выдохнул он мне в губы. — И очень большой… мальчик.
— Франц, ты хоть понимаешь, что творишь? — хрипло шепнул я ему на ухо, задирая ночную рубашку и раздвигая в стороны изящные длинные ноги.
— Понимаю… — пробормотал он совершенно пьяным голосом, что сразу же убедило меня в обратном, и притянул меня к себе, целуя в шею. — Я… же… должен… узнать…
— На что подписываешься? — Я тихонько рассмеялся. — Само собой.
Я слегка отклонил голову, с удовольствием подставляя смуглую шею под жадные поцелуи, и почувствовал, как его губы впиваются в мою кожу, наверняка оставляя засос. Решив его немного поддразнить, я ласково мурлыкнул, плавно двинув бедрами, чтобы дать почувствовать… на что именно он подписывается.
— Но в любом случае у тебя всегда остаются два симпатичных маленьких щеночка, готовых исполнить любую прихоть золотого принца…
Он тихонько застонал, почувствовав это мое движение.
— Не… называй их так… — Тяжело, шумно дыша, он крепче обнял меня за шею, словно боялся, что я оттолкну его из-за того, что он спит с теми двумя близнецами.
Скользнув рукой по его бедру между ног, я провел пальцем по маленькой, истекающей смазкой дырочке. Он хотел меня. Его ноги сами собой шире раскрылись для меня, позволяя дотронуться до него и здесь.
— Ты тоже горячий мальчик… — бархатно промурлыкал я. — И мокрый… Такой чувствительный?
Глядя ему в глаза, я осторожно, медленно ввел один палец внутрь, проверяя, насколько юноша узок. Он беспомощно застонал, шире разводя ноги и запрокидывая голову, кусая свои губы…
— Фили-и-ипп… — протяжно выдохнул он мое имя на одном стоне.
Я понимал его. Это было безумие. Наше сладкое безумие, взрыв… Между нами полыхал пожар. И сопротивляться этому магнетическому притяжению было невозможно. Какие принципы, какая мораль, какая нравственность, когда хочешь так, что все тело болит, когда даже один его запах сводит с ума? Я не мог винить его за такое поведение, потому что сам вчера весь вечер едва сдерживал себя в руках. Франц, мой золотой мальчик, — мысленно я уже называл его своим, — был таким нежным, хрупким, ласковым, но в то же время острым на язык, неуловимым, озорным… Несмотря на всю обманчивую хрупкость и беспомощность, в нем чувствовался характер и стальной стержень. Я разглядел это в нем сразу, и именно это так очаровало и заинтриговало меня. В нем был не только французский шарм, но и испанская твердость характера. Словно сталь, обтянутая нежным шелком. Мягкий и уступчивый лишь с виду… Но умный и проницательный внутри.
Я любил таких юношей. Он понравился мне с первого взгляда. А как божественно от него пахло… Как красиво он смеялся, какие застенчивые и в то же время призывные взгляды бросал на меня, сам не осознавая, как притягателен в своей подкупающей невинности. Я решил, что он будет моим. Несмотря ни на что.
Почти нежно я прильнул губами к доверчиво подставленному горлу, вводя в моего мальчика еще два пальца и начиная неторопливо, медленно двигать ими в его мягком, очень нежном теле. А он тихонько стонал, стараясь сдерживаться, чтобы не слишком шуметь, ведь сейчас был яркий день, а потому окна в моей спальне были открыты…
Франц был маленьким, тесным, узким, влажным и очень горячим… Ощутив шелковую податливость его мышц только пальцами, я едва не застонал, представив себе, что будет, когда я войду в него сам. Мой сон с ошеломляющей быстротой воплощался в реальность…
Я вытащил из него пальцы и чуть шире развел в стороны его ноги. Прильнув губами к его губам, я, не церемонясь особо, вошел одним слитным, плавным толчком. Франц вцепился мне в плечи с протяжным стоном и жадно впился в мои губы в ответ. Я обхватил его одной рукой под поясницу, притягивая к себе, а другой рукой закинул его ноги себе на талию.
— Филипп… — горячо, лихорадочно прошептал он, прижимаясь ко мне всем телом и завороженно, пожалуй, даже восхищенно глядя в мои глаза. Это невероятно польстило моему самолюбию. Я сделал вывод, что его давно никто не брал так, как сейчас это сделал я. Властно, по-хозяйски, полноправно… И он отдавался мне с готовностью, подчиняясь каждому моему толчку и с такой же страстью встречая его. Я больше не старался быть нежным, чтобы не спугнуть его, потому что, похоже, ему нравилось мое поведение.
— М-м-м… — Я запустил пальцы в его волосы цвета меда, заставляя запрокинуть голову, и властно завладел его губами, глубоко проникая языком в мягкий, уступчивый рот в такт своим толчкам.
Он несдержанно и глухо застонал мне в рот, выгибаясь всем телом, до крови впиваясь пальцами в мои плечи и стараясь прижаться ко мне всем телом посильнее. Хрипло дыша ему в губы, я вбивал его в постель быстрыми и мощными толчками в жарком темпе, не в силах насытиться его податливым телом, его сладостью, его уступчивостью, его нежной показной покорностью. А он вторил мне своими стонами, жарко выгибаясь в моих руках в попытках насадиться на мою твердую плоть еще глубже, и я с трудом мог удержать его, сам упоенный нашим пьянящим танцем страсти.
Рывком натянув его на себя с последним толчком, я не выдержал и кончил с глухим тихим стоном. Он всхлипнул, выгнувшись в последний раз, и обмяк подо мной, а я ощутил, как его горячее семя оросило мой живот.
Перекатившись на бок, чтобы мальчику не было тяжело, я, все еще не выходя из него, прижался губами к влажной от пота шее, прижимая его к себе. Он тяжело и шумно дышал, обнимая мои скользкие плечи и жадно глотая воздух ртом.
— Ты в порядке? — пригладив его волосы, с легкой улыбкой спросил я. — Посмотри на меня…
Еще никто и никогда не отвечал мне такой страстью и ненасытностью, как и я сам, отдаваясь безоглядно, всецело и жарко… Я был покорен и восхищен.
Он с трудом приподнял отяжелевшие веки, глядя на меня затуманенными глазами. Я коснулся его губ своими и отстранился, неохотно выскальзывая из его восхитительного тела, из его гостеприимных объятий.
Он тихонько застонал при этом движении и снова закрыл глаза.
Поднявшись с кровати, я накинул на него простыню и отошел в соседнюю комнату, которая была чуть поменьше, соединенная с моей спальней огромной аркой. Приведя себя в порядок и умывшись, я вернулся к Францу.
— Если слуги тебя здесь увидят, будет скандал, — сказал я, нависая над ним.