- Сиди здесь, я сейчас, - выхожу из комнаты. Смысла не вижу выслушивать его слезы-сопли. С ними давно все ясно. Надо мирить придурков, пока не загнулись оба. И похуй мне на просьбу не влезать, без посторонней помощи тут вряд ли можно обойтись. Цепляю мобильник рукой и набираю Макса.
- Дуй домой, зомби-мальчик. Будешь получать пиздюлей вместе со своим красавцем, - хмыкаю в трубку, слышу, как тот на полуслове замолк, абсолютно точно поняв, о ком я говорю. – Если не придешь через пятнадцать минут, я буду отрезать ему по одному пальцу, - приглушенным голосом, как в типичном фильме ужасов, говорю и кладу трубку.
Ну вот, похоже, одна из проблем скоро решится. После займусь собой…
========== Тихон ==========
Я понимал, что Гера рано или поздно узнает о Саше, но уж точно не думал, что таким образом. Однако, если быть предельно честным, я в какой-то мере рад произошедшему, хотя мне немного стыдно. Благодаря этой ситуации я увидел бурю эмоций. Я ощутил силу его ревности. Смятения. Злости. Увидел небезразличие. А это важно. Это безумно ценно. Это дало надежду. А что делать с Алексом… я все никак не мог придумать. Обижать его не хотелось, ранить или грубо посылать. Только друзьями мы вряд ли останемся. Мы ими изначально не были, задатков даже нет. Слишком разные.
- Так, подожди. Ты только что сказал, что когда тебе отсасывала твоя рыжая шлюшка, пришел Гера и все увидел? – давясь смехом, переспрашивает Леха после моего краткого рассказа. Вот именно из-за такой его реакции я и не хотел говорить, что же такого произошло сегодня, что я сам не свой.
- Именно это я и сказал. Только мне нихуя не смешно.
- Ты должен радоваться тому, что сдвиги есть.
- Ну да, сдвиги. Бушующий и недовольный Гера - именно об этом я, блять, и мечтал. Точно. Ты понимаешь, что после произошедшего он может начать меня избегать? Что эта ситуация может сделать пропасть между нами еще глубже и шире, - озвучиваю собственные страхи. Ибо, несмотря на некоторые плюсы, в этом случае есть и явные минусы, которые куда страшнее и неприятнее язвительно-ехидных фраз Германа. Я согласен на его фырканье, пререкания, дерзость. Я на все согласен, кроме игнора. Но вперед не забежишь, потому остается только ждать, каковы будут последствия…
…
Утра сегодняшнего дня я ожидал со страхом. Всю ночь прокрутившись в полудреме и толком не поспав, вскакиваю ни свет ни заря. Вместо душа принимаю ванную. Плотно завтракаю. Спокойно одеваюсь и выезжаю раньше, чем в предыдущие дни. Приезжаю к офису более чем за полчаса до начала рабочего дня, поздоровавшись с охраной, шествую к лифтам. И вот двери почти закрыты, как вдруг влезает рука, заставляя дверцы заново раскрыться, и входит не кто иной, как Гера… который, судя по всему, так же как и я, решил прийти раньше, чтобы не столкнуться.
- Привет, - первым здороваюсь, получая в ответ кивок. И все… становится ко мне спиной, облокотившись плечом о стенку. – Я должен тебе рубашку, - тише произношу, проведя пальцем от его лопаток до поясницы ровно по тому месту, где вчера была дырка на его одежде. Чувствую, как напряглось его тело. Как он вздрогнул от касания. И сделал то, чего я не ожидал. Повернулся и притянул к себе за руку. Все также молча. Только взгляд, что громче тысячи слов. Только теплая рука на моей.
Подхожу еще ближе, плотнее. Всматриваюсь в лицо напротив, непротестующее. Без сопротивления или недовольства. Спокойное, смиренное лицо, словно он знал, что так оно и будет. Наклоняюсь к его губам, замерев в сантиметре от них. Чувствую, как он задержал дыхание. Но глаза по-прежнему открыты. И в них не просьба, в них приказ.
Этот поцелуй, вероятно, один из лучших наших поцелуев. Он самый чувственный. Самый медлительно-нежный. Вкус сигарет, кофе и мятной жвачки, смешанный с его собственным вкусом. Обалденная смесь. И руки его в моих волосах, на спине, на бедрах, мягко скользящие. Тело прогибающееся, прижимающееся сильнее. Вставляет. Невероятно сильно вставляет, буквально вышибая. Выбивая почву из-под ног. От одной мысли, что это он со мной, что так охотно отвечает, так сильно к себе прижимает – схожу с ума. Появляется ярое желание послать все нахуй и, вытянув из лифта, увезти его к себе… не отпускать предельно долго. Забить на все, наслаждаясь человеком, от которого без ума. Уйти от мира сего, забыться в этих минутах.
- Я уже успел забыть, насколько сильно от тебя разит апельсинами, - хрипло в шею. Не расцепляя объятий. Лифт на кнопке «стоп» стоит минут пятнадцать-двадцать от силы, значит, еще чуть-чуть времени у нас есть.
- Как и я об ощущениях, что возникают во время поцелуя от твоей серьги, - закрыв глаза, дышу им. Просто дышу, зарывшись лицом в его волосы. И стоял бы так вечно, если бы не сработал динамик с просьбой снять стоп-кнопку.
Без его рук стало обжигающе-холодно. Не только телу, душе. Губы, хранящие вкус его, слегка пульсируют отголоском поцелуя. Тело помнит касания. И мне безумно хорошо от мысли, что это было, ровно в той же степени мне плохо, потому что закончилось, пусть и на миг. Хотя, зная переменчивость Геры, это может не повториться.
…
Но я ошибся… уже после полудня он сам пришел. Только в этот раз постучав в дверь, перед тем как войти.
- Не хочу травмировать себе психику выныривающими из-под стола рыжими головами, - поясняет свой поступок, вызывая полу-виноватую усмешку. Садится на диван, вальяжно раскинувшись. – У тебя тут курить можно?
- Всем работникам нельзя, мне – да. Привилегия главного. Окно открой и кури.
- Кондиционер спалишь, выключи.
Встает и пересаживается на подоконник, открывает окно, закуривает. Выдыхает медленно дым из приоткрытых губ, не сводя с меня внимательных чайных глаз. А я думаю, что мне делать. Встать и сесть к нему. Обнять, поцеловать? Закурить, постояв рядом или напротив? Спросить что-нибудь? Все еще боюсь ошибиться хотя бы словом, хотя уже делом успел наворотить…
- Прошло три года, - хмыкнув, произносит. – Это много и мало. Странная цифра. Вроде больше тысячи дней, с одной стороны, а с другой - всего какая-то тысяча… но за этот самый косарь у меня изменилось слишком многое. Я тебя ненавидеть должен. От тебя одни проблемы. Только вот никто не способен настолько сильно зацепить меня. И если это и есть она, любовь ваша, то я тебя люблю, Маркелов. Наверное, и тогда любил, просто я без понятия, какая она. Не разглядел. Не понял. Не узнал.
У него настолько спокойное лицо, словно и не он только что ровным слоем утрамбовал меня в пол своими словами. Любит? Стоп. Он сказал - любит? Меня. Любит. Он. Блять… встаю, глядя на него. Молчу, банально не зная, что вообще мне нужно сейчас сказать. Ответить, что с ума по нему как сходил, так и схожу? И не испугает ли его снова мое «люблю»?
Стою близко, напротив. Взяв сигарету, наполовину скуренную, затягиваюсь. Внутри все от шока замерло. Словно на паузу нажали. В голове, как в вакууме – пустота. Будто вырубили. Вытянули шнур из розетки. А сердце заходится, лупит о ребра. Эйфория, словно наркотическая, странная по телу разливается, медленно. Как тяжелый дым, оседая от макушки до пяток. Волнами.
- Ты все еще любишь меня? – ответ довольно прост. И может состоять всего из двух букв. Да можно вообще просто кивнуть. Но я, вероятно до сих пор, словно булыжником по голове приложенный, стою, смотря в одну точку.
Лишь когда хлопает дверь кабинета, я понимаю, что он ушел. И надо бы его догнать, вернуть, ответить. Но ноги как на суперклей к полу приклеены. Не сдвинуться. Окурок летит в окно, свежая сигарета теперь между онемевшими пальцами зажата. Пытаюсь понять свои ощущения. Это у меня радость такая или разочарование? Говорят, когда чего-то слишком долго ждешь, безнадежно, уже и не веря в то, что будет ответ, то получив ожидаемое – потухаешь. Словно на горящую свечу стакан воды вылили. И так ли со мной, не знаю. Но и я рад тому, что услышал его «люблю», и не рад. Почему? Наверное, это было сказано не так. Не тогда, когда нужно. Не к месту. Утренний поцелуй был умопомрачителен и великолепен. Но для признания слишком мало времени прошло. И сказано это было как-то по-обреченному, недовольно. Словно он сам не верит в то, что говорит.
До конца рабочего дня я его не выловил. Даже мельком не увидел, хотя мне доложили, что раньше положенного он не ушел. Выходит, избегал? Или же просто мое лично невезение? Ведь в кабинет к нему я не совался, ответа на его вопрос не придумал, правильного ответа, потому и не думал, что целесообразно заводить разговор, он все равно вернется в это русло. Чувствую себя студентом на огромном и жутко важном экзамене. Ты услышал вопрос, ответ на который совершенно точно знаешь, но рот словно скотчем заклеили, и ты сидишь, молчишь, в итоге получая неудовлетворительно, так и не сумев себя перебороть. Только вот такого у меня никогда не было. А вопрос Геры ввел меня в подобный ступор. Я люблю его. Очень люблю. Не переставал ни на миг. Это чувство лишь крепчает, напитывается и разрывает меня изнутри. Но ответить прямо?.. Не могу. Это смешно, это действительно по-идиотски, но не могу и все.
…
- Ты у нас дуб, Тих, дубина, блять. А дубы ломаются. Вот Гера оказался ивой, которые гнутся. Тебе бы у него поучиться, - нравоучительно начинает Леша. – Знаешь, я вот думал, а отбери у тебя все, оставив лишь корешки, чтобы ты карабкался сам. Ты бы смог? Не-а, если быть откровенным. Ты силен, ты умен, только когда дело работы касается, извини, но это правда так. Однако отбери у тебя твое детище, и ты зачахнешь. Гера вот выполз. Оказался без группы. Без популярности, но выполз. Пусть он стал куда серьезнее и менее забавный, раньше он был круче, но на плаву парень. Уважаю.
- Я знаю, что он молодец. Что крепкий и хватка есть, только ты это к чему? Как рассуждение о судьбе Германа, поможет мне найти ответ, почему я такой безнадежный еблан? – приподнимаю бровь, испытующе глядя. Мне и вправду очень сильно нужна помощь именно в этом вопросе, так как сам я не могу разобраться совершенно. Как можно было так облажаться, промолчав на признание в любви? Блять, как?! Это сколько ж мозга надо иметь? Меньше, чем у колибри, видимо.
- Ты должен покумекать и понять масштаб своего поступка. Минет под столом – это цветочки, по сравнению с твоим молчанием. Ему потребовалось очень много времени, чтобы принять себя и чувства к тебе. Человек был натуралом, оказался тобой соблазненным. Ты ему жизнь своим появлением испоганил нахрен. Убил будущее. А когда тот все-таки дает тебе то, чего ты ждал, на что надеялся, ты промолчал. Чудовищно хуевая ситуация. Был бы он девушкой, я бы посоветовал тебе забыть, ибо такое вряд ли прощают. Но он мужик, так что попробуй исправить это гиблое дело.
- Почему сразу гиблое? Ну, ступил. С кем не бывает?
- Такого? Ни с кем.
- Много ты знаешь, - недовольно отвечаю. – Это просто шоковое состояние было. Я чуть не рухнул рельсой на коврик, услышав от него такое. Ты бы видел его глаза в этот момент. Без тени страха. Никакого смущения. Твердо. Уверенно… и как-то обреченно. Смело. Очень смело… Блять, я идиот.
- О, ты гораздо хуже, чем просто милый идиот.
- Спасибо, друг.
- А именно друзья и говорят правду в глаза, любую. Лебезить перед тобой твоя рыжая прорва будет.
- Ты так ни разу за все время и не сказал, чем тебе настолько не нравится Саша. С первого дня ты как собака на него рычишь. Он от одного твоего взгляда замолкает и перед твоей свадьбой выпил, наверное, пузырек успокоительных, - радуюсь тому, что с темы мы съехали. Ошибку свою я понял. И мусолить по сотне раз не хочу… это ведь не отмотает время назад и не раскроет мне рот.
- Он скользкий. Хитрожопый. От таких вот людей можно ожидать западла всегда и везде. Я видел, как он на Геру смотрит. Убить готов взглядом. Была бы его воля, он бы своими ручонками в шею Германа впился и с безумной улыбкой смотрел, как тот синеет, задыхаясь. И тема эта с минетом неспроста, я думаю. Подстава с его стороны, территорию метил.
- То я дерево, то территория. Кем стану в следующий раз?
- Ты бы смысл улавливал, а не к словам цеплялся, умник. Ладно, пошел я. Мне еще в маркет надо заехать. У моей закончилось масло для тела, которое она по полбутылки втирает в бедный живот, лишь бы ни одной растяжки не было.
- Красивой хочет быть. Для тебя, между прочим.
- Для меня она с одним глазом и хромая будет самой лучшей. Любят не за внешность, любят душу. А она у нее самая чистая и потрясающая.
…
Слова Леши застряли в голове надолго. И чаще всплывали они не о моей твердолобости и тупизме, а о жене. Заставили задуматься, за что же я люблю Геру? Первоначально ведь невероятно сильно меня зацепила внешность. Его имидж дерзкого, вечно бросающего вызов. Взгляд демонический, развратный. Сексуальность в каждом движении. О душе его я не думал и минуты, гораздо больше я хотел тело. Охуительное тело, которое было приятно целовать и трогать. Находиться в котором - наслаждение на грани потери сознания. И вкус его, и запах с ума сводили. И я не думал о том, каков он внутри. Мне хватало секса крышесносного. Только потом, поняв, как сильно я залип, мне стало этого мало. Чертовски мало. Получается, именно в тот момент я думал о его душе? Именно тогда я его полюбил?
========== Герман ==========
Видеть улыбки тех, кто близок, тех, кто рядом… прекрасное ощущение. Видеть любовь, почти осязать ее. Впитывать эти эмоции и впервые до одури хотеть оказаться на их месте, хотя бы на час… всего на час почувствовать себя кому-то настолько сильно нужным.
Ребята помирились довольно быстро. Не было криков, споров, выяснений. Просто несколько вопросов, несколько ответов. И, вероятно, сдавшие нервы и нехватка терпения… они отсутствовали пару часов, а по возвращении я увидел явное преображение. То, что они друг от друга не отлипали, это и так ясно. Но взгляд, блять… этот взгляд растопит чертов айсберг. Потому как он не просто теплый, радушный и нежный, он опаляющий, полный настолько сильных чувств, что меня правда зависть берет.
А ведь меня любили. И видел я глаза напротив тягуче-вязкие. Согревающие. Я видел их, и тогда мне становилось страшно. Тогда… а сейчас я почти отчаянно хочу этот взгляд. Хочу искупаться в этой любви, окунуться с головой, прочувствовать, прожить это, впитать, пропустить сквозь себя, позволить внутри задержаться.
…
Просыпаюсь рано, и что парадоксально, не от будильника. Собираюсь медлительно, завтракать никакого желания нет, настроение дерьмо собачье, мысли клубком запутались. Мне просто хуево. Видеть никого не желаю. Слышать. Особенно рыжее отродье…
Ревность - странное чувство. Разрушающее. Бьющее по мозгам, словно по шапке гвоздя молотком. Оно высасывающее. Изводящее. Я себя чувствую запертым в темной комнате без окон и дверей, прикованным к поручням в стене и наблюдающим за весьма пикантным, однако для меня тошнотворным действом. Тихон и Саша… лишь переспав с мыслями о вчерашнем дне, я понял, насколько глупо выглядел. Что абсолютно зря остался. Совершенно точно не нужно было так фонтанировать эмоциями, но сделанного не вернуть. Слова в глотку обратно не засунешь… а жаль. Было бы куда проще жить. Отмотал обратно, переиграл - и успокоился.
Лифт. Замкнутое пространство с последним человеком, которого я хотел бы увидеть прямо с утра в подобном настроении. И запах этот гребанный в ноздрях снова застревает. И воздух в доли секунд густеет. Кружится голова… опираюсь плечом о стену, благо тут лифты чище, чем у некоторых даже в квартире. Прикрыв глаза, пытаюсь отключиться на эти пару минут, представить, что я один, прогнать из мозга ебанные картинки вчерашнего дня. Торжествующие глаза рыжеволосого уебища. Мутные, непонятные эмоции Маркелова… и тот разряд, которым шандарахнуло меня, когда он был так близко. А я ушел. И правильно сделал. Чертовски правильно.
Мысли странная вещь. Может пройти всего минута, а ты составил огромный план и сумел передумать сотни раз, нужно тебе что-то, или с точностью наоборот. В тоже время, думая, плавая в этом киселе, может пройти не один и даже не два часа, а намного больше.
Вот сейчас я там застрял, а вернуло меня на грешную землю легкое касание пальцев, медленно скользящих вдоль позвоночника, и рубашка не спасла от ощущения тепла. Кожа все равно покрылась мурашками, трудно скрываемая дрожь прошлась по телу.