- Хочу есть…
Альфа оглянулся по сторонам, размышляя, где добыть крови, желательно, быстро. Затем взглянул в голодные, полные тоски глаза вампира, взял стоящую в углу небольшую чашу и, резанув по выступающей на руке вздутой вене, начал собирать туда кровь. Омега замер и притих, завороженный зрелищем. Когда чаша наполнилась, Эрих подошел к Августу, схватил его за волосы на затылке и, посадив в гробу, поднес ее к губам. Вампир жадно припал к чаше, за пару глотков осушив ее, и в этот момент с ним начала происходить странная метаморфоза: кости перестали выступать так сильно, как раньше, кожа чуть порозовела, впалые щеки исчезли.
- Я еще хочу, - произнес Август, однако Эрих покачал головой.
- Сперва расскажи про проклятие, а потом будем дальше думать, что с тобой делать.
- Я ничего не знаю о проклятии… - начал было омега, но герцог грубо прервал его.
- После твоего заточения все альфы нашего рода не доживали до двадцати восьми лет. И ты скажешь, что не при делах, так? - Эрих скрестил руки, с вызовом глядя на омегу.
- Я не проклинал.
- А кто?
- Не знаю… - вампир сидел на дне гроба, продолжая жалобно смотреть на Эриха. - Выпусти меня, пожалуйста.
- Я тебя выпущу, а ты меня убьешь.
- Зачем?
- Ты голоден.
- Ты меня спас, я не убью тебя, я убил всего двух человек, и то, случайно…
- Сколько?! - Эрих аж попятился. - Это всего?
- Я вампир, но я поневоле, меня таким сделали!
- Всё изменилось, и в этом мире убивать нельзя.
- Отпусти меня.
- Мне проще тебя запереть и забыть…
- Сколько тебе лет? - вдруг спросил Август, всматриваясь в лицо Эриха.
- Двадцать шесть, - мрачно произнес герцог.
- И над тобой довлеет проклятие, - прошептал вампир, не сводя глаз с альфы, - но если ты меня не выпустишь, то тебе никто не сможет помочь.
- А если ты на меня кинешься и убьешь? - скрестив руки на груди, мрачно поинтересовался Эрих.
- Не кинусь. Но если ты меня не освободишь, ты лишишь себя последнего шанса.
Герцог скривил губы, понимая, что омега прав. На самом деле альфа очень хотел освободить Августа. Во-первых, из любопытства, а во-вторых, уж больно красив оказался вампир. На картинке это было совсем не то… Жаль такого хоронить заново.
- Я тебя освобожу, но если ты попытаешься на меня напасть, - альфа развернул Августа спиной к себе и начал разрезать многочисленные веревки, которыми тот был связан, в том числе и путы на ногах, - я тебе повыбиваю все зубы, красавчик.
- Согласен… - слабо простонал омега. Но как только Август почувствовал, что его руки свободны, он резко развернулся к Эриху, оскалившись, готовый впиться ему в сонную артерию. Альфа оцепенел, чувствуя, что, кажется, совершил чудовищную ошибку. Однако в последний момент Август замер, тяжело застонал и, оттолкнув от себя своего спасителя, кинулся к выходу. Герцог не шевелился, глядя, как у вампира за спиной вырастают черные кожаные крылья. Через секунду омега обратился в обычную летучую мышь и вылетел из склепа.
========== Часть 3 ==========
Весь остаток дня Эрих прикладывался к бутылке. Его ум будоражило несколько мыслей. Во-первых, он никак не мог свыкнуться с тем, что более двухсот лет в склепе родового замка было заперто живое существо. Что оно, скорее всего, страдало все эти годы и ожидало в неизвестности. Конечно, может Август и “спал”, но, судя по его исхудавшему телу, он наверняка чувствовал голод. И Эрих, сам того не желая, сочувствовал омеге, вспоминая его зашитые губы и ярко-синие, наполненные неподдельным страданием, глаза.
Во-вторых, если раньше герцог в такие чудеса как вампиры не верил, то теперь его картина мира рушилась, как карточный домик. Добро и зло, жизнь и смерть, все эти понятия, усвоенные в детстве, теперь приходилось переосмысливать. В мире, оказывается, было еще что-то, выходящее за рамки понимания и устоявшихся законов. Если Август жив, то почему он холодный и его сердце совершенно не бьется? А если мертв, то как он может плакать, испытывать голод, разговаривать? Что такое вампир? И если это зло, то почему Эриху казалось, что Август совершенно другой, что он добрый и несчастный?
И, в-третьих, чего теперь ожидать от вампира, оставалось только догадываться. Хотя было и четвертое… Очень хотелось снова увидеть омегу, уж больно он был красивый и нечеловечески притягательный.
В итоге Эрих уснул с последней мыслью, как наиболее яркой, и в пьяном сне он поглаживал между ног синеглазого вампира, который лежал в гробу и, судя по его блаженной улыбке, с удовольствием отдавался ласкам герцога.
Проснулся альфа с первыми лучами солнца. Есть не хотелось. Вчерашний день больше напоминал сон, но Эрих понимал, что всё было наяву. Внутри отчего-то стало пусто и тоскливо. В голову упрямо лезла мысль, что Август никогда не вернется обратно в замок, и, если любой другой человек сказал бы: “И слава богу!” - то герцога преследовала досада и не проходящее чувство потери. Он вернулся в родовой склеп, где по-прежнему стоял открытым каменный гроб, а на дне его лежали веревки, которыми был связан Август. Покачав головой, альфа сдвинул крышку на место и поднялся завтракать.
Камердинер, подававший ароматный черный кофе Эриху, еще накануне заметил, что с молодым герцогом что-то не так, но с вопросами не лез, справедливо считая, что альфа сам обо всем расскажет при необходимости. Завтрак прошел в редком молчании, и герцог, погруженный в свои мысли, совершенно не замечал, что Карл, хоть и вел себя как обычно сдержанно и корректно, поглядывал на хозяина с едва заметной долей тревоги и страха. Будто о чем-то узнал или догадался.
Под конец завтрака, допивая кофе, альфа, наконец, произнес:
- Нет смысла искать Августа… Его уже кто-то перезахоронил, до меня…
Карл в ответ кивнул и молча убрал приборы. Не в его компетенции было советовать герцогу, как решать семейные проблемы.
Эрих посмотрел на часы и, вздохнув, поехал в город по делам, размышляя о том, чем же сейчас занят вампир, но догадывался, что лучше об этом не знать. Целый день он провел в делах, но, как ни старался забыться, мысли об Августе не отпускали его ни на минуту, плотно затмив страх родового проклятия.
Вернулся герцог к ночи, и, не ужиная, поднялся в комнату. Однако, когда парень включил свет, сонливость как рукой сняло.
- Август?!
На кровати, подобрав под себя ноги, сидел вчерашний омега, не шевелясь, будто статуя. За время отсутствия барон несколько поменялся. Во-первых, он избавился от болезненной худобы, хотя и остался по-прежнему стройным. Во-вторых, бледная кожа больше не была зеленоватого оттенка. И, в-третьих, одет Август был уже иначе: вместо рубашки времен восемнадцатого века и черных бархатных панталон на нем был белый свитер тонкой вязки и джинсы.
- Мир так поменялся, - омега чуть шевельнулся, не сводя глаз с Эриха. - Мне было трудно освоиться и найти пропитание, но сейчас я в порядке, я сыт и тебе не угрожаю.
- Это хорошо, - альфа подвинул стул и сел напротив вампира. - Мы вчера так и не познакомились. Меня зовут Эрих. А ты, кажется, Август. Всё правильно?
- Да. Так ты потомок Николоса?
- Он самый.
- А что стало с его старшим братом, Одо?
- Одо? Это твой любовник? - выпалил Эрих, тут же замолкая, боясь, что такие прямые вопросы могут оскорбить вампира.
- Так что с ним стало?
- Он пропал без вести через несколько дней после твоей официальной смерти, - альфа разглядывал похорошевшего Августа, и внутри становилось тепло и приятно. Хотелось приласкать необычного омегу. - Даже не успел жениться и не оставил потомства.
- А род Николоса, значит, проклят…
- Да, и хотелось бы узнать, как можно это исправить.
Барон отвел свои ярко-синие глаза, о чем-то задумавшись. Эрих понимал, что, скорее всего, омега никак ему не сочувствует. Да и какие интересы могут быть у вампира - не заботиться же о потомках человека, который заставил тебя мучиться столько лет?
Молчание длилось около минуты, затем, будто проснувшись, Август оглядел комнату, тихо улыбаясь:
- Как же всё здесь изменилось… Пока тебя не было, я исследовал комнаты. Даже запахи стали другими. Всё иначе, - омега поднялся и прошел мимо Эриха, к окну, за которым моросил дождь. Еще до конца не стемнело, и в сумерках прорисовывались очертания огромного сада в французском стиле, с фигурно подстриженными кустами и деревьями, вокруг которых вились дорожки, покрытые гравием.
Эрих смотрел на длинные, блестящие волосы вампира, на его тонкую фигуру… Удержаться было выше его сил. Черт с ним, с проклятием, потом спросит…
Подойдя чуть слышными шагами к Августу, герцог провел ладонями по его животу, спускаясь пальцами всё ниже и осторожно касаясь языком мочки уха. Тело было настолько хрупким и непривычно холодным, что это сводило с ума.
Август в ответ издал легкий вздох, расслабляясь и позволяя делать с собой все что угодно. Тогда Эрих взял его на руки и понес к постели, не переставая ласкать шею и ушко. Запах этого омеги был немного странным, диковинным, и чем-то напоминал аромат жухлых осенних листьев под проливным дождем во время последней грозы, которая обычно бывает в середине ноября. И этот хрупкий вампир сейчас казался Эриху самым прекрасным и умом непостижимым сокровищем. Положив омегу на покрывало, герцог сжал его тонкие, будто восковые пальцы, непривычно ледяные, будто пытаясь согреть их, на что Август виновато улыбнулся.
- Не пытайся, я никогда не стану теплым.
Тогда Эрих навис над вампиром и коснулся губами тонких, синеватых губ, вокруг которых так и остались маленькие дырочки от иголок. Омега выгнулся, подаваясь корпусом вперед.
Обнимая за плечи герцога, Август проводил пальцами по его затылку, потом ниже, к лопаткам, надавливая на некие точки, от чего у Эриха по коже бежали мурашки, сосредотачиваясь в области паха. Член альфы налился кровью, но он не спешил. Задрав свитер, герцог провел языком по бледным соскам Августа, отчего тот задышал чаще. Полуприкрыв голубые глаза, запустив пальцы в волосы любовника, омега чувствовал, как партнер покусывает его соски, параллельно расстегивая джинсы.
Тогда вампир чуть приподнял Эриха, заставляя его отстраниться и, тихо выдохнув, перекатился с ним, отчего альфа оказался на лопатках. Нависнув над герцогом и касаясь кончиками черных волос его лица, вампир проворно расстегнул ему рубашку, затем пальцы направились к ширинке, и, не заставляя себя ждать, Август запустил туда руку, вытаскивая возбужденный член любовника.
Ярко-голубые глаза на мгновение замерли на лице Эриха, отчего тот почувствовал какой-то непонятный ему могильный ужас. Но от этого желание становилось только острее. Август опустил лицо и провел языком вдоль ствола, остановившись на головке. Черные волосы ярко выделялись на снежно-белом, синеватом теле, и вид этого существа, предававшегося ласкам, заводил Эриха больше, чем любой омега, с которым ему когда-либо доводилось проводить ночь. Поиграв еще с головкой, вампир отпрянул, освободился от джинсов и белья и, усевшись верхом на альфе, начал вводить в себя его член. Эрих видел, что омега преодолевает острую боль, и завороженно смотрел, как член исчезает внутри тела любовника. Август был узким, дело шло с большим трудом, и не спасала даже смазка, которую выделял организм омеги. Эрих попытался коснуться рукой сосков любовника, но тот лишь шепнул.
- Не смей, - и через полминуты ввел член в себя полностью. Эрих чувствовал, как сокращается тугое колечко мышц, и это заставляло альфу с трудом сдерживать стоны, рвущиеся наружу. Привыкнув, Август начал медленно двигаться. Выгнувшись назад, опершись ладонями о постель и широко расставив согнутые в коленях ноги, он вращал бедрами как ему нравилось, чтобы получить как можно больше удовольствия. Полуприкрытые синие глаза с легкой долей презрения и высокомерия смотрели на альфу, который, уже не стесняясь, стонал, глядя на своего гордого и необычного любовника.
Наконец, окончательно привыкнув, Август подался вперед, и начал остервенело вращать бедрами, не сводя глаз с Эриха. Омега чувствовал, как внутри поднимается приятная волна, но нижняя часть тела, казалось, была отдельно от верхней. Голова еще здраво рассуждала, тогда как герцог уже “поплыл”. Впервые чувствуя себя как кролик перед удавом, он был готов на что угодно, лишь бы этот безумный секс не заканчивался. Его руки сами потянулись к плечам вампира, и альфа, обхватив его, прижал к себе, запихивая язык в рот Августу, грубо, в темп тому, как тот двигался.
А вампир, не переставая, не снижая темпа, трахал Эриха, и тот вдруг поймал себя на мысли, что никогда такого не испытывал, чтобы управлял процессом не он, а омега.
Наконец, Август почувствовал, как внутри стало тяжело и приятно, и что эта тяжесть готова разродиться бурным оргазмом. Эрих стонал вовсю, вцепившись в холодные бедра любовника так крепко, что будь это обычный омега, у него бы на коже давно появились кровоподтеки.
Наконец, альфа беспомощно открыл рот и выгнулся, а внутри Августа всё заполнилось горячей жидкостью. Тут же повело и омегу. Парень почувствовал почти забытые им ощущения. Как будто он окунулся в теплые волны, а тело стало легким, как перышко.
========== Часть 4 ==========
- Ты расскажешь, что случилось? Почему они тебя замуровали? - Эрих прижал к губам тонкие пальцы Августа, нежно целуя. Омега лежал на боку, с некоторой грустью разглядывая герцога и, казалось, не видя его, парил в мыслях где-то далеко отсюда, находясь в своем далеком восемнадцатом столетии. - Они узнали, что ты вампир?
- Узнали, - прошептал омега. - Я еще сам не понял, что со мной, а они уже всё знали…
- Как это? - герцог притянул к себе Августа, целуя в уголок губ. Эрих понимал, что корни проклятия кроются в той темной истории, которую так двояко, по-разному передают хроники Икскуль фон Гильденбандов, но он уже сомневался, причастен ли к этому Август. - Не бойся, расскажи мне. Как ты стал вампиром?
- Знаешь, я и сам этого не понял. Я долго думал, когда лежал в гробу, что же случилось… - омега не ответил на поцелуй Эриха. После полученной порции секса он будто охладел к любовнику. - Потом я осознал. Меня им сделал Одо…
Альфа чувствовал перемену в настроении вампира, но старался этого не показывать. Он тепло поглаживал мальчишку, хотя тот никак не отвечал на ласки и не реагировал, будто кукла.
- Прости, а Одо…
- Да, он был моим любовником, - барон лег на спину, глядя в потолок, на котором висела небольшая хрустальная люстра. - Что про нас известно?
- Только это, и что твой муж, Николас, узурпировал власть Одо, пока тот был на войне. Кажется, его там ранили.
- Убили, - уточнил Август, - Шел тысяча семьсот сорок второй год… Я был тут, в замке, с супругом. Николос, конечно, не был идеален. И дело не в красоте, которой отродясь не было…
Эрих кивнул, вспоминая портрет предка, на котором был изображен довольно неприятный толстяк, чье лицо было сплошь покрыто маленькими ямками: Николос в детстве переболел оспой - в те времена такие вещи случались часто. Между тем вампир продолжал:
- Мужа я не любил. За мелочность, за крысиную хитрость, за вздорный, злой характер. Он мог сорваться на кого угодно, кричать, используя слова, которые нечасто услышишь даже среди лакеев. Наш брак не был счастливым, но я не жаловался, потому что в наши времена не могло быть как-то иначе. Я не знаю, можешь ли ты жениться на понравившемся тебе омеге, но нас всех тогда женили по расчету, и никто не был этим недоволен.
А Одо мне всегда нравился, хотя виделись мы не слишком часто, да и изначально он не был ко мне расположен. Да и потом тоже…
Но как его было не запомнить, не заметить? Одо, в отличие от Николоса, вел себя куда благороднее, его манеры были безупречны… И мой муж его часто за это высмеивал.
- Почему? - вскинул брови Эрих, с интересом слушая рассказ о предке.