- Сань! – Никита шёл следом, - Ну, прости, глупость сказал!
Я не ответил, не оглянулся. Открыв дверь кухни, которая вообще, запиралась на один «амбарный» замок, вошёл, в темноте нашёл кухонный стол, открыл и поставил на полку консервы.
Никита виновато сопел рядом.
- Сань, забери. Если твёрдо решил уйти, ничего никому не скажем, просто нам очень не хочется, чтобы ты ушёл. Пойми, нам будет плохо без тебя, Сань, пойми, ты к нам больше не вернёшься, даже если тебя схватят за забором! Саша, прости меня!
Чтобы не растрогаться, я не стал смотреть другу в глаза, мы вышли, я запер дверь и вернулся в уборную. Сделав там свои дела, я взял майку и пошёл спать, так ни словом не нарушив молчания.
Славка, который и здесь был моим соседом, тоже не спал. Когда я лёг, он повернулся ко мне, взял за плечо:
- Саша! Саш! Не уходи, а? – я посмотрел на него, и отвернулся. «Навязались на мою голову!», - сердито подумал я, уже засыпая. Но тут же поднялся: я забыл позвонить брату!
Уходя, бросил:
- Не ходите за мной!
Я потихоньку, держась в тени, добрался до административного корпуса. К счастью, руководство не ночевало в корпусе, у них был свой жилой дом.
На дверях директора не было никаких печатей, только внутренний замок. Знакомой мне конструкции. Открыв его, я прошёл к столу, на котором видел телефон, снял трубку и услышал гудок.
Ну, и как звонить? Это городской телефон, или местная АТС? Набрав номер, который дал мне брат, к облегчению, услышал, что пошёл вызов. Через некоторое время ответили:
- Слушаю, - голос был совсем не сонный.
- Это Саша, - сказал я тихо.
- Слушаю тебя, Саша, - отозвался голос.
- Мне нужен Юра, или папа, - не поверил я голосу.
- Говори, не беспокойся, я передам. Ты ведь насчёт сестры?
- Да. Лизы нет в лагере, – голос долго молчал, потом сказал:
- Спасибо, Саша, я передам твоему папе, сейчас же поеду к нему. Спокойной ночи, малыш.
В трубке послышались короткие гудки отбоя, я вышел, запер дверь и отправился к себе. Ночь выдалась не из тёплых, я довольно сильно озяб, поэтому быстро прибежав, юркнул под одеяло, сжался в комочек, стараясь согреться. Меня, к тому же, бил нервный озноб, не понравилось мне волнение человека, который разговаривал со мной.
Утром меня еле разбудили. Лагерь уже начал работать по распорядку, так что нас выгнали на зарядку, в форме раз: трусы, противогаз. Короче говоря, в чём спали, в том и зарядку делали.
Девочки занимались на своей площадке, мы на своей. После зарядки наступила очередь водных процедур. Мне никто ничего не сказал, но мне показалось, что той теплоты отношений, что установилась между нами, уже не было. Никто не шутил, не брызгался, в глаза не смотрели. А может, это просто мои подозрения, и ничего не изменилось?.
Изменился я: мне дали знать вчера, что я их предаю.
После завтрака мы начали собираться в поход, я тоже приготовил рюкзак, обулся в выданные кеды. Ещё нам выдали спортивные полуботинки, похожие на кроссовки, только кожаные. Их я убрал в рюкзак. Ребята не молчали, шутили, даже ко мне обращались, я отвечал, как будто ничего не произошло. Только Никита, когда остались наедине, спросил:
- Из похода сдёрнешь? – я промолчал. – Не молчи, не выдам. – Я дёрнул плечом.
- Сань, ты что, обиделся на меня? Я же хочу, как лучше, поверь, ничего хорошего на свободе нет, да и не стоит тебе без припасов уходить, сейчас июнь, в лесу ничего съедобного нет, в посёлке почти сразу вычислят, что ты детдомовский, а если один, значит, беглый. За продуктами одного не посылают, не менее чем вдвоём ходят, чтобы местные не отобрали деньги. Поверь мне.
Я посмотрел, наконец, Никите в глаза, и он отвернулся:
- Ну, как хочешь, моё дело предупредить, - Никита встал и отошёл.
Нас выстроили на причале, проверили снаряжение, раздали инвентарь. Мне достался неплохой топорик в чехле. Я повесил его на ремень. У меня был хороший кожаный ремень, я выпросил всё же, у воспитателя, разрешение взять из своего рюкзака, а то штаны с меня спадали.
Для чего мне ремень? В него много чего можно поместить. В первом городе, где остановлюсь, думаю посетить механическую мастерскую, там можно много чего найти, изготовить отмычки по памяти, гибкий нож, который трудно обнаружить даже при личном досмотре, куплю лезвия для бритвенных станков. С таким оружием вообще можно ничего не бояться. Можно попробовать сделать кошачьи когти, как у Лиски... Она давала мне ими пользоваться, я научился быстро взбегать по стволу дерева, жаль, остались дома.
Отвлёкся. Так вот, нас посадили в две шлюпки, по десять человек в каждую, рулевыми были воспитатели. Кирилл Андреевич, и Владимир Иванович.
- Постойте, - спросил я, - а где спасательные жилеты?
- Ты что, плавать не умеешь? – удивился Владимир Иванович. Ребята необидно рассмеялись.
- Ещё нам обещали, что девочки будут.
- Холодно, застудятся ещё, - ответил мне воспитатель. Теперь надо мной никто не смеялся.
Отдав швартовы, мы отправились в поход.
Все ребята сидели на вёслах. Перчаток не было. Не потому, что забыли, просто не было наших размеров, но большинство ребят были привычны к физическому труду, не считая меня, который берёг свои руки, каждый день разминал их, тренируя ловкость и гибкость, если никто не видел. Если бы кто увидел, как у меня в руках появляются и исчезают вещи, как будто из воздуха, появились бы вопросы ко мне, в большинстве своём глупые.
Но грести мне нравилось, Владимир Иванович знал своё дело, командовал чётко:
- И – раз, и – раз!
Вышло солнышко, мы согрелись, воспитатель разрешил скинуть штормовки. Ещё бы штаны заменить шортами, привык уже, а то штанины елозят по ногам, не очень приятно.
Так и шли, держась в кильватере головной лодки.
Ближе к обеду устроили привал. Место было уже обжитое, здесь не раз останавливались наши путешественники. Даже шалаши стояли. Палаток не было, ночевать будем в другом месте.
Так как у меня был топор, я отправился за сушняком. Здесь даже сушняк был уже нарублен и сложен аккуратными кучками. Я пожал плечами, собрался взять охапку, когда услышал:
- Я тебе помогу. Не прогонишь? – Никита. Я удивлённо посмотрел на него, взял охапку хвороста и понёс к стоянке.
- Саш, - опять обратился ко мне Никита, - почему ты со мной не разговариваешь? – я не ответил, думая, почему, на самом деле, я ни с кем не разговариваю?
- Ты, наверное, думаешь, что я за тобой шпионю, - пропыхтел Никита, - на самом деле я хочу убедиться, я по-прежнему друг тебе, или уже нет?
Я остановился. Это был уже удар ниже пояса: если скажуи сейчас, что мы по-прежнему друзья, я не смогу его покинуть, не попрощавшись, если скажу, что нет... сами понимаете, как после этого жить?!
- Никита! – проговорил я, - Не осуждай меня. О чём нам говорить? Раньше можно было поговорить, а сейчас мне очень плохо. Неспокойно мне.
- Ты думаешь, я не понимаю? Тупой мальчик? Потому и прошу тебя: подожди, не спеши!
Я вздохнул, ссыпал дрова возле кострища и занялся сооружением шалашика для растопки. Рядом лежала небольшая колода, на ней я рубил длинные стволики, раскалывал их на мелкие щепочки, подкладывая под шалашик. Потом, задумавшись, достал из воздуха коробок спичек и разжёг костёр. Спрятав таким же образом коробок, осторожно начал нагружать разгорающийся костёр дровами.
- Ловко! – сказал Никита, - Покажи ещё!
- Что? – не понял я.
- Фокус со спичками.
- Какой ещё фокус? – спросил я, оглядываясь. Все занимались своими делами, на нас никто не обращал внимание.
- Никита, не надо, это не фокус, это...
- Я знаю, - перебил меня Никита, - я бы тоже хотел такому научиться. Вот, у меня есть рубль, - вынул он мятую купюру. – Ты можешь её спрятать, чтобы я не нашёл?
- Обыскивать будешь? – удивился я.
- Да нет, - смутился мальчик, - у тебя короткие рукава, спрятать, вроде, негде...
- Хорошо, только не говори никому, - я взял бумажный рубль, свернул его, зажал в кулачке и дунул внутрь. Потом раскрыл пустую ладонь: - Доволен? – я занялся дальнейшим обустройством костра, рогульки уже стояли, закопченная перекладина, тоже.
- Сань... – неловко почесал затылок Никита, - а деньги?
- Какие деньги? – поднял я брови, - Вы сказали про какие-то деньги? Пошли лучше, ещё дров принесём.
Мы сходили за сушняком ещё два раза, я решил, что пока хватит.
- Сань... у меня был только один рубль...
- Правильно говоришь: был, - жёстко сказал я, глядя в огонь, - ты же сам просил, чтобы деньги исчезли так, чтобы ты их не нашёл. Обыскивать меня ты отказался.
Сначала я хотел сказать, где искать, если меня нельзя обыскивать, но решил немного его помучить, отомстить маленькому психологу.
- Никита, скажи вожатому, что я могу приготовить суп, или ещё что-нибудь, а я пока за костром присмотрю.
Никита ушёл, слегка надув губы. М Через минут через пятнадцать пришли, принесли мне крупу, консервы, разделочную доску и нож.
- Саша, Никита сказал, ты умеешь готовить? – спросил Владимир Иванович.
- Что сделаем? – полюбопытствовал я.
- Свари суп с тушёнкой, на второе рожки.
- Тоже с тушёнкой?
- Наверное. А что ты можешь предложить?
- Ничего особенного, можно сегодня рыбный суп сварить, если есть рыбные консервы, ну, и чай. Компот есть? Лук, укроп?
- Лук есть, репчатый. Суп вари с тушёнкой. Пойдём, Никита, выдам лук, лаврушка ещё есть, котелок забыли.
- Владимир Иванович, можно переодеться? – спросил я воспитателя.
- Конечно можно, Саша, скоро купаться будем, вода не очень холодная, загорать можно. Хоть до трусов раздевайся.
Я и разделся: возле костра жарко, солнце тоже начинало припекать, на небе не наблюдалось ни облачка. Вот как сварить обед на двадцать человек? Обычно, у повара есть раскладка, сколько чего загружать в котёл, а у меня? Ладно, что принесли, то и сварю. Да и объём котелка не позволит сделать больше, чем можно.
Никита приволок два котелка. Это он правильно! А то я не подумал, что надо готовить два блюда.
- Никита, будешь помогать? – спросил я друга.
- Буду, - нахмурился Никита.
- Переживаешь за деньги? Не переживай, поищи по карманам.
Никита проверил все карманы, обнаружил рубль в нагрудном кармашке, расстегнув пуговицу клапана.
- Сань, как это?.. Карман был застёгнут!
- Ловкость рук, и никакого мошенничества, - пробормотал я, - сходи лучше за водой.
Никита, взяв оба котелка, побежал, вприпрыжку, к ручью, а я стал думать, не развести ли мне второй костёр, или расширить существующий.
Когда пришёл Никита, мы повесили оба котелка над костром, оказалось, что вполне помещаются, наверное, здесь, раньше, были ребята, не глупее меня.
Я начал чистить картошку, её надо было несколько штук.
- А мне что делать? – крутился рядом мальчик.
- Поддерживай огонь в костре.
- Сань! – не выдержал Никита, - Покажи, как ты это сделал?
- Что? Картошку как почистил?
- Не, как ты рубль мне подложил.
- Нельзя. Секрет фирмы. Да и учиться долго надо, чтобы получилось.
- Тогда ещё что-нибудь покажи. Я внимательно буду смотреть.
- Ну, смотри, - я вынул из-под воротника Никиты луковицу, закрыл ладошкой, потряс, потом открыл пустые руки, перевернул тыльной стороной вверх, потом наоборот.
На мне были только трусы и майка, рукавов не было. Повернувшись, продолжил заниматься готовкой.
- Теперь лук искать надо, - сказал я.
- Сань, я ничего не понял! – жалобно сказал Никита, - Ты волшебник, да?
- Ладно, сиди, - сказал я, - хотел уже отправить тебя за луком, - я достал луковицу из уха мальчика.
Мальчик был в шоке.
- Ты не забыл? – спросил я, - Нникому не говори.
- Сань, - решился спросить Никита, - ты так, что угодно можешь взять у человека? И он не заметит?
- В принципе, могу с тебя даже трусы снять, только для этого надо создать определённые условия.
Никита испуганно посмотрел на свои штаны, заглянул за пояс. Я рассмеялся:
- Испугался? Соль, перец, где? Да переоденься ты, смотри, какая жара!
Крупа оказалась «русским рисом», перловкой. Сюда бы солёных огурчиков! Неплохой рассольник получился бы! Я знал, как варить перловку, только воды много надо, и времени больше. Желательно варить в трёх водах, сливая предыдущую. Тогда перловка становится белой, как рис.
Ну, да ладно, не до жиру. Суп и так получился, объеденье! Рожки тоже вкусные. Если кто не варил рожки советского производства, поясню: после варки их надо слить, или отбросить на дуршлаг, после чего тщательно промыть холодной водой. Иначе они слипнутся, и получится каша, да и не вкусно будет. А так, промыв, заправил суп и рожки тушёнкой, разогрев её с луком на сковородке, за ней сбегал Никита, который всё сопел у меня над ухом, не решаясь попросить ещё что-нибудь показать.
Насчёт трусов я не шутил. Сам не пробовал, а Жорка как-то снял их с меня, и я не понял, когда! Но он старше меня на десять лет, практики вон сколько! Я не родился ещё, а он уже тренировался.
Когда обед был готов, я постучал ножом по топору, но никто, кроме вожатого, не услышал, хотя многие уже шевелили ноздрями.
Владимир Иванович закричал:
- Обед! Котелки, ложки берите, бегите сюда!
Надо сказать, у нас в рюкзаках притаились котелки, в них были ложки и вилки, кружки были привязаны за ручки снаружи.
Освободив место над костром, повесили на жердь закопченный чайник.
На свежем воздухе обед прошёл на «ура», вычистили всё, просили меня всегда готовить пищу.
Я улыбался, всегда приятнорадостно, когда людям, особенно детям, нравится твоя стряпня.
Потом кинули грузинский чай в закипевший чайник, попили, с галетами и сахаром, устроились отдохнуть.
Я решил проверить температуру воды.
Переодевшись в плавки, пошёл к озеру. Никита пошёл со мной, потому что Владимир Иванович не разрешил одному купаться.
Вода была прохладной, но я начал купаться ещё в мае, так что даже поплавал. Потом, выбравшись на берег, выжал плавки и побегал, сделал комплекс упражнений на гибкость, наклоны в разные, невообразимые, стороны, растяжки. Никита смотрел, раскрыв рот. Пусть смотрит, недолго осталось.
- Никита, - попросил я, - попробуй меня поймать. Я не буду убегать, вот на этом пятачке буду стоять, а ты меня лови! – я очертил ногой круг и встал, расслабившись.
Никита подошёл и попытался схватить меня. Раз, другой, третий... Всё промахивался.
- Можешь бить, рукой, ногой, резче, - предложил я, разогревшись.
Никита уже пыхтел, но тоже увлёкся. Я уклонялся, подпрыгивал, падал на шпагат, вскакивал, убирал руки, или ноги, но за пределы круга не вышел.
Утомившись и тяжело дыша, Никита остановился.
- Вот это да! – восхищённо сказал он, - Никогда такого не видел!
- Ты просто очень неловкий, медленный, - сказал я, - пока ты нанесёшь удар, я смогу дважды убить тебя. Тебе надо тренироваться.
- Ты будешь меня тренировать?! – обрадовался Никита.
- Может быть, - согласился я, - если вернусь.
- Ты не отказался, - сник Никита.
- Никита, не обижайся, мне надо проверить некоторые свои догадки, я не уверен, что получится, но попробовать надо! Во-первых, хочу проверить, смогу ли я проехать страну из конца в конец, и не быть пойманным, во-вторых, это секрет.
- Ты, наверное, сможешь, - протянул Никита, - с твоими способностями. Это я сразу засыпался, приняли, голубчика, как только увидели. Не смог убежать.
- Тебе было, куда бежать?
- Куда бежать, не было. Было, откуда бежать. Это третий детдом, и здесь мне нравится. Поэтому я тебе и говорю: не ищи от добра добра. Там, где я раньше был, живут настоящие уроды, они над слабыми издевались, били, отбирали еду. Воспитателям было всё равно, лишь бы порядок был. У нас один мальчик повесился, не выдержал. Тогда я сбежал. В милиции всё рассказал, маленький ещё был, не сдержался...
- Правильно сделал. Как ещё уродов наказывать, если ничего не можешь сделать? Тебя убивают, а ты терпеливо стой, потому что стрёмно закладывать? Кому это выгодно? Замученным малышам?
Кстати, в нашем детдоме тоже отбирают еду, я заметил.