- Когда ты уйдёшь, опять начнут, - тоскливо сказал Никита.
- А вы что? Вы такие дружные, дайте пи... й поганцам, и никому жаловаться не надо, и на вас не посмеют пожаловаться! Заодно малышей защитите.
- Сань, боятся не тебя, боятся тех, кто стоит за тобой. Ты думаешь, мы ничего не знаем? Да если они узнают, что тебя здесь обижают, они всем матку вывернут! Разбираться не будут, кто прав, кто виноват.
- Никита, - попробовал успокоить я его, - скажи всем, что я сбегаю по одному делу, потом вернусь.
- Я не верю, что ты вернёшься, - опустил голову Никита. Мы сидели на брёвнышке, разговаривали. Наш разговор слушали. Я давно заметил ребят, я их слышал. Воспитателя не было, поэтому я говорил более-менее откровенно.
Конечно, в словах Никиты был резон. Если я доеду до океана, и смогу там закрепиться, какой смысл мне возвращаться? Но, если поймают, постараюсь вернуться к своим. Думаю, директор, всыпав мне горячих, простит, если объясню причину побега. А я смогу объяснить? Не поверит, даже я ещё не верю в такую удачу.
- Никит, а почему второй раз бежал? – вспомнил я.
- Второй раз я не бежал, - усмехнулся Никита, - второй раз меня выгнали.
- Расскажешь?
- Когда расскажешь, куда едешь, тогда и я свою историю расскажу.
- Извини, но нас давно слушают.
Никита резко обернулся и увидел ребят, сделавших вид, что они просто загорают, а до нас им дела нет совершенно.
- Я ничего лишнего не сказал? – растерянно спросил меня Никита.
- Я бы предупредил, - ответил я, - они здесь уже давно.
- Сань, прости, что лишил тебя продовольствия. Как ты теперь?
- Ники, не думай обо мне, не пропаду. Куплю, украду...
- Да, ты сможешь. Я пытался украсть, поймали.
- В милицию сдали?
- Ну да. Сначала побили. Я уже с голоду ноги еле носил. Даже рад был, что попался. Там и рассказал всё, меня определили в местный детдом, а там... – Никита замолк. Подошёл Владимир Иванович.
- Саша, я видел, ты купался. Как водичка?
- Для вас самое то! – воскликнул я, вскакивая.
- Сиди, чего скачешь. Где плавки достал? – сам он был в модных японских плавках-шортах.
- Сестра подарила, - расстроился я.
- Извини, что напомнил, пойду, искупаюсь.
Отдохнув и обсохнув, отправились дальше. Подул ветерок, ребята поставили мачту, подняли парус, запели:
- На лодке белый парус подниму, ещё не знаю, с кем…
К своему стыду, считая себя моряком, я не умел обращаться с парусами. Владимир Иванович предлагал посидеть на румпеле, пришлось отказаться, краснея.
На следующей стоянке уже было всё оборудована для ночёвки. Я думаю, старшие ребята, побывав здесь ранее, позаботились о нас.
Хотя я полагаюдумал, стоило бы, чтобы мы сами умели, о себе позаботится.
Тем не менее, был благодарен за такую заботу, потому что здорово устал. Но долго отдыхать мне не дали, попросив приготовить ужин.
- Владимир Иванович, - обратился я к воспитателю, - на сколько мы здесь задержимся?
- Через день циклон подходит, дождь пойдёт.
- Надолго? – поинтересовался я, получая продукты согласно утверждённой раскладки. Оказывается, у воспитателя она была, просто он о ней забыл. Всегда забрасывали в котёл на глазок, иногда не хватало еды до конца похода.
- Не знаю, - пожал плечами Владимир Иванович, - вряд ли надолго, но мне велели не задерживаться, вернуться раньше, чем пойдут дожди.
- Жалко! – искренне огорчился я. Мне понравилось в походе, почти на воле, мы, с одноклассниками тоже ходили в поход с физруком. Похоже, только палатки мы ставили сами, хоть и были совсем маленькими. Физрук, правда, помогал. Потом Серёжа Оленев подвернул ногу, когда я уговорил его побегать утром, одному скучно было. Так что, пришлось тащить его обратно на закорках.
- Ничего не поделаешь! – потрепал мои вихры воспитатель, - Так и не постригся! Вернёмся, лично отведу к Лене, она умеет стричь.
Я промолчал, потому что возвращаться не собирался. Пошёл к костру, который поддерживал Никита.
Так и напросился ко мне в помощники. Расставит всех по местам, а потом идёт помогать мне.
На этот раз будет гречневая каша со свиной тушёнкой.
Пока грелась вода, Никита решил выяснить секрет фокуса с деньгами.
- Сань, ну что тебе стоит… - канючил он.
- Ладно! – сдался я. – Садись, напротив меня, давай свой рубль, и смотри.
Никита, с готовностью, отдал мне свой рубль.
- Вот, смотри, - начал я показывать, - сворачиваем купюру вот так, чтобы меньше была, потом кладём её на ладонь. Видишь? – Никита кивнул, чуть не упёршись носом мне в ладонь.
- Теперь сжимаем в кулак. Видно? – кивок, - Теперь закрываем кулак другой ладонью. Зачем? – Никита пожал плечами, - Теперь я дую внутрь. Видно? Теперь смотри внимательно, - я раскрыл ладони, рубля не было.
- А? – открыл рот Никита.
- Ты же в упор смотрел, - сказал я.
- Не заметил, куда делся… - виновато пробормотал Никита.
Тогда я медленно перевернул ладони тыльной стороной вверх. Купюра была зажата между указательным и безымянным пальцем, лежала на среднем.
- А-а! – улыбнулся мальчик. Я провёл левой рукой над правой. Рубль исчез. Никита схватил меня за руки, вертел так и эдак, рубль исчез.
- Куда ты его дел? – растерянно спросил мой друг.
- Поищи у себя в карманах.
Рубль нашёлся в заднем кармане шортиков.
- Но ты же не подходил ко мне!
- Зато ты елозил носом прямо передо мной.
- А в тот раз, когда ты положил его в карман рубашки?
- Ммы же ходили за дровами, не помнишь? Я накладывал тебе на руки хворост, в это время не только подложить деньги мог, но и снять что-нибудь. Я же говорю, надо создать условия, отвлечь человека.
- Я всё время видел твои руки!
- Ладно, смотри ещё! – я раскрыл ладони, на них опять лежал рубль Никиты. Никита проверил свои карманы, денег не было.
Я пошевелил пальцами, и рубль провалился сквозь ладонь. Пошевелил ещё, появился. Перевернул руку, рубль лежал на тыльной стороне ладони.
- Теперь понял?
- Да ничего я не понял! – взорвался Никита.
- Смотри, как пальцы двигаются, - приблизил я руки к глазам мальчика и пошевелил ими.
- Так не бывает! – категорически сказал Никита, - Там же кости!
- Теперь понял, что такому надо учиться с раннего детства? – спросил я ошарашенного друга.
- Теперь понял. А тому, как ты ходишь, тоже надо с рождения учиться?
- Даже раньше, - загадочно ответил я, и пошёл перебирать крупу, пора было засыпать её в котелок.
Ребята давно закончили с обустройством лагеря, и посматривали в нашу сторону, принюхиваясь.
Я смотрел на них, и думал, что привык уже к ним, влился в компанию. Они делили со мной радости и мою боль. А я их сейчас оставлю. Никита прямо сказал, что я их бросаю, без моей поддержки их опять станут обижать по - мелкому.
Но я решил, и думал, что решение моё верное, мне надо было проверить свои возможности, если поймают, проанализировать ошибки, учесть их в следующий раз.
Я бы остался здесь, с ребятами, но в покое меня не оставят, не зря учили воровской науке.
После ужина, отдохнув, поиграли в волейбол, здесь была устроена небольшая спортплощадка, мы разделись, загорали под мягким вечерним солнышком, веселились, как могли.
А вечером разожгли большой пионерский костёр, пели задорные песни, даже я распелся:
- Если с другом вышел в путь, веселей дорога, без друзей тебя чуть-чуть, а с друзьями много! – отчаянно фальшивил я, но друзьям понравилось, они просили переписать слова, но я, к своему стыду, помнил совсем немного: …- Потому что с другом я, а медведь без друга!
Никита зарезервировал место рядом со мной, и не уступал его никому. Прощался.
Рюкзак у меня уже был собран, мне надо было только одеться.
Сегодня нам разрешили посидеть до одиннадцати вечера. Если бы у кого была гитара, сидели бы дольше. Я откинулся на траву, и смотрел на Млечный Путь.
Созвездия, которые я знал в прошлой жизни, были и здесь. Неужели я переместился по времени?
Хотелось бы, чтобы это было так. Тогда я знал бы, что будет, что там, куда я еду, всё по-прежнему…
Я решил проверить свои знания по астрономии. Да, точно так же, как и в прошлой жизни: вот Лосиха с Лосёнком, Лось пока выглядывает из-за горизонта. Он отличается от Лосихи тем, что имеет рога. Как и в прежнем мире, Мироздание вращалось вокруг любопытного носа Лосёнка. Ось Мира.
Ближе к югу раскинулся огромный Змей, или Дракон, по- китайски. Да, я ничего не забыл из прошлой жизни! Улыбнувшись сам себе, пошёл в палатку.
Побег.
Дождавшись, когда все уснут, я потихоньку вылез из десятиместной военной палатки, где мы спали, на поляну. Устроили нас здесь хорошо: внутри были настелены нары, на них брошены тюфяки, постельное бельё, одеяла, подушки. Причём нам не надо было всё это убирать. После нас сюда приедут другие ребята, когда будет теплее, девчата отправятся в поход, хотя и сегодня, и вчера, было довольно тепло.
Зябко поёжившись, я стал одеваться в длинные штаны, рубашку, ветровку, кепку.
Когда обувался, в кеды, из палатки вышел Никита.
- Собираешься? – спросил он, усаживаясь рядом. Я кивнул, а из обеих палаток стали выбираться ребята, молча усаживаясь вокруг меня.
- Это что? – спросил я Никиту.
- Все хотят с тобой попрощаться, - ответил мой друг, зевая, - неизвестно, свидимся ли… - его голос дрогнул.
- Чего не спите? – услышал я знакомый голос, и увидел, что к нам подходит Владимир Иванович, одетый, и с сумкой. Он взял чурбачок, и присел рядом с нами.
- Не сидите на земле, простудитесь, пойдёмте к костру.
Все ребята поднялись и перешли к погасшемузатушенному кострищу.
- Расскажи свои планы, - обратился воспитатель ко мне. Я пожал плечами.
- Ясно, не хочешь говорить. Правильно. Тогда слушай. В город не возвращайся. Дело твоей сестры изъято, говорить, где она, я не имею право.
- Почему? – одними губами спросил я.
- Распоряжение, - Владимир Иванович показал пальцем в звёздное небо. - Сверху! И ещё: дома у вас засада, туда тоже не суйся. Тебе, вот, от всех нас, - Владимир Иванович достал из сумки четыре банки рыбных консервов, две говяжьих.
- Владимир Иванович, - удивился я, - а вы?
- Мы завтра снимаемся, после обеда, нам хватит, я с запасом брал. Это от меня, - он протянул мне пакетик карамели, - и ещё, сразу надень сверху, - Владимир Иванович вынул чёрный комбинезончик с капюшоном. Я, слегка растерявшись, надел его поверх одежды, застегнул на молнию, вшитым пояском отрегулировал комбинезончик по фигуре.
- Спасибо! – неловко сказал я, ничего не понимая. Почему у воспитателя оказалась с собой такая одежда?
- Сестрёнку сам не ищи, если удастся, где-нибудь устроитьтся, напиши нам, хорошо? Но, если попадёшься, не обессудь, правила ты знаешь! – развёл руками воспитатель.
- В карцер? На хлеб и воду?.
- Конечно! Ты же не захочешь быть любимчиком?
- Не захочу, - хмуро ответил я, - буду там анализировать ошибки.
- Лучше тебе не попадаться.
- Мне можно будет опять к ребятам? – спросил я.
- Это уж, как решат сами ребята, и директор. Мы за твой побег получим по строгому выговору, с занесением.
- Зачем же отпускаете? – удивился я.
- Чтобы не ушёл голый и босый. Так же? – я кивнул, понимая его правоту.
- Долгие проводы, лишние слёзы, - проговорил я, поднимаясь. Ребята тоже поднялись, они ничего не говорили, всё уже было сказано. О, обнявшись со всеми, я остался один на один с Никитой.
- Я тебя немного провожу, расскажу кое-что.
На опушке Никита решился:
- Знаешь, за что меня выгнали из второго детдома? Я сам стал издеваться над ребятами. Незаметно, сначала сердился, что они какие-то тупые, давал пинка, потом стал бить всерьёз.
Мальчишка, такой же, как ты, стоит, закрывает лицо, покорно ждёт побоев. А ты его лупишь, руками, ногами, и на душе такая сладость! Фу, мерзость! – передёрнул он плечами, - От колонии меня Михаил Иванович спас. Он меня в свой лагерь взял, провёл со мной воспитательную работу. Только не думай, пришлось и в карцере посидеть, и звездюлей получить, пока пришёл в норму, избавился от такой подлой радости. Да и ребята, когда не боятся, смотрят тебе в глаза, открыто, тогда невозможно подлость сделать, я понял, что своих защищать надо, горой за них стоять, а не подличать. Нам и так, всем, очень плохо, а тут ещё… - Никита замолчал.
- Я обещаю, Никита, не зачерстветь, я понял, к чему ты это рассказал. Ппрости, если сможешь.
- Это ты меня прости! – Никита крепко обнял меня, зажимая близкие слёзы, после чего я шагнул в лес и растворился в темноте. Когда отошёл уже метров на сто, услышал, что Никита не выдержал:
- Санька! Возьми меня с собой! У меня ещё никогда не было такого друга! – позади я услышал топот ног, шум, наводимый продирающимся сквозь заросли мальчишки.
- Догоните его! – услышал я взволнованный голос воспитателя, - Сашка не возьмёт его с собой, Никита ему только помешает!
- А если Саньку догоним? – спросили ребята.
- Не найдёте вы его…
Честное слово, я чуть было не вернулся! Не знаю, может быть, надо было, но я решил, что возвращаться – плохая примета, и зашагал, не потревожив ни одной веточки, не хрустнув валежником, не шурша прошлогодней листвой. Вместе с вещами Владимир Иванович отдал мне карту. Она лежала в кармане комбинезона, но направление я знал: северо-восток. Там проходила железная дорога.
Когда дошагал до станции, начало светать. Июнь, ничего странного.
Станция была маленькая, скорее разъезд., Ббыло, правда, ещё несколько веток, оканчивающихся тупиками. На некоторых стояли составы, ожидающие отправки. Только куда? В какую сторону?
Пойти спросить? «Дядя, не знаете, когда вон тот состав отправится? Что вы говорите? А в какую сторону?».
Думая о всякой чепухе, я занял позицию между этих составов и стал наблюдать. Должны ведь здесь ходить поезда? Наверняка замедлят ход, тогда можно вскочить на подножку вагона, там передраться на крышу, или, может быть, платформа будет.
Ага, платформа! Дождь скоро пойдёт.
Издали донёсся мощный рёв тепловоза. Как раз оттуда, откуда мне надо. Я подобрался ближе.
На платформу вышел дежурный по станции с жёлтым флажком. Состав приближался, всё вокруг начало дрожать, и вот, с лязгом и грохотом, поднимая пыль и мелкий мусор, промчался, с рёвом, состав с открытыми вагонами, полными лесом, цистернами с нефтью, платформами с кирпичом…
на такой скорости, что попытаться заскочить на него мог только самоубийца.
Я стоял, почти оглохший от грохота. Но вот состав проскочил, и резко стало тихо, только рельсы ещё корёжило от чудовищной массы, давящей на них.
Почесав затылок, я отправился на платформу.
- Здравствуйте! – вежливо поздоровался я с дежурным, - Скажите, когда будет первая электричка?
Дежурный осмотрел меня, и ответил:
- Первая будет в шесть. Тебе докуда?
- Мне туда, - махнул я рукой.
- Туда будет стоить один рубль, - ответил дежурный по станции, - иди, продам билет.
Я зашёл в маленький зал ожидания, подождал, когда откроется окошко и купил билет до станции «Бельчонок». Подивился названию, но ничего спрашивать не стал.
Я вышел на перрон и уселся на лавочку, ожидая поезд. Устал, не спал всю ночь. С трудом преодолевая сонливость, зевал изо всех сил.
Подошёл дежурный.
- Из лагеря? – я кивнул.
- Домой?
- Да.
- Соскучился, что ли? Что вам на месте не сидится? Знай, отдыхай. Я тоже в лагере отдыхал. В сорок первом, - мужчина присел рядом со мной. - Война началась, велели эвакуироваться. Мне тринадцать было, за такими, как ты, малышами, смотреть надо было. Не усмотрел.… Разбомбили состав, стрелять начали из пулемётов. Я, в животном ужасе… ты знаешь, что такое животный ужас? – я, глядя в лицо мужчине, медленно, отрицательно покачал головой.
- То-то и оно. И я не знал, а тут, бежишь, не разбирая дороги, вопишь… Меня кто-то сбил с ног, закрыл своим телом. Так и жив остался. А тот человек погиб. Когда я увидел, что меня спасли ценой своей жизни, я опомнился и рванул назад, искал ребят, за которыми должен был присматривать, а вокруг одни трупы, трупики, некоторые заживо сгорели в вагоне, из которого я выскочил. Вот так-то, парень! До сих пор мучаюсь. Мне доверили самое ценное, а я не уберёг! Ушёл тогда к партизанам, воевал, лез в самое пекло, но, видно бог решил по – своему. Живи и помни, Дмитрий Петрович тех, кого не уберёг!