На следующий день, вместо привычного треска, лязга, грохота и ругани с турнирного поля доносились бурные аплодисменты и приятная музыка. Рыцари перестали падать с коней, отказались от оружия, сходились прямо напротив королевской ложи и танцевали менуэт. Королева и прекрасные дамы были в восторге, короля зрелище, можно сказать, забавляло своей новизной, а кроме того, он пребывал в состоянии некоторой эйфории, поскольку королева не пилила его накануне вечером. Ей, видите ли, надоели постоянные турниры с их внешне приглаженной кровожадностью, в ущерб придворным балам. Сейчас ее величество была довольна, что немедленно отразилось и на короле. Перед призванными церемониймейстерами была даже поставлена задача, - объединить турнир и бал. Скажем, сначала - мордобой, потом - танцы. Или наоборот. Или одновременно. Поскольку насовсем лишить рыцарей возможности прибить друг друга официально и при этом немного заработать, присвоив имущество прибитого, было бы слишком жестоко...
- Хотя, конечно, в этом тоже что-то есть, - задумчиво протянул Рамус. - В одну сторону тянется обоз победителей, в другую - в чем мать родила - марширует колонна побежденных...
Впрочем, благому намерению, как это обычно и бывает, не суждено было воплотиться в жизнь. Дело в том, что ободранных розовых кустов хватило на один раз, цветы вяли, стали возникать трения, поскольку менее чистоплотные духом рыцари, - как известно, телом все они чистоплотны одинаково, - во время танца или, там, дружеских объятий, стремились похитить более свежую розу у соперника. В конце концов, вспыхнула ссора, быстро переросшая в вооруженное столкновение, а затем и в войну. Причем, что самое интересное, по одну сторону баррикад оказались владельцы алых роз, а по другую - белых. Так ее и стали называть, чтоб хоть чем-нибудь отличить от прочих войн...
Владимир ожидал, что после такой истории последует возмущение, а то и прямое рукоприкладство со стороны сэра Ланселота, но тот, как оказалось, в процессе рассказа (по всей видимости, при упоминании о прекрасных дамах) вновь впал в лирическое настроение.
- А ведь меня, в случае успеха, также ждет рука королевской дочери... - мечтательно пробормотал он, на что Рамус только хмыкнул, заявив, что если от любви случаются неприятности, то от любви к королевским особам случающиеся неприятности имеют размер ойкумены.
Вообразив, что в его присутствии несанкционированно произнесено неприличное слово, рыцарь сделал попытку ухватить Рамуса за загривок, но тот поспешил объяснить, что, собственно, не имел в виду ничего дурного, поскольку ойкумена - слово греческое (сэр Ланселот поморщился), и означает заселенное пространство.
- Это что же, мой замок тоже - ойкумена? - осведомился рыцарь.
Последовало путаное толкование, что замок является ее частью, поскольку сама она охватывает все существующие замки, а также города и все места, где живет человек, то есть, всю землю.
- Так это что же, по-твоему выходит, что пустыня тоже является ойкуменой? - сварливо спросил сэр Ланселот.
Рамус на какое-то время задумался, после чего с явной неохотой вынужден был признать, что поскольку ойкумена включает в себя обитаемое человеком пространство, а пустыня человеком необитаема, следовательно, против логики не попрешь - пустыню из ойкумены следует исключить, а также все прочие подобные ей места. Конечно, размер неприятностей при этом здорово уменьшается, но все равно остается очень большим.
- Каких неприятностей? - поинтересовался сэр Ланселот, очевидно довольный одержанной победой, причем на поле противника.
- Ну, ожидающих того, кто влюбится в королеву...
- А доказательства? - Владимир даже вздрогнул, настолько нехарактерным для рыцаря было употребление данного слова. Но тот, по всей видимости, решил добить Рамуса окончательно.
- Да хоть сто, - пожал плечами тот. - Вот, к примеру...
Жил-был на белом свете один рыцарь. Совершенно обыкновенный, не лучше и не хуже прочих. И вот угораздило его влюбиться в королеву. Может, они росли вместе, может, случайно увидел, и тут же влюбился, - про это мне не рассказывали. Только с той самой поры все у несчастного пошло наперекосяк. Отощал, осунулся, заговариваться начал, потому как думает только о своей возлюбленной и о невозможности им быть вместе. Дошло до того, что его даже на турниры пускать перестали. Судите сами. Рыцари бьются, что есть мочи, а он на королевскую ложу смотрит. С учетом потери собственного веса, его вышибали из седла так, что потом приходилось долго искать, уж больно далеко он улетал. Поначалу, конечно, было забавно, а затем... Ну кому охота с таким связываться? Одолеть его - проще, чем против ветра плюнуть. Потому как ежели против ветра, может обратно прилететь, а тут и прилетать нечему. В общем, он и сам понимал, что шансов у него никаких, однако, будучи не в силах противостоять неразумной любви, - хотя где, когда и кто любил разумно? - продолжал слоняться по турнирам, на которых присутствовала королевская чета, пока его, как уже было говорено, не перестали на них пускать.
И вот, когда он уже совершенно потерял надежду и отчаялся, кто-то посоветовал ему обратиться к знаменитому колдуну, жившему безвылазно в дремучем лесу. Найти его было сложно, драл он за совет три шкуры, зато, если уж советовал... Во что визит обошелся нашему рыцарю, сказать трудно, однако вернулся он веселей веселого, и на оставшиеся средства начал закатывать пиры. Один за одним. Да такие, что вскоре не только вернул себе прежний облик, - здоровый и красивый, - но и право участвовать в турнирах, каковым и воспользовался для восстановления доброго имени. Поначалу думали, что колдун каким-то образом отвел от него любовную порчу, однако вскоре выяснилось, что рыцарь тайком в больших количествах скупает сено, солому и торф, и свозит их к себе в замок. Замков у него, следует отметить, имелось два: один - его собственный, и второй - доставшийся по наследству. В собственном он жил, а во второй потихоньку свозил свои покупки. Посмеялись над ним, решили, что на любовной почве, наверное, слегка того, а потом призадумались. Вдруг ему колдун что-то иное нашептал? Вдруг неурожай случится? И тоже начали потихоньку сено с соломой скупать да припрятывать. Цены взлетели до небес, кое-где уже начинали вспыхивать соломенные бунты ввиду явно обозначившегося дефицита, когда, наконец, все разъяснилось.
В один прекрасный день рыцарь пригласил к себе в замок, доставшийся по наследству, весь королевский двор на охоту. Ну, что это такое, рассказывать не надо. Пиры с утра до ночи, и самое главное на этой охоте - не оказаться случайно за пределами замка, а то ведь ненароком и потеряться можно. Для зверья всякого - самое безопасное время. А наш рыцарь, он все больше примечает. Наконец, улучил, как ему казалось, самый подходящий момент и...
Посреди ночи вдруг раздался истошный крик: "Пожар! Горим!" И вправду, все припасы рыцарские, как-то разом занялись. Дым по коридорам, языки пламени кое-где, суета, толкотня, бестолковость... На счастье, все двери открытыми оказались, даже решетка поднята, а мост опущен. С одной стороны - тяга лучше, с другой - убегать способнее, ничего ломать не надо. Но, поскольку о пожаре не было объявлено заранее, каждый спасается, как может, то есть неорганизованно. Кроме нашего рыцаря. Который, как только дымом все заволокло, не медля ворвался в королевскую опочивальню, подхватил королеву на руки, - и наутек. Бежит, прижимая свое сокровище к груди, шепчет слова ласковые, целует, в любви признается, как мечтал о ней днем и ночью, как теперь похитит ее, ненаглядную, увезет в даль заморскую, и будут они жить-поживать, добра наживать... Ну, естественно, по адресу короля тоже много чего наговорил. И что не пара ей совершенно, и что старый, и характером скверный, и только об себе и думает, в отличие от него, который... И так далее, и тому подобное. А королева, видно, с ним полностью согласная, потому как привалилась и слушает, не перебивая, только сладенько так вздыхает.
Вынес он свою возлюбленную, значит, подземным ходом на другую сторону рва, где у него уже и лошади были приготовлены, для побега. Дым, правда, уже и сюда добрался, ничего не видать. Он ведь, как вы уже поняли, сам пожар устроил, чтобы королеву похитить. Однако, чтобы никто не пострадал, сено с соломой водой полил, чтоб не шибко полыхнуло, оттого и дыму много. И вот бегает он по лесу, туда и сюда, лошадей ищет, а те как сквозь землю провалились. Долго метался, пока не нашел. Принялся королеву на лошадь сажать, а та все время с седла соскальзывает, - надышалась, наверное, или испугалась сильно, в обморок хлопнулась. Возился-возился, тут ветерок потянул. Развеялся дым, и обнаружилось, что рыцарь дверью ошибся и утащил не королеву, а короля. И тот вовсе не в обмороке, а просто-напросто спит...
- И чем закончилась эта история? - наконец, не выдержал сэр Ланселот, поскольку Рамус замолчал.
- Не знаю. Кто-то говорил, что рыцарь был вынужден спешно покинуть королевство, опасаясь монаршего гнева. Другие - что он повторил попытку со своим вторым замком, и на этот раз успешно. А третьи - что да, повторил, но с прежним результатом... Во всяком случае, поскольку этой истории лет двести, можно с уверенностью сказать только одно - рыцарь умер.
- Наверное, от несчастной любви, - заметил сэр Ланселот.
- Не иначе, - согласился Рамус.
- А королем быть хорошо, - без всякого перехода сказал рыцарь.
- Безусловно, - подтвердил Рамус. - Мне вот про одного короля рассказывали. Обычный король, ничем особым не выделявшийся, за исключением того, что когда отправлялся на войну, непременно терпел поражения. Причем не от того, что был неприспособлен к стратегии и тактике, а исключительно по вине какого-нибудь, прямо скажем, дурацкого обстоятельства. В чем ему повезло, так это в том, что он воевал с маврами, которые, как известно несравненно образованнее сарацинов...
- По мне: хрен редьки не слаще, - буркнул в этот момент сэр Ланселот.
- ...и каждый раз, получив соответствующий выкуп, отправляли незадачливого воителя с его войском восвояси. Ну, тот, вернувшись, денег поднакопит - и опять в поход. Причем, что интересно, чем поход закончится - было ясно сразу, а вот по какой причине, предсказать не мог никто.
Да вот, чтоб далеко не ходить в долгий ящик. Бьются это они с маврами посреди чиста поля, никто одолеть не может, боевая ничья, так сказать, как вдруг часть рыцарей, сильно устав, чуть подается назад, желая перестроить боевой порядок. Король же, завидев попятное движение, воспринимает его совершенно иначе, и, желая пристыдить свои ратные ряды, возвещает громовым голосом, перекрывая шум битвы: "О, малоотважные! Как можете вы показать врагу тыл? Пусть те из вас, кто устрашился, прячутся за спиной своего короля!" Не разобрав, рыцари пожимают плечами, поскольку так никто не воюет, однако приказ старшего по званию есть приказ, и они дружно выстраиваются гуськом за спиной своего повелителя. После чего, естественно, вся колонна, поочередно, начиная с короля, попадает в плен.
Или вот, скажем. Сошлись они в очередной схватке с маврами. Так разодрались - в азарт вошли. Лупцуют друг дружку почем зря. И тут, как назло, посреди этого пиршества духа, кто-то, вопреки правилам, сбил короля с коня. Умышленно ли, нечаянно - дело десятое. Конь куда-то делся, унесенный водоворотом событий, и король остался пеший, что, понятное дело, совершенно против всякого этикета. Король и возопил громким голосом: "Коня мне, коня! Полцарства - за коня!" Рыцари, как услышали, спешились, кто как мог, побросали мавров и ломанулись к королю, коня предлагать. Еще бы! Такая сделка намечается... Мавры, конечно, тоже не прочь были поучаствовать, но, понятно, не имея связей, не будучи приближенными... Озлились они, и опять всех рыцарей повязали.
Третий раз - и того пуще. Надоело маврам в чисто поле выезжать, они и засели у себя в городе, Амальгаме...
- Может быть, Альгамбре? - наконец-то удалось блеснуть своими познаниями Владимиру.
- Чего?.. - поперхнулся словом Рамус. - Да какая разница! Хоть Альмавиве... Главное, что они засели, и никак выезжать на честный бой не хотят. Поднадоело, говорят. Еще предыдущий выкуп не потратили. Что-то вы уж больно зачастили. Приезжайте через годик, тогда и повоюем... А королю невтерпеж. Зря тащились, что ли, в такую даль? Начал было приступы делать, а мавры дождутся, пока целая лестница рыцарей наберется, и легонечко эдак ее столкнут. Рыцарям же что делать остается? Летят, ругаются скверно... Потом опять лестницу приставят, залезут - и снова порхают. Видит король, не здорово выходит. А как подступиться - не знает. Тут ему кто-то и присоветовал: ночью, мол, приступ нужно сделать. Мавры ночью большей частью спят, здесь их и взять можно. Засомневался король. Ночью, оно, конечно, хорошо, только вот лестницу плохо видно. Соскользнуть недолго. Рыцарь же, когда летит, больно уж громко недовольство выражает. И, в общем, одного такого сорвавшегося вполне хватит, чтобы весь неприятельский город на ноги поднять. Эта проблема серьезная, советчик отвечает, однако не безнадежная. Надо им рты завязать, и вся недолга. Король, естественно, воспротивился. Такой приказ отдать - можно и короны лишиться, мигом переизберут. Но идея хорошая. Думал он, думал, и его осенило. Я им, говорит, повелю в зубах мечи зажать. Потому как двумя руками за лестницу держаться удобнее - это раз, а настоящий рыцарь никогда оружие не выпустит, ни при каких обстоятельствах, это то, что за разом.
Сказано - сделано. Не обошлось, конечно, без затруднений. Некоторые рыцари привыкли воевать на коне, держа в руках копье, и не соглашались отправляться на стены пешком. Но король обладал даром убеждения, и ему удалось уговорить таковых отказаться, хотя бы, от коней. Итак, ночью, выдавшейся темной на удивление, рыцари пошли на штурм, зажав в зубах кто меч, кто копье. Время от времени кто-нибудь из них, как и было предсказано, срывался, но мужественно летел вниз, не раскрывая рта. Тем не менее, и этот план провалился. Угадайте, почему?
Рамус свысока оглядел своих слушателей.
Владимир на этот раз не стал блистать эрудицией, предпочитая услышать ответ рыцаря. Поэтому с недоуменным видом пожал плечами.
Сэр Ланселот задумался.
- Конечно, на коне, оно было бы проще, привычнее... - бормотал он. - С другой стороны...
Наконец, поняв, что ответа ему не дождаться, Рамус открыл страшную тайну.
- Все дело в том, что рыцари летели вниз, громыхая латами...
Как это ни прискорбно, но, наверное, в истории человечества мирных лет, когда бы на земном шаре нигде никто ни с кем не воевал, не найти. Поводы - совершенно разные, в том числе... Давайте обратимся к статье "Самые абсурдные войны в истории". Она опубликована на сайте www.gazetaby.com, и подписана Кирилл Новиков, "Коммерсантъ-Деньги", Анастасия Зеленкова. Приводим здесь только часть статьи.
"Алкогольный разгром
Плохое управление, низкий моральный уровень войск и злоупотребление алкоголем не раз приводили к печальным последствиям. Пожалуй, самой грандиозной военной катастрофой, порожденной этими причинами, стала битва при Карансебеше, в которой австрийская армия ухитрилась разгромить сама себя.
Беда случилась 17 сентября 1788 года. Австрия уже год вела войну с Турцией за контроль над юго-восточной частью Европы. Армия, возглавляемая самим императором Иосифом II, подошла к городу Карансебешу, находящемуся на территории современной Румынии.
Вечером отряд гусар, двигавшийся в авангарде, форсировал реку Тимиш, но вместо предполагаемого османского лагеря обнаружил цыганский табор. У цыган было много шнапса, и гусары пустились в буйное веселье.
Пока кавалеристы наслаждались выпивкой и цыганскими песнями, к табору подошел передовой отряд пехоты. Пехотинцы потребовали поделиться шнапсом, но гусары в грубой форме отказали.
Пехота возмутилась и пригрозила расправой. Тогда гусары заняли оборону за цыганскими кибитками, заявив, что будут стрелять.